Грибной Государь

Грибной государь

Глава Первая — Тайные Тропы.

Каждый из нас когда-то был потерян. И, будучи потерянным, искал тропу, чтобы в конце-концов хотя бы она увела вас от того места, где обрываются прошлые следы. Кто-то возвращается в начало и начинает все заново. Другие ходят по кругу и утешают себя тем, что знают, куда идти. Есть такие, что просто сдаются, даже не сделав шаг. И лишь немногие способны отыскать свою дорогу даже в самой глухой чаще леса.

А по какой тропе идёте вы, и самое важное — зачем?

Тропа Первая — Мрачная Сказка.

Промёрзшее одинокое тело, свёрнутое калачиком. В полусонном бреду, ворочаясь от собственных кошмаров, лежало покрытым серой плесенью и жалобно «скулило», будто псина, попавшая в капкан, взывает о помощи.

И, как в любом сказочном лесу, всегда найдётся друг, который укажет путь.

Ласковый голос тревожит «сладкие» кошмары путника. Ведь он уже давным-давно привык к ним. В очередной раз погибая в чёрных подвалах царствия Морфея, он просыпался мертвый внутри и ощущал безмятежный покой. «Страшно жить, а не умирать» — именно так он рассуждал каждое свое утро. Но на этот раз утреннее солнце не слепит усталые глаза. И повсюду лишь глубокая тьма и леденящий до самых костей холод. Только голос раздавался эхом в израненном сознании невольного путника. Голос того, чьё имя ему когда-то было известно.

— Проснись. Восстань из своей мрачной обители! Вокруг тебя умирает всё живое! Ты проклят и обречён нести свое проклятие во благо всего грибного царства! — всё твердил этот голос, не унимаясь, постепенно переходя на крик.

Тело, сжимаясь в адских судрогах, прохрипело что-то невнятное, что-то такое, от чего становилось до смерти тоскливо.

— Восстань же, тёмное дитя! — взывает голос.

Судороги прекратились. Путник «воскрес».

Кожа его была испещерена болезненными язвами и гноящимися струпьями. Глаза его хоть и были пусты, но казалось, будто ему давным-давно был известен конец всех дальнейших похождений. Не вправе препятствовать своей судьбе и древнему пророчеству ноги сами устремились вперёд навстречу злоключениям.

Тропа Вторая — Куда Трупы Уходят Умирать.

— Я мёртв? — прохрипел Путник. Будто ожидая, что Тьма даст ему ответ на вопрос.

Но, вглядываясь в неё, он слышал лишь красноречивую тишину. Вести беседу с Тьмой — это удел всех Проклятых.

— Я подобен жнецу — вестнику безысходности. Путь мой выслан через тела павших от тщетности бытия. — прошептал он себе под нос.

— Не слишком ли пампезные речи, даже для государя? — с усмешкой подтрунивает Тьма.

— Разве Тьма не должна быть безмолвна? — удивился теперь уже Проклятый.

— Нет. С чего бы это? Я постоянно со всеми разговариваю, просто кто-то старательно делает вид, будто бы меня не слышит. Глупенькие, они ведь знают, что внутри них я ничем не лучше, чем снаружи. — не унимается Тьма.

— Это мой новый кошмар? — рассуждает вслух Проклятый, приготовившись проснуться.

— Если даже так — тебе разве неинтересно, что будет дальше? — спрашивает Тьма.

— Мне уже давным-давно ничего неинтересно. — безразлично произнес Проклятый.

И Тьма «отступила», но лишь на время. Чтобы новоиспеченный государь смог увидеть тот мир, где ему придётся нести свой голос, и по тропинкам которого ему волочить свое бренное тело. Царствие грибов и серой плесени — не о таких владениях грезят короли. Выбора нет, придётся двигаться дальше, и каждый шаг вперёд — это два шага назад. Поступь ощущается так, словно лезвие бритвы скользит по артериям, оставляя порезы на сгнивающем теле. Ничего страшного, на трупах не остаётся шрамов, кроме тех, которые были получены при жизни. Шрамы давным-давно стали роскошью для этого мира.

