Наверное, это может показаться чертовски странным. Ненормальным. Иллюзорным и, отчасти, попросту выдуманным. Но вот только всё это в голове, а на деле мы ничем не отличаемся от других людей. Ведь так?
– Понимаешь? – понимаю что? Тупое выражение моего лица и его ухмылка. Я опять тебя прослушала. – Блять…
Люблю твою многословность в таких моментах, коих на моей памяти достаточно. Я слышала, кажется, ты говорил про восторг от минувшего концерта.
Томный выдох. Ты поднимаешься с кресла, ставишь недопитую бутылку пива на журнальный столик и медленно приближаешься.
– Что? – тупее моего вопроса с невинной улыбкой ничего быть не может.
– Ничего. – Ровно так же улыбаясь.
Всё это вошло в такую зловредную привычку, что я подле не удивляюсь, когда ты приходишь ко мне, принося с собой две бутылки пива. Переступаешь порог, раздеваешься, садишься в кресло и смотришь на меня, разложившуюся на подоконнике.
Пусть каждый вечер будет таким, как этот.
Единственное загаданное мною желание, которое сбылось. И о загадывании которого я жалею по сей день.
Моя самая большая ошибка, которая была сказана вполголоса, и которая дошла до твоих ушей. И что бы со мной ни было, ровно в десять часов вчера мы вместе каким-то непонятным образом оказывались у меня в квартире.
Как застывшие фигурки из дешёвого театра, каждый на своих местах: ты садишься на потрепанном временем кресле, а я, как кошка, взбираюсь на подоконник, болтаю одной ножкой. И смотрим мы так неотрывно друг на друга хрен знает сколько времени. И только когда я отворачиваю от тебя голову, дабы взглянуть на пестрящий огнями ночной город, тогда начинается спектакль.