Это был обычный вечер, без каких-либо событий. Удивительно, насколько он мог быть невзрачным, учитывая, что я почти стала женой сумасшедшего Дона.
Но на моё удивление, этот вечер был даже слишком тихим, словно Арес уже насытился моими отрицательными эмоциями. Он просто чертов энергетический вампир, пожирающий не только мою энергетику, но ещё и душу, наверное. А возможно, большой мальчик уже просто наигрался со своей игрушкой.
Сегодня он был сильно занят какой-то работой, очевидно нелегальной, потому что так кричать о поставке целой партии оружия может только Арес. Кажется, их поставщику крупно не повезло перейти дорогу Дону, потому вот уже несколько часов прошло с того телефонного разговора, и Арес до сих пор не отлип от экрана своего ноутбука. Его лицо, как и некоторое время назад, буквально воплощение злости, таким злым я Ареса ещё не видела.
Хорошо, что его плохое настроение, вызванное чьими-то поступками, не распространяется на меня. Но сегодня лучше не привлекать к себе внимания. Потому как этот день прошел довольно пассивно, хочется, чтобы он закончился также без приключений.
Арес накормил меня ужином, после чего отправил смотреть телевизор, пока он сам прилип к кухонному столу вместе с компьютером. Взгляд его был хмур, а пальцы усиленно перебирали кнопки клавиатуры. И ничего не предвещало беды в этот совершенно обыденный вечер.
— Да, Мейер, — недовольным голосом прервал тишину гостиной Арес, нарушая мирную атмосферу, которую создавали лишь звуки, доносившиеся с экрана телевизора.
Я обернулась на звук, внимательно наблюдая за мужчиной.
— Нет. Вы сами решите эту проблему, — брови Ареса взмыли вверх, а затем также резко свелись обратно к переносице. За секунду на его лице отобразилось сотня эмоций, в конце концов сводясь к неминуемой злости.
— Это моё последнее слово, — отрезал он.
Но, кажется, собеседник не сдавался, потому что дальше Арес зверел всё больше и больше.
Мейер.
Что за смертник, который может столь фамильярно разговаривать с самим Доном? Наверное, он очень хорошо знал Ареса, раз второй позволял ему немного наглости в личном диалоге.
Хотелось бы мне быть столь же смелой, стремглав врываясь в бой и не задумываясь над последствиями своих действий. Словно сначала говорить, а потом уже думать, но с Аресом такой вариант не прокатит. В лучшем случае меня ожидает лекция о том, как следует проявлять уважение, а в худшем — мужчина может применить физическую силу. И всё меркнет в сравнении со вторым случаем, и вроде как-то уже не хочется разговаривать с Аресом так, будто у меня есть девять жизней.
Вдруг осознание некоторых вещей накрыло меня. Арес просто выдрессировал из меня идеально послушную жену, я не перечу и слушаюсь его, потому что боюсь быть наказанной. А ведь он этого и добивался, а я, глупая дурочка, продолжаю играть по его правилам. Но и не сказать, что сопротивление будет отличным решением.
Насколько я поняла, Семья и её члены довольно консервативны по отношению к женщинам. Они следуют патриархальным заветам, которым в современном обществе нет места. В их семьях есть мужчина — глава, и жена — скромная домохозяйка, не имеющая за спиной ни образования, ни работы. Ничего.
Спорить с Аресом о патриархате — это всё равно что разговаривать с бетонной стеной. Он вырос в такой среде, его воспитывали люди, которые эту среду создавали. У него в голове сформировались собственные устои. Как говорится, есть только две точки зрения: моя и неправильная.
К тому же Арес куда сильнее и влиятельнее меня, пытаться противостоять ему — это словно зайти в клетку с тигром, держа в руках крохотный нож. Вроде и надежда есть, а вроде и смысла в этом как такого нет. Только зверя дразнить.
— Я сейчас же приеду, — запутавшись в клубке собственных мыслей, я и не заметила, как телефонная беседа подошла к своему логическому завершению. Кажется, собеседник Ареса продавил оборону, и не сказать, что второй остался довольным.
Арес положил телефон на стол с таким глухим звуком, что мне показалось, будто в комнате раздался выстрел. Его лицо исказилось от ярости, и я почувствовала, как в воздухе повисло напряжение. Я не знала, что делать — оставаться на месте или попытаться успокоить его. Но в конечном итоге страх заставил меня замереть.
Мне хотелось кричать, потому что сейчас я один на один с мужчиной. И я также могу стать объектом его гнева, а мне бы не очень хотелось этого.
Последние несколько дней у нас с Аресом не возникало конфликтов, и я старалась научиться слушать его, чтобы просто не злить. Неосознанно старалась быть послушной и покорной женой, как бы мне не хотелось по-другому, но это лишь один из способов выживания. И даже сейчас я не хочу, чтобы мост, который я долго и кропотливо выстраивала из доверия Ареса, так быстро рухнул. Но, кажется, он и не собирался срываться на мне. Я облегчённо выдохнула.
Арес встал со стула и направился ко мне, лежащей на диване. На его лице не было заметно никакого напряжения, но вены, вздувшиеся на висках, сжатые в тонкую линию губы и руки, словно готовые к схватке, выдавали его истинные чувства.
— Дженнифер, — в его напряженном голосе слышится акцент.
Арес придвинулся ближе ко мне, с силой вдавив диван под своим весом. Он пристально смотрел мне в лицо, как всегда, когда хотел поделиться чем-то важным.
Не знаю почему, но Арес предпочитает разговаривать, глядя прямо в глаза. Однако я не всегда могу сосредоточиться, когда он так смотрит на меня. Кажется, что он читает меня, словно открытую книгу, только когда мы встречаемся взглядами. Возможно, именно поэтому зрительный контакт так важен для Ареса.
Всё это я поняла за месяц нашего совместного проживания, методом проб и ошибок. Но мне казалось, что это не я, а Арес стал более открытым и позволил мне лучше понять его, хотя и не на долго. Ведь другая часть этого мужчины всё ещё оставалась для меня самой сложной загадкой.
— Мне нужно ненадолго отъехать, прошу тебя не создавай проблем. Сегодня у меня нет настроения играть, Дженнифер, — говорит он, и в его голосе слышится предупреждение. В голове словно раздается рычание. Арес на грани, и делать что-то, что может усугубить его состояние, равносильно смертной казни.
Быстро и почти безболезненно.
Мужчина продолжает говорить, сдерживая свою злобу за крепко стиснутыми зубами, которые, наверное, скоро превратятся в крошку.
— И если я приеду и увижу что-то, что мне не понравится, то я быстро перекину тебя через своё колено, и мы будем разговаривать в другой, более выгодной мне, плоскости. Я внятно объясняюсь?
— Я поняла, — тут же выдала я заготовленную фразу. Чтобы Арес ни просил, ответ всегда будет один, и не дай бог, он не угодит мужчине.
— Хорошо, я рад, милая. Будь послушной, просто смотри этот чёртов фильм до тех пор, пока я не вернусь, — грубая речь. Арес очень хорошо дал мне прочувствовать своё настроение. И правда, сопротивление сегодня равно моей скоропостижной смерти.
Арес улыбнулся мне своей хитрой и зубастой улыбкой, взъерошил волосы на моей макушке, поднялся и вышел из гостиной. Оставшись одна, я снова попыталась сосредоточиться на фильме, но прошла уже половина, а я так и не поняла, о чём он, потому что мои мысли были заняты другим. Через некоторое время я услышала, как хлопнула дверь кабинета Ареса, и его твёрдые размеренные шаги направились в мою сторону.
Что за чёрт?
Я не слышала привычного щелчка дверного замка, на который Арес обычно запирал свой кабинет. Он не собирался закрывать его сегодня? Но была же причина, по которой мужчина вновь и вновь закрывал рабочую зону, когда оставлял меня в апартаментах одну. Так почему сейчас он оставил комнату открытой?
Этот вопрос не давал мне покоя.
