« Беллерофонт  » Глава 3 

Беллерофонт медленно брёл по лесу. Он сильно устал и проголодался. Прошло уже много дней с тех пор, как он покинул родной город – он сбился со счёта и не помнил, сколько именно прошло времени. Всю еду, которую ему собрал в дорогу Тирон – несколько кусков хлеба и мяса, две горсти оливок и немного сыра – он съел ещё в первый день. Потрясения последних дней сильно повысили его аппетит. Когда закончилась еда, Беллерофонту пришлось охотиться. И в этом он был хорош.

***

На второй день Беллерофонт поймал оленя. Охотник подкараулил зверя у реки. Как только олень склонил свою голову к воде, чтобы напиться, Беллерофонт спустил тетиву – стрела попала в шею. Животное подняло свою голову и с недоумением посмотрело в сторону стрелка, затем его ноги подкосились и зверь упал на землю, корчась в предсмертной агонии. Кровь, попавшая в воду, потекла дальше вниз по течению, возвещая другим жителям леса, что рядом появился убийца.

Беллерофонт подошёл к убитому оленю и остановился в замешательстве. Что делать дальше, он не знал. В былые дни, после охоты, он оставлял добычу слугам и уже они свежевали, потрошили и готовили убитого зверя. Беллерофонт задумался, с чего стоит начать?

Приняв решение, он взял оленя за ноги и потащил вглубь леса. Найдя небольшую поляну, Беллерофонт оставил добычу и оружие там и стал ломать ветки для костра с ближайших деревьев. Собрав побольше веток, он бросил их в центр поляны, а затем достал из поясной сумки камни для розжига. Ещё, когда он и Алкимен были детьми, Керес научил их, как нужно разводить костёр. Беллерофонт почувствовал, как внутри него всё сжалось от нахлынувших воспоминаний, и сдавил в своей руке камни. Через пару минут стало полегче, Беллерофонт выдохнул и стал разводить огонь.

Как только огонь разгорелся, Беллерофонт вновь склонился над оленем. «Наверное, стоит отрезать ему ноги» — подумал юноша, вспомнив, что во время пиров часто подавали жареные оленьи ноги. Беллерофонт достал нож и принялся разделывать оленью тушу. Из-за своей неопытности он быстро забрызгал всё вокруг кровью и жиром. Отделив конечности и голову оленя от его туловища, Беллерофонт выпрямился и вздохнул – дело оказалось сложнее, чем он себе представлял.

 Юноша бросил взгляд на костёр и решил собрать ещё хвороста. Пока он ломал ветки, над трупом оленя стали кружиться птицы, и Беллерофонту пришлось отгонять их.

Беллерофонт аккуратно подложил хворост в костёр и вновь вернулся к туше оленя. «Надо бы снять с него шкуру» — решил он. Свежевание оказалось ещё сложнее, чем разделка, но спустя какое-то время Беллерофонт справился, хоть и оставив часть мяса на срезанных кусках шкуры.

Закончив с этим, Беллерофонт сложил всё мясо рядом с костром, затем взял одну из ног и принялся жарить её. Через несколько минут живот Беллерофонта начал урчать и юноша решился попробовать мясо. Оно оказалось недожаренным и жёстким. Беллерофонт выплюнул откушенный кусочек и решил подождать ещё, пока мясо не прожарится.

Спустя ещё несколько минут Беллерофонт рискнул попробовать вновь. В этот раз вкус оказался лучше. Юноша с нетерпением набросился на свой обед и за пару минут обглодал оленью ногу.

Довольный Беллерофонт расслабился и достал из сумки бурдюк с вином. Открыв его, юноша стал жадно пить, чтобы утолить жажду и освежиться от летнего зноя. Выпив, Беллерофонт захотел спать, но усилием воли подавил это желание. Беллерофонт поднялся и снял гиматий, а затем завернул в него оленью тушу. Прикрыв свою добычу от стервятников, Беллерофонт подложил гиматий с олениной себе под голову и задремал.

***

Во сне Беллерофонт видел кошмары. Ему снился Алкимен, который спрашивал его: «зачем ты меня убил?» Ему снились родители Алкимена, отец, друзья, жители Коринфа, и все они спрашивали: «Зачем ты убил Алкимена?»

Беллерофонт открыл глаза и посмотрел на небо. Уже взошли луна и звёзды.

«Красиво» — Подумал Беллерофонт. – «Раньше я и не замечал, что звёздное небо такое красивое».

«Что-то холодновато. Точно, огонь ведь уже потух». – Заметил Беллерофонт, глядя на угли от костра. – «Нужно разжечь новый костёр».

Беллерофонт встал и проверил оленину, завёрнутую в гиматий. Она была нетронута. Затем он осмотрел оружие – всё было на месте: и копьё, и меч, и лук с колчаном стрел.

Взяв с собой копьё, на всякий случай, Беллерофонт пошёл собирать хворост. В этот раз он отошёл от поляны подальше, так как рядом с ней хвороста уже не было.

Вернувшись, Беллерофонт заметил, что все его вещи, оставленные на поляне, бесследно пропали.

***

Следующие несколько дней Беллерофонт ловил добычу с помощью одного лишь копья, пока не сломал его, попав в дерево при броске. После этого ему пришлось есть дикие ягоды и растения, чтобы не умереть с голоду.

***

Итак, обессиленный Беллерофонт медленно шёл по лесу. Днём его мучили голод и жара, а ночью кошмары и холод. Он не мог спокойно отдохнуть ни минуты.

 Из-за голода рассудок Беллерофонта помутился. Ему, то вспоминались пиры во дворце Коринфа, то приходили фантазии о пирах будущих. Воображение провоцировало сильное выделение слюны и Беллерофонту, то и дело, приходилось сглатывать, чтобы не захлебнуться.

Иногда он вспоминал свой последний день в Коринфе и корил себя за свой импульсивный поступок. Беллерофонт сожалел о том, что произошло, и молил богов повернуть время вспять. Но боги не отвечали ему. И тогда, Беллерофонт начинал проклинать всех богов за их бездействие. Опомнившись, юноша размышлял о случившемся: «может, это всё – божья кара за мой поступок?» Но боги снова не подавали знак, и разочарование Беллерофонта росло.

Порой Беллерофонт начинал грезить о своём триумфальном возвращении в Коринф. В этих мечтах он был героем, спасшим всю Грецию от чудовищных монстров. Коринфяне поклонялись ему, а отец просил прощения за то, что изгнал своего сына. Но, когда Беллерофонт задумывался о реакции родителей Алкимена, то грёзы сразу рассеивались.

К вечеру шестого дня после изгнания из Коринфа, Беллерофонт стал задумываться: «Точно ли я виноват в случившемся? Разве не Алкимен спровоцировал меня? Он всегда мне завидовал… или это я завидовал ему? Нет, бред какой-то».

Находясь на грани потери рассудка, Беллерофонт увидел впереди, в нескольких десятках метров от него, огонь полыхающего костра.

— «Там кто-то есть. Надо попросить у них еды». – Подумал Беллерофонт.

Собравшись с силами, Беллерофонт ускорил шаг и направился в сторону костра. Подойдя ближе, он увидел, что вокруг костра сидит несколько человек. Большинство из них носило поверх хитона звериные шкуры, а ноги их были босыми. Они о чём-то разговаривали и громко смеялись. Они не заметили Беллерофонта даже, когда между ними оставалось всего несколько метров.

Наконец, когда Беллерофонт вышел на свет, один из сидящих лицом в его сторону обратил на него внимание:

— Ничего себе! Ты, как так бесшумно подкрался?

Заметив реакцию своего товарища, остальные проследили за направлением его взгляда и тоже обнаружили Беллерофонта.

— Простите. Я заблудился в лесу и не ел уже несколько дней. Не могли бы вы одолжить мне пищу. – Беллерофонт постарался как можно вежливее попросить о помощи.

Люди у костра переглянулись меж собой, затем один из них повернулся к Беллерофонту и сказал:

— Присаживайся. Угостим тебя, а ты расскажешь, кто ты и откуда пришёл.

Место рядом с пригласившим его человеком освободилось и Беллерофонт подсел к нему. Затем Беллерофонту передали жареное мясо птицы, и он жадно набросился на него.

— Ешь аккуратнее, никто не отберёт. Мы же не разбойники. – Вновь заговорил тот же человек.

Беллерофонт, не отрываясь от еды, задумался: «а, если бы они были разбойниками, то, что тогда? Почему я не подумал об этом, перед тем, как подойти сюда?»

— Мы охотники. – Продолжил мужчина. – Охотимся здесь на дикого вепря, которого богиня Артемида наслала на эти земли из-за какой-то обиды.

Беллерофонт повернулся к нему, чтобы рассмотреть его лицо: на вид ему было лет тридцать, на его лбу уже проступали морщины, но в серых глазах горел огонёк, и улыбка почти не сходила с его лица. Также Беллерофонт отметил, что его собеседник носит бороду, покрывающую его щёки, нижнюю часть лица и шею.

— Меня зовут Генеос, сын Нерея. Я родом из Сикиона. Я был там воином, пока жена нашего царя не убила его, чтобы сделать новым царём своего любовника. Новые правители мне не понравились, и я ушёл из города. Стал вольным охотником. Теперь я сам себе хозяин, сам решаю, что и когда мне делать. Не жизнь, а сказка. А что насчёт тебя, друг?

