Искушение

–Профессор Магрит, а у вас знак солнечной руны не замкнут! – голос Каталины прорывается через пелену моей головной боли.

Я посмотрела на доску. Вот проклятие! И как девчонка только углядела маленькую недостающую чёрточку?

–Я не пропустила, я вас проверяла! – я лгу, вдохновенно и по привычке, которая образовывается быстрее, чем я успеваю понять её природу. Ну кажется – ну не замкнула я руну, но мел соскользнул, а мысль и за ним пошла, ну и что?

Ага, как же! Ведьмовская натура упрямства берёт своё быстрее, чем благоразумие. В последнее время я сама себя не узнаю.

Конечно, я много потеряла. Конечно, у меня ничего не осталось и то, что я сейчас в Академии – это заслуга той жизненной силы, что порождена во мне жаждой мести. Просто нужно было собраться из руин собственной души, восстать из осколков и ещё…

И ещё надо было отыскать способ, который поможет мне отомстить моему врагу – тому, из-за кого я потеряла привычный уклад своей жизни, своё агентство магических услуг. Пост профессора по проклятиям в Академии – это идеальное место для того, чтобы закопаться во все возможные источники и найти всё же безошибочный способ для кары.

Одного я не учла: профессор должен всё-таки учить. И неважно, что в нашей Академии всего семьдесят учеников, что разбросаны они на двенадцать лет обучения и некоторые курсы насчитывают всего по одному-двум ученикам – я уже успела вымотаться и пожалеть о том, что решила обрести ресурс для мести именно здесь.

Преподавать оказалось сложнее, чем просто собираться из осколков души и надежд. И гораздо сложнее, чем пытаться организовать в людском, почти смирившемся и почти принявшем нас мире свой бизнес.

Честное слово, знала бы – не пошла бы! Мне-то казалось, что быть профессором в стенах Академии, где я сама училась – это прекрасная мысль, это убежище родных, помнящих мои же шаги стен.

Оказалось, это ближе к пасти тьмы. Вечно голодной, вечно шумной и стремящейся нашкодить. Если более старшие ученики вели себя примерно, кое-как даже с пониманием относились к тому, что я вообще не имею опыта преподавания, да может и наслышаны были о том, что я некоторое время была в людском мире, но всё потеряла – то вот более младшие курсы…

Ну вот как можно было догадаться до самостоятельной попытки вызова мёртвого духа в условиях своей же комнаты? Как по мне – додуматься до такого нельзя, а вот три ученика двенадцати лет не так давно сие выкинули и хорошо, что ко мне прибежала напуганная их сокурсница и отчаянно бледнея, сдала их.

Это хорошо, что маги-недоучки, это всё равно недоучки и только потом маги. Я успела в последнюю минуту, когда темнота уже заклубилась по комнате, вырисовывая черты страшного и неотвратимого охотника за душами.

–Perdidi, nullam habes potestatem! – от нервов я хлестанула слишком большим зарядом магической силы, и это тотчас отозвалось головной болью. Зато охотник исчез в шипении красного дыма, а я от души зарядила всей троице по затылку.

Профессор Карлини, конечно, настаивал на том, что в Академии больше не бьют учеников, это не то, как при мне, теперь, мол, уважение к их личностям, но на стрессе я об этом позабыла. Спохватилась позже.

Карлини, узнав обо всём, мрачно предсказал:

–Ну всё, жди теперь разгневанных родителей.

Я ждала. Притаившись, тихо и мирно вела уроки. Но никто не появился. Как оказалось, до этих трёх недоучек дошло-таки, чем они рисковали и гнева своих родителей они боялись больше, чем я.

Так что обошлось. Но этот случай был не первым, который едва не заставил меня поседеть! Как, например, можно было догадаться до того, чтобы пойти в проклятый тренировочный сад при Академии без преподавателя? Как по мне до такого догадаться было нельзя, но две девочки – будущие ведьмы, догадались. Подбадривая одна другую, шастали по лабиринтам сада, пока не столкнулись с призраком раздражённого кентавра…

–Вы не ведьмы, вы идиотки малолетние! – ответствовала я, уложив призрак в Ничто. Они молчали, переглядывались и никакого раскаяния я в их глазах не видела.

