В оковах нежности ГЛАВА III

Открывая заспанные веки, весьма отяжелевшие в связи с долгим сном, я ожидаю увидеть знакомые и столь любимые стены родной комнаты. Но перед глазами предстаёт тот же потолок, что и вчера, без малейших надежд на изменение.

Испустив усталый вздох, я вновь ненадолго прикрыла глаза.

Словно чёртов день Сурка.

Возможно, мне стоит воткнуть себе в сердце что-то острое, дабы проверить шизо-теорию. Или ударить в сонную артерию Ареса, чтобы разорвать эту временную петлю. Второй вариант я, конечно же, проверять не буду, просто мысли вслух.

Мне начинает казаться, будто каждая секунда, проведенная здесь, высасывает из меня все жизненные силы. Стоит подождать ещё чуть-чуть, и я окончательно сойду с катушек. Не знаю, начну уверовать в высшие силы, а там и до Бога не далеко. Глядишь, и молиться начну.

Настолько все происходящее ощущалось как долгий и затяжной сон, будто дежавю схватило меня в свои цепкие объятия и отказывалось отпускать. Или это как с затяжным ночным кошмаром, который ощущается до жути реальным, что ты просыпаешься вся в ледяном поту. Но из этого кошмарного сна нет запасного выхода.

Конечно, хотелось, чтобы с наступлением нового дня весь этот бред ушел. Хотела бы я очнуться в своей тёплой, залитой солнцем комнате, пока через открытое окно пробивался бы свежий воздух. Как чудесно было бы насладиться ещё одним светлым днём в Калифорнии, хоть на миг.

Но реальность сурова.

И она такова, что я лежу в незнакомой постели с мирно посапывающим мужчиной сбоку от меня. А самый сюр ситуации в том, что он мой муж. Конечно же, страшнее всего держать в голове вчерашние воспоминания о том, как Арес голыми руками убил невинного человека. Даже мысль о том, что он насильственно берёт меня в жёны, не так страшна, как его запятнанные руки кровью.

В такие моменты мне хотелось бы стать ребёнком. Просто взять и закрыть руками уши, чтобы поток информации прекратил донимать мозг. Я просто категорически отказываюсь воспринимать факт того, что спокойно лежу в одной постели со своим похитителем. Потому что тело, кажется, тоже солидарное с мозгом, не хочет работать в связи с отсутствием на рабочем месте серого вещества. Поэтому я лежала словно парализованная, страх сковал меня от макушки и до пят.

Казалось, будто бы вчерашняя экзекуция с последующим публичным унижением разбила барьер между мозгом и чувствами. Поэтому сейчас, когда управлением над рассудком завладели эмоции, я действую, как напуганное дикое животное, руководясь лишь своими инстинктами.

И самым главным, движущим эту процессию фактором был непреодолимый страх перед Аресом. Мужчина детально показал и доказал, на что он способен, я не была наивной дурочкой. Я прекрасно осознаю, в каком мире мы живем, и лучше я буду трястись от поглощающего меня ужаса, чем побегу на хищное животное с зубочисткой в руках.

А страх тем временем, словно мёд — густой и вязкой субстанцией облегал стенки моего сознания. Я словно увязла в зыбучих песках бескрайней пустыни, куда плавно опускалась с головой, без возможности вдохнуть. Грудную клетку сдавливало, как в тисках. Всё сильней и сильней, в конце концов и не оставляя кислорода вовсе. Но я, как новорождённый птенчик, продолжала цепляться за жизнь. Проблема была в том, что, как и Арес, зыбучие пески при большем сопротивлении затягивали лишь глубже в пучину. Куда-то, где нет солнечного света, надежды, есть только страх и сжирающее тебя изнутри отчаяние.

Конечно, где-то внутри я все ещё продолжаю цепляться за возможность освобождения — это, наверное, единственный способ ощущать себя живой. Может хоть так я не позволю этим бездонным карим глазам поглотить меня и затянуть в своё мрачное царство тьмы.

Вчера, после порки, я довольно быстро покорилась Аресу и спокойно выполняла каждое его требование, потому как особого выбора у меня не было. Сегодня усталость свалилась с моих плеч, и я готова вступать в открытую конфронтацию, дабы убедить мужчину отпустить меня.

Прежде всего, мне необходимо задать Аресу множество вопросов. Особенно меня интересует, что он за человек и чем занимается, раз может позволить себе такое поведение. В моей голове промелькнули самые страшные мысли, но я старалась не думать о них, надеясь на лучшее.

Внезапно в тишине раздался хриплый со сна голос Ареса:

— Почему бы тебе не поспать ещё немного? — его слова застали меня врасплох, и я испугалась, заметно вздрогнув.

Арес застал меня врасплох. Повернувшись к нему, я обнаружила, что он лежит в той же позе, даже не открыв глаз.

— Я не могу спать, — сказала я, стараясь скрыть свое неровное дыхание. — Я хочу знать, что происходит. Я хочу понять, кто ты и что делал вчера.

Арес медленно приоткрыл один глаз, сильно сощурившись, и я увидела в них что-то, что заставило мое сердце биться еще быстрее. Это была смесь из любопытства и насмешки, и я не знала, что хуже.

— Ты не помнишь, что произошло вчера? — спросил он, его голос был наигранно ангельским, Арес прикидывался. Я же фибрами всей своей души чувствовала, что он на самом деле был далеко не так спокоен.

— Я помню. Всё, — подчеркнула я. Вспоминая вчерашний инцидент, я сглатываю вязкий ком слюны. — Ты убил человека, — произношу еле слышно, будто это я согрешила, а не наглая морда напротив. — Я хочу узнать, зачем ты всё это делаешь? — столь долгожданный вопрос я произношу с едва скрываемой дрожью в голосе. Настолько волнительным для меня является ответ, что я почти не моргаю.

Арес улыбнулся, и его загадочная улыбка была так же страшна, как и его глаза.

— Ты хочешь знать, почему? — нарочито медленно повторил он за мной, пережевывая каждую букву и отвечая вопросом на вопрос. Нарочно дразня и будто растягивая получаемое удовольствие. — Ты хочешь знать, почему я делаю то, что делаю?

Вопрос показался мне странным, но я всё равно неуверенно кивнула. Арес будто на секунду задумался, а затем сел в постели, движения его были размеренными, словно мужчину утомила эта беседа. Он медленно, разминая затёкшие плечи, потянулся за пачкой сигарет. Получая утреннюю дозу никотина, Арес потянулся за чёрной стеклянной пепельницей, что стояла на прикроватной тумбе. Расположив её прямо на постели, он медленно и нарочно грациозно стряхнул пепел.

— Я делаю это, потому что я могу, — выдохнул он сигаретный дым вместе со словами. — Потому что никто не может остановить меня.

Сказанное Аресом меня откровенно не порадовало, всё же это не то, чего столь желал услышать мой идеализированный мозг. Мне кажется, что в этот момент он просто всплеснул руками, собрал свои вещи и покинул свою черепную комнату.

Ответ был настолько неоднозначным и расплывчатым, будто Арес и вовсе не желал поднимать эту тему, отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи. Ответ, чтобы ответить, грубо говоря. Честно, на какой-то промежуток времени я впала в лёгкий ступор. Этот мужчина был для меня как самый сложный в мире кроссворд, и с каждой минутой он не становился легче, а только ещё запутаннее.

Пока я пыталась собрать себя по частям, Арес продолжал медленно покуривать и с интересом наблюдать за мной. Как в зоопарке, правда. Выкрал себе зверюшку, воспитывает, чередуя кнут и пряник, и сидит довольный.

— Кто ты? — вывалив все свои козыри, произнесла я с напускной строгостью.

Недовольно нахмуриваясь, я пыталась скрыть дрожь волнения, что электрическим зарядом прошлась по всему телу. Я вглядывалась в острые черты Ареса, будто пытаясь рассмотреть в этом мужчине нечто большее того, что желала услышать.

Хоть что-то, оправдывающее его действия.