Беллерофонт задумался: «стоит ли говорить правду? или лучше соврать, придумать какую-нибудь историю?» Сделав вид, что увлёкся едой, Беллерофонт уткнулся лицом в мясо.

— Не переживай, среди нас есть и те, кто в родных городах считается преступником. – Словно прочитав мысли Беллерофонта, сказал Генеос. – Лучше расскажи свою историю, а мы сами решим, что ты за человек и какого отношения к себе достоин.

Беллерофонт поднял голову и обвёл взглядом охотников, собравшихся вокруг костра. Все они с интересом взирали на него, ожидая услышать его историю. В их глазах Беллерофонт видел доброжелательность – он уже отвык от таких взглядов и немного растерялся. Когда он покидал Коринф, народ на улицах смотрел на него с осуждением, а кто-то даже осмеливался кидать в него камни. Но здесь всё было по-другому. Сделав глубокий вдох, Беллерофонт успокоился и принял решение – рассказать правду.

***

— То есть ты, напившись, зарезал своего кузена и тебя выгнали из города? Я всё правильно понял? – уточнил один из охотников.

Беллерофонт кивнул. Теперь, после рассказа, он снова растерял свою уверенность и испугался осуждения со стороны своих новых знакомых.

— Да, слышал я подобные истории, но встречать таких людей ещё не доводилось. – Сказал Генеос. – Что ты сам думаешь о своём поступке?

— Я думаю… — Беллерофонт замялся, а затем продолжил. — Мне жаль, что так получилось. Я не хотел этого. Если бы я мог это исправить, я бы сделал это. Но сейчас, я не знаю, что мне делать.

— Тебе нужно очиститься от греха братоубийства. – Произнёс кто-то из охотников.

— Очиститься? Как это сделать?

— Иереас, подскажи парню, что нужно сделать. – Обратился охотник к одному из своих спутников.

Взгляды всех присутствующих устремились в одну точку, и Беллерофонт последовал их примеру. Там сидел старик, который будто бы и не заметил, что к нему обратились, и все сейчас смотрят на него. Вместо этого он ковырялся в своих чёрных сгнивших зубах, пытаясь вытащить застрявший кусок мяса. Наконец, достав этот кусочек, старик закинул его, обратно, в рот и, не прожевывая, проглотил. Затем он прокашлялся и поднял свою голову в сторону Беллерофонта и Генеоса.

— Что сделать? Ха… — усмехнулся Иереас. – Известно что. Нужно обратиться к богам, чтобы они простили грех убийства и усмирили эриний, идущих по его пятам. Парень, — обратился он к Беллерофонту, — тебе нужно в Дельфы к оракулу, чтобы он открыл тебе дорогу к очищению.

— Тьфу ты. – Генеос сплюнул в сторону. – Боги, боги, боги. От этих высокомерных ублюдков ничего хорошего не дождёшься. Они горазды только убивать людей, которые им не нравятся, и сношаться с нашими женщинами за нашей спиной. Плевать им на наши проблемы.

Беллерофонт был просто потрясён. Он впервые услышал, чтобы кто-то высказывался о богах в таком духе. С детства его учили почитать богов, и он всегда следовал этому учению. Только будучи изголодавшимся и сломленным, он посмел проклинать богов в своих мыслях, но через пару минут, он одумывался и извинялся перед ними. Генеос же ничуть не стеснялся оскорблять богов во всеуслышание и не боялся небесной кары. Это произвело сильное впечатление на молодого коринфянина.

— Беллерофонт, забудь об этом оракуле. – Продолжил Генеос. – Оставайся пока с нами. Посмотрим на, что ты способен.

— Ты уверен? – спросил один из охотников.

— Да. Я его позвал, и я буду отвечать за него, если он что-нибудь натворит.

Охотники немного пошушукались между собой и успокоились, согласившись принять Беллерофонта.

— Спасибо вам большое. – Вполголоса произнёс Беллерофонт Генеосу.

— Да ничего такого. Просто ты мне брата моего напоминаешь. Тот тоже дураком был – постоянно с друзьями развлекался, а потом залез в постель к жене одного богатого землевладельца, а тот поймал их. И брат мой избил его, а затем раздел и голого выставил на улицу. Горожане позвали стражу. И я был среди тех стражников, что примчались разобраться с этим. Мой брат схватил меч и стал размахивать им перед стражей. Я кричал ему, чтобы он успокоился, но он, будто бы, не слышал меня. А затем наш командир вышел против него и вонзил ему меч в горло. – Генеос сглотнул и на пару секунд отвёл взгляд. – Вот так вот. Глупо жил – глупо погиб. Не хочется, чтобы кто-то повторял такую судьбу, а потому я решил помочь тебе.

Генеос тяжело вздохнул и задумчиво загляделся на огонь костра. А Беллерофонт тоже погрузился в раздумья. Пять минут назад он хотел расспросить Генеоса о его нелюбви к богам, но сейчас не мог решиться сказать ни слова.

— Эй, новичок! – услышал Беллерофонт слева от себя. – Как там, говоришь, тебя зовут?

Беллерофонт повернулся к своему соседу, сидевшему слева от него. Это был молодой парень, примерно того же возраста, что и Беллерофонт. Светловолосый, сероглазый, с широкой лучезарной улыбкой, которая обнажала зияющую дыру в верхнем ряду зубов. Его лицо излучало искреннее дружелюбие. Посмотрев в его сияющие, добрые глаза, Беллерофонт решился представиться:

— Беллерофонт.

— А меня Гилас. – Представился юноша, протягивая Беллерофонту руку. Беллерофонт ответил рукопожатием, после чего Гилас продолжил: — Какой-то ты слишком зажатый. Расслабься. Здесь все свои. Давай, я тебе всех представлю. Вон тот, справа, с усами – это Каледас. – Гилас указал на крепкого мужчину с длинными чёрными волосами, спадающими на плечи и густыми чёрными усами. — Он с острова Лемнос. Был моряком, пока не попал в бурю в Эгейском море. Каледаса прибило к берегу, и он был спасён рыбаками. Жил в рыбацкой деревушке пару лет, а затем подался в охотники.

Слева от него… — Гилас продолжил представлять Беллерофонту других охотников, но тот слушал его вполуха – внимание коринфянина привлекла молодая девушка, затесавшаяся в ряды охотников. Она была среднего роста, у неё были светлые кудрявые волосы и зелёные глаза, которые ярко блестели, отражая свет костра. Её руки и ноги, насколько Беллерофонт мог разглядеть в полутьме, были развиты сильнее чем у коринфянок, которых привык видеть юноша. На ногах её были обыкновенные сандалии, а торс прикрывала шкура горного козла, которая не только не скрывала, но и подчёркивала грудь девушки, на которую с вожделением поглядывал Беллерофонт, уже много дней не имевший контакта с девушками.

Гилас, заметив интерес Беллерофонта к девушке, улыбнулся и обратился к нему: — Эту девушку зовут Атланта. Она амазонка. Вряд ли тебе что-то с ней светит. Амазонки признают только сильных мужчин. Вот, если проявишь себя как-нибудь, тогда может шансы и появятся.

— А на кого вы охотитесь? – спросил Беллерофонт, не отрывая взгляда от амазонки.

— На вепря. Генеос же говорил тебе.

— Да, точно. Из головы вылетело.

— Думаешь вепря убить? Дикий зверь – это тебе не безобидный кролик. Тут и сам погибнуть можешь.

— Я уже охотился на монстров. Небольшой опыт есть. Мне бы сил набраться и оружие достать, тогда я покажу себя в деле.

— Отдохнуть можешь в моём шатре. Вот он, третий слева – Гилас указал Беллерофонту на несколько шатров, стоявших рядом на ровной поверхности, очищенной от деревьев. – Я сегодня ночью караулю, так что можешь спокойно отдыхать до утра. А вот насчёт оружия… — Гилас взял паузу. – Спроси у Тифея, у него с собой несколько копий, может, одолжит тебе одно.

— Тифей, а кто это?

— Я же только что тебе говорил. Ты всё прослушал?

— Прости.

— Тифей – это один из наших лидеров. Он богач и у него с собой целый обоз, слуги, а в шатре даже шлюхи есть.

— Он всё это с собой на охоту потащил?

— Да. Это странно, но нам так даже удобнее – в его обозе мы перевозим свои вещи.

— А обоз вас не замедляет?

— Нет. У Тифея с собой есть слуги. Днём они по очереди отправляются к обозу и указывают слугам в обозе путь к нам, охотникам. Вечером, когда мы остановимся, они нас догоняют и разбивают лагерь, пока мы сидим у костра и обсуждаем сегодняшнюю погоню.

— А сколько дней вы уже гоняетесь за вепрем?

— Всего три дня.

— А что же ночью? Зверь не уйдёт, пока вы отдыхаете?

— Ну, ему ведь тоже отдых нужен. Зарылся где-нибудь и спит.

— Ясно. – Сказал Беллерофонт и задумался.

— Не грузи себя, иди лучше спать, с утра думать легче будет.

— Да, спасибо.

Беллерофонт встал, вытер жирные пальцы о хитон и пошёл к шатру Гиласа. Скинув сандалии и рухнув на ложе, он буквально провалился в сон.

***

Из сновидений Беллерофонта вырвали силой. Проснувшись, он увидел перед своими глазами – мрачное лицо с чёрными усами.

— Вставай, пошли за мной! – повелительным тоном обратился усач.

