Игра до конца

— Раз, два, три —

То жмурити будеш ти!

Палец Сашки указал на младшую сестру.

— Дашка! Дашка — покойница! — весело заголосила ребятня, подпрыгивающая на месте от нетерпения и столпившаяся вокруг белокурой девочки десяти лет.

— Дело важное, разумеешь? — сурово спросил Сашка.

Даша кивнула.

— Сумеешь всё сделать, как нать?

Даша снова молча кивнула, для убедительности вытаращив ясные голубые глаза.

— Добре, — успокоился брат. — А ну цыц! — гаркнул он на друзей, которые тут же притихли. — Чай не веселиться собрались, а покойницу выносить.

Своему голосу он придал «взрослый», чуть басовитый, тон.

Девочки прыснули.

— Цыц, негодные! — прикрикнул на них Сашка. — А ну клади покойницу в гроб.

Дашку уложили на широкую доску, назначенную «гробом», мальчики подхватили её с четырёх сторон, с уханьем подняли, опёрли на плечи и понесли. Начались «похороны».

Даша была рада, что роль покойницы досталась ей – как-никак роль главная, да и сложностью не отличается: это «плакальщицам» нужно сейчас стараться – идти и «рыдать» в голос, раскачиваться из стороны в сторону, причитать, мальчики и вовсе тащат её на себе, а от неё, что требуется – лежи смирно да не засмейся ненароком.

Игру в похороны придумал её брат Сашка. Хорошая игра, весёлая. Похороны вообще вещь интересная: сначала, конечно, всё честь по чести – и молитвы, и слёзы, и вдовий вой, но когда уж поминки разгуляются, то тут и песни, и частушки, и пляски в дело идут. Гармошки порой до утра не смолкают. Да и «обчество» довольно: люди в гости друг к другу ходят, на стол угощенья ставят, выпить, опять же, не грех. Вот Сашку и осенило.

Всё будет совсем по-настоящему: сначала «похороны», а потом «поминки» – на пустыре за погорелыми домами яму заранее выкопали, там же квас и пирожки запасённые лежат в холстину завёрнутые.

Дашка постаралась отвлечься от мысли о пирожках: она в «поминках», ясное дело, участвовать не будет – где же это видно, чтобы покойники сами себя поминали.

Ребята добрались до пустыря, остановились у ямы.

Всем натерпелось приступить к главной части — «помину рабы божией, усопшей Дарьи», поэтому Сашка наскоро сказал прощальную речь, девочки недолго поголосили и мальчики опустили «гроб» в «могилу».

Начали закапывать. Работали вчетвером, так что дело шло споро. Даша терпела, но когда влажная земля окончательно забила ей ноздри, и стало трудно дышать, она зашевелилась.

— А ну лежи тихо, не порть игру, — скомандовал Сашка.

Даша сперва повиновалась, но дышать становилось всё труднее, грудь стала болеть под весом земли, да так, что девочка испугалась, что она и вовсе проломится, в голове зашумело, в висках застучало. Даша захотела подняться, но земля не пустила. Ужас охватил девчушку — она попыталась закричать, но рот тут же забил тугой глинистый комок, она попыталась отрыться, но на место отбрасываемой земли тут же падал новый слой.

— А ну посмирнее там, — донёсся сверху совсем уж глухой и далёкий голос брата.

— Ну, слава богу, зарыли наконец, — сказал Сашка, отбрасывая лопату. — Доставай квас и пирожки.

— Саш, смотри, шевелится, — дашкина подружка указала на колышущийся холмик.

— Да, вижу. Плохая из сестры покойница вышла. Ну чего уж, давайте поминать.

Квас и пирожки пошли в оборот: выпили за покойную, пособолезновали брату, семье и несостоявшемуся жениху, пожелали Царствия Небесного.

— Никак успокоилась, — заметил «жених», толкнув Сашку в бок и указывая на могилку.

— А-то! Ещё бы она не справилась, уж я бы ей…

Историческая основа:

ИГРА В «ПОХОРОНЫ»

«Рус. Сл.» сообщает: в селе Голяковке Мглинского уезда Черниговской губ. группа крестьянских детей играла «в похороны». Роль «покойника» приняла на себя 10-летняя девочка Дарья Антоненко. Дети вырыли яму, положили туда Дарью и засыпали землей. Когда через некоторое время девочку отрыли, она оказалась мертвой.

«Орловский вестник», №161, 1910 год