Ответа не последовало, Арес упорно молчал, делая очередную длительную затяжку и тут же выпуская облако едкого дыма. Он не собирался отвечать на эти вопросы. Я сразу догадалась почему, это просто его очередная глупая игра.

Поэтому я начала издалека. Приняв его правила игры, я сделала свой ход.

— Как ты понял, что я не сплю? — это был вопрос ради вопроса, но мне действительно интересно, с чего у Ареса такой бдительный сон. Может, это как-то связано с его родом деятельности?

— Я почувствовал, милая, — ответ был краткий и довольно пугающий.

— Почувствовал. Что ты имеешь в виду? — я всё ещё пыталась разговорить Ареса наводящими вопросами, и, возможно, тогда получится выудить из него чуть больше информации. Но создавалось стойкое ощущение того, что он лишь забавляется со мной, ограничиваясь краткими ответами.

Его намерения выдавало чересчур довольное и ухмыляющееся лицо, но навряд ли он даже пытался скрыть свои истинные помыслы. Казалось, что ему нравилось ощущать мою беспомощность.

— У спящего человека совершенно другой темп дыхания — медленный и спокойный, я же чувствую твоё рваное дыхание и беспокойное биение сердца. Как только частота твоего дыхания изменилась — я больше не спал, — Арес посмотрел на моё недоумевающее лицо и мягко рассмеялся, бархатный смех залил комнату.

И вот его смех оборвался так же внезапно, как и начался. Поднявшись на руках, он затушил сигарету о пепельницу и положил её обратно на прикроватную тумбу. Затем Арес придвинулся ко мне ближе и, склонив голову на мою грудь, замер. Не теряя времени, его теплая и жилистая ладонь начала нежно поглаживать мой живот, словно посылая электрические разряды под кожу.

Я затаила дыхание, глотку просто спёрло. Вчера эти руки причинили мне много боли, вчера он убил этими руками человека, а сегодня они приносили совсем другие, приятные ощущения. А вдруг в следующий раз эти длинные пальцы вопьются уже в мою плоть, не оставляя шансов на выживание.

С такими размышлениями хватило меня ненадолго. Нет смысла играть с Аресом в угадайку и пытаться разгадать его, словно кроссворд, по наводящим вопросам. Поэтому, отбросив ненужные и совершенно точно глупые мысли, я всё-таки попыталась вновь напрямую выяснить, с каким человеком имею дело.

— Арес, кто ты такой? — голос предательски дрогнул. Наверное, мне хотелось вскочить и закричать, что он победил в этой глупой игре разума, но чужая ладонь, всё ещё совершавшая манипуляторские действия над моим животом, навряд ли позволила мне осуществить задуманное.

— Веришь ли ты в то, что существует организованная преступность? В то, что правительство не обладает той властью, которая есть у криминальных структур? — его голос звучал настойчиво, словно он хотел открыть мне какую-то важную истину.

— Что? Какие еще «криминальные структуры»? — сказала я, стараясь отвлечься от его рук, которые продолжали нежно гладить мой живот. — О чем ты говоришь, Арес?

Это было самое худшее развитие событий, я даже и не думала о подобном варианте. Была ли это моя недальновидность или простое нежелание мозга даже предлагать такой вариант.

— Назовем ее… Семьёй, — произнес Арес, его голос звучал уверенно и задумчиво. Со спины я могла рассмотреть лишь часть его лица, и мне определенно не нравилось то, что я видела. Улыбка, расползшаяся на мужском лице, была таинственной и пугающей.

— Семьей? — повторила я, смакуя сказанное на вкус. Конечно, я знала значение этого слова, но из уст Ареса оно звучало совершенно по-иному и, соответственно, имело другой контекст. Я не понимала, что он имеет в виду.

— Да, Семьей, — подтвердил он, его голос стал более серьезным. — Семьей, которая имеет свои правила и законы, свои традиции и обычаи. И я являюсь ее частью.

Моя голова начала кружиться, и я совершенно точно не знала, что делать. Внутри меня нарастало чувство тревоги.

— И что делает эта Семья? — спросила я, пытаясь сохранить спокойствие, хотя в голосе ощущалась нотка паники.

— Мы делаем то, что нужно, — сказал Арес, сразу отрезая все дополнительные вопросы. Его слова звучали как приговор, но потом, заметив моё замешательство, он добавил:

— Мы делаем то, что необходимо для выживания и процветания нашей Семьи.

Арес замолчал, пока я пыталась уместить в голове такое количество фактов. Определённо мне не нравилось услышанное, но, чтобы понять, как я могу убежать, нужно больше информации. Арес не мешал моему мыслительному процессу, продолжая медленно поглаживать мой живот. Я видела лишь затылок мужчины, его растрёпанные волнистые локоны, небрежно торчащие в разные стороны. Одеяло совершенно не прикрывало голую спину Ареса, и я отвлеклась, рассматривая его татуировки.

Их было много, и все они были совершенно разными. Больше всего в глаза бросался ангел, его распахнутые крылья занимали всю длину шикарных мужских плеч. В одной руке святого был клинок, а в другой — весы. Я протянула руку к рисунку и медленно кончиком ногтя обвела контур ангельского силуэта.

— Архангел Михаил, — прошептала я себе под нос.

В культуре его образ имел совершенно разные представления, и я не знала, что именно говорила татуировка на спине мужчины. Но изображения подкидывали в мозг совершенно не радующие мысли. Часто Архангелу Михаилу приписывают образ судьи на Страшном Суде, на иконах он часто изображается взвешивающим грешников. Также Михаил считается защитником воинов, ведь именно этот святой был тем, кто одолел Люцифера. Символичная татуировка, которая может говорить о многом — это не бездумный рисунок на теле, а нечто более значимое.

Проявленный мной интерес, конечно, не скрылся от Ареса.

— Да, моя умная девочка, Архангел Михаил — святой-покровитель, — тут же вставил он, и я отдернула руку, словно боялась обжечься. Мне показалось, что Арес — это запретный плод, и дотронуться до этого мужчины — все равно что совершить самый страшный грех.

— Ты религиозен? — спросила я, сразу же задав до безумия глупый вопрос, пропустив мимо уже первую часть его предложения.

— Не думаю, милая. Разве, по-твоему, я могу быть приближен к Богу? — Арес вновь улыбнулся, сквозь смех задавая риторический вопрос. Его слова звучали как вызов, и я почувствовала, как холодок пробежал по спине. В его улыбке была не только ирония, но и нечто более тревожное, что заставляло меня задуматься о том, с кем я имею дело.

— Тогда какое значение она имеет? — спросила я, тяжело сглатывая и чувствуя, как по спине пробежал холодок. Я была не совсем готова услышать правду.

— Это отличительная татуировка Ндрангеты — калабрийской Семьи. Я родом с Калабрии, и чтобы не забывать, наколол себе на теле святого-покровителя. Я молчала, не зная, что ответить Аресу. Мужчине, видимо, это не совсем нравилось, поэтому он будто бы вкинул дополнительную информацию, чтобы я могла продолжить мозговой штурм.

— Мой дед был Доном калабрийской Семьи, — произнёс он, и эти слова словно обрушились на меня, словно огромная морская волна, накрывшая с головой и утянувшая в тёмные глубины неизведанного океана. Я почувствовал, как солёная вода заполняет мои лёгкие, и мне стало трудно дышать. В ту же секунду мне захотелось вскочить с постели и убежать куда глаза глядят. Я понимал, что это вряд ли возможно, но мне отчаянно хотелось спрятаться от всего мира, зарыв голову поглубже в песок.

Конечно, теперь пазл сошелся воедино — вопрос об убийстве, символизированных наколках и непонятной семье отпал сам. Меня будто резко окунули в ледяную прорубь без всякого предупреждения.

— Дон? — произнесла я достаточно тихо, уставившись Аресу в затылок неверующим, почти пустым взглядом.

— Глава Семьи, — подсказал он, и в его голосе не было ни тени сомнения.

— Ты…? — очевидный вопрос словно костяшка застрял поперёк горла. Мне не хотелось верить в происходящее.