Превознимагая боль, с каждым «вздохом» этого царства грибы вздымались вверх, сбрасывая со своих шляпок ошметки чёрной плесени. Падая вниз на землю, они поднимали мерзкий смрад разложения.

Тропа Третья — Спёртый Воздух.

Лёгкие наполнялись хлюпающей субстанцией с каждой попыткой вздоха. Тягучая жидкость струилась изо рта и ноздрей. Она оставляла за собой чёрные следы на тропе, чтобы Тьма всегда могла следовать за ним.

В этих грибных лесах нет ни единой живой души, нет ничего, кроме Теней. Они были неподвижны, словно замерли в ожидании чего-то. Тени рисовали собой мрачные образы старых кошмаров. И стоило лишь на миг отвернуться от Теней, они устремлялись вслед за Путником, издавая шёпот тысячи обречённых на вечные страдания существ. Государь не может находиться один, за ним всегда следует его свита. Их голоса создавали какофонию в истерзанном сознании, раз и навсегда «оглушив» Путника от всего, что происходит вне его мыслей и чувств. Самый большой страх — это быть вечным пленником самого себя.

— Чтобы найти свой путь, нужно сойти с тропы.

Голос Тьмы в мгновение выдернул Проклятого из болезненных рассуждений, и Тени заскрежетали за спиной.

— Да будет так. — бессильно прошептал Проклятый Государь. И указал в сторону мухоморов и поганок трясущейся рукой.

Тени замолкли. И это мертвое молчание прокатилось дрожью по всему телу. Дрожь перешла на ядовитые грибы, они высыхали и сыпались. Ветер разносил ядовитую пыль по воздуху, она оседала на раны и пропитывала гноящуюся плоть до самых костей.

— Только эта дорога ведёт к трону. Государству нужен Государь, а Государю нужен свой трон. — ехидно подметила Тьма.

Тропа Четвёртая — Шёлковый Путь.

Проклятый дальше волочил свой тяжкий путь сквозь ядовитые грибы. Он с удовольствием вдыхал в себя едкий смрад, будто тот придавал ему сил. Позади шла Тьма и его «верная свита» Теней. Они с отвращением лицезрели процессы поглощения ядовитых грибов самим Государем Мира Сего. Его жадные руки рвали ножки поганок и отправляли все в свою бездонную пасть.

Всю свою жизнь человек жаждет лишь отравиться. Полки земных купцов ломятся от жидкой отравы. Грибное государство — это утопия. Если и существует рай, то только такой — где каждый может получить свою бесценную частичку смерти даром.

— Наелся? — безразлично спрашивает Тьма.

Глаза Проклятого горели ярким, кислотно-зелёным светом. Нижняя челюсть свисала, и с неё стекала липкая слюна вперемешку с потрохами. В попытке улыбнуться рожа Проклятого искривилась в болезненной гримасе и застыла почти без движения.

— Что же, видимо, нет. Я не вправе прерывать Вашу трапезу, о великий Государь. Ничто на свете так не умиляет, как улыбка мертвеца. Но Тени нашептали мне, что государев дворец захватил Дракон. Может, стоит поторопиться? — не унимается Тьма в своей попытке помешать сей гастрономической феерии.

Гримаса Проклятого искривилась в злобной ухмылке. Пальцы на руках хрустели и скрючивались в длинные завитки, с острых кончиков которых капал яд. Падая на землю, он мгновенно отравлял почву, и маленькие грибочки на ней высыхали.

— Тогда нам незамедлительно нужно изловить этого дракона. — решительно произнёс Проклятый.

— Драконов побеждают в героических схватках, а не ловят. — язвительно подметила Тьма.

— Я Государь Мира Сего! И я тут повелеваю своею свитой. Мы должны поймать дракона, таков мой указ! — проскрипел Проклятый своим монотонным голосом. Глаза его разгорелись ярчайшим светом тьмы. А из пасти его выглядывала бездна.

Тропа Пятая — Туда, Не Знаю Куда.