Все это время, проведенное в квартире, мне было интересно, что Арес таит в своём кабинете? Было ли это что-то важное, связанное со мной? Мои личные вещи или нечто более существенное; паспорт, например.
Возможно, мне стоит проверить эту теорию. Всего одним глазком заглянуть внутрь, пока Арес отъедет по делам, а затем сделать вид, будто ничего и не было. Он не должен обратить на это внимание. Но, конечно, это может быть лишь часть моих неоправданных надежд все ещё обрести свободу. Откровенно глупых надежд.
Арес вновь показался в коридоре, прерывая мои бурные размышления, и направляясь ко входной двери. Мужчина легко читает мои эмоции, поэтому я постаралась обратить всё своё внимание обратно в экран телевизора, куда бездумно пялилась последние несколько минут.
Но мужской чёрный силуэт всё же привлёк моё внимание, и я не могла оторвать глаз.
Арес был одет в привычную чёрную футболку, только теперь поверх неё красовался чёрный бронежилет, который плотно облегал его мускулистую фигуру. Этот элемент одежды подчёркивал его силу и готовность к действию, а также внушал мне чувство тревоги. Самые противные мысли о назначении этой вещи лезли мне в голову.
Интересно, а Ареса могут убить?
От столь неожиданного вопроса, возникшего в моих мыслях, я нервно вздрогнула. О таком даже опасно думать. Арес буквально излучал собой представление о силе и власти, скорее всего, ничто не сможет погубить этого до безобразия идеального мужчину; ни смерть, ни правосудие, о менее вещественных вещах и говорить не стоит.
Дополняли его боевой образ широкие штаны, обрамлявшие накачанные икры ног, и создавая впечатление, что он готов к любым неожиданностям. А черные массивные ботинки, которые он надел, казались не только стильными, но и функциональными — в них можно было легко бегать или, если понадобится, быстро укрыться.
От осознания всех этих вещей дрожь прошла по спине. Я живу рядом с мужчиной, который буквально живет криминалом, и для него такие вещи, как убийства, — это совершенная обыденность. Потому как для меня это совершенная дикость.
В руках же Арес держал чёрную спортивную сумку, сильно прогибающуюся, словно внутри лежали кирпичи. Я не могла отвести взгляд от этого груза, который казался таким тяжелым и угрюмым, как и само его предназначение. Швы на сумке натягивались, а молния, казалось, вот-вот разорвется под давлением.
Голос разума подсказывает, чем до отказа забита эта сумка, но я отметаю эти мысли почти сразу. Зачем же ещё Дону мафии надевать бронежилет и на ночь глядя выбираться куда-то? Точно не кирпичи таскать. Я знала, что в этой сумке может быть что-то гораздо более опасное — оружие.
Я отвернулась, всё-таки возвращая своё внимание обратно к экрану телевизора, подозревая, что Арес сейчас покинет апартаменты. Я потеряла интерес. Но вместо хлопка входной двери, его уверенные шаги по холодному полу звучали глухо, и я чувствовала, как в воздухе накапливается напряжение. Каждое движение Ареса излучало силу и решимость.
Мужчина остановился ровно за моей спиной и продолжал сохранять молчание, пока я не обернулась, сталкиваясь лицом к лицу с его мощным торсом, обернутым в броневик. Чтобы увидеть лицо Ареса, приходится задрать голову. Моё красноречивое лицо, показывавшее явное недовольство, рассмешило Ареса. Одаривая меня несомненно тёплой улыбкой, мужчина подцепил мой подбородок, не отрывая от меня глаз.
Мы долго смотрели друг на друга. За столько времени, проведенного вместе, я стала немного распознавать эмоции Ареса и научилась под них подстраиваться. Его лицо сейчас было совершенно спокойным, без проблесков недавней злости, лишь холодная решимость отражалась в нём.
Но и было там нечто большее.
В то же время я видела, как он старается скрыть свои настоящие эмоции. Лицо Ареса было сосредоточено, а губы сжаты в тонкую линию, что выдавало его внутренние переживания.
Прервав зрительный контакт, его губы опустились на мои в плавном и в то же время безумно горячем поцелуе. Арес был уверен в себе и своих действиях. Он начал с того, что провёл языком по верхнему ряду зубов, а затем неторопливо исследовал внутренности моего рта. Я не отвечала ему, но и не сопротивлялась. Нервно балансируя между чувствами ненависти к собственному похитителю и диким возбуждением, которое отдавалось жгучими ощущениями в нижней области живота.
Арес прервал наш страстный поцелуй в тот момент, когда мне показалось, что я вот-вот задохнусь от недостатка кислорода. Уставившись затуманенным от исступления взором, я наткнулась на его хитрый взгляд. Сил на злость у меня не осталось, будто бы Арес и правда был энергетическим вампиром, через рот поглощая всю негативную энергию. Которую я обычно направляла на него.
Довольно хмыкнув, мужчина оставил на моём лбу нежный поцелуй и развернулся, покидая меня и оставляя одну мучиться с диким вожделением, растекающимся между ног.
— Помни о моих словах, милая жена, — произнёс он, стоя в проходе, и ехидством сквозил его голос.
Убедившись, что я его услышала, Арес захлопнул входную дверь и дважды провернул ключ в замке. Затем он вытащил ключ из скважины, и ручка снова опустилась, показывая, что единственный выход из этой клетки надёжно заперт.
Я почти была готова повернуться обратно к телевизору и занять себя просмотром фильма до того момента, пока Арес не вернётся. Но настойчивые мысли о кабинете не покидали меня, буквально пожирая мой мозг и выкрикивая слова, призывающие к действию. Я собралась и почти была готова вскочить с дивана, но что-то помешало мне сделать это. Словно мой мозг на опережение мыслям не давал осуществить задуманное. Я могла чётко представить в голове, что со мной будет, если Арес узнает, что я копалась в его личных вещах. Это был как психологический барьер, что он собственноручно выстроил в моём разуме.
Я как прирученная собачка, наказанная за то, что огрызнулась на хозяина, и в следующий раз уже не готовая кусать руку, которая её кормит.
К чёрту. К чёрту. К чёрту тебя, Арес Кастильо.
Что-то внутри меня треснуло, наверное, барьер в голове разбился на мелкие кусочки, как и моя надежда на освобождение. Злость заставила меня вскочить и в готовности сжать кулаки.
Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское.
С каких пор ты так неуверенна в себе, Дженнифер? Неужели ты такая трусиха, боишься расплаты от глупого мужчины, который, возможно, даже не узнает об этой проделке. «Глупого Дона. Босса всех боссов», — услужливо подсказывает мозг, всё ещё надеясь вразумить меня.
Глупости какие, я не собираюсь плясать под чью-то дудку. Впервые за всё своё заключение в апартаментах я могу полазить там и, возможно, найти то, что поможет мне сбежать. Это мой шанс.
Может, я всё-таки найду свой паспорт или телефон?
Ключи от двери — маловероятно, но упускать шанс проверить это я не собираюсь.
— Будь послушной, сиди смотри фильм, бе-бе, — пробубнила я.
Перепрыгнув через подлокотник дивана, я быстрым шагом направилась к заветной двери. Видите ли, чего захотел. Когда говорят «сиди и ничего не трогай», хочется встать и всё потрогать. А я, собственно, не привыкла потакать своим желаниям, поэтому пойду и сейчас же прощупаю весь кабинет.
Давно уже я не наводила суеты в этой скучной квартире. Сильно раскрепостившись, я ухмыльнулась собственным мыслям.
Такую Дженнифер я искренне любила, она не похожа на ту, которую Арес забил в самый дальний угол её собственного сознания. Эта Дженнифер знает, чего она хочет.
Собравшись с духом, я аккуратно вошла в кабинет, и меня обдало холодом и животным страхом. Будто в этот же момент активируется какая-то ловушка, и в меня полетит куча ядовитых стрел, наказывая нарушителя этой обители.
