Весь последующий день жители большого пустынного поселения провели как сидючи попами на кактусе.
Ни единой зацепки, ни коего следа не вело к возможному пожару. Вождь, будучи человеком внушительным, мигом, по существу и с толком поставил своих подчиненных в известность о грядущем.
— Так, мол так. Вот такая засадушка нас с вами ждет, — произнес он, пожимая широкими плечами и разводя огромными ручищами, — Все собираемся у меня. Не переживайте, если и помрем, то все вместе и разом… Подумаешь, бывало и хуже…
Это он так пытался пошутить, однако сразу трое малышей пустились в слезы, а четвертый, — самый горластый, взял сухую палку с неизвестным бурым покрытием и принялся в сверстников ум да разум заколачивать.
— Весело у вас тут, — посмеялся Ат.
— Нда уж… По-другому и не скажешь, — кривясь от стыда за собственного вождя произнёс Погонщик и уже обращаясь к найденышу добавил, — Что думаешь : смогут наши найти виновника?
— Нет. Не сумеют…
— Э? Отчего ты так решил?
— Потому что они будут дежурить прямо у твоего пастбища, а я поджигателя там не видел.
— И что же это значит?
— А то… Что гад этот все подожжет и пойдет куда-то дальше… К сожалению, мне думается следует позволить ему это устроить…
— А потом посмотреть куда преступник последует?
— Именно… Однако это рискованно и я хочу провернуть все в одиночку, — храбрясь заявил Ат.
— ЧТО?!! – крикнул Погонщик так громко, отчего даже первые ряды слушающих вождя обернулись в его сторону.
— Не кричи так…
— Ты никуда не пойдешь… Ты же болен! … – пытался он вразумить его, переходя на свистящий шепот, — Я пойду с тобой и не вздумай…
—И что же? Что с того, что я болен? А вдруг зрение так и не вернется? Мне что ж всю оставшуюся жизнь ходить, опираясь на кого-то, цепляться за чей-то рукав… Я не хочу такой жизни для себя… Я не хочу такой жизни для вас, ребята!
— Ат… Не злись… Я просто…
— Брось. С чего бы мне злится. Подумаешь… Просто… Ай, тебе не понять… Мне надо побыть немного одному…
— Стой… Что? Эй! Кому говорю постой!
«В моем сне ты чуть не погиб под завалом… Я не хочу, чтобы мой друг пострадал да еще и так ужасно. Нет ничего хуже снедающего огня… Что солнце, что огонь… Оба этих способа выжигают без остатка все, что ты смел о себе мыслить, да и самого тебя не жалеют… Ужасная пытка для человеческого тела. Не позволю. Ни за что не позволю! Пополам порвусь, но всех их защищу! » — мысленно буйствовал Ат, без малейшей тени сомнения или страха, направился прямо на противоположный конец селения, — «Буду поджидать его прямо там, авось он и не успеет напакостить…»
Уже к середине дня все жители поселения ютились в немаленьком жилище вождя, что тот любовно и с родительской заботой называл берлогой.
Удобным этот дом был лишь тем, что под его полом находился глубокий подвал. Выкопанный неизвестно зачем еще его предшественником — сейчас подвал был незаменимым контрастом на фоне одноэтажных глиняных домишек, построенных таким образом, чтобы при необходимости можно было их быстро порушить или легко починить. Дом же начальника : укрепленный снаружи и полый внутри – был идеальнейшим укрытием для полусотни людского поголовья.
Дозорные были расставлены с трех разных, хорошо просматриваемых, но достаточно отдаленных точек. И все же…
«Если я правильно прочитал свой сон, то именно здесь этот гад и появится», — думал Ат, сидя на оградке озимого огородика, что находился на восточной окраине, в получасе ходьбы от последнего домишки.