Беллерофонт, спросонья, не понимая, что происходит, молча, пошёл за ним. На выходе из шатра юноша зажмурился от света восходящего солнца.

— Давай, поторапливайся! – послышался грубый голос в нескольких метрах впереди и справа.

«Каледас. Точно, Гилас говорил о нём.» — вспомнил Беллерофонт.

Пройдя на звук голоса, коринфянин увидел Каледаса, аккуратно заворачивающего хламис – плащ полукруглой формы. Рядом с ним, на траве лежали небольшая сеть, две тонкие палки длиною в руку и маленький кусок ткани, на котором расположились два медных крючка, моток конских волос и комок красной шерсти.

— Вчера мы тебя угостили, сегодня нужно отплатить за доброту – обернувшись, произнёс Каледас. – Пойдём с тобой на рыбалку, наловим рыбы на завтрак.

Беллерофонт кивнул, внутренне соглашаясь с тем, что он должен возместить своим спасителям сторицей.

Каледас засунул хламис подмышку, затем закинул сеть на плечо и взял в свободную руку одну из палок.

— Бери, — указал он на другую палку и кусок ткани.

Беллерофонт осторожно сложил кусок ткани так, чтобы его можно было нести в руке, а в другую руку взял удилище.

Каледас молча повернулся и пошёл в лес, Беллерофонт поспешил за ним.

Спустя несколько минут они выбрались к реке. Лемносец разложил свою поклажу на берегу. Затем он развернул хламис – там оказались остатки вчерашней пищи – кусочки хлеба и мяса. Каледас взял немного объедков себе в руку и, протянув Беллерофонту, сказал:

— Это прикорм для рыбы. Возьми и разбросай в воде перед рыболовством.

Беллерофонт положил удилище и протянул руку, чтобы взять прикорм, но Каледас сжал свою ладонь в кулак и произнёс:

— Это подождёт. – Лемносец сбросил объедки обратно на плащ и забрал у Беллерофонта кусок ткани. – Смотри. Это конский волос. – сказал Каледас, разматывая моток. – Его нужно привязать к удилищу. А затем другой конец привязать к крючку. На крючок нужно насадить кусочек красной шерсти – он привлекает рыб. – Говоря это, Каледас подготовил свою удочку для ловли. – Всё, теперь сам. – Сказал он, и, взяв сеть, пошёл к реке.

Беллерофонт собрал свою удочку, взял немного прикорма и отправился рыбачить. Перед тем, как бросить в воду объедки, Беллерофонт всмотрелся в своё отражение – тусклый взгляд, впалые щёки, длинная щетина, взлохмаченные волосы, местами изорванная одежда – не очень приятный внешний вид. «Да, на такую приманку девушка не клюнет» — вспомнил он об Атланте. — «Да и прикорма у меня нет». Беллерофонт посмотрел по сторонам – Каледаса видно не было. «Видимо ушёл куда-то подальше, где удобнее будет ловить сетью». – Подумал Беллерофонт. – «Надо тоже начинать».

Беллерофонт разбросал прикорм и закинул удочку, а затем стал ждать клёва. Ожидание не затянулось – вскоре в прозрачной воде заблестела чешуя – несколько рыбешек с разных концов реки устремились к наживке. Леска дёрнулась, сообщая рыбаку об улове, и Беллерофонт потянул удочку вверх. На крючке оказался небольшой карп – 30 см в длину. Он барахтался и пытался сорваться с крючка, но Беллерофонт аккуратно уложил его на траву и придавил камнем. «Надо отпустить первую пойманную рыбу». – Вспомнил Беллерофонт слова, которые он когда-то слышал. – «На удачу». Юноша бросил карпа обратно в реку и вновь закинул удочку.

Дальше рыбалка шла как по маслу. Беллерофонт поймал трёх карпов, ерша, линя и две барабульки. Наступило небольшое затишье. Беллерофонт, расслабившись, погрузился в раздумья.

«Итак, я немного передохнул, но что мне делать дальше? Остаться с охотниками? Или же податься в какой-нибудь город?»

«Если останусь с охотниками, то придётся охотиться на дикого вепря, посланного Богиней, а у меня нет ни оружия ни коня. Гилас говорил, что оружие можно попросить у какого-то богача, забыл, как его зовут. Но даст ли он? Смогу ли я договориться? Не факт. У других охотников вряд ли есть лишнее копьё или лук. Так, и что же делать?»

«…»

«Ладно, а если идти в город? Во-первых: куда идти? В какую сторону? – об этом можно спросить Гиласа или Генеоса. Не думаю, что они обманут. Во-вторых: что мне делать в городе? Податься в стражу? – могут и отказать, а если и возьмут – что дальше? Прозябать в карауле и напиваться в выходные? – может, кто-то и мечтает о таком, но не я. Чем ещё можно заняться в городе? – ремеслом? рыбалкой? в философы податься? – нет. Это всё ерунда. Не для того Я был рождён. Я чувствую, что Я – особенный. Мир вертится вокруг МЕНЯ. Не станет МЕНЯ – не станет и мира. Ведь не может же такого быть, что Я исчезну, а мир останется, как ни в чём не бывало…»

  — Ты, что, уснул? – из раздумий Беллерофонта вырвал голос Каледаса. – У тебя клюёт.

Беллерофонт бросил взгляд на удочку, и в этот миг леска порвалась – то ли рыба была тяжёлая, то ли очень долго рвалась с крючка.

— Эх! Сорвалась! – с досадой крикнул Каледас. – И леску порвала и крючок увела. Тьфу ты! Зараза!

Беллерофонт был раздосадован. Его мысли воспарили вверх, но какая-то рыбёшка опустила его на землю. Более того, без крючка он теперь не мог продолжать рыбачить.

Юноша посмотрел на Каледаса – тот разложил сеть и пересчитывал пойманную рыбу, до Беллерофонта ему будто бы не было дела. Это слегка обидело молодого грека, но он подавил это чувство.

— Каледас… — начал Беллерофонт.

— Возьми пока мою удочку. – Сказал Каледас, даже не оборачиваясь.

Беллерофонт вздохнул и взял удочку Каледаса.

«Так, больше не отвлекаться. Подвиги я ещё успею совершить, никуда они от меня не денутся. Ведь Я – особенный». – Сказал себе в мыслях Беллерофонт.

Продолжив рыбачить, Беллерофонт поймал ещё несколько рыб. Через несколько минут Каледас предложил поменяться:

— Хватит с тебя. Лучше иди, в порядок себя приведи.

Беллерофонт кивнул и передал удочку Каледасу. Отойдя подальше, Беллерофонт разделся и вошёл в реку – было не глубоко – где-то по грудь. Юноша зачерпнул ладонями воду и плеснул себе в лицо, а затем растёр влагу, смывая грязь. «Фух» — выдохнул Беллерофонт, чувствуя облегчение. Затем он окунулся с головой, чтобы промыть волосы. С каждой минутой, проведенной в воде, Беллерофонт чувствовал себя всё лучше и лучше. Смыв с себя грязь, и освежившись, Беллерофонт вышел из воды. На берегу он нашёл ракушку, с помощью которой побрился.

Греясь под лучами восходящего солнца, юноша осмотрел свою одежду. И хитон и набедренная повязка были грязны и пропитались неприятным запахом. Хитон, к тому же, был порван в двух местах. Эндромиды истёрлись и пропахли потом. Беллерофонт сгрёб всё в охапку и положил в воду, рядом с берегом. Что делать дальше, он не знал. Живя во дворце Коринфа, сын царя никогда не стирал себе одежду – этим занимались многочисленные служанки. Теперь же приходилось самому о себе заботиться. Подержав немного в реке, Беллерофонт вытащил одежду и выжал воду. Вернувшись на берег, юноша одел всё ещё мокрую одежду на себя и пошёл обратно к Каледасу.

Пока Беллерофонта не было, лемносец собрал приличный улов, и уже складывал удочку, готовясь возвращаться в лагерь. Заметив юношу, Каледас произнёс:

— О! Теперь хоть на человека стал похож. Более-менее.

Беллерофонт ответил слабой улыбкой. А затем стал помогать Каледасу собирать вещи. После этого они вдвоём отправились обратно в лагерь.

***

Когда Каледас и Беллерофонт вернулись, остальные охотники уже рассаживались возле костра. Каледас разложил сеть рядом с костром, чтобы каждый мог сам подойти и взять рыбу, которая ему приглянется.

Беллерофонт отыскал взглядом Гиласа и подошёл к нему.

— Как … рыбалка? – зевая, спросил Гилас.

— Нормально. – Ответил Беллерофонт, не вдаваясь в подробности, но в его голове промелькнуло воспоминание о сорвавшейся рыбе.

— Ну, да. Нормальный … улов. – Сказал Гилас. – Ох, как же меня в сон клонит. Наверное, даже завтракать не буду, спать пойду. – Гилас потянулся, и собрался уже уходить, но, вспомнив что-то, остановился. – Беллерофонт, что ты решил? Ты с нами? Или как?

Беллерофонт задумался. Он всё ещё не выбрал путь, по которому он пойдёт дальше. «Пока что останусь с охотниками, а там посмотрим» — принял решение Беллерофонт.

 — Пожалуй, останусь. Познакомишь меня с Тифеем? Хочу поговорить с ним об оружии и коне.

— Ого! Остаёшься, значит! А я, честно говоря, сомневался. – Взбодрился Гилас. – Тифей… хм… поговори лучше сначала с Генеосом, а там он тебе и поможет.

