По приезде в сад, мы с бабушкой, со здоровыми пакетами, набитые как едой, так и одеждой, которую мы забирали с того лета дабы перестирать, облегчённо, точно гора с плеч, положили их на стол. Достали ключ из тайника, отворили входную дверь в дом, и в сарай.
Запах пыли, сырости, державшийся с того года, встретил нас с порога. И в этот момент, мы вновь осознали, что первый день нашего проживания в саду, будет днём приборки. Так мы его и провели: помыли пол, прочистили ковры от пыли, расстелили их. Те же махинации мы провернули со всем постельным бельём, так как спать на затхлом, пыльном, не дающим свободно дышать белье, желания особо не было. После этого, все одеяла, подушки, наволочки, и всё в этом духе, мы развесили их на старые каркасы теплиц, которые пока что не были востребованы. К концу дня, ближе к ещё не позднему вечеру, такому тёплому, нежному, после прохладных вечеров середины весны, мы, уставшие, пошли есть. После плотного перекуса, я и моя бабушка сняли бельё, и приготовили спальные места, дед с нами тогда не поехал, а к середине лета его к сожалению, не стало, поэтому мы приготовили только один диван и одну кровать, на втором этаже во второй комнате.
Ещё пободрствовав часика полтора, начались последние приготовления ко сну. Моя бабушка топила печь, пока я кипятил чай, заварку я достал из шкафа, стоящего прямо перед печью.
История этого шкафа очень богата: Мой прадед, отец моей бабушки, был краснодеревщиком, и изготовил этот шкаф для своей семьи. Ныне этот хранитель еды, крупы, возможно, каких-то секретов, и единственное место, куда не могут пробраться маленькие мышиные лапки, на то время, да и сейчас получился отменный. Когда было плохо в семье, они продали его знакомым, но после смерти моего прадеда, моя прабабушка, мама моей бабушки выкупила этот шкаф всего-то за ведро клубники, так как та семья уезжала, и не было где оставить шкаф. До сих пор он служит верой и правдой.
Я заварил обычный чёрный чай, но добавил туда то, что так любят у меня в семье до сих пор-листья чёрной смородины. чаепитие вышло очень атмосферное, моя бабушка, закутанная в шаль, и я, довольно легко одетый-футболка,да шорты. Мы сидим пьём ароматный, такой душистый чай, с нотками смородины, уже предвкушающий момент поедания самой смородины в середине лета. Сидели мы перед печкой, глядя на то, как разгорается свежее, только что брошенное в печь полешко, и глядя на то как играют с этим самым полешком языки пламени, всё больше охватывающие его, не дающие ему надежды на спасение, но дающие нам тепло. И это ещё больше предавало эстетики ко всему происходящему.
Вот часов в одиннадцать вечера, мы улеглись по своим местам, открыли двери балкона, чтобы прохладный поток воздуха дарил свежесть уставшим нам перед сном, но при этом мы задёрнули штору от комаром, дабы такие назойливые кровопийцы дали поспать в столь волшебный вечер первого дня в саду.
Будучи уставшим, точно гоночная собака, которая только что вместе со своими соратниками тащила упряжку по зыбучему снегу, я уснул без памяти, бабушка в свою очередь не отставала, может даже и похрапывала, чего я уже не слышал.
Еще почитать:
Настоящая жизнь
Гостеприимный баурсак
Цитринитас смерти
Щелкунчик Северного флота
«
»