А накануне что было? Группа учеников шестого года взяла и просто закрыла в зачарованном шкафу для проклятий, прямо в моём кабинете ученицу – между прочим, ту самую Каталину, что сейчас указала на мою оплошность.

Детишки клялись мне, что хотели просто её закрыть, немножечко напугать, а потом выпустить. Только вот проклятый шкаф не открывается по желанию идиотов и девочка осталась наедине с кошмарами, самыми глубинными страхами. Хорошо хоть эти догадались передо мной покаяться, и я принеслась на выручку Каталине.

Хотя не могу сказать, что вытаскивала я её с энтузиазмом спасателя. В глубине души я даже понимала почему ребята заперли именно Каталину. Её невозможно было не запереть. Она всегда поправляла всех, указывала на недочёты преподавателей и сокурсников. Причём на такие недочёты, на которые даже можно было бы и не обращать внимания. Вот только на моём уроке неделю назад Каталина, слушая ответ другого ученика, заметила:

–А в учебнике было сказано «духовного и материального», а не как он ответил «материального и духовного», профессор…

Уж не знаю как лично я выдержала сию действительно незначительную поправку, но в глазах ответчика-ученика явно проявилась такая грусть вселенского масштаба, что я даже не стала ему снижать оценку. Определение было людским, на магию оно не влияло, а вот то, что Каталина нарывалась – было очевидно.

–Профессор, а у нас сегодня практика будет? – подал голос Ласло. Мне он казался перспективным. Несмотря на разгильдяйское отношение к учебе, как я слышала от других профессоров, ко мне и моему предмету он относился очень аккуратно. Кажется, по моему предмету у него даже была отдельная тетрадь, когда другие он просто мешал в кучу.

–Ну, если успеем, – я пожала плечами. Проводить практические занятия было крайне опасно. Как оказалось, техника безопасности, все правила и алгоритмы, сколько не вбивай их в голову, вылетают из неё при первом же разрешении поколдовать. Третьего дня я в одном классе с трудом предотвратила дуэль – уж не знаю, что там эти двое не поделили, но они реально попытались друг друга под шумок моего занятия проклясть.

Отчитывая обоих, я поймала себя на мысли, что вообще-то больше не злюсь на мадам Франческу, которая в своё время учила меня и славилась тем, что линейкой больно била по нашим пальцам за неверный ответ или лишний шум. Я вообще больше на неё не злилась, но зато очень понимала.

–Профессор, а вот точный перевод этой руны «воздух» или «ветер»? – Каталина снова нанесла мне удар по и без того измученному мозгу.

Я вздохнула, шумно, признаю, но это был единственный для меня способ не сорваться тотчас. Потому что любой студент, перешедший хотя бы через год обучения, знает – «воздух» и «ветер» в рунах это одно и то же. Просто словники перевели по-разному.

–Каталина, ты не знаешь ответа или просто пытаешься обратить на себя внимание? – в первый раз за весь урок я обернулась к ней. Я не преподаватель по долгу и выдержке. Я просто здесь, чтобы собраться и найти способ мести тому, кто у меня всё отнял. Я не обещала быть доброй и понимающей. Но видит тьма, я терпела долго!

Девочка вздрогнула. Оглянулась по сторонам. Она была ведьмой, пусть неопытной, начинающей и раздражающей, но всё же ведьмой. Она не могла не почувствовать как от меня расходится кругами сила раздражения, та самая, что вызывает болезни и порчу тащит.

И ведь даже не обвинишь нас. Ну мы такие, природой заряженные. Мы раздражены и сила наша хлещет…

–Простите, профессор, – Каталина испугалась, опустила глаза. Я устыдилась: молодец, Магрит, именно так ведут себя профессора и именно так себя ведут ведьмы – связываются с заведомо слабыми подростками!

Молодец, ты определенно многого добьёшься! Карлини не зря тебя вытаскивал всё твое детство, не зря тебя опекал и не зря позволил тебе вернуться.

–К занятию, – решила я и отвернулась к доске, дописывая формулу. В классе царила тишина. Да, этот курс маленький – всего семь человек, даже в моё время магов и ведьм было всё-таки больше, не помню, чтобы у нас был хотя бы один год, когда было меньше десяти учеников. Вырождение что ли?