— С Генеосом? Хорошо, спасибо.

— Не за что. – Ответил Гилас, зевая. — Ладно, я спать. Надеюсь, вепря не поймают, пока я отсыпаюсь.

Гилас пошёл в сторону шатров, а Беллерофонт огляделся, разыскивая Генеоса. Тот находился у костра. Подойдя ближе, Беллерофонт увидел, что Генеос жарит ломоть хлеба.

— Доброе утро! – Начал Беллерофонт с вежливого приветствия. – Мы с Каледасом наловили рыбы…

— Я не ем рыбу. – Прервал Генеос юношу. – Мой отец задохнулся, когда в его горле застряла рыбная кость. До сих пор вспоминаю его лицо в тот момент. Мне было лет пять, и я даже не сообразил, что надо как-то помочь. Так он и умер передо мной, не дождавшись помощи. И опять же, где были боги? куда они смотрели? кто-то скажет, что просто подошёл срок жизни, который отмеряют мойры, но я скажу, что это ерунда. Боги бы не стали помогать, а я мог. Мог хотя бы позвать помощь, но испугался, уж и сам не пойму чего… ох, что-то я заболтался сам с собой. Прости старика, бывает, заносит.

Беллерофонт всё это время, молча, стоял и слушал. Для себя он отметил две вещи: 1) он знаком с Генеосом всего несколько часов, но уже достаточно много о нём знает; 2) Генеос сильно не любит богов, но точная причина пока не ясна. Отбросив в сторону лишние мысли, Беллерофонт вновь обратился к Генеосу:

— Я хотел бы остаться с вашим отрядом и поохотиться на вепря.

— Кабанятины захотелось? Или героем хочешь стать?

— Все мальчишки хотят стать героями.

— Да, я тоже хотел, пока не стал взрослым. Герои они только в сказках есть, но жизнь не сказка – рано или поздно ты это поймёшь, но чем позднее – тем больнее будет это принять.

Беллерофонт и Генеос оба замолчали. Если б не шум от других охотников, то стало бы необычайно тихо. Генеос встал и откусил кусок хлеба. Медленно прожевав, он обратился к Беллерофонту:

— Послушай, мальчик, желание стать героем – это хорошо. Но мы, все, простые люди. Для нас охота – это работа. Даже, если это зверь, посланный богиней, для нас это просто добыча, за которую нам заплатят. Никакого героизма и благородства. Если ты во время охоты захочешь поиграть в героя, никто тебя не поймёт и не поддержит. Мы загоним вепря до изнеможения и убьём его слабого и беспомощного. И об этом не будут слагать легенды. И героями мы не станем. Мы просто устроим пир, а затем поедем на новую охоту. И так всегда, за одной охотой, сразу идёт другая. Иногда можно вернуться домой, повидать родных. А затем снова охота. Бесконечная рутина – вот чем мы занимаемся. Никаких подвигов. И тебе советую о подвигах забыть.

Беллерофонт задумался. Он понимал всё, что говорит ему Генеос, и понимал, что это рационально, но такая жизнь казалась скучной – молодой душе хотелось чего-то более увлекательного. Несмотря на то, что Генеос хотел оградить Беллерофонта от инфантильных стремлений, в сердце юноши, наоборот, разгорелось желание стать героем.

Размышления Беллерофонта были прерваны самым бесцеремонным образом – его живот заурчал от голода, напомнив хозяину, что пора позавтракать.

— На, попробуй. – Генеос протянул Беллерофонту ломоть хлеба, который только что поджарил.

— Спасибо. – Ответил Беллерофонт и принял угощение. Когда он взял его в руки, то заметил, что внутри, вместо хлебного мякиша, было что-то необычное жёлтого цвета.

— Что это? – спросил Беллерофонт у Генеоса.

— Это сыр. Он становится таким, если его подогреть. Это очень вкусно, гарантирую.

Беллерофонт осторожно откусил и его рот наполнился необычным нежным вкусом. «Божественно» — подумал Беллерофонт и в мгновение ока проглотил весь оставшийся ломоть хлеба.

— Так, ладно. – Вновь заговорил Генеос, возвращая Беллерофонта с небес на землю. – Я тебе не отец, чтоб указывать, что тебе делать. Сам разберёшься. – Беллерофонт кивнул. – Говори, что хотел.

Беллерофонт вспомнил, что хотел попросить Генеоса познакомить его с Тифеем.

— Мне нужно оружие и конь. Гилас сказал, что можно попросить у Тифея. Можете познакомить меня с ним?

— А что Гилас сам не познакомил? Спать ушёл? – Спросил Генеос, и, не дожидаясь ответа (как будто и не нуждался в нём), продолжил — Ну, ладно, познакомлю вас, только позавтракаем сначала.

Генеос приготовил себе новый ломоть хлеба с сыром внутри. Беллерофонт смотрел на это и запоминал, чтобы в следующий раз сделать самому. Но пока что он решил перебить вкус сыра свежепойманной рыбой. Выбрав ерша и прожарив его, Беллерофонт начал осторожно есть, помня рассказ Генеоса о его отце. К счастью, ничего страшного не приключилось. Беллерофонт спокойно закончил трапезу и, дождавшись Генеоса, пошёл к Тифею.

Тифей завтракал в шатре отдельно от других охотников. Вместе с ним были два его друга и три куртизанки. Они сидели вокруг небольшого стола, на котором стояли несколько блюд, приготовленных слугами Тифея. Беллерофонт не стал разглядывать обеденный стол, чтобы не разжигать вновь аппетит. Вместо этого он обратил внимание на человека, окруженного куртизанками. По всей видимости, это и был Тифей. Это был высокий мужчина с большим отвисшим животом. Лицо его было округлым, губы и щёки — пухлые, нос картошкой был красного цвета, как у пьяницы. Среди волос на голове виднелись проплешины. Одет он был в белый хитон, на котором осталось несколько пятен от пролитого вина.

— Доброе утро, Тифей! – поздоровался Генеос.

— А? Кто здесь? А, это ты, Генеос. – Не сразу сообразил Тифей. – Что, уже пора?

— Нет, ещё есть немного времени.

Беллерофонт невольно переключил своё внимание с Тифея на куртизанок. Три красивые девушки с объёмными формами пробудили голодного зверя.

— А это что за малец? Что он так на моих девчонок уставился?

Генеос строго посмотрел на юношу, и Беллерофонт, смутившись, отвёл взгляд.

— Это новичок. Ночью на нас наткнулся. – Ответил Генеос Тифею. — Парень он нормальный. А на девок засмотрелся, так кровь молодая. Не обижайся на него.

— Чего там обижаться? Сам молодым был. – Сказал Тифей, а затем обратился к Беллерофонту. – Только вот так бесстыже пялиться всё же не стоит. Другой, на моём месте, мог бы и разозлиться. А уж если бы ты на мою жену так засмотрелся, я бы приказал тебе яйца отрезать. – Взгляд Тифея на последних словах ожесточился, а затем вновь стал нормальным – Запомни это, вдруг доведётся у меня в гостях побывать.

Беллерофонт сглотнул. Желание ехать в гости к Тифею отсутствовало.

— Кх-кх – Генеос прокашлялся, чтобы привлечь к себе внимание. – В общем, Тифей, мы что пришли? У парня ни оружия, ни коня нет. А скоро на охоту выезжать. Может, одолжишь ему?

— Хм. А с чего бы вдруг? – Тифей прищурил глаза.

Беллерофонт испугался, сердце забилось как бешеное. Хоть он и думал, что Тифей может отказать, но оказался к этому не готов. Беллерофонт пытался собраться с мыслями и предложить Тифею что-нибудь взамен, но ничего путного в голову не приходило.

На выручку юноше пришёл Генеос:

— Тифей, помнишь Лакедонское ущелье? Под тобой погиб конь и сломался меч. Но я помог тебе и вывез с поля боя. Ты тогда сказал, что будешь должен мне, и вот я прошу тебя вернуть этот долг.

— Хм-хм-хм. Ничего себе, что ты вспомнил. Сколько лет уж прошло?

— Неважно сколько лет. Долг есть долг.

— И не жалко тебе свою просьбу на сопляка тратить? Мог бы и золото у меня попросить. На себя-то потратить всяко лучше будет.

— Для себя мне не надо. А так хоть парню помогу.

— Ладно. Юнец, — Тифей повернулся к совсем притихшему Беллерофонту, — как тебя зовут хоть?

— Беллерофонт, сын Главка.

— Случайно, не Коринфского царя сын? – Тифей снова прищурил глаза.

Беллерофонт на мгновение задумался и решил ответить правду, всё равно, ночью у костра, он уже рассказал о себе остальным охотникам.

— Да, я сын Главка, царя Коринфа.

— Ох, ничего себе! И что же здесь забыл царский сынок? – спросил Тифей, но затем, передумав, поднял руку, останавливая ответ Беллерофонта. – Не надо отвечать. Не хочу знать. Не интересно.

— Ладно тебе, — неожиданно заговорил один из друзей Тифея, — одолжи парню коня и копьё. У самого штук тридцать в обозе, а строит из себя будто последнее отдать заставляют.

— Тридцать?! – Тифей выпучил глаза, услышав такое. – Нет у меня столько! Дома есть, а в обозе нет!

— Ха-ха-ха-ха! – рассмеялись оба друга Тифея. – Ну, что ты так серьёзно? Это же шутка.