Местные поля давно перестали приносить хорошие урожаи и жители селения оставили их «отдохнуть», вместе с тем подкармливая почву всем, что считали мал-мал питательным. Остатки пищи, навоз, старая древесина, размякшая и отвалившаяся с построек глина – в ход шло все, что жителям было не жалко сюда принести.
Судя по всему, их маленькая задумка работала как надо, потому как несколько гектар землички покрывали мелкая поросль и хвостики-кисточки, забытых здесь ныне корнеплодов и диких самосевов.
«Если и начинать нападение, то точно здесь», — рассуждал мужчина, по надвигающейся прохладе понимая, что не ошибся. – «Что-то идет и это явно не дождь…»
— Что-то мне не спокойно, — промямлил Погонщик вместе с остальными скромно ужинающий в доме вождя. Он, непосредственно вождь и еще несколько сменных дозорных (крепких детин) одолевали быстрые на приготовление кукурузные лепёшки и пили кефир, чтобы быть сильными и в любой момент сменить своих братьев по дозору.
— Брось, дурость какая, — ничуть не волнуясь заявил один из сменщиков.
— Пей аккуратнее, а то у тебя белые усы появились, — съязвил Погонщик, искренне нелюбящий, когда его кто-то поправлял.
Сменщик поперхнувшись лепешкой выкашлянул нечто похожее на «ох ё!» и, переживая о собственной внешности, что так неосторожно порушился да еще и при пацанах, совсем забыл, что от застрявшего куска еды можно и умереть.
— Братан! Не помирай! … — закричал другой детина, бросаясь на выручку другана.
—… Что у вас тут происходит. Внизу между прочим все прекрасно слышно! Кабаны, ё-моё!
Недоумевая что за шум наверху, из подвала высунулась женская голова, укутанная в цветастый платок. Она сердилась и желала установить справедливость, ведь внизу спрятали стариков, детей и почти всю часть женского населения. Мужики же – героически остались сверху. Однако в подвальном помещении во всю шли молвы и толки, что мужики вызвались на (и собственно придумали) эту миссию, чтобы немного отдохнуть от прекрасных половинок.
— Молчи женщина! Не видишь мы тут важные разговоры разговариваем! – в непривычной манере забасил вожак. И мгновенная кара прям-таки летела, чтобы воздать ему по его дурной головушке.
— Чтоооооо? – свирепея и на глазах вырастая по пояс, ревела цветастая голова, — Ты кого заткнуть решил? Муж, голова уже зажила? Не болит? Ничтожный мозг чесать удобно? Ничто не мешает?
Поразительно сколь стремительно женщина может поставить на место мужчину. Более поразительно лишь, то с какой скоростью у этой самой женщины появляется в руках средство мужицкого усмирения…
— Я… Это… Того… Погорячился… — как ребенок залепетал вождь, секундно пожалев о том, что не занял свой большой рот вкусной, свежей, масляной, поджарой лепешечкой.
— Вот то-то… Ишь чего удумал. Я замолчу только тогда, когда ты что-то действительно умное в моем присутствии скажешь. А, понял, муж?
— Понял… — послышалось слабенькое подтверждение посланной угрозы.
— Что? У меня уши овечьим пухом забились – не слышу…
— Да понял я… Любимая не горячись…
Услышав заветное слово, женщина мигом подобрела и уже более спокойным тоном спросила :
— Ну что вы тут? Какие новости. Что-то я совсем не видела Ата. Волнуюсь что-то…
— Нормально все у него. Бродит где-то. В одиночестве, — продолжал язвить молодой караванщик. Юноша все еще нешуточно дулся на него. И совсем уж тихо добавил, — Если напорется на неприятности я его из песчаных дюн доставать не буду! …
Прохлада с востока крепчала и набирая обороты пробирала одинокого дозорщика до самых поджилок.
— Брррр, — протянул он, осторожно спрыгивая с уже поизносившейся оградки и приземлившись на твёрдую землю весело и громко возвестил, — Ну вот и ты, полагаю. Скажи, чем тебе мое селение не угодило?