Я дописала формулу, обернулась к классу:

–Ну, если обещаете, что к следующему нашему занятию сделаете конспект до конца, то сейчас мы можем попрактиковаться.

Тишина.

–Обещаете? – ну что же за дети-то? у нас всегда было бодрее!

–Обещаем! – Ласло подал голос первым. Хоть одно нормальное живое существо.

–Тогда домашнее задание – конспект по параграфу пятнадцать. И когда я говорю про конспект, я не имею в виду что нужно переписать учебник, – я не стала называть имени, слишком это было бы уже явной неприязнью, но Каталина не справлялась с понятием именно конспекта. Она записывала слово в слово, с примерами, подробно.

И сейчас она тоже пошла красными пятнами, не понимая, как это «не переписывать учебник»?

–Выбираем самое важное, – объяснила я, – выписываем тезисами. Кому удобнее – пользуйтесь цветным выделением, рисуйте схемы, мне всё равно. Главное, чтобы на экзаменах вы показали свои знания. Ну раз с заданием понятно, собирайте сумки, раздвигайте парты.

Мне, конечно, ничего не стоило бы одним взмахом руки раздвинуть проход между партами, но я этого делать не стала. Во-первых, негоже маленьким магам и ведьмам колдовать по поводу и без. Вредная это привычка, заставляет обесценивать тех, кто колдовать не в силах, обесценивать всякий физический труд. Во-вторых, чем дольше они провозятся, тем меньше я буду нести ответственность за практическое занятие – меньше времени равно меньшему шансу на получение увечий.

Мне разборки нужны? Не нужны. Поэтому, детишки, возитесь.

Ласло приготовился первым, встал в пустом проходе, готовый к практике. Я оглядела остальных. Каталину тотчас оттеснили к задним рядам, я её даже почти и не видела за спинами Имре и Мате – близнецами. Неудивительно – всякая власть Каталины заканчивалась, когда приходил черёд настоящей магии.

–Разберемся на пары! – я хлопнула в ладоши, – Имре и Мате, вы как всегда. Тимея и Эне, вы вместе! Габор и Ласло…

Я осеклась. Семь учеников, Каталина на мне. Что ж, ладно, это правильно, остальные её точно зашибут. Тимея и Эне – девочки, конечно, порядочные по меркам будущих ведьм, но они её ненавидят, Габор потенциально сильный маг, Ласло тоже – так что пусть тренируются вдвоём, а близнецы всегда неразлучны. Да и нужны мне разборки? Не нужны!

–Значит так, напоминаю ещё раз! – я жестом подозвала Каталину к себе. Она подошла, отчаянно робея, подняла на меня глаза и я поняла, что вообще-то впервые вижу её так близко. Впервые я вижу её глаза.

Смутно знакомые мне. Интересно, чья она дочь? Может быть, кого-то из моих сокурсников? Но да ладно, нет времени. Мало ли с кем я училась!

–Напоминаю о безопасности. Незнакомые заклинания мы не применяем. Также мы не нападаем до тех пор, пока у нашего соперника не поставлен защитный купол. Ясно?

Всё им всегда ясно! Да только у меня с прошлого занятия глаз только недавно перестал дёргаться – надо же было измельчить до пыли стол? и чёрт с ним, столом, а если бы в кого попали? Фух, ну, магия-природа, помоги дочери своей!

–Начали! – скомандовала я и указала на близнецов. – Защита от солнечного сглаза и солнечный сглаз.

Имре выступил почти провально, с его рук сорвалось только тоненькое золотистое пламя и угасло. Защита Мате даже не замерцала, её эта попытка не затронула.

–Не сразу, друг мой, не сразу всё получается! – я улыбнулась, подбадривая мальчика, – я в своё время только с шестой попытки солнечный сглаз пустила, и то, похоже, от страха…

От страха перед линейкой мадам Франчески.

–Меняемся. Мате – солнечный сглаз, Имре – защита.

Почти то же самое. Ну, я уже привыкла – у этих двоих почти всегда одни и те же результаты. То ли из-за того, что они близнецы, то ли они нарочно не желают соперничать и быть лучше другого – не знаю.