— Хм, шутка. – Тифей успокоился, но лицо его помрачнело. — Вина успели хлебнуть, пока я с гостями разговаривал?

— Немного вина в жаркий летний день никому не повредит.

— А как ты на коне поскачешь, пьяный, а? Всё, решено. Вот на твоем коне малец и поедет, и копьё твоё возьмёт. Всё равно, и конь и копьё мои. Своего у тебя ничего нет.

Тифею пытались возразить, но он только отмахнулся.

— Юнец, когда будем у обоза, найди меня. Я распоряжусь, чтобы дали всё, что нужно.

— Спасибо большое. – Беллерофонт поблагодарил Тифея.

— Спасибо тебе, Тифей. – Генеос тоже выразил свою признательность.

— Пустяки. Потом рассчитаемся. – Сказал Тифей, и принялся за жареное козье мясо, политое соусом, показывая тем самым, что разговор окончен.

— Пойдём. – Шепнул Генеос Беллерофонту и направился к выходу из шатра.

Беллерофонт вышел вслед за Генеосом и наконец-то вздохнул полной грудью. Сейчас, расслабившись, он подметил для себя, что, после изгнания из дворца, он растерял свою уверенность. «Надо что-то с этим делать» — решил для себя Беллерофонт.

Услышав слева какое-то движение, Беллерофонт повернул голову на звук и увидел прекрасную девушку с распущенными и мокрыми волосами. Видимо, она только что после купания. Девушка была одета в шкуру горного козла, и при ней был короткий меч. «Это же Атланта». – Вспомнил Беллерофонт. – «Я совсем забыл о ней».

Атланта, заметив Генеоса, остановилась, чтобы поприветствовать его:

— Доброе утро! Ещё не начали собираться?

— Нет, пока. – Ответил Генеос. — Хотя уже пора поторапливаться.

— Это новичок? – Спросила Атланта, обратив внимание на Беллерофонта.

— Да, он самый.

— Привет! Меня зовут Беллерофонт. – Представился юноша, просияв своей улыбкой.

— Хм. А ты неплохо сложен. – Атланта провела по нему оценивающим взглядом. – Меня зовут Атланта, я амазонка.

— Ты тоже хорошо выглядишь. – Беллерофонт, всё, также улыбаясь, решился на комплимент.

— Спасибо. – Атланта подарила Беллерофонту ответную улыбку.

— Так. Хватит болтать. – Прервал их Генеос. – Пора на охоту.

— Да. Действительно пора. – Согласилась Атланта.

Беллерофонт кивнул и, молча, пошёл за Генеосом и Атлантой к остальным охотникам. По пути он, то и дело, поглядывал на бёдра Атланты и размышлял, как же впечатлить амазонку, чтобы получить её «сокровище».

***

Через полчаса.

Обоз Тифея.

Обоз располагался в поле рядом с лесом, где ночевали охотники, и представлял собой несколько повозок, загруженных различными вещами, такими как: оружие, доспехи, провиант и др. Была и одна пустая повозка, видимо для перевозки людей.

Рядом с повозками паслись около 20 коней, принадлежащих охотникам. За ними присматривали слуги Тифея.

Всего слуг было девять. В то время, как одни из них помогали охотникам собираться, другие подготавливали повозки, а третьи отдыхали после ночного дозора.

— Тайрис! – крикнул Тифей. – Иди сюда! – к нему быстро подбежал один из слуг. – Видишь этого парня? – Тифей указал на Беллерофонта. – Дай ему копьё и коня Телия. Да побыстрее! – Не дожидаясь ответа, Тифей повернулся к своим спутникам. – Телий, Нелорис, вы оба останетесь в обозе…

— Простите! – Тайрис окликнул Беллерофонта, и дальнейший разговор Тифея и его друзей он уже не слышал. – Пойдёмте за мной.

Сперва Тайрис провёл Беллерофонта к повозке, в которой было сложено оружие. Слуга немного повозился и достал копьё, на древке которого было вырезано имя «Телий». Молча передав копьё Беллерофонту, Тайрис направился к пастбищу. Здесь он подошёл к тёмно-гнедой лошади и, повернувшись к Беллерофонту, сказал:

— вот конь Телия. Его зовут Лидос. Жеребец спокойный, не брыкается; выносливый, без отдыха несколько часов проедет.

 Беллерофонт подошёл к Лидосу и погладил его по спине, затем провёл рукой по гриве и остановился на макушке. Обойдя коня спереди, юноша заглянул ему в глаза – это были красивые чёрные глаза, которые затягивали в себя, как в омут. Простояв так несколько секунд, Беллерофонт перевёл взгляд ниже и, оттянув нижнюю губу, посмотрел коню в зубы. С зубами у Лидоса было всё в порядке – видно, что за ним ухаживают. Беллерофонт на скорую руку осмотрел всё тело коня и остался доволен.

 Раздался звук горна. Беллерофонт удивлённо посмотрел в сторону обоза, откуда исходил звук.

— Пора. Сигнал «выдвигаться». – Объяснил Тайрис.

 Беллерофонт передал копьё Тайрису и запрыгнул на коня. Лидос вздрогнул и немного подался назад, но сразу успокоился и встал ровно. Беллерофонт взял копьё обратно и направил коня к группе всадников, собравшихся возле обоза.

Перед всадниками, лицом к ним, расположились Генеос и Тифей. Оба поверх хитона надели панцирь и держали шлемы в левых руках. Под Генеосом был гнедой жеребец, а под Тифеем тёмно-гнедой, точь-в-точь напоминавший Лидоса, если б не шрам ниже левого уха. Когда Беллерофонт подъехал, Генеос пересчитал охотников и, убедившись, что все на месте, хотел было начать речь, но…

Неожиданно позади Генеоса, в двух сотнях метров от него, поднялась куча пыли, которая с каждой секундой становилась всё ближе и ближе. Вместе с пылью появился и громкий звук от топота копыт – он-то и отвлёк Генеоса. Лидер охотников повернул голову и стал вглядываться в кучу пыли, гадая, что это такое. «Это Он!» — к Генеосу пришло осознание.

— Это вепрь! – Закричал Генеос. – Все, приготовились! Сейчас он пройдёт здесь!

Лучники натянули тетиву и нацелились на гигантское тело чудовища. Копьеносцы, в ожидании, подняли свои копья.

Вепрь приблизился к охотникам и резко остановился. Беллерофонт разглядел его. Это был поистине монструозный зверь. В высоту он был равен всаднику верхом на лошади, в длину как три повозки, идущие в ряд друг за другом, а в ширину словно шатёр. Коричневая шерсть, покрывавшая тело монстра, ощетинилась тысячами иголок. На его морде блестели два огромных глаза красного цвета, изо рта капала кипящая слюна, но особое внимание привлекали два гигантских клыка закруглённой формы. «Попадёшь под него и поминай как звали» — подумал Беллерофонт.

Вепрь оглядел остолбеневших людей и, повернув налево, помчался в поле.

— За ним! – Крикнул Генеос, придя в себя, и первым отправился в погоню. Следом ринулись другие охотники. Несколько лучников послали свои стрелы в вепря, но они отскочили от его толстой шкуры. Беллерофонт гнался позади других, размышляя, как рациональнее использовать своё оружие. Копьё у него было всего одно, следовательно, и шанс всего один. Бросать копьё нет смысла – шкуру так просто не пробить, да и копьё сразу пропадёт. Значит надо подобраться поближе, найти уязвимое место и ударить в него – так решил Беллерофонт.

Несколько стрел попали в ноги монстра, и он стал замедляться. Замедляться стали и некоторые охотники, которые сбавляли темп, чтобы лучше прицелиться. За счёт этого Беллерофонт обошёл нескольких человек и сократил расстояние между собой и вепрем. Впереди продолжал скакать Генеос, который, всё ещё продолжал выжидать подходящий момент для атаки. Следом за ним была Атланта, которая стреляла из своего лука на ходу, нисколько не сбавляя скорость. Затем – Тифей и Каледас. Беллерофонт был пятым.

Поле закончилось – начался спуск с холма. Внизу Беллерофонт разглядел небольшую речушку, которая пересекала путь отступления вепря. Зверь резко повернул вправо, оставив после себя длинные борозды. В одну из них угодила нога коня Генеоса и он споткнулся. Атланта, увидев это, отложила лук и немного притормозила коня, чтобы безопасно войти в поворот. Следом за ней это сделали Каледас, Тифей и Беллерофонт.

Когда Беллерофонт повернул направо, то увидел, что вепрь успел увеличить дистанцию между собой и преследователями. Но, отогнав от себя дурные мысли, Беллерофонт продолжил погоню. Охота разжигала огонь внутри него, возвращая утерянную уверенность в себе. Слегка подстегнув Лидоса, коринфянин обошёл Тифея. Впереди остались лишь Атланта и Каледас. Амазонка, верхом на лошади кремовой масти, была ближе всех к монстру, но не стреляла, рассчитывая сократить отставание и прицелиться получше.

Вепрь добрался до леса и влетел в него, валя деревья на своём пути. Теперь охотникам приходилось объезжать поваленные деревья, и это ещё сильнее их тормозило. Атланта от безысходности выстрелила из лука в сторону удаляющегося чудовища, но стрела не долетела до него.