Навстречу слепцу размеренно шла темная фигура. С черными волосами и черными развивающимися легкими одеждами он походил на пустынный мираж. Воздух вокруг него необычно подрагивал, сгущалась прохладная влажность, а песок под ногами покрывался глубокими трещинами, что хрустели, словно осенняя наледь на лужах улиц Столицы.
— Вот жалость, а я думал, что эта часть земель заброшена… — расстроено ухмыльнулся незнакомец.
— Ты правильно думал.
— И что же тогда? Будем драться? – издевался он. – Дать тебе что ль фору, раз ты не видишь? …
Эта заключительная черта идеально дополняла натуру пришельца, что так не понравилась Ату. И тот сразу принялся шевелить мозгами, просчитывая возможности на успех или проигрыш.
—Странный ты, незнакомец, — напряженно раздумывал он, — И звучишь по-другому и даже запах твой мне незнаком… Надо, наверное быть с тобой повнимательнее.
— Хе-хе, решил отдать мне мою же монету? Интересный человечек, однако… Ты успел мне наскучить. Пойми, я не жестокий. Просто вышел немного размяться. В моих родных местах совсем нет развлечений. Вот и приходится наверх подниматься.
—Ооо, как печально… А я так надеялся поточить кулаки об чью-нибудь физию, — с издевкой протянул Ат, чуя в воздухе нарастающий гнев.
— Ты меня бесишь, — прошипел незнакомец, — Порешу тебя быстро, а потом и селеньице это древнее сожгу. Вот потеха будет.
— Поганец, я ведь слышу как ты скалишься, — серьёзнея прогремел мужчина, медленно сжимая кулаки.
— Хе-хе, не представляю о чем ты говоришь. Мое милое личико просто не способно на такое.
Подобно голодному волку незнакомец нарезал круги вокруг своей жертвы. Он старался давить на него непомерной силой, которой Ату еще не доводилось чувствовать. По крайней мере не в этой жизни.
«Жажда крови», — из животных инстинктов смекнул человек.
— Не знаю как ты узнал о моем приходе, однако… — рассуждал пришлый.
— Я все знаю…
— Пропущу то, что ты меня перебил… Ничто и никто тебе сейчас не поможет. Должно быть ты как-то увидел будущее и уже успел всех предупредить, — скалясь, размеренно напевал опасный тип, — Думаю, что они все запрятались, как таракашки, в доме самого главного… Удобненько будет их спалить. Хи-хи.
«Полагаю сейчас он будет сыпать гадостями и пытаться запугать, наивно полагая, что я от страха побегу и приведу его к остальным… И почему если у человека повязка на глазах, то он сразу беспомощный? … »
— Ну и мерзкий же ты тип. Я это так, просто к слову…
— Хе-хе, спасибо… Думаю… Сперва пойду туда, где вы держите тех вонючих крикливых тварей. И развелось же их у вас… Сделаю эту ночь для тваренышей потеплее, а потом пойду по домам. Много всё ж домишек, но я в каждый загляну, каждый проверю осталась ли там какая-нибудь вкусняшка… Нуууу… А там и до дома главы недалеко…Вы, людишки такие забавные – селитесь вокруг дома вожака, словно это вас защитит! … Хи-хи.
— Чем мы тебе не угодили, а?
— Да просто настроение гадкое… Подумал прогуляться, да угодил в небольшой смерч, а тот (падла гнусная) унес меня черт пойми куда…
— Небольшой смерч?
— Совсем крошечный… Но сильный, гад… Эх, что-то заболтался я с тобой… Так дело не пойдет, а то еще в друзья напросишься, человечишка неразумная. Звать-то тебя как? В книжечку жертв пустыни запишу.
— Ат мое имя. Рост, вес и возраст не уточняй… Я парень скромный еще и голова у меня отбитая, — грозно топнув ногой в сторону соперника, гаркнул Ат.