Мебель внутри была дорогой, но обстановка навевала мрачные мысли. Стены были заставлены книжными полками, в центре кабинета стоял массивный стол, заваленный документами и фотографиями. Вдруг мой взгляд зацепился за открытый сейф, встроенный в шкаф. С замиранием сердца я тут же подошла ближе.
Внутри было две полки, заполненные жёлтыми папками, словно украденными из детективного фильма. На папках были указаны чьи-то имена и фамилии, а также другая личная информация. Раскрыв одну из них, я поняла, что это папки с полицейскими отчетами и уголовными делами на людей, чьи имена были указаны сверху.
Как он смог получить их?
Печать сверху гласит, что это секретная информация, не принадлежащая распространению. Мысленно вздрогнув, я вернула желтую папку-конверт на место. В общем-то, не моё дело.
Также на этой полке, в дальнем углу лежали три внушительные пачки зелёных купюр. Пригодятся ли они мне? Если я стащу одну, заметит ли Арес?
Хорошо поразмыслив, я все-таки взяла одну. Это совершенно точно были американские доллары, вопрос «почему» крутился на языке, но я решила, что мне не стоит знать. Возможно, что-то связанное с отмыванием денег, но я не совсем уверена, что правильно понимаю, как это на самом деле работает.
Может, это просто деньги? И я придаю им слишком много значения, будто желая накрутить своё сознание настолько, чтобы полностью убедить себя в том, что Арес — плохой человек.
Я немного присела, чтобы продолжить исследовать нижнюю полку сейфа. Там лежала гора бумаг, но среди них затесалось что-то отдалённо поблескивающее в приглушённом свету от окон. Потянувшись в угол железной коробки, мою ладонь обжёг холод стали, и я резко отдёрнула руку, когда поняла, что это.
Удивительно.
Первое оружие, которое я вижу в этом доме, и это странно, учитывая род деятельности Ареса. Эта вещь определённо мне пригодится.
Я не так проста, как кажется. Мой отец — полицейский, и, конечно, я умею обращаться с оружием. Он научил меня пользоваться своим табельным пистолетом, и мы часто ходили в тир. Честно, мне удивительно нравилось это занятие. Вид пистолетов всегда внушал мне какой-то трепет, ощущать его холод в руках — это отдельный вид удовольствия. Словно из-за чувства превосходства, которое собой приносил пистолет; уверенность в том, что у тебя есть преимущество.
А звуки выстрелов — это буквально услада для ушей. Но, естественно, не когда пистолет становится орудием холодной и совершенно несправедливой расплаты. Конечно, и мой папа не святой человек, но он никогда не убивал невинных. Я хорошо помню, какой разбитый он приходил домой после очередной расправы над взбесившимся преступником.
Я вновь потянула руку в глубь сейфа. Пистолет приятно лежал в руке и обжигал ладонь своим холодом. Этот был тяжелее, чем тот, которым владел отец. Наверное, на такое орудие нужно разрешение, и оно совершенно точно опаснее табельного.
Но, очевидно, Аресу разрешение не требовалось. Тут, наверное, разрешение нужно было бы тому, кто просил бы у Ареса это самое «разрешение». Разрешение и что-то похожее на вторую жизнь.
Отложив пистолет и деньги на одну из книжных полок, я направилась к столу. Он занимал большую часть комнаты, будучи столь массивным и широким, наверное, я смогу откопать что-то внутри него. Но я вынуждена была столкнуться с разочарованием, когда поняла, что все его внутренние отсеки закрыты на замки.
— Чёрт.
Сорвалось у меня с языка.
Глубоко вздохнув, я вынуждена была осмотреть только внешнюю поверхность стола, но и тут не было ничего ценного. Я была готова расплакаться от собственного бессилия, но вместо этого решаю проверить книжные шкафы.
Спустя время, перерыв каждый дюйм, я не нашла ничего, что могло бы помочь. Даже не так.
Я не нашла абсолютного ничего.
Ничего, кроме глупых бумаг, исторических книг и ещё одной небольшой пачки денег. А что же ты хотела здесь найти, глупая? — мысленно спрашиваю я себя. Будто бы Арес и правда мог так бездумно оставить что-то важное.
Вдруг поток неконтролируемой злости возрос во мне и был готов вот-вот вырваться наружу. Это была глупая и отчаянная злость на саму себя и Ареса. Я до сих пор не понимала, за что он поступает так со мной.
Грозно рыкнув, я схватила пистолет, и послышались выстрелы. Поочередно направляя его в стеклянные дверцы книжных шкафов, я заставляла их лопаться на крошечные осколки под воздействием стальной пули. Выпустив последний патрон, тот отрикошетил от чего-то металлического внутри шкафа и просвистел в сантиметре от моего уха, впиваясь в стекло за моей спиной.
Громко пискнув, я вздрогнула всем телом, но тут же секундный страх обратился в праведный гнев, накрывая меня новой волной адреналина.
Я крушила кабинет Ареса, разбрасывая бумаги и разрывая их на мелкие кусочки, опрокидывая горшки с цветами. Один из крупных стеклянных горшков при падении разлетелся на мелкие осколки, его крупный кусок впился в мою стопу. Я закричала от боли, схватив со стола светильник, запустила его в книжный шкаф. Стеклянная дверца разбилась вдребезги, устилая пол ещё более мелкими осколками.
От бессилия и злости слёзы выступили на глазах. Я слабая девушка, что я могу сделать? Впервые за долгое время у меня началась истерика, совершенно неконтролируемое состояние.
Я сидела на полу в центре этой разрухи, когда до меня постепенно начало доходить свершённое. Арес не оставит на мне живого места.
***
Я прихожу в чувства, когда слышу дверной хлопок. Арес что-то говорит, но до меня доходит только еле слышный бубнёж. Затем квартира вновь погружается в мёртвую тишину.
Наверное, он нашёл свой кабинет.
Очнувшись от собственного гнева, я пришла в шок, когда увидела плоды своего творения. Обитель Ареса теперь была больше похожа на мусорную свалку. Никогда не думала, что буду способна на подобное под влиянием аффекта. В ту же секунду в мозгу закрутились шестерёнки.
Бежать. Гласил инстинкт самосохранения.
Я забрала пистолет, в котором была опустошена обойма, когда я была в отчаянии. Хотя теперь он был бесполезен, я всё же спрятала его в углу шкафчика под раковиной в ванной. Я была уверена, что Арес не станет его искать там. Затем я нашла убежище для себя…
Я была так напугана, что только спустя некоторое время осознала, насколько серьёзно поранила ногу. Из моей стопы торчал большой прозрачный осколок, рана была открытой, и я могла видеть свою плоть. Я не стала рисковать и доставать его, потому что очень боялась боли. От осознания этого меня охватила дрожь, мне было страшно даже думать о ране. А кровь тем временем продолжала неудержимо течь. Я не знала, что страшнее: умереть от потери крови или столкнуться лицом к лицу с гневом Ареса.
Спустя какое-то время Арес вновь дает о себе знать:
— Jennifer, [Дженнифер] — слышу грозный голос из глубин апартаментов, который яростно растягивает гласные в моём имени, — выходи. Мы просто поговорим.
Мы? В наших сложных и не взаимных отношениях есть какое-то «мы»? Ситуация сюр, поэтому я не сдержалась, и слабый смешок вырвался из моего рта.
Это от нервов, — говорила я себе. Или я просто схожу с ума. Смотря, что лучше в данном случае.
Я сидела в гардеробной комнате, среди многочисленного количества деловых костюмов Ареса, и тихо дрожала от страха. Гардероб был настолько огромен, что я уверена, он не знает всех точностей строения этой комнаты. За время моего заточения я вдоль и поперёк изучила эти апартаменты.
И сейчас прячусь в одном из своих тайников, за грудой одежды, которая висела на вешалках вдоль стен гардеробной, было свободное пространство. Не то чтобы там было что-то наподобие выручай-комнаты — нет, места тут было скверно мало, но в связи со своей миниатюрной комплекцией я спокойно вмещалась. Уверена на все сто, что Арес даже не догадывался об этом местечке.