К счастью охотников лесок оказался небольшим. За ним началось ещё одно поле и здесь лошади вновь смогли набрать скорость. Следуя по следам огромного зверя, Беллерофонт вскоре стал нагонять Атланту. Каледас отстал в лесу и остался позади.

Вепрь оказался на возделываемых землях – здесь фермеры выращивали ячмень. Не обращая внимания на людей, зверь принялся топтать посевы. Атланта остановила свою ахалтекинскую кобылку и начала выцеливать чудовище, но вепрь резво носился туда-сюда, и точно прицелиться не получалось. Стрел у Атланты осталось не так много, и она хотела выстрелить наверняка, чтобы точно убить монстра.

Беллерофонт догнал Атланту и остановился рядом с ней. Сейчас к зверю было не подступиться. И Атланта и Беллерофонт стали выжидать момент для атаки.

Краем глаза Атланта посматривала в сторону юноши – он её заинтересовал. Ей нравились сильные охотники, которые могли с ней сравниться, а лучше – и вовсе превзойти. В Беллерофонте она увидела потенциал, к тому же это был новый человек в группе, что вызывало определенное любопытство.

Но главным предметом наблюдения для амазонки оставался вепрь. «Сначала – охота! Мужчины – потом!» — так мыслила Атланта.

Вепрь, устроив погром, как ни в чём не бывало, побежал дальше. Атланта и Беллерофонт, а также успевшие нагнать их охотники, двинулись за ним.

Испуганные фермеры в ужасе разбегались в разные стороны при виде монстра и преследующих его всадников. Но не всем удавалось скрыться – кто-то зазевался, у кого-то отказали ноги. Вепрь мчался напролом, не обращая внимания на людей, оказавшихся на его пути. Его слепая ярость была обращена против самой земли. Артемида послала его уничтожить местные поля, и вепрь будет топтать эти поля, пока не уничтожит всякий намёк на жизнь в здешней почве.

Вепрь продолжал уничтожать фермы, а охотники тщетно пытались пробить его шкуру. Пара охотников самонадеянно напала на зверя спереди, пока он был занят фермерами, вставшими на защиту своей земли с пахотными орудиями в руках. Но монстр с лёгкостью опрокинул их и затоптал своими огромными копытцами. Именно здесь Беллерофонт и решился на свой удар – он подъехал к зверю справа и с размаху воткнул копьё в ушную раковину, а затем сразу выдернул его. Наконечник и часть древка покрылись кровью и ушной серой. Беллерофонт встряхнул копьё, чтоб хоть как-то очистить его.

Вепрь, впервые получив ощутимый урон, взревел истошным голосом, от которого людям пришлось закрыть уши, чтобы не оглохнуть. Глаза зверя налились кровью, он начал бить передним копытом землю, разрыхляя её, а затем монстр бросился на первого попавшегося ему на глаза охотника. Тот развернул коня и бросился наутёк, но разъярённый вепрь был быстрее. Зверь в мгновение ока смёл всадника вместе с конём и растоптал их. Пробежав по инерции ещё несколько метров, вепрь остановился.

Охотники с ужасом смотрели на трупы своих товарищей. В лужах крови плавали куски мяса, раздробленные кости, вывалившиеся органы – от всего этого расходился тошнотворный запах. Особо впечатлительные охотники не смогли сдержать рвоту.

Беллерофонт растерялся. Он пытался собраться с мыслями, чтобы определить дальнейший план действий, но мысли путались и разбегались по разным уголкам сознания.

Хладнокровнее всех оказалась Атланта. Воспользовавшись временной заминкой монстра, амазонка подобралась к нему на расстояние нескольких метров и выпустила стрелу в его левый глаз.

Вновь раздался истошный вопль чудовища. Этот пронзительный крик привёл в чувства растерявшихся и отчаявшихся охотников, напомнив им об их долге.

Тифей метнул своё копьё, но оно не долетело до зверя, упав в трёх метрах позади его. Тифей сплюнул и помчал коня ближе к вепрю. Другие охотники поехали за ним.

 Атланта, завидев их приближение, сделала второй выстрел – прямо в разинутую пасть монстра. Вепрь дёрнулся назад, а затем снова подался вперёд. Он попытался языком вытащить стрелу из нёба, но тщетно. Зверь повернулся в сторону своей обидчицы, и хотел, уже было, рвануть и растоптать её, но тут подоспели её товарищи и начали бить монстра копьями по бокам и ногам. На боках вепря была очень крепкая шерсть, и охотники только ломали свои копья об неё, но ноги были уязвимы и причиненный им урон сказывался на состоянии монстра.

Вепрь попытался сбежать от охотников, но было поздно – его окружили. Несколько охотников отрезали ему путь к отступлению, а израненные ноги не позволяли броситься на них и растоптать.

Охотники спереди своими копьями держали вепря на расстоянии и сами не подъезжали ближе, остерегаясь его клыков. Каледас, подобравшись сзади, попробовал срубить клык топором, но ничего не вышло – клык оказался слишком крепким, и только черноусый охотник ранил руки после отдачи от удара.

Окруженный охотниками вепрь, вроде бы находился в безвыходном положении, однако он сумел найти способ вырваться. Взрыхлив почву под собой своими клыками, зверь бросил землю в группу охотников, что не давала ему сбежать. Земля попала и в лица всадникам и в морды лошадям, что вызвало суматоху среди охотников. В их ряду образовалась брешь и вепрь, собрав последние силы, бросился наутёк.

Атланта и Беллерофонт первыми погнались за монстром с двух разных сторон, не давая ему и шанса на побег. Остальные охотники, что не были ослеплены землей, преследовали вепря сзади.

— В зад ему стреляйте! В самую дырку! – Неожиданно прокричал Тифей. – Там у него брони точно нет!

Охотники недоуменно переглянулись, но послушались. Зазвенели тетивы луков, и задница зверя оказалась напичкана стрелами. Получив такие болезненные повреждения, вепрь снова издал истошный крик и остановился. Он повернул свою голову налево и увидел Атланту. В мозгу разъярённого монстра зародилась мысль – «Убить, непременно убить этого человека. Этот человек сделал мне больно. Нужно его убить». Яростно хрюкнув, вепрь пошёл в атаку. Алина, кобылка Атланты, вовремя успела увернуться от гигантских клыков чудовища. Монстр пролетел мимо, не задев амазонку.

Не понимая, что произошло, и куда делся «человек», вепрь стал озираться по сторонам: сначала влево, а затем вправо. И повернув голову направо, зверь успел увидеть силуэт всадника с занесенным над головой копьём, а затем… всё померкло.

***

Вечер того же дня.

После длинного и тяжёлого дня охотники собрались в придорожной катагогии (прим. катагогия – древнегреческая гостиница). Эта катагогия состояла из нескольких зданий – с парадного входа гости попадали в основное здание – здесь, на первом этаже находились приёмная для гостей, из которой они проходили в дворик под открытым воздухом. Также на первом этаже располагались обеденный зал и жилые помещения для хозяина катагогии и его семьи. Второй этаж был отведен под гостевые комнаты для постояльцев. В центре дворика, на огороженном четырьмя колоннами участке, располагались ложа для гостей и столы с кушаньями. Вокруг этого участка были проходы, по которым гости могли перейти в другие помещения. Напротив гостей находилась сцена, на которой выступали музыканты. По углам дворика стояли кабинки для утех с куртизанками. В наружной стене дворика были вырублены ворота, через которые в катагогию привозили различные грузы. Через дворик можно было пройти к остальным зданиям, а было их четыре. В одном жили слуги, работающие в катагогии. Во втором располагалась кухня. В третьем были обустроены шикарные покои, на случай, если придётся принимать важных гостей. Четвёртое же по обыкновению пустовало и использовалось в редких случаях, когда гостей было много – а именно в дни, предшествующие олимпийским и прочим играм, когда огромные толпы народа со всей Греции (и не только) направлялись в одну-единственную точку на карте. Также, разумеется, у катагогии была своя конюшня – так как большинство гостей передвигалось верхом. Конюшня стояла отдельным зданием со своим собственным входом. Вместить она могла всего тридцать коней, а если гостей было много, им приходилось оставлять своих скакунов на улице на привязи.

Все охотники сидели за одним длинным столом, который специально для них вынесли в дворик. На этом столе были различные яства – чечевица, горох, капуста, ячменный хлеб, козий сыр. Из мяса — свинина, баранина, козлятина, а также рыба и морепродукты. Из фруктов и ягод – фиги, оливки и маслины. Были и деликатесы – колбасы, свиные пудинги, фаршированный осёл. Из десертов подавали сырное печенье, медовые булочки и булочки с тмином. Пили, разумеется, вино.

Все блюда под залог своего обоза заказал Тифей. Генеос ещё не привёз положенную охотникам награду, и Тифей, в нетерпении, ожидал его, волнуясь за своё состояние. Остальные охотники не забивали себе голову денежными вопросами и развлекались, как могли. Кто-то заказал девушек-музыкантов, чтобы они своей игрой усладили слух суровых мужчин. Кто-то уединился с куртизанками в специальных кабинках. Кто-то набивал себе брюхо. А кто-то просто безмятежно спал посреди шума, учиняемого его товарищами.

Беллерофонт украдкой сбежал в конюшню. Здесь он отыскал Лидоса – за ним ухаживал Тайрис, расчесывая ему гриву.