Впереди виднелись врата. Они были распахнуты, словно пасть зверя. Непреодолимая преграда для тех, кто не желает быть съеденным и переваренным в городе Мертвого Бога. Музей отчаяния под открытым небом, последнее пристанище бродячих призраков. Единственное рукотворное сооружение для нежизни в этом царствии грибов. Город стоял посреди леса, как памятник унынию. Он пожирал все неупокоенные души, что бежали из леса, страшась его хтонического ужаса. Теперь они все вынуждены стать пленниками этой урбанической грибницы. Серые жилища, в которых обитают серые нелюди. Они посмертно приговорены к серым будням. И только сама «жизнь с косой» сможет их пробудить от вечного сна в своем уютном сером мирке.

Путь лежит через заплесневелые трущобы. Нельзя, чтобы Полые учуяли прогнившую плоть, ведь даже запах смерти напомнит им о жизни. И в попытке к ней приблизиться, можно утонуть в безмятежной пустоте.

Тропа Шестая — То, Не Знаю Что.

Мёртвый Бог недвижим на алтаре. Ведь настоящий идеал всегда неподвижен. И свет исходит с уст его, ослепляя Полых Жрецов. Оболочка Мёртвого Бога по образу и подобию царства сего. Оболочка, порочащая сам Свет.

— Поедайте плоть мою и испейте крови, дабы Свет пришёл на вашу землю и даровал вам вечную жизнь, — молвил Мертвый Бог.

Никто не желал себе такой участи. Вечная жизнь приносит лишь страдания. Рано или поздно все они сгниют, и из гнили их взойдёт заплесневелый гриб, оставляя от оболочки лишь Тень былого воплощения.

Жрецы пожирали плоть Мёртвого Бога, и с каждым кусочком Свет ослеплял их взор от пелены грибниц. И только кровь была преградой к вечной жизни, но думали они лишь о том, как отсрочить эту ношу.

Предавая посланника Света, усомнившись в крови, отпрянув от алтаря и сделавшись Жрецами Проклятыми, все как один — а было их всего одиннадцать — сломили печать Света, и Тьма вошла в грибное государство.

— Поедайте плоть божества, но не испивайте крови его. Ибо наступит вечная жизнь для каждого, — предостерегла жрецов Тьма.

Мертвый Бог был скован кровавыми узами в этом царствии. Кровь его проливалась с алтаря, текла по канавам, там смешивалась со спорами грибов и прогорклой, гнилой почвой, превращаясь в божественное удобрение для Мира Сего.

И только лишь животный вой и стоны от нескончаемых мучений Мёртвого Бога сотрясали город и каждое царство, что ходило под печатью Света.

Тьма ликовала в ту давнюю пору. Ведь носитель Света был связан с этим царствием, и всë сущее в нем обретало телесную форму.

Тогда и утвердился первый закон Грибного Государства — Закон Гнили. Первая печать Тьмы была начертана кровью Мёртвого Бога.

Закон Гнили — всё сущее, имеющее структурированную форму или содержание должно непременно быть подвержено разложению, умиранию, гниению и разрушению. Без права вернуться в первоначальную форму и обрести состояние покоя.

Проклятым Жрецам было видение. В нем из мира того, что посредине, явится противник Света. Глаза его будут гореть ярчайшим пламенем Тьмы. Изо рта его будет литься яд, он же и есть панацея от древнейшего миропорядка. Восседает он на троне из собственных лиц, сломив печати Света. Вселенная будет содрогаться под тяжестью слов Его. И пришествие четырёх всадников между верхними и нижними мирами будет предзнаменовать пришествие Хаоса. Тогда всё ныне сущее примет свою истинную бесформенность, слившись со Всем и Ничем, освободившись из под гнета Света.
Да будет так!
Слава Несущему Ничто!

Тропа Седьмая — Нигде.

Казалось, что конец был близок. Пройдя сквозь грязные трущобы, перешагивая через тела павших от гнили, Проклятый добрался до ворот дворца, который захватил Дракон. Огнедышащий змий, снизошедший со страниц древних фолиантов в этот преступный дворец, чтобы своим весом и мощью придавливать несметные богатства.

— Разве мне не нужен мечь? — спрашивает Проклятый у Тьмы.