–Тимея и Эне…– я перешла к следующей паре. – Девочки?

Тимея шандарахнула. Причём, слава природе, мимо щита, который Эне вдруг опустила.

–Какого чёрта? – возмутилась я. – Эне?!

–Простите, профессор, мне стало…– Эне затрясло, я сделала глубокий вдох, успокаивая нервы. Эне нервная, очень. У неё хорошо получается с зельями и совсем не получается с моим предметом. Что ж, такое бывает, не все мы одинаково способны ко всему, это и придаёт нам смысл, но чтоб бояться заклинания настолько, чтоб опускать щит? Девочка, где твои инстинкты?

Так, ладно, Магрит, всё в порядке. Да, при твоём поколении дети были смелее. Мы сами практиковали заклинания, сами практиковали ритуалы и вызывали мёртвых, но это были мы – более ловкие и более смелые. А эти? Ну что за…

–Эне, теперь твоя очередь. Тимея, готовься.

Но у Эне даже золотой пыльцы не случилось. Она совсем расплакалась. Тимея взглянула на меня с ужасом и укором.

Ох! В моё время, если у кого-то не получалось сделать заклинание, мы не смотрели на преподавателей с укором, мы начинали насмешничать и советовать перейти в разряд обслуживающего персонала Академии!

–Габор и Ласло! – хоть эти двое меня порадовали. Солнечный сглаз на ура от обоих, защита у Ласло, правда, дрогнула, пришлось вмешаться, но, хотя бы не случилось истерики о том, что чего-то там страшно.

Ну что ж…оставалась Каталина.

Я взглянула на неё. Она вызывала во не жалость, и от этой жалости росло моё отвращение к ней. Она лезла со своими замечаниями, поправками когда мы писали или решали что-то письменно, но всё это таяло, когда речь шла о магии. От других преподавателей я уже знала, что Каталина не только на моём предмете такая. Везде, где требуется практика, она робеет и сминается, отбивает потом на письменных занятиях и ответах.

–Готова? – я вздохнула, она была мне неприятная в своей жалкости, но я же преподаватель. Вдобавок – я ведьма. Едва ли я была лучшей ученицей, чем она. Я тоже доставляла хлопоты и бедствия. Правда, совсем другого толка, но чую – некоторые профессора меня ненавидели. – Давай, нападай.

Она кивнула, но не пошевелилась более.

–Нападай! – велела я. Не послушаться второй раз она не могла. Подняла на меня несчастные глаза, свела руки в нужном знаке.

Пусто.

–Бывает, – согласилась я мягко. – Это ничего.

Она опустила руки и голову, боясь на меня взглянуть. До самого конца занятия вела себя тихо, даже не сделала мне замечания, когда я напомнила про то, что нужно сделать конспект с параграфа.

–Шестнадцать…– и тут же поправилась, – пятнадцать, прошу прощения!

***

–Мою дочь запирают в шкафу, а вы не знаете, что с этим делать? – госпожа Илди бесновалась. Профессор Карлини взглянул на меня, мол, видала таких истеричек?

–Это дети, это их способ самовыражения, – ответил он за меня. Ответ был не самый удачный, но я вспомнила о том, как мы устраивали гон неугодной нам ведьмы Заиры, загоняя её в учебный лабиринт, или как мы устраивали бойкоты…

Дети всегда дети, они всегда жестоки, особенно, если остаются надолго без родителей. Мы, профессора, всё равно не можем их контролировать постоянно. Мы не вхожи в их спальни, не вхожи в их ванные и в их гостиные. Мы встречаем их в классе и ведём уроки. Наказываем, хвалим, следим, чтобы был относительный порядок. Нам можно жаловаться, но лучше разбираться самостоятельно.

–Способ самовыражения? – Илди аж занесло от возмущения, у неё закончились слова и мысли. – Способ? Вы… да я вас!

–А вы где учились? – перебил Карлини. Он оставался спокоен. Маги и ведьмы – это не просто дети, это дети, обличённые силой. Но всё-таки дети.

–Я…– она осеклась, смутилась, – домашнее обучение.