Заметив Беллерофонта Тайрис, даже не кивнул ему. Хоть он и был слугой, но молодого охотника в разорванной одежде не считал вышестоящим, да и равным тоже не считал. Тайрис был приближенным к Тифею, выполнял его личные поручения, и от этой близости к человеку, наделенному властью, он и самого себя стал считать носителем власти. В поместье Тифея, за его спиной, Тайрис нередко злоупотреблял своим положением и использовал других слуг в своих целях. А находясь в обозе, он и вовсе брал на себя командование и руководил остальными.

В конюшне же он находился, потому что очень любил лошадей. Его отец был конюхом на службе у отца Тифея, и в детстве Тайрис много времени проводил в конюшне вместе с отцом. Тогда он и научился ухаживать за лошадьми. Со временем уход за лошадьми стал его тайным увлечением. По ночам Тайрис пробирался в конюшню, чтобы холить и лелеять своих любимых лошадок. Те привыкли к нему, так как знали его ещё со своего рождения, и не поднимали шум.

Сейчас, по своему обыкновению, Тайрис снова находился в конюшне. Хоть это была чужая конюшня, но сейчас в катагогии не было других постояльцев, и здесь были только лошади охотников. Слуги, работающие в катагогии, не отвечали за лошадей своих гостей. Постояльцы должны были сами заботиться о них. И Тайрис добровольно вызвался накормить, напоить и почистить уставших лошадей. Остальным слугам, за ненадобностью, был дарован отдых. Они остались с обозом за стенами катагогии.

К моменту, когда пришёл Беллерофонт, Тайрис уже успел осмотреть лошадей на наличие ран, насыпать им корма, а также набрать им воды из колодца. Теперь Тайрис обходил каждую лошадь и расчесывал её, чтобы убрать прилипшие куски грязи, травинки и насекомых.

Беллерофонт пришёл сюда, чтобы поблагодарить Лидоса за его помощь в успешной охоте. Юноша погладил коня по морде и похлопал по крупу, а затем достал из своей сумки зелёное яблоко.

— Он ест яблоки? – поинтересовался Беллерофонт у Тайриса.

Тайрис, даже не поворачиваясь к Беллерофонту, утвердительно кивнул ему в ответ.

Беллерофонт поднёс яблоко на своей ладони ко рту Лидоса, и тот сначала облизал, а затем схватил угощение зубами. Пожевав несколько секунд, конь проглотил яблоко. Тайрис в это время уже отошёл к другому скакуну. Беллерофонт, убедившись, что Тайрис повернулся к нему спиной, придвинулся к Лидосу вплотную и прошептал ему на ухо: «Спасибо, друг! Ты мне сегодня очень помог. Жаль, я не могу оставить тебя себе. Но я надеюсь, что о тебе здесь будут заботиться… — Беллерофонт запнулся, не зная, что ещё сказать, — в общем… — Лидос дёрнул ухом – шёпот Беллерофонта щекотал его, и это вызывало раздражение. – Прощай! – выпалил Беллерофонт и поспешил удалиться.

Выйдя из конюшни, юноша услышал шум – ехала повозка. Беллерофонт решил посмотреть, кто это так поздно едет? Повозка и три сопровождающих её всадника остановились у ворот катагогии, по обеим сторонам которых стояли статуи бога Гермеса. Всадники слезли со своих лошадей, и к ним мгновенно подбежал молодой парень, работающий здесь.

— Простите, господа! У нас много гостей, и мы не сможем вас принять! – заученным текстом произнёс слуга.

— Спокойно! – осадил его один из всадников. – Там внутри должны быть наши товарищи. Вас не предупредили, что ещё подъедут? Давай, отворяй ворота! Надо повозку во двор загнать.

— Простите, я сейчас же спрошу на счёт вас у хозяина. – Слуга извинился и побежал внутрь катагогии.

— Быстрее, бестолочь! – вдогонку ему крикнул гость.

Беллерофонт узнал этот суровый голос. Хоть и слышал он его не так часто, но этот голос врезался в его память.

— Генеос! – Окликнул он охотника, подойдя ближе.

Генеос повернулся и заметил Беллерофонта.

— О! Это же наш везучий новичок! – обрадовался Генеос.

Беллерофонт и Генеос обнялись, и лидер охотников похлопал юношу по спине.

— Давай отойдём, поговорим наедине. – Предложил Генеос.

— Да, конечно.

— Слушай, — начал Генеос, когда он и Беллерофонт отошли к конюшне, чтобы их никто не слышал, — мне ребята уже рассказали, как ты завалил этого кабана-переростка. Признаю, это было здорово. Я вот сплоховал, но,… в общем, не обо мне речь. Беллерофонт, что ты думаешь насчёт охоты на монстров на постоянной основе?

Беллерофонт оказался в замешательстве. После победы над вепрем он расслабился и почивал на лаврах. О будущем он и не думал.

— Я не настаиваю. Это твоя жизнь – тебе и выбирать. — Продолжил Генеос. — Ты получишь свою долю награды, и можешь делать с ней всё, что захочешь.

«Награда? Точно! – Осенило Беллерофонта. — За убийство вепря ведь положена награда. Сколько я получу? Наверняка много! На эти деньги можно… можно… А куда я могу эти деньги потратить? Я даже цен не знаю. Меня могут обвести вокруг пальца, и я потеряю все деньги в два счёта. Опять же, куда эти деньги потратить? Я не знаю ремесел и не умею торговать. Открывать мастерскую или лавку бессмысленно. Наняться стражником? Я уже думал об этом. Наверное, у меня не получится слепо следовать приказам командира и господина. Бррр. Называть кого-то господином – для меня уму непостижимо. Я был принцем Коринфа. Я всю жизнь был свободен и делал всё, что захочу. Соглашаться на добровольное рабство я не собираюсь. Точно! Я – особенный! Всё сложится в мою пользу, даже, если я ничего не буду предпринимать. Нужно просто подождать и …»

— Ладно, Беллерофонт, думай до завтра. – Прервал затянувшуюся тишину Генеос. – Я пойду, нужно разделить награду поровну между всеми. Ты тоже не задерживайся, а то не досчитаешься потом монет – разворуют.

Генеос развернулся и ушёл обратно к повозке, которая заезжала в открытые ворота катагогии. Беллерофонт смотрел ему вслед и думал: «А ведь охотиться на монстров, наверное, самое подходящее мне занятие. Может даже стану героем, которого будут воспевать в веках».

Из ворот вышла Атланта. Её неуверенная походка выдавала, что она немного перебрала с вином. При виде красавицы-амазонки «высокие» мысли Беллерофонта о геройстве сменились низменными животными инстинктами. Юноша возжелал нежное женское тело и двинулся к девушке, даже не придумав, что сказать. Но Атланта, не заметив Беллерофонта, пошла в противоположную сторону. Беллерофонт пошёл за ней. Проходя ещё не запертые ворота, Беллерофонт увидел, как Генеос и Тифей распределяют золото, полученное в награду за убитого вепря. Но сейчас золото было ему неинтересно. Впереди была более желанная в данную минуту цель.

Атланта завернула за угол, и Беллерофонт, бесшумно, словно вор, прокрался за ней. Подойдя к углу, юноша услышал звук журчащей воды. Осторожно выглянув из-за угла, Беллерофонт увидел Атланту, сидящую на корточках, и очевидно справляющую малую нужду. Это неожиданное зрелище привело Беллерофонта в чувства. «Что я делаю? Преследую девушку, а затем подглядываю за ней?! Ужас, какой! Так, Беллерофонт, успокойся, приди в себя. Лучше подойти к ней попозже. Точно, сейчас выпью вина, расслаблюсь, а затем подойду к ней».

— Ты подсматривал? – Атланта, выйдя из-за угла и увидев замершего Беллерофонта, мгновенно сделала вывод.

— Нет! Что ты… — Машинально начал оправдываться Беллерофонт.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Я… Я хотел поговорить с тобой и пошёл за тобой…

— И о чём ты хотел поговорить?

В голове Беллерофонта было абсолютно пусто. Он пытался придумать что-то, что позволило бы ему направить разговор в нужное ему русло, но тщетно. Лишь одна мысль промелькнула в его сознании – «Атланта ведёт себя не так, как девушки в Коринфе к которым я привык. Она более агрессивная. В ней чувствуется сила. Стоя перед ней я не чувствую своего превосходства. Это необычно и это… заводит меня ещё сильнее».

— Знаешь, ты очень красивая. – Беллерофонт начал атаку.

— Когда в округе только одна женщина, любой сочтёт её красавицей.

— Да, конечно. Но здесь, в катагогии, есть и другие женщины, а ты всё равно остаёшься самой красивой в округе. Знаешь, даже в моём родном городе Коринф не было таких красавиц.

— Хм, неплохо. Думаю, если бы ты сказал такое коринфянке, то она могла бы и растаять. Но я – амазонка. Мы не любим такие слащавые речи. Днём, на охоте, ты доказал, что у тебя есть яйца, но куда они пропали к вечеру?

«А она не стесняется в выражениях. Говорит, что у меня нет яиц? Она намекает, чтобы я был грубее с ней?»