— Видимо, мухоморы ослабили свое действие, раз уж Государя стали посещать здравые мысли. Но спешу огорчить — оружие есть лишь в тех мирах, где жизнь хоть чего-то стоит, — отвечает, Тьма. — Твое оружие — это время, на верхних планах оно имеет начало и конец, но здесь оно подобно бушующему океану — неизвестно, когда и что было или будет, главное — цель. Цель определяет путь, а он, в свою очередь, выстраивает события в пользу того, чья воля более ценна для Сего Мира.

Мысли раздирали Путника изнутри. Ему на самом деле не нужен был меч, просто хотелось подтереть своим ядовитым языком нависшую тишину.

— Дракон может испепелить меня до самой первоосновы, тогда моим страданиям придёт конец. — думает Проклятый.

Ворота замка были сожжены давным-давно, но оставшиеся обломки до сих пор тлели, издавая оглушительный треск. Единственное, что могло их так испепелить — это чёрное пламя. А оно разгорается лишь в тёмных душах живых существ, чьим первоначалом был Хаос.

— Дракон есть телесное воплощение одного из бесконечных граней Хаоса. Так как многие миры ограничивает в своей основе сам Свет. Твоё сознание и границы миров могут узреть и понять лишь одиннадцать драконов. И все они являются прародителеми чёрных душ. Их имена невозможно услышать или прочитать, не утратив рассудок. Но ты…

Тьма обволокла очи Государя и на мгновение показала Начало всего.

— Узри её боль, её стенания в вечной агонии. Страшись всего, что имеет границы и не подвержено гнили, ибо то есть беззаконие!

Тьма будто и сама наслаждалась страхом, что обуял сознание Проклятого. И только после того, как Проклятый издал предсмертый вопль ужаса, Тьма остановила эту пытку и проводила обезумевшего внутрь замка.

Тропа Восьмая — Вот И Сказочке Конец?

Величественный трон в центре полуразрушенного замка одним своим видом будто вдыхал в себя весь воздух в помещении. А на выдохе извергал чистый трепет в могильную тишину. То и было могилой. Могилой для единственного существа, что было удостоено чести быть погребенным, восседая на троне правителя несуществующего государства без короля, свиты, слуг и подданных.

Таков злой рок. Рыба гниёт с головы, а миры — с богов. Древние давно покинули это пристанище уныния, похоронив его в грибнице. Только костные останки дракона в величественной позе сокрушали своим неописуемым восторгом государевы владения внутри замка. Это было бы не лишено смысла, но по ироничной игре структур бытия не было никого, кто бы смог восторгаться.

— Нет спасителя из этой полумирской клоаки. Нет того, кто бы смог прервать бесконечные мучения нового приемника власти над кладбищем. Нет утешения. Нет палача. Нет героя. Есть только ты и твоя бездна. Вот она, вместо короны на черепе дракона. В форме, которой не существует в природе и за её пределами. — голос Тьмы эхом прокатился в голове Проклятого Государя.

— Этот мир твой, а, стало быть, ты и умертвил в нем дракона. А по старым законам вселенского трона, по законам вестников Тьмы и палачей Света тот, кто убил дракона сам становится драконом! — голос Тьмы сотрясая дворец и город Мёртвого Бога, снизошел до грибниц, возвещая о новом Государе Мира Сего.

Никто не ликовал. После торжественных речей от самой Тьмы не бывает восторженных возгласов. Ведь её речи способны лишь распалить в сердцах тёмных душ пламя войны. Войны против богов за единственный закон, что способен противостоять Свету — Закон Гнили.

Проклятый принял корону и был выбран Тьмой, как единственный законный правитель своего мира. Тени закатили пир на весь грибной мир. Кружась в танце на царских коврах, они раз за разом поедали останки Мёртвого Бога, окропляя кровью трон.

А та кровь, что не попадала на трон, стекала по их размытым силуэтам, придавая Теням багряное свечение, будто отпечатывая клеймом государеву свиту.

Бездна взывает к правителям миров, словно зов в утробу матери. Исток в виде короны был на голове Государя, и всё его сознание было занято Бездной. Только она говорила с ним с этих пор — начало и конец всего.

Изредка были слышны лишь удары биения сердца Государя и толчки от куда-то из пустот дворца.