–Оно и видно, – кивнул Карлини, – госпожа Илди , вы делаете из ситуации трагедию. Во-первых, ничего страшного не случилось. Во-вторых, вот перед вами стоит преподаватель по проклятиям, который был свидетелем всего произошедшего.

Илди только сейчас заметила меня, я нервно махнула рукой, мол, привет вам, очень вам рада, покиньте нас, пожалуйста.

–Ну? – недовольно спросила Илди , – что вы скажете в своё оправдание?

Я поперхнулась вежливостью. Оправдание?

–Что вам следует научить дочь взаимодействию с людьми! – сказала я, и только потом подумала о том, что грублю. Но не останавливаться же теперь? – Ваша дочь не умеет дружить и даже общаться нормально. Её не любят – это правда, её не любят её же сокурсники.

«И мы тоже», – мрачно закончила я про себя.

–Что плохого в том, что моя дочь поправила ошибку какого-то…– Илди задохнулась, подбирая достаточно уничижительное слово.

–Это работа преподавателя, – напомнила я, – а не вашей дочери. Преподаватель задаёт вопрос и слушает ответ. Если в ответе есть действительно ошибки, он указывает на это. Он, а не Каталина.

–А вы достаточно хорошо осведомлены…– Карлини сказал то, что я тоже заметила и что неприятно меня резануло – о поведении Каталины с однокурсниками мы ещё не говорили сейчас. Либо это было до меня, либо…

–Моя дочь не имеет от меня секретов! – Илди тряхнула головой, – каждый день она рассказывает мне о том, что происходит в её жизни. она посылает мне письма, поэтому я всегда обо всём в курсе.

У меня дёрнулся глаз. Зная конспекты Каталины, я представила длину и содержание этих писем, видимо, начиная от того, как подали завтрак и заканчивая её ответами на уроках? Ужас. и откуда у ребенка столько времени?

Мне стало жаль Каталину. Она же всё-таки ведьма, как она сломалась и прогнулась под такой уклад? Не может же ей самой это нра…

Стук в дверь. Я обернулась, сбиваясь с мысли, краем глаза заметила, что Карлини поставил передо мной защитный барьер. Я даже умилилась – надо же, старый профессор всё ещё заботится обо мне!

–Войдите…– голос Карлини сделался напряжённым.

Дверь открылась и я поняла, что Карлини заботился, действительно позаботился, но вот только не обо мне, а о том, кто вошёл.

–Ты? – я застыла. Ричард тоже. Он не был готов меня увидеть так скоро и здесь. А я не была готова встретить тут того, кто разрушил моё агентство, сжёг его дотла, и кому я теперь искала способ мести в свободное от обучения время.

–Всё-таки пришёл! – Илди цокнула языком, – надо же! Вспомнил, что у тебя есть дочь?

Ричард даже не взглянул на неё. Он смотрел на меня. Он знал, что я собираюсь ему мстить. Я всё-таки ведьма. А теперь я была близко к его дочери, я была преподавателем, и это означало, что я могу ему отомстить когда угодно и как угодно через неё.

Он изменился в лице. Он не знал что делать. Если честно – я тоже. Маг, с которым я сама когда-то училась, с которым позже даже работала, и который сжёг моё детище, мстя мне за то, что…

Впрочем, я сама отчасти виновата. Но его из-за меня всего лишь понизили в правах, а я потеряла своё детище! Своё агентство, которое так лелеяла и ради которого билась, металась по людскому миру, предлагая свои услуги и пытаясь сэкономить на аренду.

–Ричард! – позвала Илди , почуяв, наконец, неладное.

–Иди домой, – хрипло отозвался Ричард. – Я приду позже. Поговорим.

–Я…– Илди хотела возмутиться, но вмешался Карлини:

–Вам действительно лучше уйти.

Илди одарила Ричарда злым взглядом. Было ясно, что она с него ещё спросит за это обращение, уходя же, она так громко хлопнула дверью, что вздрогнула и стена.

–Я уберу барьер, если вы обещаете быть…ну, разумными, – Карлини встал между нами, – я не знал, что ты придёшь, Ричард, и да, прости, Магрит, я должен был предупредить.