Я затаила дыхание, стараясь не издавать ни звука. Сердце колотилось так, что, казалось, его слышит весь мир. Арес, с его грозным голосом и зверским настроением, приближался ко мне.
— La mia moglie cattiva, я начинаю терять терпение, [Моя непослушная жена] — это звучит совсем не хорошо для моей задницы, но я даже думать не хочу о том, чтобы самостоятельно отдаться в руки похитителю.
— Так, — вдруг голос Ареса раздается в пугающей близости от меня. И в следующий миг я чувствую, как он усиленно начинает ковыряться среди многочисленных вешалок с одеждой, отодвигая одну за одной. Его движения резкие — в них ощущается всё его раздражение. А он, тем временем, всё ближе и ближе ко мне. — Вылезай, и обещаю, будет не больно.
Внезапно мужчина остановился примерно в метре от меня, и в гардеробной повисла тишина. Я напряглась, дыхание спёрло, а грудная клетка сжалась до размера атома.
— Я в бешенстве, милая, — внезапный рокот нарушил тишину, и Арес начал усиление перебирать вещи. Всё быстрее приближая меня к неминуемой каре.
В следующую секунду мужская рука врывается в моё укрытие. Арес хватает меня за лодыжку пострадавшей ноги, вытягивая из укрытия, тогда я падаю на пол гардеробной, больно ударившись о шкаф головой. Не давая мне опомниться, Арес тут же хватает меня за волосы и тянет в спальную комнату.
Я кручусь, словно уж на сковородке, принося себе много боли, но хватка Ареса сильная настолько, что я быстрее оставлю в его руке собственный скальп, чем обрету свободу действий.
Я боролась изо всех сил, но его крепкая ладонь была неумолимой. Каждый раз, опираясь на поврежденную ногу, осколок входил глубже в мягкие ткани. Каждое движение приносило мне боль, и я чувствовала, как паника захлестывает меня с головой. Я не могла позволить ему забрать меня в спальную комнату — это было бы моей смертной кончиной.
— Отпусти меня! — закричала я, но мой голос звучал хрипло и слабо, как будто его поглотила тишина гардеробной. Арес не реагировал на мои слова, лишь продолжал тянуть меня за собой, как будто я была просто игрушкой.
Внутри меня разгоралась ярость. Я не могла просто сдаться. Внезапно, когда он вывел меня в коридор, замахав свободной рукой, я пыталась нащупать что-то, что помогло бы мне. Первой такой вещью оказалась ваза, что стояла на столике возле стены при входе в кабинет.
Я сжала её горлышко в руке, и, когда он снова потянул меня, я резко замахнулась, и стеклянная ваза с громким треском раскололась о голову Ареса. Это сработало — на мгновение он зашипел от боли и ослабил хватку, и я смогла вырваться из его рук.
Я вскочила на ноги, но не успела сделать и шага, как Арес снова схватил меня — на этот раз за запястье. Я почувствовала, как его пальцы сжались вокруг моей руки, и в этот момент я поняла, что нужно действовать быстро. Я резко потянула руку к себе, пытаясь вырваться, и в тот же миг ударила его в лицо локтем.
Арес отшатнулся, и я использовала этот момент, чтобы рвануть в сторону. Я знала, что не могу позволить ему снова схватить меня. Мой разум работал на пределе возможностей, и я поняла, что нужно добраться до ванной и закрыться изнутри.
Я метнулась мимо дверей кабинета, но он быстро восстановил равновесие и снова бросился ко мне. Я почувствовала, как его рука прошла мимо меня, захватывая воздух, и в тот же миг я оказалась на грани — он мог схватить меня в любой момент.
— Ты хочешь поиграть, милая? — Арес больше не пытался преследовать меня, он застыл на месте, и вместе с его речью послышался смех. Я остановилась вместе с ним и, обернувшись, увидела безумный взгляд, который словно пожирал меня. — Тогда вот что сейчас произойдёт: ты снова попытаешься скрыться. Если я тебя найду, ты получишь своё наказание, а если нет, то ты отправишься спать, и я забуду о сегодняшнем дне, как будто его и не было.
Он хочет поиграть в прятки? Но в этой крошечной квартире площадью два на два квадратных метра мне негде спрятаться!
— Сочту твоё молчание за согласие. — Арес вновь рассмеялся, будто это действительно было похоже на смешной анекдот, а единственным человеком, который его не понимал, была я!
Из его груди вырвался душераздирающий смех, и я почувствовала, как холодный пот стекает по моей шее. Сейчас, глядя на Ареса, я понимала, что он действительно не в себе. Его темно-коричневые кудрявые волосы были мокрыми от воды из вазы, а на лбу красовалась кровавая ссадина, оставленная той же вазой. Тонкая тёмно-красная струйка стекала по его правому виску и исчезала где-то под воротом футболки.
Но самое ужасное — наблюдать, как его улыбка, словно у душевнобольного, быстро исчезает, а игривые искорки в глазах сменяются холодной сталью, которая пробирает до костей.
— Я даю тебе пять минут, прежде чем твоя задница окажется перекинутой через моё колено. Время пошло, это твой шанс, ангел. — последняя часть была сказана с таким обещанием, уже без всяких следов намёка на то безумное веселье.
Я рванула в ту же секунду, как над моей головой загорелся зелёный свет. Наплыв адреналина позволил мне задуматься о том, что Арес имел ключи от всех комнат в апартаментах, и просто закрыться в ванной было плохим решением.
Думай, думай, чёрт тебя побери думай, Дженнифер!
Я прошмыгнула в арку и оказалась на кухне, моя стопа адски болела — осколок почти полностью ушёл под кожу. Но я заставляла себя сейчас не думать об этой адской боли.
Я проскользнула за кухонный островок, стараясь не дышать слишком громко. Сердце колотилось так, что казалось, его слышит весь дом. Прижавшись к тумбе, мой взгляд зацепился за кухонный нож. Я не уверена в том, что смогу применить его в бою, но увесистый предмет придаёт мне сил.
Я осторожно присела на корточки за кухонным островом, стараясь не потревожить рану. Придерживаясь за тумбу, я пытаюсь сидеть на носках, чтобы не причинять себе боль, но это даётся мне с трудом.
Спустя долгие пять минут я слышу, как Арес громко шагает по квартире, его голос раздавался по квартире, как угроза:
— Твоё время пришло, Дженнифер. — произнес он, его тон был полон уверенности, как будто он уже знал, что найдет меня.
Я сжала нож в руках, ощущая, как холодный металл заставляет моё сердце биться быстрее. Я знала, что это единственный шанс — если Арес войдет, я должна быть готова.
С каждым его шагом я чувствовала, как страх охватывает меня, но в то же время внутри разгорался огонь решимости. Он не мог меня поймать. Я не могла позволить ему победить.
Когда Арес наконец вошел на кухню, я увидела его силуэт в дверном проеме. Он выглядел уверенно, как хищник, готовый к атаке, но в следующий миг его лицо озарила ухмылка, как некоторое время назад.
— Вылезай, милая, — прошептал он, и внутри меня все сжалось от страха. Это не могло стать моим концом.
Он раскрыл моё место положение, но я не могла заставить себя пошевелиться, будто надеясь, что это блеф, которым он пытается меня выманить. Но Арес не сдавался:
— У тебя есть десять секунд, прежде чем я сам подойду и вытащу оттуда твою задницу.
Внезапно, когда он начал приближаться, я сделала шаг вперед, набрасываясь на него и надеясь хоть как-то задеть кончиком ножа. Вскрыть горло и наконец стереть грязную ухмылку с его точёного лица, которое казалось сотканным из грехов.
Арес, однако, оказался быстрее. Он легко уклонился от ножа и схватил меня за запястье, прежде чем я успела хоть как-то его задеть. Я ощутила, как он резко вырвал нож из моих рук. Холодное оружие со звоном упал на мраморный пол.
— Над твоими навыками самообороны нам ещё стоит поработать. Ты такая очевидная, il mio bambino, что это даже очаровательно, [моя малышка] — произнес он, его голос был полон насмешки.