— Я Дон, милая.

— Мафия… — прошептала я на грани нервного срыва. Это не может быть. Нет-нет, это просто, чёрт возьми, не может быть!

Осознание свалилось, словно снег на голову, вводя в ступор. Если это правда, то я в большой беде. Были ли те, кто сбегали от мафии? Были ли те, кто выживали после столкновения с ними?

— Почти, Дженнифер. На самом деле ты права, но мы не называем себя мафией — мы Семья, — сказал он, и в его голосе прозвучала гордость, которая пугала.

Слова Ареса повисли в воздухе, и я ощутила, как мир вокруг меня словно перевернулся. Каждое его слово было подобно удару, заставляя меня осознать всю серьезность ситуации. Я была в ловушке и теперь не знала, как выбраться из неё. По моей спине стекал холодный пот, а мысли роились в голове, и каждая из них казалась тяжелее предыдущей. Я пыталась собраться с мыслями, но страх и растерянность сковывали меня.

— Семья, — повторила я. — Это значит, что ты не просто человек, связанный с преступным миром. Ты — его неотъемлемая часть.

Арес повернулся ко мне, его глаза смотрели прямо в душу, и я почувствовала, как в них сверкает холодный огонь. Он не был обычным преступником — он был вершиной этой иерархии, человеком, который принимал решения, от которых зависела жизнь других.

— Да, Дженнифер, — произнес он, его голос был спокойным, но в нем слышалась угроза. — Мы защищаем своих, и у нас есть свои законы. Но я не такой, как ты думаешь.

— Как ты можешь это говорить? — вырвалось у меня. — Ты — Дон! Жестокий, безжалостный и беспринципный человек. Что ты можешь мне дать, кроме боли и опасности, которую ты несёшь с собой?

— Это не так просто, — сказал он, наклонившись ближе. — У нас есть свои правила. Я не убиваю без причины. Я защищаю тех, кто мне дорог. И если ты со мной, ты будешь в безопасности.

Я задрожала от его слов. Безопасность? Что это вообще значит, когда ты связан с человеком, который управляет преступной организацией? Я не могла понять, как мне реагировать на то, что он сказал. Я чувствовала себя как в ловушке, где каждый шаг мог стать последним.

— Скоро ты поймёшь меня, Дженнифер, — продолжал Арес, его голос стал мягче. — Я хочу, чтобы ты знала правду. Да, я часть Семьи, но у меня есть мечты, желания… и ты в них.

— Я в твоих мечтах? — переспросила я, не веря своим ушам. Это звучало так неправдоподобно. Как человек, который управляет преступным миром, может хотеть чего-то большего?

Арес смотрел на меня взглядом, полным решительности, — это и был ответ на мой вопрос. Я прекратила задавать свои вопросы, и комната погрузилась в тишину.

До сих пор я не могла избавиться от чувства недоумения. Мысли о его мире, полном незаконных дел и предательства, конфликтовали с тем, что Арес требовал от меня. Он не просто был частью семьи — он был её лидером, человеком, который принимал решения, меняющие судьбы других. И всё же, в этот момент, он говорил о мечтах, о надежде и о том, что я играю в этом какую-то роль. Моя голова кружилась от противоречивых эмоций. Я всегда считала, что люди, подобные Аресу, не способны на настоящие чувства. Они живут в мире, где доверие — это роскошь, а любовь — слабость.

Мне точно нет места в этом мире.

Я и вообразить не могу, каково жить среди манипуляций и предательств, которые были обычным делом для таких, как он. Здесь убийство человека воспринималось как нечто обыденное, как поход в магазин. Похищение людей? Я уверена, это ещё цветочки. Гораздо более страшное и неизведанное будет ждать меня за порогом этой квартиры, некая Семья. Целая каста людей, которая, кажется, насквозь пропитана криминалом.

И этот до безумия опасный мужчина хочет, чтобы я стала частью этой касты.

Я чувствовала, как внутри меня разгорается протест. Я не хотела быть жертвой его игры, не хотела рисковать своим спокойствием ради призрачной надежды на то, что он может быть другим. Откуда в Аресе, что голыми руками способен убить человека, любовь? Его сердце давно превратилось в камень, а душа стала тюрьмой для собственных демонов. Он на девяносто девять процентов состоит из жестокости, грубой силы и беспринципности, и только всё остальное занимают органы, поддерживающие его существование. Но, наверное, даже в этом холодном и бесчувственном существе, как в самом тёмном лесу, можно найти следы чего-то живого и настоящего. Может быть, это и есть любовь — та единственная искра, что ещё способна осветить его мрачное существование и пробудить в нём нечто человеческое?

Но я знала наверняка, что не могу позволить себе стать частью его тёмного мира, как бы он ни искушал меня своими словами. Я не могла доверять человеку, который, возможно, сам не знал, что значит быть искренним.

Каждая клеточка моего тела сопротивлялась этой мысли. Я не хотела открывать своё сердце, не хотела верить, что за его решительным взглядом могла скрываться искренность. Я знала, что в этом мире не бывает настоящей любви, и сама идея о том, чтобы стать частью его жизни, казалась мне абсурдной. Я просто не могла это принять.

Я просто хочу сохранить то, что у меня есть, и не могу позволить себе потерять всё ради чего-то, что, возможно, никогда не станет реальностью.

Нет. Точно нет. Прямо сейчас единственное, что мне нужно, это найти способ уйти, сохранить свои принципы и не поддаваться искушению. В конце концов, моя реальная жизнь слишком важна, чтобы рисковать ею ради человека, который, возможно, никогда не станет тем, кем я надеялась его увидеть где-то в глубине своей души.

Я решаю нарушить гнетущую тишину комнаты, которая, кажется, готова поглотить меня. С каждым произнесённым звуком я словно возвращаюсь к реальности, напоминая себе, что я всё ещё здесь, в этом мире.

— Ты говоришь, что родом из другого места. Почему ты привёз меня в Рим? — спросила я, и мой голос дрогнул. Вопрос вырвался с горечью, словно я искала в нем ответ на все свои страхи.

Арес посмотрел на меня с холодным интересом, его глаза блестели, как острые ножи.

— Родоначальниками Ндрангеты считаются сицилийцы, изгнанные с острова властями, — начал он, его голос был ровным, но в нем ощущалась скрытая сила. — Наша Семья была невелика, и поэтому дед решил покинуть Калабрию и произвести слияние, стать частью римской Семьи. Его жаловали на роль Консильери. Мой отец был простым солдатом, а я и мой брат стали учениками прошлого Дона. Он готовил нас на роль своих самых преданных солдат.

Я замерла, пытаясь осознать, что он только что сказал. В его словах звучала гордость, но и что-то мрачное, что заставляло меня чувствовать себя неуютно.

— Я должен был следовать по стопам отца, — говорил Арес, и его голос звучал тише, словно он сам не мог поверить в свои слова. — Но власть опьяняет. Получив немного, я уже не мог остановиться. Я восстал против предыдущего Дона и забрал своё по праву.

— Как же ты стал Доном? — спросила я, чувствуя, как мои слова с трудом вырываются из груди, словно я пытаюсь удержаться на краю пропасти.

— Я уничтожил всех родственников прошлого босса — его род, вот этими руками, — произнес он без тени сожаления. Его слова, как удар в сердце, вызвали у меня дрожь.

— Его сыновей, брата, отца, а его дочерей и жену я выдал за своих людей, — добавил он, и в его глазах мелькнуло что-то, что я не смогла распознать.

— Ради чего? — спросила я, сведя брови в болезненной гримасе. Словно в этот момент я искала в нем хоть каплю милосердия или жалости, но вместо этого наткнулась на холодный расчет.

— Ради власти, конечно, — сказал Арес, его голос оставался спокойным, но в нем звучала угроза. — Ради власти и контроля над Семьей.

Я почувствовала, как его слова обволакивают меня, и в моей душе нарастает ощущение безысходности. Я не знала, как избавиться от этого наваждения, как остановить его.

— Арес, ты… ты чудовище, — произнесла я, и в моем голосе звучала не только ярость, но и страх.