— О-хо-хо, какие мы страшные. Ладно… Тогда можно начинать. Мое имя тебе никак не пригодиться, а раз так…
«Сейчас нападет», — приготовился человек.
— Пора начинать веселье! …
… Минута искреннего, самого низменного веселья промелькнула в его мыслях. Он уже представлял как весело будет, нацепив голову жертвы на палку, размахивать ею направо и налево. Он даже чувствовал кровь на своих губах, когда перегрызет глупому пареньку его жилистую глотку. С нетерпением ждал веселья… Веселья… Безудержного веселья, но… Что это сейчас было…
Вот он – такой сильный и непобедимый, пришедший из бури, из тени этого мира, непобедимый зверь, чей народ люди в сильнейшем ужасе пытаются истребить… Почему он летит на землю головой вниз?!
«Но как же так… Ведь матушка дала мне силы… Неужели сестрица была права и я все еще слаб… Что с этими людьми не так?! Я ведь в разы сильнее всей их бестолковой породы !!! » — с горечью думал незнакомец, утирая разбитую губу. Во время падения он напоролся на острый камешек и теперь черная, как ночь, кровь капля за каплей медленно капала на голую землю.
— Что это сейчас было? – ошарашено спросил он, вкрадчиво гладя на то, что еще секунду назад считал слабой букашкой.
— Я просто перекинул тебя через плечо, — спокойно ответил Ат, в мыслях готовясь к новому выпаду, — Ты уже на ногах?
— Да.
—Все еще не хочешь сказать мне свое имя?
— Зачем оно тебе, человек?
— Ну не знаю… Чтобы было честно, что ли…
— Ты напал на меня еще до начала боя. Тебе ли говорить о честности?
— О честности ли говорить пóгони, что начала бой со слепцом, — ухмыляясь парировал Ат.
— Хах, жалкий человечек, а ты занятный… Очень занятный. Да с тобой весело будет потягаться, — улыбнувшись в ответ произнес незнакомец, — Мое имя Датте, понадеемся, что ты своей книжки смертей не с меня начнёшь.
— Оу, да что ты… Я и писать-то совсем не умею.
— Вот ведь дурак… Погнали!
Час пожара давно перевалил «за» и народ помаленьку подумывал расползаться по своим домам. Дозорщики уже малость подустали, а некоторые из оных не смущаясь дремали прямо стоя на точке.
Да что там дозорные. Простые люди не приученные к подобному. Их начальник – вожак – человек по состоянию души привычный устраивать засады и выслеживать опасного зверя… Заскучал…
— Ну когда там уже станет хоть что-то ясно, — канючил он, кривым кинжалом своего отца ковыряя поднос, что служил им вместо стола. – Уже и жители селения по домам хотят. Не пора ль расходиться?
— Нужно подождать. Ат не уточнял в каком часу это произойдет. Лучше пересидеть. Живее останемся, — повторял погонщик, в надежде вразумить вождя.
— А будет ли вообще поджигатель?
— Что простите?
—Я конечно не говорю, что ты хуже твоего отца. Что за верблюдами он следил лучше и поголовье у него было больше, но…Думается мне, что во сне Ата – банальная случайность.. Сухая солома под лучами солнца загорелась, а дальше все твоя слабость и халатность…
— Что?!
—… Забор – старый, верблюды – буйные и плохо дрессированные, будка – опять же старая. Напомни кто ее строил? Вроде твоя бабка. Милая была женщина, но больно уж сварливая. Такой палец в рот не клади… И чего другого тоже не клади – откусит вместе с рукой… Ты в этом плане вылитая ее копия. Прям даже поразительно…
— Послушайте вождь, при всем моем уважении, — с хладной закипающей яростью произнес погонщик, — Вы остались живы после удара вашей заботливой жёнушки, лишь потому что она вдовой остаётся не желает. Меня же не удерживает ровным счетом ничего… Поэтому следите за словами, пожалуйста, и ждите утра.