Я попыталась вырваться, но его хватка была слишком крепкой. Я почувствовала, как паника нарастает в груди, когда он притянул меня ближе, и я увидела его холодные омуты. Глаза, в которых буквально читалось моё будущее, взгляд, который не обещал ничего хорошего.
Внутри меня снова вспыхнул огонь борьбы. Я не могла сдаться. Я дернулась, стараясь освободиться, и в этот момент, сжавшись от боли в стопе, я прыгнула вбок, пытаясь сбить его с толку.
Но он был готов. Арес легко поймал меня за плечо и снова притянул к себе. Я понимала, что каждое его движение — это шаг к моей окончательной капитуляции. Я была измотана, и рана на ноге не давала мне сил.
В этот момент внутри меня что-то сломалось.
— Арес, прости, такого больше не повторится! — молю его я, но в следующую секунду мужчина — Арес, пожалуйста!
— Я ещё ничего не сделал, Дженни, а ты уже плачешь.
— Арес, пожалуйста, не надо, — молю я, надеясь, что это поможет, но он не чертов Иисус Христос. Молитвы тут бесполезны, ему нужна моя кровь, страдания и боль. Возможно, тогда он сможет утолить свой голод.
— У тебя было две попытки, милая, но ты провалилась в обоих случаях. Две попытки убить меня — это уже много по моим меркам. Позабавились — и будет, уговор есть уговор, верно? — он говорил с иронией, и от его слов меня пробирала дрожь. Это пари было обречено с самого начала, так зачем я обманывала себя, зачем всё усложняла?
Всего в несколько уверенных шагов Арес оказался в спальной комнате. В следующий миг он ставит меня на ноги в спальной комнате. Боль волной прокатывается по пострадавшей ноге, и я чуть ли не падаю, едва успев схватиться за стену.
Арес не обращает внимания на мои попытки встать, по-прежнему не догадываясь о моей ране. Он неторопливо расхаживает по комнате, открывает тумбы и что-то ищет.
Когда в его руках появляется толстый ремень из чёрной кожи с увесистой металлической бляшкой, перед моими глазами словно пелена. Коленные чашечки начинают ныть, и я с трудом удерживаюсь на ногах.
Завершив все приготовления, он поставил табурет в центре комнаты, словно это было чем-то обыденным. Усевшись на него, Арес лукаво прищурился и похлопал себя по колену, приглашая меня присоединиться. Это было оскорбительно, и я не могла этого вынести.
— Нет, — сказала я, расписываясь в собственном смертном приговоре.
Его лицо выражало удивление, а в глазах сверкала злость. Он молча протянул ко мне руку, и я попыталась увернуться, но он крепко схватил меня за запястье.
— Нет-нет. Нет! — закричала я, брыкаясь в его объятиях, но это только раззадоривало его.
Арес грубым рывком укладывает меня к себе на колени, заставляя выпятить пятую точку и согнуть ноги, вместе с тем приговаривая:
— Ещё как «да», Дженни, — рычит он, а его голос напоминал хриплое дыхание хищника. Я висела на Аресе, пока его колено упиралось мне в живот.
Я чувствовала, как его слова проникают в меня, вызывая гнев и страх одновременно.
— Отпусти меня, иначе я… — мой голос дрожал, но я продолжала брыкаться на его коленях.
— «Иначе ты» что? Продолжай, — он наклонился над моим ухом, обдавая ушную раковину теплым дыханием, его голос полным насмешки и угрозы. — Ты сегодня очень разговорчивая, милая.
Я сжала зубы, пытаясь сдержать слезы. Я не могла позволить ему увидеть свою слабость.
— Я… Я не боюсь тебя, — произнесла я, хотя внутри меня бушевал страх.
Арес рассмеялся, и этот звук будто был полон презрения.
— О, Дженнифер, ты даже не представляешь, с чем ты имеешь дело. — Его глаза сверкали, и я знала, что он наслаждается моими жалкими попытками сопротивляться.
Следующим резким рывком Арес лишает меня шорт и нижнего белья. Прохладный воздух холодит кожу, вызывая табун мурашек под кожей. Крепкая мужская ладонь оказывается на моей пояснице, медленно перемещаясь к ягодицам. Тёплая рука Ареса, в отличие от прохлады в комнате, заставляет меня замереть, пока он неторопливо мягкими прикосновениями исследует поверхность моих бёдер.
Но вся нежность заканчивается тогда, когда на мою пятую точку прилетает жгучий удар. Из меня вырывается вскрик, разрывающий голосовые связки и заставляя лишь хрипеть после. Выступившие слёзы затуманили взгляд, лишь сильнее вгоняя в отчаяние.
Забыться не даёт очередной удар, но в этот раз Арес не останавливается, продолжая осыпать мои бёдра градом ударов. Я кричу, кричу так громко, что перестаю слышать себя и всё вокруг. Приятная тишина накрывает меня с головой, в уши словно напихали ваты, а тело покрылось испариной, жаром отдавая в области шеи. Я отдаюсь ощущениям и чувствую, как постепенно моё тело начинает расслабляться, а сознание проваливается в глубокий сон.
Но сквозь пелену тишины пробивается мужской голос, вырывающий меня из прострации и заставляющий до боли резко раскрыть глаза.
— Не плачь, Дженнифер, — воркует Арес, — ещё рано, я даже не вошёл во вкус.
— На самом деле, я достаточно милосерден к тебе сегодня, — произнес он, его голос звучал как холодный шёпот. — Ты разбила о мою голову чёртову вазу, а затем накинулась на меня с ножом. Разве это справедливо, жена?
Я почувствовала, как гнев вспыхивает внутри меня, но я старалась сохранять спокойствие.
— На самом деле, я бы хотела сделать гораздо больше, — произнесла я, стараясь скрыть хрипоту в голосе, которая появилась из-за сорванного голоса.
Обернувшись за спину, я увидела, как его улыбка стала шире, и в её глубине было сплошное безумие.
— Мне нравится видеть твой страх, — продолжал он, как будто наслаждаясь каждым словом. — Когда он окутывает тебя с ног до головы. Как беспокойно бьётся твоё сердце, словно у дикой лани, преследуемой злым хищником. Когда твой неспокойный взгляд мечется по комнате, а в зрачках мелькают эти искорки.
Я стиснула зубы, чувствуя, как его слова проникают в меня, одновременно вызывая волны ярости и страха.
— Ты не можешь меня сломать, — произнесла я, стараясь звучать уверенно, хотя каждая клетка моего тела кричала о помощи.
Арес наклонился ближе, и его дыхание стало горячим.
— О, милая, — прошептал он, его голос был полон угрозы и наслаждения. — Ты даже не представляешь, насколько я могу быть беспощадным.
Вместе с злым обещанием возобновились и колючие удары ремнём, я Арес не делал передышки, как в прошлый раз в прихожей. Сейчас он стегал меня яростно и совершенно безжалостно.
— Арес! Больно, Арес!.. — прокричала я, когда неожиданно бляшка ремня прошлась по моей коже, оставляя кровавые рубцы.
— Так и должно быть, Дженнифер. Ты устроила бедлам в моём кабинете, уничтожила все документы и сейчас получаешь за это, вполне логично. Верно? — он разговаривал совершенно тихим, спокойным и размеренным голосом, продолжая награждать меня шлепками. — Скажи мне, любимая, я прав?
— Да… — еле слышно произношу я на выдохе.
— Что «да», stronza? [чертовка] — издевается он, заставляя на моих щеках выступить слёзы унижения.
— Ты прав, Арес, мне жаль, — сдаюсь наконец я, не в силах более терпеть эту пытку. Жгучие удары ремня доставляли море боли, никогда прежде я не испытывала подобных страданий. У Ареса очень тяжёлая рука.
— Хорошо, — говорит Арес, откладывая ремень в сторону. Затем он осторожно возвращает шорты на место, и я шиплю от боли, когда одежда соприкасается с повреждённой кожей. Даже после этого я не могу перестать плакать. Мне всегда было трудно терпеть боль, и я никогда раньше не получала ремня от родителей, а Арес не скупится на такие наказания.