— Я делаю то, что необходимо, — ответил он, и его улыбка была пугающей, словно у душевнобольного. — Я поступаю так, как нужно для выживания и процветания нашей семьи. Не тебе меня осуждать, милая.

Я почувствовала, как во мне закипает гнев, но в глубине души я осознавала, что, возможно, Арес прав в своих словах. Я не была на его месте и не жила его жизнью, чтобы судить, как он должен был поступить. В конце концов, это была не просто борьба за власть — это была битва за жизнь. И, кажется, я оказалась в самом эпицентре этих событий, что мне совсем не нравилось.

— Но зачем убивать невинных людей? — спросила я, пытаясь забыть о его кровожадных руках, которые продолжали нежно гладить мой живот.

— Невинные? — переспросил Арес, его голос стал холодным, как лед. — В этом мире нет невинных, милая. Все люди имеют свою цену, и все люди могут быть использованы для достижения наших целей.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Его слова вновь звучали так, будто он говорил о чем-то обычном, как будто убийство было просто частью его повседневной жизни. Я до сих пор не могла поверить, что этот человек, который сейчас сидел рядом со мной, был способен на такое. Но действия были показательнее слов.

— Ты не понимаешь, но скоро поймёшь, Дженнифер, — продолжал он, его взгляд становился все более интенсивным. — Это закон джунглей. Если ты не станешь сильным, ты погибнешь. Я выбрал быть сильным.

— Ты убиваешь людей, Арес. Ты каждый день играешь роль палача, решая чужие судьбы, — произнесла я, уже не пытаясь скрыть дрожь в голосе, что потихоньку перерастала в истерику. — Как ты можешь жить с этим? Как ты можешь смотреть в зеркало?

— Я смотрю в зеркало и вижу человека, который сделал то, что должен был сделать, — Арес пристально наблюдал за мной, не отводя взгляда. — Я не жалею о своих действиях, потому что они привели меня к силе. Я стал тем, кем я есть, благодаря своим выборам.

В моей голове возникла картина окровавленного и израненного тела курьера, который стал жертвой этой ужасной игры. Его безжизненное тело лежало на полу в коридоре, окружённое темнотой, словно сама тьма Ареса пыталась скрыть случившийся кошмар.

Лицо курьера было искажено страхом, а некогда полные жизни глаза теперь казались безжизненными и пустыми. Это зрелище пронзило меня словно нож, и я не могла избавиться от этого видения.

Внезапно я вспомнила, как его искалеченное лицо, словно алое пятно, контрастировало с белыми стенами прихожей. Это было не просто убийство — это было жестокое послание Ареса, говорящее о том, что в этом мире нет места слабости и что каждый, кто осмелится ослушаться его, заплатит самую высокую цену.

Я почувствовала, как холод охватывает каждую клеточку моего тела, и мне казалось, что я сама становлюсь частью этого ужаса. Меня трясло с такой силой, будто в Италии началось землетрясение, голова кружилась, а на лбу выступили капли холодного пота. Эта картина прочно засела в моей голове.

Мне хотелось знать, что скажет Арес на этот достаточно весомый аргумент, учитывая его полное спокойствие на счёт случившегося. Что-то подсказывало мне, что ответ меня ранит.

— Какой цели ты достиг, убивая курьера? — спросила я его лоб в лоб. Лицо Ареса растянулось в довольной ухмылке, и ответ не заставил себя ждать. Я вздрогнула.

— Я добился твоего послушания — это было моей целью. Чтобы сломить человека, достаточно пережить настоящий ужас убийства. Ты, та, кто жила в мире, незнающем настоящего ужаса, должна была столкнуться с реальностью и разрушением иллюзий. Ты собственными глазами увидела, как страшно убивать человека. Разрушив твои представления о человечности, я стану твоим личным чудовищем. Страх — это лучший учитель и проводник на пути к истине, — я почувствовала, как холодок пробежал по спине, когда его слова проникли в моё сознание.

Он говорил с такой уверенностью, словно знал, что именно это сломит меня. Я не могла поверить, что кто-то может рассматривать страх как инструмент, а убийство как способ достижения своих целей. Это было не просто отвратительно — это было чудовищно. Я не могла поверить, что он действительно так думает, что он считает себя учителем, а меня — своей ученицей в этом ужасном уроке.

— Ты… Ты не имеешь права так говорить, — наконец выдавила я из себя, хотя внутренний страх и сомнение терзали меня. — Убийство — это не урок, это преступление. Ты не можешь просто взять и сломать человека, чтобы доказать свою точку зрения.

Арес усмехнулся, и в его улыбке не было ни капли тепла. — Ты все еще даже не пытаешься понять, Дженни, — произнес он, его голос стал почти нежным, как у родителя, объясняющего ребенку сложные вещи. — Я не просто убил курьера. Я открыл тебе глаза на реальность. Ты должна понять, что в этом мире нет места слабости. Страх — это то, что помогает выжить. Он делает тебя сильнее.

— Но за какую цену? — спросила я, мои слова звучали как крик души. — Ты забрал жизнь просто курьера, он даже сопротивляться тебе не мог! Это не сила, это слабость!

Арес наклонился ближе, его глаза горели ярким огнем. — Слабость? Ты называешь это слабостью?

Я ощутила, как ускорилось биение моего сердца, когда он продолжил:

— Ты теперь часть этого мира, и я сделаю всё возможное, чтобы ты выжила. Ты должна принять это, иначе, как и многие другие, ты погибнешь. Страх — это мой дар тебе. Только разрушив твоё представление о мире, я смогу открыть тебе глаза.

— Кто ты такой, чтобы разрушать мою жизнь?! — воскликнула я, поднимаясь с кровати. Возмущение билось во мне, словно дикое животное. Однако, встретившись с настороженным взглядом Ареса, я сдержала свой гнев. — Все дома у тебя? Нет, а что? Подумаешь, чужая жизнь, такая мелочь. Ему нужно — он вламывается. «Просто потому что может», — произнесла я, словно обращаясь к себе, но эти слова были адресованы лишь одному человеку в этой комнате, и он явно был недоволен.

Мне резко стало плевать.

— Кем ты себя возомнил? Думаешь, можешь вломиться в чью-то жизнь. Перекроить там всё нахуй под себя, заставить подстраиваться.

Арес наклонился ближе, его лицо стало серьёзным, а в глазах я увидела нечто большее, чем просто огонь. Кажется, глобальное потепление началось именно из-за него. В этих чёртовых бездонных глазах, прежде таких холодных, словно две глыбы айсберга, теперь пылал пожар!

— Я не вламывался в твою жизнь, — произнес он тихо, но его голос звучал как гром среди ясного неба. — Я пришел, чтобы предложить тебе возможность. Возможность выжить, возможность понять, что мир, в котором ты живешь, не так прост, как кажется.

Я почувствовала, как гнев начинает утихать, уступая место замешательству.

— Возможность? — переспросила я, стараясь сохранить стойкость. — Ты называешь это возможностью? Уничтожать жизни и подстраивать людей под свои правила? Это не возможность, это тирания!

Арес слегка усмехнулся, но в его улыбке не было радости.

— Дженнифер, ты станешь моей женой, частичкой моего бескрайнего мира. Каждый, кто не может здесь адаптироваться, становится уязвимым. Я просто готовлю тебя к реальности, в которой мы живем.

— Реальность? — повторила я, чувствуя, как внутри меня нарастает ярость. — Ты называешь это реальностью? Это безумие! Люди не должны жить в страхе, они должны иметь возможность выбирать, иметь право на жизнь! — Арес смотрел на меня с интересом, как будто я открывала ему что-то новое.

— Ты действительно веришь, что у людей есть выбор? — спросил он, и в его голосе звучала искренность. — В этом мире выбор — это иллюзия. Я пришел, чтобы помочь тебе увидеть это.

— И ты думаешь, что запугиванием и насилием ты сможешь сделать меня частью этого? — выпалила я, пытаясь сохранить стойкость.

