За окном легкой капелью по крышам стучал случайно заблудший сюда дождик. Он бестолково лил на шествующим по улицам города людей, мочил их одежку и скатываясь по всем гладким поверхностям покрывал восковые листья растений крупицами оседающей дорожной пыли.
В воздухе витали характерный для дождя запах и ощутимая спавшая жара, а вместе с ней и наставшая прохлада; дворец еще спал и, наслаждаясь редчайшей возможностью поваляться в постели подольше, придворные не спешили покидать своих раковин, однако проснувшийся с утра пораньше Ат обнаружил, что его неугомонная любимая уже куда-то убежала, наплевав на непогодицу и ранний час с высокой колокольни.
Она не видела нужды оставлять объяснительных записок, она не говорила ему вечером ранее куда собирается. В этом плане юная караванщица походила на пустынного зверя : непредсказуемая и своенравная.
Она в любой момент была способна оказаться за его спиной или на краю света, в дворцовой кухне или на мачте величественного рыбацкого судна, что на хорошей скорости бороздил море у ближайших берегов.
Лично Ата эта черта рыжеволосой сорвиголовы умиляла, но у него начало складываться такое мнение, что Шинна сама до конца не была уверена в том, что сделает в следующую минуту.
Будто бы ее очаровательная импульсивность строилась на каком-то внутреннем принципе, непонятном всякому, кто и мог бы да не хотел в женской сущности разбираться.
— Ну и ладно, — улыбаясь пожал плечами парень. Заправил ее одеяло, навел небольшой порядок, принес с кухни миску молока для котенка, что оставался здесь не только на ночи, и поплелся в поисках того, чем он мог бы спокойно заняться до очередной встречи с Пульсаром.
— Эх, как жаль, что я не ты, — протянул человек, наблюдавший за завтракающим зверьком. Тот пил молоко довольно осторожно, и то умудрился насажать на длинные усы бусы из белоснежных капель.
Отвлекаясь на малыша, парень невольно забывал про некоторые неприятные моменты, а ведь Гизет по-настоящему вил из него веревки. Ату этот процесс не особо и нравился, но письма из Коффа, в которых родные и друзья просили его не перенапрягаться и благодарили за (в пустую) присылаемые гостинцы, заставляли его думать, что работа посредником может быть полезной.
Переговорщики в империи (действительно хорошие переговорщики) ценились не хуже выносливых верблюдов; они имели связи, водили знакомство со многими занимательными личностями, знали и говорили о чем знают, что позволяло посредникам и работающим с ними людям извлекать выгоду даже из самых проигрышных затей.
Взять к примеру дело, что развернулось пару недель назад.
Гизет вызвал Ата посреди ночи, упрашивая того поскорее явится к винтовой лестнице южного крыла дворца.
Где была эта лестница? Неизвестно. Как туда добраться? Загадка.
Добравшись до нужного крыла ничего похожего на винтовую лестницу мужчина не нашел. Была парочка обычных и одна веревочная лестница, которая висела по случаю большого ремонта этажа.
Забравшись еще дальше в южную часть дворца, Ат понял, что заблудился. Вот уже в который раз. Всегда складывалась ситуация, в которой эта каменная громадина выставляла гордого пустынца блуждающим невеждой. Грозно потрясая кулаком, человек не оставлял попыток добраться до места встречи самостоятельно и шел дальше.
Преодолевая один бесконечный коридор за другим, он выходил куда угодно и находил все, кроме необходимого.
Так Ату попалось : три ванных, одна из которых была неразделённой по полам; четыре больших кладовых, по блуждающим в коих воплям и визгам парень понял, что не все выходят из стенных шкафов, прихватив с собой искомое; парочку пустых или опустошенных нарочно комнат, а также прелюбопытнейшие стенные проходы, что открывались и закрывались сами собой, по остающейся для него неизвестной причине.
— Чародейство какое-то, — буркнул человек, поскорее проходя мимо покрытых паутиной туннелей. А ведь они манили, они звали его своей тайной. Ату было очень горько оставлять ее неразгаданной, но сейчас работа была важнее.