Мужчина переворачивает меня, и я оказываюсь в сидячем положении на его коленях.
— Успокаивайся, Дженни. Давай, вдох, выдох — всё хорошо, дыши, — его зататуированная ладонь собрала влагу с моих щёк, а затем Арес аккуратно заправил пряди кудрявых волос мне за уши.
— Давай выпьем воды, аккуратнее, micia. Всё, ты молодец, [котёнок] — прямо над моим ухом раздалось успокаивающее «ш-ш-ш», Арес вновь укачивал меня словно ребёнка, и это вновь сработало.
Иногда он совершал очень милые и романтичные жесты, но всё это перекрывалось его «методами воспитания», ограничениями и, в конце концов, тем, что я заперта в этой проклятой квартире, и всё против моей воли.
— Успокоилась? — Я начинаю кивать, изо рта вылезают только отголоски истерики.
Арес вновь и вновь создавал для меня эмоциональные качели. В один миг он делает мне больно и доводит до пика, вгоняя в дебри панической атаки, а в другой жалеет, словно дитя, утешая меня милыми прозвищами.
Я продолжала реветь, хотя его голос звучал успокаивающе.
— Тише, Дженни, — прошептал он, поглаживая меня по спине. — Всё будет хорошо. Я здесь, с тобой.
Постепенно я начала успокаиваться, дыхание стало ровнее, а слезы перестали литься ручьем. Арес продолжал держать меня в объятиях, пока я не почувствовала, что готова встать.
— Давай я помогу тебе умыться, — мужчина поднялся вместе с тем, заставляя меня слезть с колен и опереться на пострадавшую ногу. Я совершенно забыла о ней, и сейчас она дала о себе знать. Волна боли судорогой прошлась до моего колена, заставляя меня издать стон.
— Я не могу…
Арес приподнял бровь, явно не понимая, о чем речь.
— Я не могу идти. Моя нога, — я молча указала на ступню, в которую впился проклятый осколок.
Арес осторожно спустился с табуретки на пол и опустился на колени. Он поднял мою ногу, и чтобы не упасть, я крепко вцепилась в его сильное плечо. Он внимательно осмотрел мою лодыжку, из которой торчал крупный осколок стекла.
— Будет больно, милая, — произнес он, осторожно потянувшись к осколку, вероятно, чтобы вытащить его. Я вздрогнула и крепко зажмурилась, но ничего не произошло. В тот же миг Арес отпрянул. — Чёрт, это нужно зашить. Сиди здесь.
Ага, конечно, я сейчас же встану и побегу кросс-принт. Как будто у меня есть выбор.
Я допрыгала до кровати и, приземлившись на покрывало, зашипела от боли в ягодицах. Пока я пыталась справиться с этой болью, Арес, встревоженный, ходил взад-вперёд по спальне и возился со своим мобильным телефоном.
Телефон зазвенел и Арес нарушил тишину.
— Мейер, привезите ко мне dottore. Нет. Нет. Просто привезите чёртового медика. [доктора]
***
Арес уходит из спальни, когда раздаётся трель дверного замка, я слышу отдалённые мужские голоса. Их несколько, судя по речам.
Спустя время дверь в спальню открылась, и первым вошёл Арес, а следом за ним ещё трое незнакомых мне мужчин. Но, приглядевшись к мужчине в строгом чёрном костюме, я опознала Эмильо — телохранителя, что был в тот день, когда Арес «преподавал мне урок». Я смутилась, нервно затеребив в руках край футболки.
Сейчас я поняла, что совершенно забыла, как он выглядел, поскольку была занята другим в тот момент. Но сейчас я узнала его.
Эмильо — высокий мужчина с развитой мускулатурой, он широкоплеч и имеет крепкие загорелые руки, совершенно чистые от всяких мафиозных рисунков. Коротко подстриженные темные волосы аккуратно уложены на одну сторону. Лицо Эмилио жесткое, с четко очерченными чертами — высокие скулы, прямой нос и крепкий подбородок. Его карие глаза, глубокие и проницательные, словно способны видеть через людей, излучают спокойствие и уверенность. Несмотря на устрашающий внешний вид, в его взгляде нет агрессии — скорее, это выражение сосредоточенности и готовности к действию.
Двое других, вероятно, были доктором и тем самым Мейером. Сразу было понятно, кто есть кто. Врач — мужчина в возрасте, с небрежной короткой тёмно-коричневой стрижкой, в которой, как и в его густой бороде, пробивались крупные пряди седины. Взгляд его был растерян, на крупном носу сползали аккуратные очки с круглыми линзами, что он периодически поправлял. От них спускалась тёмная верёвочка, уходящая доктору за шею. В мозолистых руках он теребил ручку небольшого металлического чемоданчика.
Второй парень, тот, что Мейер, был молод и уверен в себе. Высокий парень с атлетичным телосложением и выразительными чертами лица. У него короткие чёрные волосы, аккуратно уложенные. На его лице играет лёгкая улыбка, но она не скрывает его решительности и силы. Он не вызывал у меня того трепета и страха, который вызывал Арес, когда я только смотрел на него. Однако я уже достаточно долго живу с Аресом, чтобы понять: иногда люди не те, за кого себя выдают.
У Мейера тёмно-синие, почти чёрные глаза, которые смотрят проницательно и остро, несмотря на улыбчивое выражение лица. В этом и заключается его секрет: он не тот, за кого себя выдаёт, и это делает его ещё более загадочным.
Он вошёл в комнату, его руки были спрятаны в карманы узких брюк, а белая рубашка казалась слишком просторной, словно на десять размеров больше, чем нужно. На шее Мейера висела тонкая серебряная цепочка с двумя одинаковыми кольцами, одно из которых было меньше другого.
Рукава его рубашки были небрежно закатаны, открывая взгляду чернильные рисунки на оголённых участках кожи. Татуировки покрывали всю его грудь и больше были похожи на кашу, представляя единое месиво.
Мейер нарушил тишину спальни первый, три пары глаз смотрели только на меня.
— Что у вас тут произошло? — грубо пробасил Мейер, обращаясь больше к Аресу.
— Загляни в мой кабинет, — он отвечал без особого энтузиазма, словно упрекая меня. Было за что.
Арес подошёл к шкафу и вернулся с кремовым пледом. Он укрыл им мои ноги, защищая их от посторонних глаз. Затем он кивнул растерянному врачу, приглашая его сесть на кровать. Мужчина в возрасте опустился на край постели и раскрыл свой чемоданчик, а после замер, видимо ожидая указаний.
Мужчина же, звавшийся Мейером, вышел из спальни и прошагал в сторону кабинета, и вместе со скрипом двери послышался его удивленный возглас.
— Gesù Cristo del cazzo! [Господи, черт возьми!]
Тем временем я сосредоточила всё своё внимание на седовласом мужчине напротив меня. Врачи были моим личным ночным кошмаром. Я готова пережить ещё одну порку, лишь бы он не трогал меня.
— Она поранила стопу. Один из горшков разбился, и крупный осколок вонзился в кожу, глубоко проникнув внутрь. С момента ранения прошло уже довольно много времени, — кратко объяснил Арес, введя доктора в курс дела. После чего они оба уставились на меня в ожидании, я точно знала, что Ареса не устроит мой отказ.
Я осторожно высвободила свою раненую ногу из-под пледа и протянула её доктору. Он бережно взял её своими мозолистыми руками, сдвигая очки ближе к переносице.
— Повреждены мягкие ткани, рана открытая. Мне нужно будет наложить швы. Это может быть больно, синьорина…
— Синьора. Для тебя — синьора, — грубо прервал врача Арес. Мне стало интересно, в чём разница этих обращений, но я не стала произносить свой вопрос вслух.
— Да, извините, Capomafioso… Синьора, это будет неприятный процесс, но вам нужно потерпеть, иначе рана загноится, [Дон] — от осознания того, что сейчас будет происходить, я жалобно хныкнула. Я не хочу проходить через эту боль.