Мужчина вновь погрузился в молчание, давая понять, что не хочет отвечать на мой вопрос. Но в этот раз меня не устраивало его молчание, потому что у меня в душе пылает чёртов лесной пожар, и ведро с водой здесь абсолютно бесполезно! Я совершенно не удовлетворена его словами.

— Арес, что ты на самом деле хочешь от меня? И действительно ли ты этого хочешь? — мой голос звучал почти хрипло, и я чувствовала, как сердце колотится в груди, будто оно пыталось вырваться на свободу.

— Я хочу, чтобы ты стала моей семьёй, — сказал Арес, его голос был уверенным, но в нем была какая-то холодная решимость. — И ты станешь моей женой.

Из глубины моего сознания поднялась буря эмоций. Внутри меня нарастал страх, смешанный с яростью. Я должна была сопротивляться, но в то же время понимала, что стою на краю пропасти.

— Как думаешь, хочу ли я этого? — произнесла я, стараясь сохранить хоть какую-то стойкость, но в голосе всё равно проскользнула нотка отчаяния.

— Это важно? — его ответ прозвучал так, словно он говорил о чем-то незначительном, как будто моя воля не имела никакого значения. Я почувствовала, как во мне закипает гнев, но он был смешан с осознанием своей беспомощности. Моя жизнь была в руках этого человека, и я не знала, что делать. Я не знала, как уйти от него, как остановить это.

— Да, — твёрдо сказала я, хотя внутри меня всё сжималось от страха. — Я не хочу быть частью твоей семьи.

— У тебя нет выбора, милая, — произнес Арес, его голос оставался спокойным и ровным, как будто он произносил банальную истину, не оставляя места для обсуждений. Я ощутила, как меня охватывает волна безысходности. Мысли о том, что я могу стать его женой, вызывали у меня дрожь, и я не могла избавиться от образа окровавленного курьера, который, как мне казалось, был предупреждением о том, что произойдёт, если я ослушаюсь.

— Ты станешь моей женой, и никто не будет знать, что с тобой случилось, — добавил он, и в его голосе звучала угроза, скрытая под слоем спокойствия. Я почувствовала, как меня охватывает паника. Мне не хотелось продолжать этот разговор и думать о том, что кажется совершенно неизбежным. Я медленно опустилась обратно на подушку и уставилась в потолок, сдерживая поток слёз, которые подступали к глазам.

Я чувствовала, как моя душа сжимается от отчаяния.

— У тебя ещё остались вопросы, Дженнифер? — спросил он, и в его голосе не было ни капли сочувствия.

— Расскажи о мафии чуть больше, — произнесла я, хотя внутри меня всё протестовало. Я чувствовала, что мне нужно узнать больше о мире Ареса, чтобы затем использовать это против него. Но откровенно желания пересекаться с ним взглядами не было, поэтому я уставилась пустым взглядом в окно, куда был направлен взгляд и Ареса также. Внутри меня бушевала буря эмоций — страх, гнев, безысходность. Я понимала, что в этом мрачном мире, где правит сила, мне нужно быть осторожной. Каждый его ответ мог стать ключом к моему спасению или окончательным падением в бездну.

— Мы — Семья, — голос Ареса звучал как приговор.

— Мне плевать. От перестановки слагаемых сумма не меняется, — ответила я, стараясь сохранить стойкость.

— В Семье, — продолжал он, не отрывая взгляда от окна, — мальчиков с раннего возраста учат быть сильными. Им не позволено проявлять слабость. Нас учат, что мир жесток, и, если ты хочешь выжить, ты должен быть ещё жестче.

Я замерла, слушая его. Этот мир, о котором он говорил, был для меня чужд, но в его словах было что-то страшное и безжалостное. Я пыталась представить, каково это — расти в такой атмосфере.

— А ты? — осторожно спросила я. — Как тебя воспитывали?

Он повернулся ко мне, и в его глазах я увидела отблеск стальной решимости.

— Прошлый Дон был жестоким человеком, — начал он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась сила эмоций. — Он считал, что единственный способ подготовить нас к этому миру — это заставить пройти через ад. В семь лет я впервые держал в руках оружие. В десять — уже знал, как убить человека. В четырнадцать я первый раз пустил кровь.

Мои глаза расширились от ужаса.

— Вы же в первую очередь всего лишь дети, а не машины для убийств, — произнесла я с трудом, пытаясь осознать его слова.

— Нет, возможно, для обычных семей дети — это цветы жизни, но для Семьи дети — это удобный инструмент для воплощения своих планов.

— Это не жизнь, Дженнифер, — продолжал он, не обращая внимания на мой шок, — это выживание. И я выжил. Я стал тем, кем он хотел меня видеть, и убил его.

Я промолчала, не зная, что сказать. Его слова звучали как приговор, и в них не было ни радости, ни гордости. Он осознавал, что это было не просто действие мести, а шаг к воздвижению нового порядка. Каждый выстрел, каждое движение — всё это было частью игры, в которой он оказался, и в которой не было места для слабости.

Сомнение стало одолевать меня, и я не знала точно, что думать. Могу ли быть Аресу судьёй или палачом? Наверное, не будь я пленницей здесь, то постаралась бы его понять. Но сейчас я была заперта в этом мрачном мире, и его история вызывала у меня не только страх, но и глубокую печаль. Я чувствовала, что в его глазах скрыта не только жестокость, но и боль, которую он носил внутри.

Пока я была погружена в свои мысли, Арес, сбросив одеяло, поднялся с кровати, открыв взору своё обнажённое тело. Его мускулы красиво играли под кожей, когда он взял пепельницу и пачку сигарет, после чего сел в кресло возле панорамного окна. За окном царила мрачная погода, соответствующая моему настроению.

Я наблюдала за ним, ощущая, как внутри нарастает тревога. Теперь я могла видеть всю спину Ареса, на которой виднелись ранее скрытые татуировки. Каждая из них казалась загадочной, словно рассказывала свою историю. Ниже, под изображением архангела, я заметила множество текста, вероятно, на итальянском. Весь текст был аккуратно вписан в форму квадрата, но одна единственная фраза выделялась на общем фоне.

— Non toccare la mia famiglia, — произнёс Арес, закуривая. Дым медленно поднимался к потолку, создавая завесу между нами, в то время как он, не поворачивая головы, продолжил: — Не тронь мою семью.

Эти слова пронзили меня, как острое лезвие. Он даже не видел, куда я смотрю, но, казалось, точно знал, о чём я хочу спросить. Его итальянская речь звучала красиво и завораживающе, но в ней была и угроза, которую невозможно было игнорировать.

Но сейчас я не хотела спорить с Аресом, поэтому продолжила внимательно разглядывать татуировки на его теле, пока он вальяжно покуривал сигарету, заполняя помещение едким дымом. Я пыталась сосредоточиться на деталях, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, но каждая новая татуировка лишь добавляла вопросов.

— Что это за дата? — спросила я, указывая на цифры, которые были аккуратно вписаны в одну из татуировок.

Арес отложил сигарету и посмотрел на меня с легким недоумением, как будто не ожидал, что я заинтересуюсь. Его взгляд стал серьезным, и я почувствовала, как в воздухе повисла напряженность.

— Это дата, когда я совершил моё первое убийство, — произнёс он, и в его голосе не было ни гордости, ни сожаления. Это было просто констатацией факта.

Я замерла, осознавая, что его слова несут в себе тяжесть, которую трудно было игнорировать. Мой разум пытался обработать информацию, но эмоции смешивались: страх, любопытство, даже восхищение его силой.

— П-почему ты это сделал? — вопрос засиял в моём горле, и я запнулась. Мне было интересно, но я не была уверена, готова ли услышать эту информацию.

— Это был старший брат моего отца. Не помню, как это произошло, я очнулся лишь в тот момент, когда мужчины Семьи, ликуя, поздравляли меня и отца. Помню только искаженное лицо отца, — произнёс Арес, его голос стал тихим, будто он вновь переживал тот момент.

Я почувствовала, как холодок пробежал по спине. В его словах звучала такая глубина, что мне стало не по себе.

