Гриша, иди домой!

– Я устал. Устал. Устал. Устал. Устал. Я. Устал. Это не может так больше продолжаться. Сколько это вообще уже длится? Неделю, месяц или год? Каждую ночь. Каждую. Я не сплю. Я не могу спать. Толстые люди звонят по ночам. Каждый раз в одно и то же время звонит телефон. Я беру трубку. Молчу. Я молчу,потому что знаю, что мне не надо говорить, я знаю, что говорить будут они. И они говорят прямо мне в трубку. Алло! Алло!

Каждый раз. Каждый. Помогите мне! Я больше не могу. Не могу лечь спать, я знаю. Знаю, что зазвонит телефон. В 23:00. Ровно. Голос толстого человека скажет мне: «алло!»…
– Хорошо, для начала просто успокойтесь, я смогу Вам помочь, но мне нужно больше информации. Скажите, Вы знаете, кто эти люди? Говорят ли они что-то ещё? С какой целью они звонят?
– Откуда мне знать? Они говорят непонятные слова, они говорят «алло»! Толстые люди звонят мне по ночам! Они говорят «алло»! А потом они говорят, говорят, говорят. Говорят мне, какие они толстые, говорят, как хотят они есть, они говорят и говорят, и вся их речь о еде, еде и «алло», они говорят мне «алло». Я не сплю, не могу. Кладу трубку и новый звонок и, когда говорят «алло», я знаю, я знаю, что это они. Я не знаю их целей. Не знаю, простите… простите
– Так-так-так, ну, тише-тише, не плачьте, давайте я закажу Вам стакан воды. Секундочку, наберу секретарше. Тише-тише, возьмите себя в руки, здесь Вы в безопасности. А, да, Наташа? Наташа, принесите нам, пожалуйста, два стакана воды. Наташ, Вы меня слышите?
Связь была громкая, и поэтому сообщение Наташи, адресованное своему боссу, было слышно всем. Сообщение ее было длинное, нервное, в нем она предлагала этому козлу, этому ублюдку, чтобы он сходил сам или пусть позвонит своей мымре и попросит ее, что с ее ногами она справится быстрее, что ей все это надоело, что зря она не слушала маму, что это самый хреновый брак в ее жизни. Далее она подробно описала преимущества и недостатки предыдущих трёх браков, делая сравнительный анализ нынешнего, всячески унижая Игоря Петровича, который сидел в своем кожаном кресле психолога и не смел прервать монолог Наташи, чувствуя свою вину не только перед ней, но и перед человеком напротив него, который уже перестал плакать и удивленно вслушивался в детали совместной жизни Натальи и Игоря Петровича. По всему было видно, что этот разговор не столько тревожит его, сколько увлекает. Свою яростную тираду оскорблений Наташа закончила на выдохе словами о том, как она устала и что «я ухожу». После чего Игорь Петрович, будто стряхнул с себя смиренное оцепенение, поднял трубку телефона и сказал:
– Отлично, Наташ, ты уволена!
– Да поше.. , – она не договорила, потому что Игорь Петрович сбросил звонок.
– Вы уж простите… Может коньячку? Считайте, что сегодняшний сеанс бесплатный.
– Ну.. давайте.. я не против.
Игорь Петрович бодро встал и двинулся к настенной картине слева от его стола, снял ее, и привычными движениями ввел шестизначный код от потайного сейфа, в котором, на удивление клиента, была всего одна бутылка какого-то армянского коньяка.
– Гибель Помпеи! – с наигранным восторгом и улыбкой сказал Игорь Петрович, торжественно подняв бутылку.
– Простите?
– Картина вроде так называется. «Гибель Помпеи». Слышали о такой?
– Картине или гибели?
– Ну, и то, и то
– Нет.
– Если кратко, то Помпеи уничтожил вулкан. Вулкан назывался Везувий. Вот и картину написал кто-то.
– Уважаю.
– Кого?
– Художника
На данный момент Игорь Петрович и его клиент Григорий Беспутный выпили вторую рюмку армянского коньяка и напряжённая атмосфера первого сеанса перешла в дружественное застолье, они даже успели перейти на «ты».
– Да, красиво сделано, жутко, конечно, но красиво!
– Я его потому и уважаю, потому что жутко. Жутко, Игорь, жутко! Везде смерть, лава, крики, отчаяние, а он там во всем этом безумии картину пишет. Настоящий мужик. Стальные яйца.
– Гриша.
– Что?
– Ты дурак?
– Нет.. а что?
На самом деле, Гриша был ещё тот дурак. Смотрел канал РенТВ и делал шапочки из фольги, потому что верил в то, что сосед сверху облучает его СВЧ, чтобы сжить из квартиры.
– Да так.. поинтересовался. Давай ещё выпьем.
– Давай.
И они выпили ещё. И ещё. И пили, пока коньяк не закончился.
– А я вот смотрю сейчас на эту картину, и знаешь что?
– М?
– Помпеи — это мой брак, а Везувий — это Наташка!
– А я, получается, художник со стальными яйцами?
– Гриш…
– Что?
– Иди домой.
И Гриша, пошатываясь, пошел домой. На самом, деле он никогда не пил. А тут выпил. Сам не знал, почему выпил. Инстинкт, основанный на мужской солидарности. Нельзя было не выпить. Вот и выпил. Дойдя до дома, Гриша поднялся на свой этаж, с трудом достал ключи, трясущимися руками вставил их в дверной замок, и хотел было войти в свою квартиру, но не вошёл.
Минут пять он стоял перед дверью, и лицо его, наверное впервые за много лет, выражало задумчивость, настоящую, серьёзную. С таким лицом гении открывают новые законы, строят сложнейшие механизмы, меняют мир и сознание всего человечества. Вот именно с таким лицом стоял Гриша перед своей дверью. А потом поднялся на этаж выше, обоссал дверь соседа, вернулся к себе, надел шапочку из фольги, рухнул на потёртый диван и уснул. И сон был его таким крепким, что он не слышал, как ровно в 23:00 зазвонил телефон. Это звонили они. Толстые люди. Они, толстые люди, всегда звонят по ночам. Звонят ему, чтобы сказать. Алло!