Беллерофонтом овладела похоть, и он решил рискнуть и, схватив Атланту за плечи, прижал её к стене. Девушка от неожиданности издала лёгкий стон. В её глазах загорелся маленький огонёк – она начала возбуждаться. Беллерофонт поцеловал Атланту в губы и попробовал протолкнуть язык в рот, но был укушен дикой амазонкой. Юноша отпрянул, почувствовав слабую боль и вкус крови во рту. Лицо девушки перед ним расплылось в улыбке. Атланта облизала губы и посмаковала кровь Беллерофонта. Он посмотрел ей в глаза – два прекрасных изумруда в лунном свете – там он видел страстное желание и от этого сам воспылал дикой страстью. Беллерофонт, отбросив страх, снова прильнул к алым губам амазонки, а его руки начали медленно спускаться вниз по её телу. Освободившиеся руки Атланты также устремились к телу юноши и одарили его своей лаской. Беллерофонт снова отпрянул от Атланты и огляделся по сторонам – не видит ли их кто-нибудь? Никого не заметив, он затащил девушку за угол для пущей осторожности.

Что делали молодые парень и девушка наедине посреди ночи? Знают лишь луна да звёзды, бывшие им свидетелями.

***

Спустя какое-то время Беллерофонт вернулся во двор катагогии. Ворота были уже закрыты, и ему пришлось заходить через парадный вход. Войдя в дворик, Беллерофонт увидел перед собой телегу. Очевидно, это была та самая повозка, которую привёз сюда Генеос. Юноша решил обойти телегу сзади и здесь натолкнулся на стоящего к нему спиной лидера охотников. Тот обернулся с недоуменным видом и со словами «А, это ты!» расслабил мышцы лица, а затем повернулся обратно.

Беллерофонт посмотрел в центр дворика – там с высоко поднятым кубком в руке стоял Тифей. Он произносил какую-то речь. Беллерофонт прислушался.

— Братья мои, сегодня славный день! Сегодня мы с вами совершили подвиг на благо всей Греции! Сегодня мы одолели ужасного монстра, осквернявшего землю, воду и воздух нашей Родины! Мы совершили подвиг, который не под силу простым людям! Мы – Герои! Герои нашего времени! И пусть о нас не будут слагать песни, и сочинять легенды! Но! Мы останемся в памяти тех людей, что спаслись благодаря нам! Они не забудут вас, братья мои! И мы тоже не должны забывать! Не должны забывать тех, кого нет с нами! – лица охотников помрачнели – Сегодня мы потеряли своих друзей, своих братьев. Они покинули этот мир молодыми, когда могли ещё многое сделать. Но сейчас, они смотрят на нас из царства мёртвых, и они счастливы. Да, они счастливы! Я уверен в этом! Они видят, что мы завершили их дело! Они видят, что мы не испугались, не отступили перед страшным врагом! Они видят, что Греция осталась в надёжных руках! Да, именно так! Но. Помня о своих павших товарищах, следует помнить и о Богах (Генеос скривился от этих слов), которые помогли нам сегодня, направили наши руки, чтобы мы разили точнее, наделили наши глаза ясным взором, чтобы мы не сбились с пути и даровали нам удачу, без которой даже самый сильный воин окажется бессильным! Выпьем же за Богов! – За Богов! — вторили Тифею охотники. – За падших товарищей! – За товарищей! – За Зевса! – За Зевса!

Охотники трижды осушили свои кубки – по одному после каждого тоста. Генеос тоже пил, причём все три раза, что отметил для себя Беллерофонт. После третьего Генеос выбросил свой кубок в клумбу из гиацинтов.

— Знаешь, Беллерофонт, — начал Генеос, даже не оборачиваясь к коринфянину, — я уже много лет не признаю богов. Богохульничаю сам и учу этому других. Но вот в чём загвоздка – я же не с детства стал проклинать Богов, и даже не с молодых лет. В моём возрасте у людей есть куча привычек, от которых сложно избавиться. Хоть я и стал атеистом, но я участвую во всех религиозных обрядах – и в жертвоприношениях тоже. Там в поле, когда вы уехали сюда, Иереас проводил обряды – благодарили богов за успех в охоте, извинялись перед Артемидой за то, что убили её вепря и просили больше не гневаться, и конечно отправили в царство мёртвых наших ребят, точнее то, что от них осталось. И я во всех этих обрядах участвовал. Почему? Потому что привык. Привык, и помыслить уже не могу, что может быть иначе. Ведь, если б оставили там ребят неприкаянными, я же сам бы побежал обряд проводить, да хоть в одиночку. Потому что привык, что так должно быть. Нет, из меня это уже не вытравить никак. До конца дней своих буду проклинать богов, и тут же им молиться за обедом. Старый дурак, не иначе… Что-то я опять заговорился. Может философом стать, что ли?

Генеос замолчал, и на какое-то время воцарилась тишина. Выждав немного, Беллерофонт спросил:

— Генеос, помните, вы говорили, что охотники – это не герои? И что для вас охота — это просто рутина?

— Да, помню. – Генеос нахмурился.

— Но сейчас Тифей говорил, что мы совершили подвиг…

— Тифей просто успокоил парней. – Генеос перебил Беллерофонта. — Ржавчина разъедает железо, а печаль – наши сердца. Поэтому нужно заменить печаль радостью. И радость им принесёт осознание, что всё это было не напрасно. Ты – сильный, Беллерофонт – тебе это не нужно. Но большинство людей сильно переживают в такие моменты и им нужно найти свою отдушину, чтобы продолжать двигаться дальше.

Генеос снова замолчал. Притих и Беллерофонт. Спустя какое-то время Генеос вздрогнул, будто о чём-то вспомнив, и повернулся к телеге. Он достал оттуда небольшой мешочек, который явно был чем-то заполнен.

— Вот, держи. – Генеос протянул мешочек Беллерофонту. – Это твоя доля награды. Кстати, обдумал моё предложение?

— Спасибо. – Ответил Беллерофонт, принимая свою награду. – Насчёт вашего предложения – я ещё подумаю до завтра.

— Хорошо. Только помни: дорога «завтра» зачастую ведёт в город «никогда».

«Дорога «завтра», город «никогда» — о чём это он?» — задумался Беллерофонт.

— Парень, что ты здесь застрял? Почему не идёшь к остальным? Ребята вон веселятся. – Беллерофонт и не заметил, как к ним подошёл Тифей.

— Да. Я как раз хотел выпить. – Ответил Беллерофонт и направился к столу.

— Постой. – Тифей взял его за руку. – Сначала я хотел бы обсудить с тобой кое-что.

«Сначала отправил меня веселиться, а затем сам и остановил? Странно. Что ему надо?»

— Не буду ходить вокруг да около. Во-первых, поздравляю тебя с убийством вепря – здорово ты подгадал момент, обошёл его справа, и засадил ему в глаз аж до самого мозга. Только вот копьё сломал. Да-да, то самое копьё, которое я одолжил тебе. А здесь начинается во-вторых: убил вепря ТЫ, но МОИМ копьём и на МОЁМ коне.

— Постой, Тифей, – вмешался Генеос – мы договаривались, что ты дашь ему копьё и коня в уплату своего долга мне.

— А я передумал. Долг тебе я верну лично тебе. А вот Беллерофонт теперь мне должен, так как без меня, без моего имущества, одолженного ему, он бы не смог убить вепря и претендовать на награду.

— Подождите. – Беллерофонт решил прояснить ситуацию. – Я правильно понимаю, что вы хотите забрать мою награду себе в уплату за ваше копьё и вашего коня?

— Нет, что ты! Существует ещё и в-третьих: ты произвёл на меня впечатление и я хотел бы нанять тебя к себе на службу. У меня ты получишь и вкусную еду и крышу над головой и красивых женщин, и коня того самого – он тебе вроде понравился, — да и золотом я тебя не обижу. Охранять моё поместье всяко лучше чем гоняться за зверьём по уши в грязи. Не в обиду тебе, Генеос, но для меня охота – это развлечение. Иногда можно себе позволить. Но делать это занятие своей работой, делом всей своей жизни – это абсурд. Да, и конечно, Беллерофонт, если ты станешь моим наёмником – будем считать, что пункта «во-вторых» не было. Итак, что скажешь?

«Открывается новая перспектива. Если подумать, Генеос выглядит порядочнее Тифея, и ему я доверяю больше. Но Тифей сейчас напомнил мне о крыше над головой. Сейчас у меня нет дома. Если я стану охотником, то буду проводить свои ночи в лесу или в поле — неважно в какую погоду, всегда в ужасных условиях. А если меня ранят – мне даже пойти будет некуда. Если же поеду в поместье Тифея – там меня будут ждать тепло и уют. А ещё его рабыни, которых я видел в его шатре… Они конечно не могут сравниться с Атлантой, но… Стоп, Атланта… Что насчёт неё? Насчёт нас? Голова кругом идёт».

— Тифей, давай завтра поедем к тебе. Парень посмотрит твоё поместье и решит, куда ему податься. – Предложил Генеос.

— Хм. Хорошая идея. Я согласен. – Ответил Тифей. — Поедем ко мне – там и решим все наши вопросы.

— Беллерофонт, а ты согласен?

— Да, только у меня же коня нет…

— Тайрис! – Позвал Тифей. – Завтра дашь парню того же скакуна, что и сегодня.

— Да, господин. – Ответил слуга, появившийся словно из воздуха.

Тифей и Тайрис вернулись к столу, Генеос остался у телеги, а Беллерофонт отправился отдыхать в одну из приготовленных для гостей комнат. Он сегодня устал, как физически, так и морально, да и обдумать нужно было многое. Но Беллерофонт уснул сразу, как только прилёг на своё ложе, не успев ничего обдумать.

Приключение Беллерофонта продолжается и ведёт его в поместье Тифея.