Должны были, профессор. Ой-как должны были! Но что я сейчас могу? Дать пощечину ему? Вышвырнуть его заклятием в окно? Да оно мало. Я пришла сюда, чтобы собрать силы, чтобы найти способ наверняка в записях профессоров по проклятиям. Так что сейчас, пока способ не найден, а в душе моей ещё не собраны все осколки, не посажены на клей из жажды мести и отчаяния, я буду покорной и послушной.

И даже мирной.

–Вот и ладненько! – профессор убрал невидимую стену между нами. – Ну так… как дела?

–Я не знала что Каталина твоя дочь, – сказала я сразу. – Не знала, правда.

–Илди не стала моей женой – мои родители были против, – ответил Ричард, как будто меня волновало что там у него было в жизни. Хотя насчёт родителей я не удивлена. Они дали ему капитал, дали ему средства и возможности, они и диктовали ему что делать и с кем быть. – Мы разошлись, она записала девочку на себя. Но я… когда могу, я участвую в её воспитании.

–Опоздал ты, – мстительно заметила я. – И не потому что Магрит, обиженная тобой, тварь последняя, которая на ребенке отыгрываться будет, а потому что Илди твоя…

–Сам знаю, – Ричард вдруг улыбнулся, – родители оказались правы. Не знал, что ты здесь!

–Мне некуда было пойти. Я жила в том месте, которого ты меня лишил.

–Прошу прощения, но вас, Магрит, всегда ждала Академия, – Карлини влез невовремя, но я обернула это себе на пользу:

–Да, вы правы, профессор. Прости, Ричард, я не настолько верно выразилась, как бы хотелось мне. Я имела место, куда могла отступить. А вот моя помощница Габи…

Габи! Несчастная, бедная Габи! Неприкаянная. Рождённая в магическом мире, она не умела колдовать, просто не могла. Но и к людям уйти тоже. Печать ненужности для двух миров, всё, что она имела – это низкооплачиваемую работу у меня, и едва ли могла надеяться на лучшее. А сейчас из-за Ричарда она потеряла и это. И если я нашла себе место для утешения и подпитки, то она…

Я даже не знала, если честно, где там она. Я слишком ушла в себя. Я упала в тот день со всех ступеней своей жизни. Надо было теперь подниматься. И тут не до нее. Самой бы выйти сперва. Самой бы вдохнуть!

–В прачечной работает, – вдруг сказал Ричард, – я пытался дать ей денег, если тебе интересно.

Мне было интересно, но как я могла сказать ему об этом?

–Но она сломала об меня метлу. Было больно, – продолжил он, – очень захотелось, конечно, отреагировать, но я не цепляюсь к слабым. А теперь серьёзно.

Он помрачнел. Я знала почему. Прекрасно знала. Его дочь была в Академии, где у него не было власти, но где власть была у меня – у ведьмы, что он жестоко разбил.

–Моя дочь не виновата в наших разборках, – сказал он твёрдо, – со мной можешь делать что хочешь, а ты явно хочешь – я знаю, но её… только попробуй.

Мне захотелось съехидничать, напугать, сказать, что он всё равно в ближайшие сутки, как минимум, ничего не сможет сделать, ведь прошение о переводе на домашнее обучение надо ещё добиться. Мне захотелось сказать что-то злое, показать, что он ничто, что я могу сделать всё что угодно с его Каталиной и он меня не остановит, и слова уже плясали на языке – ядовитые, злые, полные ненависти.

Но я вспомнила девочку. Вспомнила её несчастный вид, представила, как она пишет письма матери, описывая свою явно скучную и уже невыносимую жизнь, и слова застыли на языке, так и не вырвавшись.

Искушение искушением, месть местью, но я не буду мстить так. Да, может быть, Ричарду было бы это больно, но это то, с чем я, пожалуй, не смогу жить. И потом – девочка и без того уже наказана. Ей ещё жить в этом мире, а она даже не начала его толком понимать, да и начнёт ли?

–Не трону, не переживай, – заверила я и заверила искренне, хотя почему-то и чужим, глухим голосом. Я полагала что я ведьма, и я могу переступить через что угодно. И сейчас, чего греха таить, могу. Могу всерьёз выбросить девочку из мира живых самым ужасным образом. Но я не хочу. А ведьма – это не только та, что может переступить через что угодно, но и та, что чтит свою свободу и делает то, что хочет.