— Ты жалеешь об этом? — спросила я, надеясь на хоть каплю сожаления, хотя внутри понимала, что это может быть пустой вопрос.

— Нет. Милая, я никогда не жалею о содеянном, потому что сделанного не воротишь, — ответил он, и его глаза встретились с моими, полными решимости и уверенности.

Я задумалась, как это возможно. Как можно жить с таким грузом?

— А если можно было бы обернуть время вспять? — продолжала я донимать Ареса. Моя душа искала хоть малейшую уязвимость в его твердом взгляде.

— Я не жалею людей, не оплакиваю чужую жизнь и не сочувствую чужому горю. Дженнифер, ты не услышишь от меня того, что хочешь услышать, — произнёс он с холодным спокойствием, и это было как удар в сердце.

Я почувствовала, как моё дыхание стало тяжелым.

— Вообще нет ни одного человека, об убийстве которого ты жалеешь? — спросила я, не в силах удержаться от последнего вопроса. Но Арес не отвечал, его взгляд был нахмурен, и он в целом излучал собой недовольство.

Он выпустил последний клуб дыма и поднялся с кресла, затушив сигарету о пепельницу. Я чувствовала, как напряжение в комнате нарастает, но не могла предугадать, что произойдет дальше.

Следующее его действие я не ожидала.

Пока я расслабленно лежала в постели, Арес кинулся ко мне, словно хищник, готовый к атаке. Я не успела среагировать, когда его сильные руки прижали меня к кровати, а его тело оказалось над моим. Его глаза горели, будто питаемые электричеством, и я почувствовала, как внутри меня заколебалась смесь страха и удивления.

— Что ты делаешь? — вырвалось у меня, голос дрожал от неожиданности. Я пыталась понять, что происходит, но его выражение лица не выражало ничего, будто Арес нарочно скрыл свои эмоции. Только его глаза светились зверской решимостью.

— Ты будешь первой, — произнёс он с холодной решимостью, и в его голосе не было ни тени сомнения. Наши губы были почти в сантиметре друг от друга, и я чувствовала, как мое сердце бешено колотится. — Если продолжишь задавать свои глупые вопросы, ответа на которые ты никогда не услышишь.

Мужчина был так близок, что я могла ощутить его дыхание на своей коже и мускусный запах тела. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах желание.

Арес медленно наклонился надо мной, и наши губы почти соприкоснулись. Я чувствовала, как его тепло и запах тела окутывают меня, и закрыла глаза. Я думала, что Арес уже готов забрать своё, но внезапно он отшатнулся, его дыхание было тяжелым. Мужчина медленно осмотрел меня, его взгляд был расфокусирован и словно покрыт пеленой тумана — задумчивый и глубокий.

Но на этом мужчина не остановился. Его руки легли мне на талию, аккуратно обводя её контур. Я почувствовала, как тепло его пальцев проникает сквозь ткань моей пижамы. Крепкие мужские руки потянулись к моей груди, и я ощутила прохладу, которая тут же сменилась теплом. Сквозь тонкую майку просвечивались мои соски, и я почувствовала, как они напряглись под его взглядом.

Арес продолжал медленно исследовать моё тело, его руки блуждали везде, скользили по моим бедрам, вызывая во мне дрожь. Его прикосновения были легкими и нежными, но в то же время в них чувствовалась сила и уверенность. Я ощущала, как воздух между нами буквально электризуется, пока мои чувства обострялись и становились всё более интенсивными.

Я отказывалась верить в то, что сейчас происходило, чёртово возбуждение затуманило мой разум. Каждая девушка не сможет устоять, когда перед ней шикарный мужчина, исследующий её тело.

Ведь так…?

— Я слышу, как беспорядочно бьётся твоё сердце, — его голос был низким и завораживающим, — как страх охватывает тебя.

Арес осторожно потянулся к краю моей майки и начал медленно поднимать её, обнажая мою кожу. Его дыхание становилось прерывистым, а взгляд не отрывался от моего лица, полного ожидания и трепета. Я чувствовала, как внутри меня борются желание и страх, и это противоречие заставляло меня дрожать.

— Ты так прекрасна, — прошептал Арес, касаясь губами моей шеи и медленно следуя к горошинам на груди. Я закрыла глаза, позволяя телу наслаждаться каждым его прикосновением, оттесняющим сопротивление из мозга.

— Арес, пожалуйста, прекрати, — всё-таки прохрипела я голосом, полным возбуждения, всё ещё стараясь сохранить хоть каплю разума. Я пытаюсь звучать уверенно, но в голосе всё равно слышатся эти нотки уязвимости.

Его пальцы скользнули по моей груди, лаская горошины сосков нежно и нарочито медленно. Я почувствовала, как моё тело отзывается на его прикосновения, наполняясь теплом и желанием, что вызывало во мне внутренний конфликт.

— Прекратить что? — язвительно спросил Арес, прислоняясь губами к моим соскам. Тёплый жар обдал грудь, и из моего рта вырвался писк. Мужчина мягко рассмеялся, я чувствовала его улыбку на своих ореолах.

Прекратив мучить мои соски, мужчина медленно повёл носом от ключицы до моего уха, обжигающее дыхание плавило меня ещё больше.

Наши губы вновь встретились, и на этот раз небезрезультатно. Я не отталкивала Ареса, и наши губы сплелись в страстном и долгом поцелуе, который словно разжигал огонь между нами. Настойчивый язык стремительно и совершенно бесстыдно исследовал полость моего рта, оставляя за собой следы жгучего желания.

Он был подобен огню, и, несмотря на страх перед его жгучим пламенем, я не могла не чувствовать его притяжение. Как глупое насекомое, я стремилась к свету, который, как я знала, в конце концов сожжёт меня дотла. В его объятиях я обретала себя, но и теряла — в этом противоречии заключалась вся суть нашего взаимодействия. На мгновение я теряла контроль над своим телом, и волны наслаждения накатывались на меня, словно я погружалась в тёплое море, где не было места ни тревогам, ни сомнениям.

Внезапно сильные судороги охватили каждую частичку моего тела, волной прокатываясь от низа живота и до пальцев ног, заставляя меня сжимать бёдра в терзающем исступлении. Я ощущала, как вязкое и томительное удовольствие накатывает, как прилив, заставляя меня дрожать. Мое тело напрягалось, как струна, также резко спина прогнулась навстречу ласкам, и меня начинала пронизывать мелкая дрожь, словно электрические разряды, пробегающие по коже. Я была всё ближе к разрядке, и в последний момент моё тело забилось как в припадке. Не в силах больше терпеть, я словно сошла с ума от возбуждения, которое достигло своего пика и, наконец, вырвалось наружу.

Каждое прикосновение его рук вызывало у меня новую волну неконтролируемой дрожи, и я не могла сдержать стон, который, казалось, был эхом нашего общего желания.

В ответ я улавливала бархатный мужской смех, который звучал рядом, как музыка, наполняющая пространство вокруг нас. Он был полон уверенности и силы, и в нем чувствовалась игра — игра, в которой я была не только жертвой, но и бесстыдной соучастницей.

Когда божественная нега рассеялась, я вернулась в реальность и, облизывая пересохшие губы, приподнялась в постели, всё ещё будто вися в прострации. Сквозь затуманенный взгляд я встретила лишь похотливое и довольное лицо напротив, он смотрел на меня. Выражение лица Ареса словно позволило отрезвиться в ту же секунду.

Что я сейчас делала?

Растерянность накрыла меня внезапно, и глаза адски защипало от поступающих слёз.

— Даже не начинай лить слёзы зря, — в голосе Ареса не было прежней игривости, лишь решительная строгость. Он всем своим видом показывал, что недоволен моей реакцией.

— Пожалуйста, мне страшно, Арес. Я хочу домой… — вырвалось у меня, и в голосе чувствовалась настоящая паника, что лишь продолжала нарастать. Я не могла скрыть свою уязвимость, и это было похоже на то, будто я самолично открыла дверь его тёмного мира и шагнула в эту бездну. А ведь никто не заставлял тебя, Дженнифер.

