И стоял народ и смотрел

Группой из десяти человек, рассевшись за длинным столом, раскрыв Библии перед собой, мы читали вслух 23 главу Евангелия от Луки. Каждый из нас хотел оставить прежнюю жизнь, принесшую много горя нам и окружающих нас, и каждому из нас сказали что это возможно, и показали путь. Кто вынужденно, кто не в первый раз, каждый со своими мыслями, со своей точкой зрения на происходящее и со своим мешком проблем под столом сидел сейчас здесь и делал одно — читал Евангелие. Прочитав, мы начинали размышлять, делиться мыслями, иногда это проходило с задором, в радости, иногда тускло, но всякий раз ты мог видеть что происходит с твоим ближним. По интонации, высказываниям угадывалось состояние твоего соседа, его переживания.

Были особенные дни чтения, дни когда Бог открывал Свои тайны кому-то из нас. Мы называем это откровением. Получатель откровения менялся в лице, эмоции захлестывали его, сбивчиво он пытался передать что понял, что узнал, что увидел в отрывке Писания. На слух это было чем-то обычным, что-то вроде «братцы! Бог очень милостив!!». Да мы по сто раз на дню повторяем как Бог милостив, Америки ты нам не открыл. Но в сопровождении с ликованием, милость ощущается, и каждый заражается этой радостью, каждому хочется прикоснуться к милости всей внутренностью. Бесполезно описывать каково это, получить откровение, как и описать вкус 🍓. Она вкусная, сочная, а впрочем попробуй сам, поймёшь.

В этот день попробовал я. Мы читали по пять стихов, мне досталось с 30 по 35 стихи. Иисус говорил об участи что ждёт нас всех, и плакать надо не о Нем, а о себе. Его распяли.
— И стоял народ и смотрел. Насмехались же вместе с ними…
Я не смог дочитать. Я видел себя в этой толпе; плач, крики, смех — все вперемешку, я же молчал с ехидной усмешкой на лице, которую так не любила моя жена. Я, стоящий в толпе, увидел себя читающего, от ухмылки не осталось и следа. Что я делал? Как я мог так жить? Сколько людей страдало пока я так ухмылялся? На глаза накатили слезы, говорить я не мог. Положил голову на стол, охватил руками и заплакал. Сквозь слезы я видел что никакого мешка под столом больше не было.