— Когда ж уже будет эта клятая лестница, — плакал мужчина, с деткой печалью во взгляде провожая белые лохмы паучьих гнезд, которые словно сами по себе скрывали ряд загадочных интересностей.
Его путь все никак не желал прекращаться, за окном молодым серпом сияла луна, озарявшая очередную бесполезную залу.
Уставленные в ней столы покрывали толстые слои пыли, внушительный простор и оставленные туфлями круговые движения натолкнули Ата на мысль, что это должно быть бальный зал.
Большая люстра под самыми сводами зала была похожа на раскрывшийся сказочный цветок, хрусталь коей поигрывал лунными лучами, собирая из них на полу причудливый калейдоскоп узоров и картинок.
Кофф позволил себе немного помечтать как бы замечательно они с его милой Шинной смотрелись бы на просторах бала таких размеров. Как бы они пленяли думы других людей красотой своего танца и слаженностью движений. Как бы славно лилась со всех сторон музыка, тонкими нотами уносящая их куда-то далеко. Прочь от глупостей дворцовой жизни и напрасности всей их работы …
Как же глуп был Ат, полагая, что они смогут не чувствовать себя чужаками в этой гниющей столичной пучине. Может быть кому-то и понравился бы такой суматошный быт, но вот лично им с погонщицей нужно что-то более мирное… Что-то родное…
Как всегда, Ата оторвали от мыслей, ведь сверху расходящейся на двое мраморной лестницы стояло пять загадочных фигур, что бесшумно приблизились к нему для личного разговора.
—Кто вы? – напрягся человек, вовсе не любивший когда за ним наблюдали посторонние.
— Извините. Нам. Такую. Наглость. Господин. Но мы. Должны. С вами. Поговорить, — речь фигур была будто бы приторможённой, а каждое предложение они делили между собой, произнося слова с великой очередностью.
Ат кивнул. Он не был против поговорить с незнакомцами, особенно если они могли помочь ему сориентироваться на местности. Фигуры обрадовались его согласию и, шелестя материалом своих темных балахонов, они подобрались к уважаемому собеседнику поближе. Все пятеро гостей ночи были абсолютно лысыми и словно одинаковыми на лица, носили балахоны и солнечные очки с толстыми черными линзами.
Наряды незнакомцев волновали его сейчас меньше всего, поскольку из их разговора Ат понял, что все они шестеро находятся в равной невезучести.
— Понимаете. Господин. Главный советник. Попросил. Нас его. Встретить. Однако никакой. Лестницы. Мы увы не. Нашли.
— Ага, значит вы купцы и вдобавок такие же потеряшки, как и не я сам, — сообразил человек и его вывод заставил фигуры виновато склонить головы.
— Да, — в один голос произнесли балахоны с вызовом о помощи глядя на найденного ими жителя дворца.
— Вынужден вас огорчить – я сам вечно блуждаю по этим местам, наудачу выходя туда, куда мне надо… Но, Гизет – человек настырный. Не найдя вас, он обязательно отправится на поиски. Как главный советник, Пульсар должен хорошо разбираться в этих премерзких залах и коридорах. Он обязательно нас найдёт, нужно лишь подождать.
— Мы. Согласны. Подождать, — закивали лысые головы, — Но вот. Потраченное. Время. Жалко…
— Что ж, тогда начнем обсуждать договор. Как Пульсар прибудет – все ему перескажем.
И вновь головы закивали. Потерявшиеся купцы были благодарны ему за прямой переход к делу. Потому как прибыв из неизвестной дали ради подписания простого контракта, нет великой радости глупо застрять в доме приглашающего да еще и висеть при этом на волоске от гибели.
Дело само по себе оказалось простым : небольшой надел земли, засеянный дикорастущими культурами, которые жители родного для купцов городка хотели взять в пользование у империи на определённый срок с выплатой чего-то, что они назвали налогами, и отдачей ста пятидесяти мешков зерна с этих самых культур. Если же приручение дикоросов не увенчалось бы успехом, то город гарантировал занятость на своих землях свободных земледелов и размещение на их базарах столичных товаров.
— Не имеем. Причин для. Отказа. Места полно. Караваны часто. Ходят. Товары. Легко раскупят.