— Ну вот, — умоляючи распластавшись на полу скулил обширный дядька, — Опять меня обижают…
«Каким бы горлопаном вождь не был, но даже он бывает прав… Как-то дело затянулось… И где только Ата носит… Не мог же он… А если да? … Как же тревожно… Очень. Очень тревожно мне…»
Человек и его всесильный соперник бились на равных.
Удар за ударом черных ссадин становилось больше, а человеческие ноги оставляли более и более глубокие рытвины в земле, что еще недавно казалась вымершей, а сейчас полнилась зелеными островками растительности, жадно впитывая проявленное к ней изобилие живительной силы.
— Ты там еще жив, — сохраняя дыхание ровным протянул Ат.
— А как ты думаешь человечишка! – запыхавшись прикрикивал мираж. – Наивно полагаешь, что твои слабенькие выпады нанесут мне какой-то вред. Я – всесильное создание.
— Тебе так мамочка сказала? – (подколол). На секунду «всесильный» замешкался и лишь потом страшно выпучив глаза взревел высоким голосом :
— Что ты сказал про мою маму?!
— Да ничего особенного, — произнёс мужчина, принимая стойку для удара, — Халву готовит вкусно…
— Это да, — зажмурился борец, вспоминая какой-то теплый момент. – Хватит меня путать, глупый человечишка!
— Да что я… Ты сам подаешь мне идеи для твоих подколов, — всплеснул руками слепец.
На этот раз незнакомец понял, что над ним все это время жестоко шутили. Он как существо явно гордое не мог снести или простить подобное.
— Ну ничего… Сейчас посмотрим кто последним смеяться будет… — со злобой тихо прошептал он, проводя одной рукой сверху другой.
«Ой-ой не нравится мне это затишье», — смекнул Ат, на автомате считывая изменения в окружающем его воздухе.
Тем временем мираж готовил нечто стоящее. Напряжение стояло такое, что его можно было ощутить костьми. Сам воздух сгущался, нависший холод был способен превратить капельки пота в ледяные иглы. А черноволосый все продолжал нашептывать что-то непонятное на комок силы, что так старательно спрессовал в своих руках. Начиная кровожадно поглядывать на своего соперника, мираж будто бы проверял плотным ли вышел комок. Подкидывая его на ладони, как самый обычный мячик, Датте перевел взгляд с соперника на небеса, которые затягивали хмурые свинцовые тучи, и обратно.
— Вот ведь… Шкурой чую, что ты что-то затеял, — опасливо произнес Ат, начиная принюхиваться.
— Какой ты догадливый, — не сводя глаз с потемневших небес ответил мираж.
— Датте, я вот в толк взять не могу. Если у тебя нет факела, а костер в кармане далеко не унесешь… Как ты планировал все поджечь?
— Оо, только задался этим вопросом. Сейчас поймешь!
Прокричав это черноволосый незнакомец со всей (оставшейся) мочи метнул «мячик» силы так высоко, насколько это позволяла высота небосвода.
— Ты чего натворил… — выдавил из себя расстроенный Ат.
— Хмм, — пожал плечами Датте, сам точно не уверенный в том, что этот трюк сработает.
Секунды небо оставалось беспечно серым, однако довольно-таки скоро, прямо над головами бойцов, разразился гром невероятных шумов и размеров. Казалось будто бы сказочные великаны желали сойти на землю, порвав свод на мелкие кусочки! Змеи-молнии золотистыми швами ползали среди стремительно темнеющих туч, показываясь на краткий миг и вновь прячась в толщи их пуховой массы.
— Буря без дождя, — ликующе затаив дыхание прошептал Датте и, как только последний звук слетел с его уст, совсем близко от новичка селения ударила молния толщиной с приличное бревно.
— Чего-чего? – непонимающе переспросил Ат.
— Я сожгу тебя, жалкий человечишка… Сожгу и это сделают небеса! Мне было весело, однако… Ты слишком многое о себе возомнил… Прощай.
