Лето А может, поедем?

— Что ты там так долго?! — крикнула Ира из коридора. — Горы нас ждут!

«Ага, ждут… Первая же взвоешь на Армянском перевале!» — мысленно усмехаясь, думала я, пытаясь разместить посуду в уже заполненном вещами рюкзаке. Как сказал папа: «Забит под суслик». Не знаю, почему именно суслик, но, наверное, так принятно говорить.

— О чем пою-ют ветра, не умолка-ая, — подруга от скуки и «невыносимого ожидания» начала петь.

Еле-еле застегнув молнию на большом отсеке, я взвесила рюкзак. 11 кг. «Застрелиться», — я тяжко вздохнула и поковыляла в коридор.

Идея поехать в горы появилась внезапно, даже спотанно, как и все гениальные идеи. Мы с Ирой пятый день отдыхали в деревне, придерживаясь графика: завтрак, речка, великое дело, речка, «ой, как темнеет-то быстро!», велосипеды, заваленка и ужин. Естественно, как бы ни была хороша такая жизнь, она нам все-таки надоела, и мы собрали консилиум по поводу дальнейшего отдыха. Консилиум состоял из меня, Иры и дворового щенка Шарика, который с умным видом сидел за столом и иногда повизгивал.

— И так, господа гардемарины, сегодня начинается новый этап нашей жизни. Задача первая — придумать, куда ехать. Задача вторая — собственно, поехать. Ну, и задача третья… — я задумалась. — Остаться довольными.

— Вопрос только, — Ира подперла рукой подбородок. — Чего мы хотим?

— Отдыха, — вполне логично ответила я.

— Отдых разный бывает…

— Эт факт…

Не придумав ничего толкового, мы распустили консилиум и ушли на заваленку. Шарик тоже хотел на заваленку, но потом увидел, что с дерева нападало много вишен, и потому убежал их есть. Да, у нас очень странный пёс, он кушает вишни. Хотя у меня ощущение, что все собаки в нашей семье чем-то отличаются от обычных представителей их рода. Например, у нас была черная собачка Данка, которая — вообразите — ела абрикосы. Да-да, именно абрикосы. Она обычно становилась на задние лапы перед деревом, а передними наскакивала на него, чтобы сбить пару плодов. Умнейшая собака была. А Тузик, которого боялась вся живность в округе (в том числе и бабушка), мог душу продать за… Арбузы. Серьезно! Как только Тузик чуял, что мы разрезаем арбуз, он тут же оказывался у стола и отчаянно махал хвостом, пытаясь ухватить хотя бы кусочек. Но вернемся к заваленке. Замечательная это вещь, я вам скажу! Сидишь ты на ней, а перед твоими глазами простирается донской пейзаж: золотые поля пшеницы, балки, покрытые разноцветным ковром чебурка, гусиного лука, ромашек… Широкая река, в спокойной воде которой отражается все небо, уже обагренное закатом, и зелень деревьев, растущих по берегу. А между этой зеленью тут и там проглядываются домики, раскрашенные в самые разные цвета. В деревне вы не встретите и двух одинаковых домов: все они особенные, неповторимые. Есть и желтые с зелеными ставнями, и оранжевые с синими, и даже розовый домик есть — у него темно-бордовые наличники. Как хорошо в сумерках ехать по проселочной дороге, озираться по сторонам и наслаждаться каждой секундой, каждым мгновением! Неспешно бродят по траве коровы, поет тихая скрипка сверчка… Люблю деревню. И Иру тоже люблю. Знаете, мне не найти подруги роднее. Нет более понимающего человека, чем она. С кем бы я еще вставала посреди ночи, чтобы встретить рассвет? Или ставила во дворе палатку, чтобы ночевать именно там? Или шла пешком за пять километров только для того, чтобы покорить Скалу и сделать множество потрясающих снимков? Только с ней.

А сейчас она сидит рядом, закинув ногу на ногу, и витает в своих мыслях. В волосах путается легкий ветерок, последние лучи солнца отражаются в ярко-зеленых глазах…

— Знаешь, Сань, я бы всю жизнь провела вот так, — шепчет Ира. — Просто сидя здесь и смотря на эту красоту.

— Да-а… Тут прекрасно. В горах тоже хорошо, но здесь… Нет, ничто не заменит этого пейзажа.

На секунду лицо подруги приобрело выражение замешательства. Потом она повернулась ко мне и спросила:

— В горах, говоришь?

Я кивнула. Мы с папой часто бывали в горах. Он заразился этим лет в тридцать, постепенно втягивая меня.

— А почему бы нам не отправиться в горы? — задумчиво сказала Ира.

— Почему бы не отправиться.

— Так, может… Поедем?

— Может, поедем.