Мои худые руки проходятся по жёлтой, старой бумаге, кончики плывут по графитным линиям, собирая их в беспорядочную сеть. Сливаясь в воображаемый узор, пальцы моей правой руки ласкают какую-то невидимую грань, а указательный, не слушаясь меня, выводит множество бессмысленных знаков и черт. Острые грани, толстые следы карандаша, формировали ужасающую картину. Ужасающе прекрасную картину. Сколько раз я пытался найти вдохновение; сколько раз я пытался создать нечто неповторимое — произведение, захватывающие дух… Я был в отчаянии, почти на грани безумия, и тогда, я обратился к мистицизму, эзотерике. Пытался попасть в тот мир, открыть все двери, и наконец, запечатлеть великое, ужасное созидающие. Днями и ночами, склонившись над горой ветхих книг я изучал их — пытался понять эту дьявольскую природу, старался отыскать ответы. Я исхудал, стал похож на ходячий труп, бродягу, волочившего своё жалкое существование по улицам Лондона.
Тёмные волосы, почти закрывали мне глаза, длинными, струящимися прядями они падали мне на плечи. Янтарные глаза со временем потускнели, превратившись в два стёклышка —взгляд стал пуст, и я скорее напоминал несуразную куклу, чем человека. Бордовый сюртук протёрся на локтях, из-за постоянной носки и трения о письменный стол. На одежду денег не было, а, впрочем, зачем мне новинки, когда я собираюсь исчезнуть, вот так, взять и пропасть из виду.
Не раз задавался вопросом:
-Будет ли меня кто-то искать? Будут ли помнить безумца Вэнса?
-Нет.
Я исчезну с первым рассветом, с первым, вышедшим на улицу случайным джентльменом. Растворюсь, как кусочек сахара в горячем чаем, развеюсь в утренней дымке.
Пишу кровавое стекло с ноткой философии В моих книгах вы не найдёте радугу и единорогов Если готовы к эмоциональным американским горкам- добро пожаловать