Раз за разом молнии били и Ату неведомым чудом в последний же момент удавалось уклониться. И все же он понимал что долго это продолжаться не сможет.
Они так и продолжали испепелять все живое, что успело высунуться из земли; молнии безжалостно били по поверхности Геры, выжигали огромные черные пятна и рваные темные полосы, поджигая сухие пучки травы и покрытые лишаем деревяшки, брошенные здесь давным-давно, еще когда актуальным был вопрос восстановления прогнившей оградки. Огонь норовил распространиться дальше, но Ат успевал вовремя затаптывать огоньки, пока они были ещё совсем маленькими.
— Давай… Прыгай от молний, букашка! … Посмотрим как долго тебе это будет удаваться! – ликовал мираж, скалясь все шире и все больше напоминая шакала.
— Огорчу тебя до невозможности, но я чую твои молнии. Об их ударе предупреждает очень характерный запах…
— Хватит издеваться, червяк! – ревел Датте и словно по его малейшей воле молнии стали бить в разы чаще и точнее. Несколько раз Ата касательно задело в плечо и ногу, несколько раз он был близок к тому, чтобы стать столь же поджаристым, сколь и ягненок на вертеле от старины Ганча!
И всё-таки у него был шанс остаться в живых, так ещё и селение отбить.
«Я успел сильно его раззадорить. Сейчас он не может мыслить трезво, а силами и до того не ахти и управлялся… Главное… Подобраться поближе!»
— Слушай, — перекрикивая гром бури завел разговор человек, — А есть крохотный шанс на то, что ты просто уйдешь хихикая как счастливый идиот?
— Что? – усмехнулся Датте, — Ни единого.
— Я так и знал, — притворно опечалено вздохнул Ат, — Что ж… Боюсь у меня нет другого выбора, кроме как забедить тебя…
—Что ты такое мелишь… Глупый человечишка. Посмотри на себя. Я стою далековато, а даже здесь я чую запах палёного мяса! Не храбрись и дай убить тебя!
— Ну, блин… Загорел неудачно, каюсь!
— Все ещё шутишь, — прохрипел (в край) уставший от постоянного контроля небес Датте и поглядывая куда-то в сторону добавил, — Посмотрим как ты будешь шутить с человеческой судьбой на кану!
До конца не веря мысли, которая метеором пронеслась в его голове, Ат судорожно обернулся. У него была повязка на глазах, он физически не мог этого видеть, однако парень прекрасно понимал кто окажется за его спиной.
Шум, раскат грома. Вспышка. Подступающий запах молнии. Вот сейчас… Сейчас она ударит…
— Ложись!!! – как заполошный прокричал Ат, бросаясь на землю в надежде успеть прикрыть собою человека, что должен был сегодня сидеть в укрытие…
… Запах… Отвратительный запах паленой кожи, сгоревшего мяса и запекшейся крови забили ноздри способного за километры учуять мяту мужчины.
«Кровь… Кровь должно быть моя… Моя… Только бы она была моя…» — судорожно соображал Ат, приоткрывая глаза. Лечебная повязка порвалась при последнем ударе молнии и теперь ему ничто не мешало в обзоре.
Что-то небольшое, рыжеватое и кошмарно неподвижное лежало на расстоянии вытянутой руки. Приподнявшись Ат попробовал растрясти юношу. Внешне он казался невредимым, только вот дым и слезы застывшие в глазах бойца мешали ему здраво оценить насущные повреждения.
Погонщик не откликался на его зов, руки казались какими-то ненастоящими. Больно уж холодными они ощущались. Ни дыхания, ни сердцебиения слухач не ощущал. В его ушах застыл кошмарный жужжащий вой.