— Это невозможно, Дженнифер, — его глаза блеснули, когда он произнёс эти слова. — В твоём паспорте уже стоит штамп. В Семье не существует разводов. Единственные способы выйти из брака — смерть.

От его слов по моей спине пробежал холодок. Это была не просто угроза — это была реальность, и я была буквально разбита её истинностью.

Я посмотрела на Ареса, и в его взгляде смешались страсть и жестокая правда. Во мне вспыхнуло сопротивление, но в то же время я почувствовала, как он завладевает мной, как его сила и уверенность начинают подавлять мой страх.

— Арес, — произнесла я, пытаясь найти в себе смелость. — Я не могу быть частью этого. Я не хочу терять себя.

— Но ты уже потерялась.

Позднее этим же днём.

— Располагайся за столом, я приготовлю нам завтрак, — произнёс Арес, когда я вошла в кухню. Он завязывал фартук на своём оголённом теле.

Шикарное зрелище, должна признаться, но только внешне Арес был настолько привлекательным. Внутри него лишь уродливая и прогнившая душонка, наверное, не стоящая и гроша.

— Какой сегодня день? — присаживаясь за барную стойку, спросила я обыденным тоном, стараясь отвлечься от тревожных мыслей.

— Сегодня второе октября, — ответил он, повергая меня в шок. Два дня без сознания, но как… Словно услышав мои мысли, Арес продолжил говорить:

— Ты довольно долго была в бессознательном состоянии. Сначала из-за удара, который вызвал обморок, а потом из-за большой дозы снотворного. Вчера же обилие новой информации и сильная усталость окончательно подкосили тебя, — произнёс он совершенно обыденным тоном, будто рассказывал о погоде на день. Но меня уже совершенно не удивляло такое отношение, я поняла, что он за человек.

— Большой дозы? Это не опасно? — спросила я с сомнением, не желая верить в его медицинские знания.

— Ни в коем случае, Дженнифер. Все это время твое состояние контролировал профессионал — врач, — добавил он, когда обернулся и столкнулся с моим неверующей физиономией. Но я выдохнула, его уверенность не оставляет места для сомнений. Всё равно это сомнительная ситуация в целом, но есть хотя бы приятная часть в том, что Арес позаботился о моём здоровье.

— Всё это время? — переспросила я, не веря своим ушам.

— Пока мы, конечно же, летели в Италию, — добавил Арес, и я почувствовала, как внутри меня поднимется тревога.

— Неужели твоё влияние и на такое распространяется? — я была шокирована. Конечно, я знаю, что мафия — это достаточно влиятельная группа людей, но неужели не только на своей территории?

— Нет ничего, что я не могу в этой жизни, Дженнифер. Запомни это, — в глазах Ареса сверкнул опасный огонёк. Он предостерегал меня, но я не была бы собой, если бы не продолжила задавать глупые вопросы. — Есть только то, чего я не хочу делать, или то, что не принесет мне никакой выгоды.

— А врачу было все равно на происходящее? Как же клятва Гиппократа, врачебная тайна там? — протянула я с небольшим удивлением в голосе.

Конечно, возможно, что врач просто был частью семьи, а может, всё дело во власти и деньгах.

— Ты теперь часть моего мира, — произнес Арес, его голос звучал уверенно и властно. — Тут царят свои правила и законы, которые нивелируются с государственными нормами. Поначалу тебе будет сложно привыкнуть к этому необычному для тебя миру, но со временем ты освоишься. Люди обладают удивительной способностью адаптироваться к любым условиям, и ты тоже привыкнешь.

— Я не понимаю, — ответила я, чувствуя, как внутри меня нарастает тревога. Его слова звучали как предостережение и обещание одновременно, и я не могла избавиться от ощущения, что он пытается запутать меня в своей игре.

— Мой мир — дремучий лес, Дженни. Вчера ты уже приоткрыла его дверь, — Арес делал очевидный намек на сцену убийства. Мне до сих пор непонятно, что им двигает, раз он так поступает. Это не желание властвовать — это нечто большее.

Неужели и правда ради благополучия Семьи? Тут же наклёвывается вопрос, а что он получит за успешное процветания дела. Признание и власть? Какой от неё смысл, если Семья — это закрытая каста людей, нет простого смертного, знающего о ней.

Пока что единственное, что мне точно ясно — я не хочу быть частью этого мира.

На столе передо мной образуется тарелка с горячей яичницей, от которой исходит небольшой пар. Рядом лежит свежезарезанный помидор и обжаренный бекон. Следом Арес ставит стакан апельсинового сока.

— Приятного аппетита, — кивком головы Арес приглашает меня начать трапезу.

Я не могла не заметить, как его жесты были одновременно заботливыми и властными. Он садится напротив меня с чашкой кофе в руках и сигаретой между зубов. Пододвигая к себе пепельницу, он внимательно следит за мной, пока я жадно поглощаю пищу.

Сначала я была слишком сосредоточена на еде, чтобы обращать внимание на взгляд Ареса. Но вскоре я почувствовала его внимание, которое словно обвивало меня, заставляя нервничать. Я старалась не встречаться с его глазами, сосредоточившись на каждом кусочке, который отправлялся в рот.

— Я вижу твоё задумчивое лицо, amore mio[любовь моя], — произнес Арес, его голос звучал мягко, но, может, это была лишь маска. — Тебе кажется, что всё это нереально. Но вскоре ты поймёшь, что реальный мир на самом деле такой и есть. Он жестокий, полон убийств, и в нём живут жестокие люди, жаждущие зрелищ.

Я сжала губы, не желая поддаваться его провокациям.

— Это не мир жестокий, — ответила я, стараясь говорить уверенно, — это люди делают его таким. Чтобы что-то изменить, нужно сделать что-то диаметрально противоположное.

— Ты права, но хочешь жить — умей вертеться. Каждый выживает в этом мире так, как он может. Дай себе время, не стоит так с головой нырять в омут. Твои вопросы закончились? — Арес тонко намекнул, что на сегодня лимит ответов исчерпан. Я, все ещё находясь в шоке и процессе переваривания новой информации, лишь устало кивнула.

Но долго держать рот закрытым мне не удалось. Я резко вспомнила о родителях. Почему я совершенно забыла о них? Вдруг они волнуются и уже на уши всех подняли в моих поисках, но навряд ли у них что-то получится. Они даже и предположить не смогут, в какую беду я попала.

Навряд ли Ареса этот вопрос волнует так же, как и меня, но спросить всё же стоит.

— Арес, — произнесла я, голос мой дрожал от волнения, — мне нужно знать, что происходит с моими родителями. Я не могу просто сидеть здесь и игнорировать это. Они, возможно, переживают, и я не могу оставить их в неведении.

Арес откинулся на спинку стула, его взгляд стал более холодным и расчетливым.

— Пока нет, Дженнифер. Тем более, тебе не о чем беспокоиться, я уже написал твоим родителям от твоего лица, — произнес Арес, его голос звучал спокойно, но в нем ощущалась скрытая угроза.

Я замерла, не веря своим ушам.

— Что ты сделал? — спросила я, сжимая кулаки. — Ты не имел права! Как ты мог просто взять и написать им, не посоветовавшись со мной? — я вскочила со стула, громко стукнув по поверхности стола, посуда звонко брякнула. Слова вылетели на опережение мыслям, прежде чем я осмыслила, что конкретно я сделала.

Я не сдержалась и была столь эмоциональна. Этот вопрос действительно волновал меня. Родители — это все, что у меня есть, и я точно не хотела задеть их таким своим внезапным исчезновением.

Правда, лицо мужчины напротив было чертовски невозмутимым, ни один мускул на этой скульптуре не дрогнул, когда я нарушила тишину за столом.

— Не важно, — очевидно, что последнее слово осталось за Аресом, но опять же, я не была бы мной…

— Нет! Это ещё как важно! Это мои родители, я должна знать, какого чёрта ты сказал им… — Внезапно я остановилась, Арес смотрел на меня непроницаемым взглядом, явно предупреждая, что границу дозволенного я уже перешла. Не желая развязывать конфликтную ситуацию, я медленно сделала шаг назад и отступила, нарочито смиренно уперев взгляд в тарелку с яичницей.