Даже представить не могу, как это — зашивать рану. Терпеть не могу боль.
Это было выше меня, поэтому, высвободив ногу из рук доктора, я аккуратно прижала её к себе и быстро завертела головой.
— Signora…? [Синьора]
— Что, чёрт возьми, значит твоё немое «нет»? — вдруг взревел Арес, подлетая ко мне и нависая, словно страшная тень. — Если мне понадобится связать тебя и позволить dottore оказать тебе помощь, то я, чёрт тебя побери, сделаю это. Если это то, чего ты хочешь, усложняя процесс, Дженнифер. [доктору]
— Нет, не надо, я боюсь, — прошептала я едва слышно, почти себе под нос. В глубине души я стыдилась того, что боялась врачей.
Ответ Ареса оказался для меня полной неожиданностью. Он был совершенно не таким, как я предполагала. Обычно мужчина был очень внимателен и заботлив, когда речь заходила о моих проблемах со здоровьем. Но в этот раз он произнёс слова, которые привели меня в полное замешательство.
— Ты надеешься, что я буду жалеть тебя? Ни в коем случае, милая. Это твоё наказание. В следующий раз, прежде чем ослушаться меня, ты сто раз подумаешь, действительно ли оно стоит того, — Арес был груб, его голос, словно гром, отдавался от стен, безжалостно наседая на мои барабанные перепонки. Но он не унимался:
— А сейчас ты прекратишь свою чёртову истерику и позволишь dottore помочь тебе. [доктору] И если я ещё раз услышу твои глупые протесты, то я позволю всем здесь увидеть, что с тобой обычно происходит в таком случае. Ragazza cattiva, [Плохая девочка] — прошипел он последнее предложение на итальянском. Я уже знала, что означает первое слово, о переводе второго догадаться было не сложно. Что-нибудь о моих умственных способностях, наверное.
Но глупые прозвища Ареса были не главной проблемой сейчас. Все в комнате застыли, ожидая моих дальнейших действий, что я решу? Ответ был очевиден, я не могу злить Ареса ещё больше, в ином случае мне действительно придётся пожалеть о содеянном.
Аккуратно я вновь протягиваю доктору подрагивающую лодыжку. Мужчина напротив облегчённо вздыхает и одаривает меня лёгкой улыбкой, но я не в той ситуации, чтобы отвечать ему взаимностью.
Меня буквально трясло от предстоящей процедуры, я была на грани того, чтобы свалиться в обморок. Как обычно происходило, когда я приходила в больницу, чтобы сдать кровь. Все эти виды острых и длинных иголок вгоняли меня в дикий ужас. А представление о том, как они входят под мою кожу, вызывали приступы рвоты.
— Синьора, сначала мне нужно будет вытащить осколок, а затем тщательно продезинфицировать рану и изнутри. Туда могла попасть грязь, и обработка необходима, чтобы не допустить развития инфекции, — мужчина вводил меня в курс дела, но я ничего не слышала. В моём горле была чёртова Сахара, а холодный пот продолжал струится по вискам, пока я пыталась буквально уменьшится, чтобы испарится из этой комнаты раз и навсегда.
Речь доктора прервал Мейер. Я вздрогнула, потому что не заметила, как он вернулся в комнату. На его лице не было прежней беззаботной улыбки, он был так же серьёзен, как и все в помещении.
— Это будет очень болезненно для неё, Арес. Вы не можете делать это здесь, ей нужны обезболивающие препараты.
— Она это заслужила. В следующий раз, когда я попрошу её сидеть на месте и не трогать ничего, она не будет раздумывать дважды, а просто последует моему приказу. Это ценный жизненный урок, — грубо, почти шипя и выдавливая слова сквозь стиснутые зубы, ответил Арес. Он специально говорил так, словно меня здесь не было, нарочно пытаясь унизить.
Но другой мужчина, кажется, имел диаметрально противоположное мнение.
— Посмотри, она вся дрожит, как осенний лист на ветру. Если так пойдёт и дальше, есть риск занести инфекцию. И что тогда? Придётся ампутировать ногу? И это в лучшем случае, — Мейер продолжал спорить со своим Доном, но я не слышала уже ничего. В моей голове набатом отдавалось слово «ампутировать». В эту же секунду я была готова вскочить и бежать куда глаза глядят.
Однако Арес остался непреклонен и холоден. Неуважение Мейера к его авторитету не вызвало у него никаких эмоций.
— Я не могу привести её в больницу сейчас, ты знаешь это лучше меня, — это была точка в этой беседе. Атмосфера в комнате была настолько напряжённой, что, казалось, достаточно малейшей искры, чтобы произошёл мощный взрыв.
Но врач достаточно спокойным и услужливым голосом попытался разрядить обстановку и внести ясность в данную ситуацию, как профессионал:
— Вы правы, мы не можем доставить синьору в больницу. Это может быть опасно, и осколок желательно извлечь прямо сейчас. Прошло уже достаточно времени… — внезапно доктор остановился, и его глаза загорелись, словно он вспомнил что-то очень важное. С большим энтузиазмом, словно он нашёл лекарство от рака или выиграл в лотерею, он продолжил: — Но чтобы немного облегчить боль, я могу использовать анестезию! Она не уберёт боль полностью, но немного притупит её ощущения.
— Никакой анестезии, — слёзы наворачиваются у меня на глазах в ту же секунду, как Арес заговорил. Его слова были словно командой перед тем, как меня выведут на эшафот. — Приступайте к своей работе, dottore. [доктор]
— Пожалуйста! — я в шоке уставилась на Ареса, цепляясь за жалостливый взгляд доктора и то, как он обречённо открывает свой чемоданчик. Я не судила его, этот мужчина просто подчинялся своему Дону, ему тоже есть что защищать. И я точно не его судья.
Громко всхлипнув, я притягиваю лодыжку обратно к груди и сталкиваюсь с жестоким и тёмным взглядом напротив.
— Мейер, Эмильо, держите её.
Я ощущаю, как сильные руки двух мужчин с обеих сторон прижимают меня к кровати. Я сопротивляюсь, извиваясь всем телом и дёргая ногами, не обращая внимания на боль в одной из них. Но вскоре они полностью обездвиживают меня, и я могу лишь отчаянно кричать. Мой протест, застрявший в горле, не может найти выхода. Я вижу, как доктор достаёт инструменты, и моё сердце замирает от страха.
— Не смейте! — кричу я, но мой голос звучит слабее, чем я хотела.
— Это необходимость, синьора, — говорит доктор спокойным голосом, успокаивая больше себя, чем меня. — Мы не можем позволить, чтобы осколок остался внутри.
Доктор наклоняется ко мне, его лицо становится неясным из-за слез. Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне, но понимаю, что у меня нет другого выхода. Я чувствую, как его руки осторожно, но уверенно обхватывают мою ногу, и сжимаю зубы, стараясь сдержать крик.
— Дышите, — говорит он, и я пытаюсь следовать его совету, но страх сжимает грудь, и я не могу сделать ни вдоха, ни выдоха. Глотку спёрло.
— Это займет всего несколько минут, — продолжает доктор, его голос звучит как будто издалека. — Вы будете в безопасности, я обещаю.
Я чувствую, как он начинает работать, и в этот момент меня охватывает волна боли. Я не могу сдержаться и кричу. Арес оказывается рядом и сжимает мою руку, словно пытаясь передать свою силу.
— Ты справишься, — шепчет он, и я вижу, как его глаза полны решимости.
Каждая секунда кажется вечностью, и я ощущаю, как мир вокруг меня словно растворяется. Я не знаю, сколько времени прошло, но когда наконец доктор объявляет, что всё закончилось, я не могу поверить, что это действительно так.
— Вы молодец, синьора, — говорит он, убирая одни инструменты и доставая другие. У него в руках какой-то пузырёк и марля. — Осталось лишь наложить швы, — говорит он, и страх поглощает меня с новой силой.