— Зараза, — сдерживая вырывающуюся злобу произнес Ат, — Я теперь жареного мяса есть не смогу… Зараза ты эдакая…
— Не надо было издеваться…
—… А ведь я даже не выяснил как его звали… Столького у него спросить не успел…
— Ооо, как мило… Что же теперь…А? Мстить мне будешь? По моим следам пойдёшь? Ну попробуй!
— Ты – жалкий хохмач. Правильно о тебе твоя жалкая сестренка говорила, — холодно процедил сквозь зубы человек, — Ты слабый и ничтожный.
«Но как?! Я ведь не упоминал сестру…Да и не это она имела в виду…»
— Как? Я отвечу. Ты очень громко думаешь.
«Что это за нависшее ощущение? …Еще одна молния? … Нет… Не она… Это исходит от того человека… Да что с ним не так… Старейшины не рассказывали мне, что люди способны на подобные эмоции ! »
— О, а это должно быть твой страх… Какой он явный и четкий! Ты бы его хоть скрыть попытался бы! Сматывайся пока у тебя есть шанс… – почернев лицом от горя, Ат легонько сложился пополам. Словно зверь, готовящийся к дальнему прыжку.
— П-почему это? – запинаясь храбрился Датте.
— Потому что сейчас тебя ничто не спасет, — прозвучал голос жалкого червяка в каком-то полуметре от лица миража. Смертный страх, итак, сочился из него подобно его же черной крови, однако такого страха поджигатель не испытывал с рождения. Ни одни тренировки с сестрой, ни один бой с жалкими человечками не повергал его в пучины страха настолько глубоко. Не придумав ничего лучше Датте попытался отмахнуться от него, но лишь поцарапал парня своими длинными ногтями, давно переставшими носить свое человеческое название. Полоснув его животными когтями по глазам, мираж увидел струйку свежей красной крови… Вот только Ат уже ходил в слепцах и этот удар не принес ему ничего нового. Ни боли, ни отчаяния, ничего не было. Только досада и желание поскорее прогнать его из селения.
«Ну давай же, убей черноволосого!» — послышался в голове в третий раз ледяной, до отвращения скользкий голос. И сегодня Ат ловил себя на мысли, что он хочет согласиться с ним…
Наконец настал момент, когда даже мираж стал слабым настолько, чтобы человек взял верх. Опечаленный мужчина уже было занёс над ним оба кулака, чтобы нанести завершающий удар, но тут напряженный до предела слух затронул какой-то звук.
— Прошу, не надо этого делать…- послышался едва уловимый голос со стороны окраины селения.
— Погонщик, — поразился Ат, опуская руки и отбрасывая грязные мысли относительно кончины его соперника.
— Что же… Не станешь меня добивать? Грязный жалкий червяк!
— Да заткнись, ты, придурок…Я тебя отпускаю. Смирись с этим, — дружелюбно произнёс израненный человек, поднимая на подкашивающиеся ноги (но в нос его он всё-таки ударил).
Пока мираж валялся без чувств (после удара то) Ат из несуществующих сил побежал туда, где слышался голосок его дорогого друга.
— Караванщик… Эй, караванщик, — «аукал» он его, прощупывая землю.
— Тут я, — крякнул юноша, после чего стало слышно, как он старается подняться на ноги. – Как далеко и быстро ты прыгнул… У меня аж дар речи пропал…
— Так ты был жив…
— Да… Ничего страшного, только рука ужасно болит и страшно было знатно… Кто это вообще был? Жуткий тип…
— Без понятия… Пойдем скорее к нашим…
— А пожар? Что с ним?
— У того молния-метателя уже нет сил на пожар, а второй раз ему чутье сунутся сюда не позволит, — хмуро ответил Ат и… — …Как же я устал… Ничего, если я прямо тут упаду…
Рухнув без чувств Ат проспал три дня к ряду.
Еще почитать:
АЛИЗАРИНОВЫЙ ЗАКАТ — 1. Хабеас Корпус
Любовь?
HumaN CoccooN — Человеческий Кокон
Кто ты?
«
»