— Знаешь, я думаю над тем, чтобы вновь достать свой ремень и не убирать его до тех пор, пока твои сочные ягодицы не будут полыхать бордовым цветом. Но мы можем избежать этого, если твой непослушный и не затыкающийся рот скажет мне, почему он неправ, и принесет должные извинения. Тогда я подумаю, — Арес стряхнул пепел. Мужчина впился в меня взглядом, в котором, наверное, полыхало адское пламя.

— Я была неправа, когда повысила на тебя голос и требовала чего-то, прости, — произнесла я, стараясь смягчить тон.

— Не «прости», а «такого больше не повторится», — ответил Арес, его голос оставался холодным и строгим. — Всегда произноси свои извинения должным образом.

— Такого больше не повторится, — повторила я, чувствуя, как внутри меня зарождается смесь обиды и желания угодить.

— Хорошо. Теперь подумай над тем, как ты можешь научиться слушать меня, Дженнифер, — произнес он, и в его голосе звучала уверенность, которая меня настораживала.

Мне хотелось сказать Аресу гораздо большее, чем я уже выпалила, но ощутимые угрозы отбили желание доказывать что-то. Проще было признать, что мужчина прав, нежели чем пытаться обратить его в свою веру. Потому что очевидно, Арес имел больше власти, и выйти из этой игры победителем навряд ли вообще возможно.

Дальше завтрак проходил в полной тишине. Кажется, ничто живое в радиусе пяти метров даже дышать не смело, чувствуя настрой хозяина квартиры.

***

И так происходило каждый день. Первые сутки были похожи на вторые, а вторые — на первые. Я сидела в четырех стенах всё той же квартиры, безуспешно пытаясь обрести свободу и хоть какое-то право.

Стоит отметить, что торговаться с Аресом — это как заключать сделку с дьяволом. Ты не знаешь наверняка, чего он потребует в следующую секунду: твою душу или что-то менее существенное.

Находиться с Аресом такое долгое время в закрытом помещении равносильно самой жестокой пытке. Потому что всё сводится к тому, что он вечно что-то требует от меня. Арес не может просто оставить меня в покое, я уже его жена, уже ношу его фамилию, но ему мало! Этот мужчина должен чётко осознавать и видеть, что он хозяин бала. Не может быть никак иначе. Аресу не хватает просто мыслей о том, что я уже его физически, но и, возможно, ему, как воплощению дьявола, нужна ещё и моя душа. Даже сейчас он занимает каждый сантиметр моих мыслей, разве этого недостаточно?

Нет.

Он был как жадный и капризный ребенок в отделе игрушек. Арес требовал гораздо больше того, что уже имел: полного подчинения, абсолютной покорности и преданности.

Я чувствовала, что моя жизнь находится в руках этого человека, и она рушится на куски. Как уйти от него, как остановить?

Каждый день был идентичен предыдущему: Арес приходил, мы разговаривали, я сопротивлялась, и исход всегда был один — он начинал требовать подчинения. Его уверенность и настойчивость поражали, как будто он не оставлял места для сомнений. Он постоянно твердил мне о том, что я стану частью его семьи, его женой, и в его голосе звучала такая убежденность, что это казалось почти реальным. Но я знала, что это невозможно. Я ясно понимала, что никогда не соглашусь на такое.

Первой и, наверное, самой основной причиной была его род деятельности. Это не просто работа, на которую ты приходишь и уходишь — это часть его рутины, его жизни, пронизанной опасностью и жестокостью. Арес был вовлечен в мир, где правила менялись мгновенно, и доверие было роскошью, которую никто не мог себе позволить. Я видела, как его глаза загорались, когда он говорил о своих делах, о власти и контроле, и это меня пугало. Я не могла стать частью этого мира — мира, в котором жизнь и смерть зависели от мгновения, где каждый шаг мог стать фатальным.

Я понимала, что его любовь была пропитана тенью, и эта тень никогда не покинет нас. Я не могла позволить себе быть связанной с человеком, чья жизнь была пронизана криминалом, предательством и постоянным риском. Я не хотела быть той, кто окажется в центре его опасных игр, той, кто станет мишенью для врагов.

Каждый раз, когда он пытался убедить меня в том, что я должна принять его мир, я чувствовала, как внутри меня поднимается волна сопротивления. Я знала, что должна быть сильной, что не могу позволить ему сломить меня. Моя свобода и независимость были для меня важнее любых обещаний, которые он мог дать. Я не могла стать частью его семьи, его жизни, и это решение было единственным, что позволяло мне сохранять себя.

Но, к великому сожалению, сейчас я не в том положении, чтобы выбирать. Мне приходится мириться с обеими этими факторами его личности и жизни. В соответствии с этим, в голове сотни раз прокручивался вопрос. Как мы будем жить вместе дальше?

Даже не так.

Как я буду жить с ним дальше?

Каждый день я наблюдаю за ним и изучаю глубже. Его поведение, мнение, повадки и привычки — все его установки вызывают во мне чувство дичайшего сопротивления. Каждый раз, когда Арес раскрывает рот, чтобы высказать своё мнение, то я всё больше убеждаюсь в том, что мы диаметрально противоположные личности.

Но, к сожалению, только я вижу в этом проблему. В моих установках заложено то, что люди, совершенно не понимающие и не принимающие взгляды друг друга, не могут сосуществовать вместе.

Это не проблема Ареса.

Если я не веду себя так, как хочет того Арес, то он не станет терпеть или же, наоборот, пытаться принять моё мнение. Он сделает всё, чтобы я изменила своё отношение, подстраиваясь под него.

Нет. Он не станет ни под кого подстраиваться, меняться. Он не будет находить компромисс. Арес ни перед кем не стелется, никого не ублажает — он делает только так, как сам считает нужным.

Я словно оказалась в эпицентре бури, где Арес — её эпицентр.

Он начинает бить тревогу, если я долго нахожусь в уборной, если моя речь хоть чуть-чуть будет сквозить неуважением, он чуть ли не хватается за ремень. Я, словно бегущая по острому лезвию, должна контролировать свой каждый неровный вздох, чтобы Арес не счёл его за неуважительный жест.

Со временем такой аскетизм начинает угнетать, и мне кажется, что я скоро сойду с ума. Когда сидишь в запертом помещении несколько недель, единственным развлечением становятся собственные мысли. Я часто ухожу в себя, иногда втыкаю в стены и всё больше загоняю себя в угол собственного сознания.

Я чувствую, что не могу жить так — в вечном контроле, внимательно продумывая каждое своё слово и действия, тут же ожидая мгновенной расплаты за ошибку. Я всё больше убеждаюсь в том, что жизнь в страхе — это не жизнь.

Боже. И правда. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее это всё похоже на до абсурда глупую шутку. Но это нечто большее, чем выдумка, сказка или глупый любовный роман с главным героем — боссом мафии. Это моя грёбаная жизнь! Самая что ни на есть настоящая и довольно суровая!

Я как ребёнок со светлым умом, что вышел в реальный мир и лицом к лицу столкнулся с жестокой реальностью о том, что Санты не существует. Только мне больше подходит определение наивной девы, которая вышла в открытое плавание и лично познакомилась с богатым криминальным миром. А дальше — больше!

А ведь действительно — всё это за гранью моего понимания.

Я стремглав бросилась в открытое море, но кто знал, что судьба решит так. Кто знал, что я лишь гупёшка среди этого бескрайнего мира морских обитателей, что есть рыба куда крупнее меня.

В этой истории нет счастливого конца, а Арес не тот человек, что любит и заботится. Это жгучий и удушающий контроль, равносильный перекрытию кислорода.

Я барахтаюсь в этом водовороте событий и совершенно не знаю, что должна делать дальше. Словно я иду по огромному лабиринту в кромешной тьме.

Есть ли выход из этого кошмара?