Доктор осторожно осмотрел рану, его лицо сосредоточено и серьезно. Я чувствовала, как его пальцы касаются моей кожи, и каждый его жест вызывал во мне дрожь. Он тщательно очистил область раны, и я ощутила резкий холод антисептика.
Затем он взял иглу с ниткой и, глубоко вдохнув, начал зашивать рану. Я смотрела на его руки, которые двигались с удивительной точностью. Он вводил иглу в кожу, и я ощущала, как она прокалывает плоть, но боль была уже не такой острой, как раньше. Каждый стежок был словно маленьким уколом, но я старалась сосредоточиться на дыхании, как советовал доктор.
— Вот так. Один стежок за другим, — я видела, как он аккуратно затягивает нитку, создавая ровные швы, и его уверенность придаёт мне сил.
Но в этот момент я снова почувствовала, как страх охватывает меня, и я начала сопротивляться. Я хотела вырваться из хватки Эмильо и Мейера, которые держали меня, но они были слишком сильными. Я закричала и в панике попыталась оттолкнуть их.
— Дженнифер! Успокойся, пока dottore не проткнул тебе чёртову стопу, [доктор] — резко произнес Арес, его голос звучал как гром среди ясного неба.
Я застыла, его слова словно пролили свет на мои мысли. Я взглянула в его глаза и увидела не только силу, но и искреннюю заботу. Он продолжал держать меня за руку, и его прикосновение было таким тёплым и успокаивающим.
— Дыши, — шептал он, когда я пыталась успокоиться. — Ты справишься. Я с тобой.
С каждым стежком, который делал доктор, я чувствовала, как страх начинает отпускать меня. Арес не отрывал от меня взгляда, и это придавало мне сил. Я старалась сосредоточиться на его голосе, на его уверенности.
Доктор завершал последний стежок, и я вздохнула с облегчением, когда он обрезал нитку. Он наложил повязку, аккуратно фиксируя её, и я почувствовала, как напряжение уходит.
— Всё готово, — сказал он, поднимая взгляд на меня. В его глазах я увидела одобрение и понимание. — Вы были очень храбры, синьора.
Словно в ответ на его слова, я почувствовала, как слезы снова накатывают на глаза, но на этот раз это были слезы облегчения. Я справилась, и, несмотря на страх, я знала, что теперь всё будет хорошо.
В ту же секунду кровать подо мной продавилась, и я почувствовала, как Арес утягивает меня в свои объятия.
— Вы все свободны, — три мужчины молча кивнули и в тот же миг собрались и покинули спальню, испарившись в мёртвой тишине апартаментов.
Арес прижал меня к себе сильнее, и я почувствовала, как моё тело продолжает дрожать от пережитого стресса. Я всхлипывала, и его тёплые объятия были единственным утешением в этот момент, но внутри меня всё ещё бушевали эмоции.
Я не могла поверить, что он нарочно отказался использовать анестезию, а потом приказал держать меня, и это обжигало все внутренности. Эмоции, пережитые сегодня, смешались в единый коктейль, где преобладающими ингредиентами были страх и гнев, и я не знала, как с этим справиться.
Арес шептал что-то успокаивающее, но я не могла сосредоточиться на его словах. Я просто лежала, стараясь успокоиться, но обида мешала мне. Я не хотела, чтобы он видел, как мне плохо, но в то же время его присутствие было одновременно и утешением, и источником раздражения.
Я подняла глаза на него, полные противоречивых чувств.
— И что ты только надеялась там отрыть? — громогласный голос разорвал тишину комнаты. — Хочу тебя разочаровать, но все твои личные вещи хранятся в моём особняке, эти апартаменты не главное моё место жительства. После свадьбы мы будем жить только в загородном доме.
— Ты больше никогда и ничего не тронешь в моём кабинете.
Я прикрыла глаза, не в силах больше смотреть на него. Мои мечты о новом доме и собственной жизни рушились на глазах. Я чувствовала себя беспомощной и одинокой.
— Хорошо, — прошептала я, стараясь сдержать слёзы. — Я понимаю.
Но в глубине души я знала, что никогда не смогу забыть эту боль и обиду.
— Отдыхай, солнце, — Арес выпустил меня из своих объятий и встал с кровати, покидая спальную комнату. Оставляя после себя лишь дыру в моей груди, огромную чёрную дыру, медленно пожирающую меня изнутри, и я ничем не могла заглушить эту боль.
Я блаженно растянулась на кровати, когда думала, что этот долгий и совершенно сумасбродный день уже подходит к концу. Мечтам не суждено было сбыться, когда в комнату врывается Арес. Его скульптурное лицо было искорёжено злостью, брови плотно сведены к переносице, руки сжимаются в кулаки, обнажая крупные вены, ползущие вверх под рукава чёрной футболки.
В ту же секунду Арес стремительно бросился ко мне, крепко сжал мои плечи и одним резким движением перевернул меня лицом в подушку. Я не ожидала такого поворота событий и не успела оказать сопротивление. Он с силой выгнул мои руки в другую сторону, скрутил их и крепко удерживал в захвате.
Арес придавил меня всем своим весом к кровати, и я с трудом могла дышать. Мои руки были болезненно вывернуты, и я не могла сдержать слёз. Арес крепко прижался ко мне бёдрами, а затем резким движением начал стаскивать с меня пижамные шорты.
Следующий его вопрос заставил моё сердце сделать сальто и приземлиться где-то внизу живота.
— Где мой пистолет, Дженнифер? — сквозь зубы шипит Арес, ещё раз дёрнув мои руки. Я стону от болезненных ощущений и вновь испускаю всхлип.
Арес опускает на мои выпоротые ягодицы ладонь, крепко сжимая между пальцев пострадавшую кожу, я вскрикиваю до болезненного стона. Когда рука мужчины вновь взмывает вверх, обдавая меня прохладой, я дёргаюсь тут же, срываясь на башенный визг.
— Я отдам! Отпусти, пожалуйста. Арес…!
Арес резко встал с кровати и одним рывком поднял меня на ноги. Его железная ладонь крепко сжала моё предплечье, и я зашипела от боли, словно за секунду он переломал все косточки в этом месте.
— Веди меня, милая, — прошептал он, прижимаясь к моей мокрой щеке. Я зажмурилась, чтобы не видеть его страшного взгляда. — Куда ты спрятала мой пистолет?
Я указывала Арес направление пальцем дрожащей руки, и мужчина волок меня в нужном направлении.
Оказавшись в ванной, я с дрожью в руках открыла шкафчик и, отодвинув коробки с моющими средствами, вытащила пистолет Ареса. Он мгновенно выхватил его из моих рук и, проверив обойму, убедился в отсутствии патронов.
Прогноз был неутешителен, и его и так хмурые черные брови свелись ещё ближе к переносице, но града жестоких вопросов не намечалось.
— Ты больше никогда не возьмёшь в свои руки чёртов пистолет, — прокричал Арес, хватая моё лицо ладонью и сжимая щёки, заставляя смотреть прямо ему в глаза. Глаза, что сейчас были столь же холодны, как и сталь пистолета. — Иначе, клянусь, милая, я сломаю каждый твой чёртов палец.
Арес затряс моё лицо, требуя ответа, мир вокруг завертелся. И сквозь боль и слёзы я выпалила дежурное:
— Я поняла.
— В кровать, быстро, — и я, не теряя ни минуты, развернулась и буквально вылетела из ванной комнаты, забыв про всё ещё ноющую ногу. Прибыв в спальную, я вновь легла и завернулась в одеяло, прижимая его настолько сильно, будто оно могло помочь мне. Я всё ещё ощутимо всхлипывала, хлюпая носом, но, несмотря ни на что, я зажмурила глаза, надеясь просто провалиться в сон и проснуться где-то далеко от этого места.
И от Ареса.
Еще почитать:
Любовный плен — Глава 1. Под окном.
Глава 6
Клятва любви — Глава 5. Моя преследовательница
Зеленый — Глава 6. Время
«
»