А я не хочу, не хочу, хотя искушение было, на минуту было – хотя бы припугнуть…

Но нет. Я не буду. В конце концов, я ведьма, а не убийца слабых и беззащитных. Я ведьма, и я профессор Академии. Я буду мстить Ричарду, я его убью, но Каталину я не трону. Я чувствую к ней отвращение, но это не значит, что я стану её карать за отца. Тем более – моё милосердие, милосердие победителя уязвит Ричарда больше.

Он думает, что знает меня.

Он думает, что знает весь наш род ведьмовской.

Но однажды он выплюнет свои лёгкие кровавым безобразным комком и умрёт. И это будет справедливостью.

–Дай мне клятву, – Ричард не удивился, он сверлил меня взглядом, искал признаки лжи, но не удивился. – Завтра я заберу её в пансионат. Илди говорила, что есть один, с магическим уклоном…

–Нет, Ричард, никакой клятвы я тебе не дам, – я скрестила руки на груди. Карлини, на всякий случай, опять поставил барьер. Напрасно – лично я нападать не собиралась.

–Дай мне клятву! – повторил Ричард. – Завтра я её заберу, дай клятву, что не тронешь её до завтра.

–Нет, – я покачала головой, – я скажу тебе, что я её не трону, но клясться? Да кто ты такой, чтобы я тебе в чём-нибудь клялась?

Всего лишь мой старый приятель, почти коллега, почти друг и совершенно точно враг. Я не буду тебе клясться. Я ведьма и даю клятву тем, кого ещё могу уважать.

–Магрит…– он нервничал. Мне нравилось это. Я упивалась его страхом. Он знал, конечно, что я не мясник и не была им, и что моему слову, в общем-то, можно было верить, но он всегда получал гарантии.

А сейчас нет. И только дракой можно было бы эти гарантии у меня получить.

–Я могу забрать Каталину сейчас? – Ричард глянул на Карлини. Он знал ответ, но он хотел убедиться.

–Только утром, – покачал головой профессор, улыбаясь мне. Мой ход он оценил.

–Тогда я останусь здесь, – Ричард сел в кресло, – и если с моей дочерью…

–Тогда я пойду спать, – перебила его я, – у меня завтра занятия.

Он встал, попытался перекрыть мне путь, но понял, что не стоит. Отшатнулся, но в последний момент всё-таки перехватил мне руку.

–Магрит…я прошу тебя, я умоляю, – его голос был мне незнаком. Слова тоже. Ричард всегда был самоуверенным и наглым, всегда вел себя так, словно он всё знает и всё может.

–Я своё слово сказала, – я улыбнулась как можно холоднее. – Доброй ночи, профессор Карлини.

Ричард не посмел бы за мной пойти. Это точно означало бы драку. К тому же, он оставался с Карлини, а тот явно его успокоит и обнадёжит.

Я шла, глотая злые слёзы. Непрошенные, колючие. Я не плакала давно. Даже когда всё рухнуло не плакала, а теперь сдавалась. Мне ничего не стоило бы войти сейчас на женскую сторону Академии и свернуть любым образом шею Каталине.

Но мне было жаль себя куда больше, чем её. Я знала, что я этого не сделаю, что это искушение разрушит меня, если я ему поддамся. Потому что это будет не местью, это будет недостойно ведьмы. Меня обидел Ричард, значит, я убью его.

Хотя он и обрёл сейчас больше людских черт в моих глазах, и стал уязвимым, я всё равно его убью. Я ведьма – и жалость к тому, кто меня оскорбил, губительна для меня.

Я ведьма, и пусть моя сегодняшняя ночь будет опять бессонной, я не пожалею о том, что одна девочка, не сыскавшая здесь никакой дружбы и никакого тепла, проводит здесь последнюю ночь и уедет завтра живой.

Я ведьма – я не обижаю тех, кто слабее меня без надобности. А её тут нет и значит, моё милосердие оставляет меня ведьмой в собственных глазах.

А насчёт Ричарда… это только цветочки, мой покойный друг!

(*) (больше о Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины», «Руины», «Неудачница»)