Обучение инквизиторскому делу оказалось трудным и поначалу скучным. Теории было немного, большую часть времени мастер Клам муштровал нас на площади и в казармах. Иногда мы фехтовали на деревянных мечах и стреляли из арбалетов по соломенному чучелу. По крепости без сопровождения нам ходить не разрешалось. Хотя, к моему удивлению некоторые инквизиторы относились к рекрутам с пониманием и добротой, помогали нам с небольшими просьбами и иногда делились хлебом, ибо рекрутский паек был чрезвычайно скуден.
Однако были и те, кто на душу не переносил рекрутов. По злой иронии судьбы, мастер Клам, тот человек, который был призван готовить новую смену инквизиторов, всем сердцем ненавидел нас, если конечно таковое имелось у этого бездушного тела в латах. Подъем с первым лучом солнца и отбой с последним, жестокая муштра и тяжелый труд, не относящийся к обучению, и многое другое заставляло нас содрогаться, когда он просто проходил рядом. Особенно мы страшились наказаний кнутом.
Неизвестно почему, но мастер Клам питал непреодолимую страсть к кнутам. Вместо традиционного инквизиторского кинжала, он носил на поясе хлыст с ржавыми гвоздями, которым часто грозил рекрутам и бил за малейшую провинность. Такой хлыст оставлял на теле подолгу не заживающие кровоточащие раны. Одного рекрута он на моих глазах засек до смерти, после чего, как ни в чем ни бывало, отправился веселиться в таверну. Тот бедняга скончался в лазарете в ужасных муках, а Клам попивал превосходный сбитень и веселился от души, стреляя из своего огромного тройного арбалета по торговцам и лавочникам и охаживая проходящих мимо младших инквизиторов своим жутким хлыстом. Первую неделю я смог миновать его гнева, но потом произошло событие, навсегда изменившее мою жизнь.