Договор был практически готов, но главной подписи не хватало. Пульсар не спешил показать своего вздернутого вельможьего носика, а ночь уж к рассвету катилась.
Луну сменила утренняя облачная дымка и за секунду до крика петухов в бальную залу влетел промокший господин советник, на голове которого гордо восседала саламандра.
Бумаги подписали, перед купцами извинились. Поклялись таких глупых недоразумений не допускать и странных мест для встречи не назначать.
Как позже выяснилось, винтовая лестница располагалась в стенном проходе одной из южных башен, а главный советник весь вымок вовсе не из-за изнурительного бега или поисков пропавших деловых партнеров.
Нет, Ат совершенно случайно услышал от придворных дам Пульсара, что тот искал гостей из дальнего города по всему замку, даже не преминул зайти на заброшенный внутренний садик. А в садике-то пруд. А в пруде-то дождевая вода и милые ее обитатели… лягушки, рыбки и саламандры. Когда Гизет бежал по этому садику он оступился и поскользнувшись на покрытой слизью плитке – упал в пруд. Там-то на него и забралась довольная своим новоприобретением хвостатая красавица.
Помимо того, что обиженный удачей парень вымок и потерял любимый звездный плащ, так он еще и ухитрился заболеть, отчего придворный знахарь прописал ему добрый месяц постельного режима.
Когда Ат услышал этот вердикт он всеми силами напряг самообладание, лишь бы не начать прыгать и с криками «ура» не бросится обнимать тонкого, похожего на тростинку, лекаря.
Силой воли контролируя пульсирующие мышцы лица, мужчина предусмотрительно понизил голос и тоном, которым провожают пациентов без шанса на спасение произнес :
— Мне очень жаль Вашего нынешнего состояния. Не знаю чем, но постараюсь помогать империи в Ваше отсутствие. Скорейшего выздоровления.
Поклонившись его постели Кофф уже было откланялся, его нога была занесена над порогом лечебных покоев, когда умирающий произнес хрипящим шепотом :
— Саламандра… Не подпускайте ее ко мне… Саламандру… Ради всего мирского! …
Закончив мысль болезный выпал в глубокий сон, а удивлённый подобной предсмертной просьбой Ат принялся глядеть себе под ноги, активно разыскивая нарушительницу спокойствия.
Оранжевая малютка с коричневыми пятнышками по всей линии спины, печально пыхтела да и по ее морде было видно, что крохе жаль хворящегося человека. Она так переживала за него, что вырывалась у Ата из рук. Все к любимому в кровать попасть желала!
Плетясь у вельможи по пятам она до последнего его здорового мига припрыгивала, пританцовывала и даже свежих мух мужчине носила, словно надеясь что похититель ее сердечка заметит кроху-саламандру.
— Ты что ль в Пульсара влюбилась, а, малышка? – сочувствующе спросил Кофф, придерживая хвостатую на своей ладони.
Саламандра грузно вздохнула, будто бы говоря : «а ты сам не видишь. Я ж печалюсь по этому дураку».
Ат понимая женские чувства опустил ее на окне возле лекарской койки. И прижимая палец к губам проговорил с улыбкой :
— Я пошел, а ты никому о нашем секретике не рассказывай. Хорошо?
Мигом повеселевшая саламандра несколько минут кругами бегала по окну не веря собственному счастью, но вдумавшись, что беспокойных дам никто не любит, успокоилась, положив голову на передние лапки, а хвостиком докосаясь до горячей руки болеющего любимого, принялась наблюдать его лечение.
— Все чудесатее и чудесатей… Когда же этот мир перестанет меня удивлять? – шутливо покачал головой парень, предвкушая ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ свободный от противной его сердцу работы.
Во внутреннем дворе он нашел на вид, к которому можно было и привыкнуть. Его любимая рыжеволосая девушка, в окружении детишек, что посещали имперскую школу при дворце, и она с живыми жестами, запугиваниями и участием игрушек учеников рассказывает им захватывающую детское мировоззрение сказку. Да такую, что и императору понравилась бы.
— Еще, хотим еще! – услышал он восторженные детские возгласы, когда Шинна закончила с очередной историей.
Парень стоял в достаточном отдалении, чтобы не смущать рассказчицу, однако и ревность к полюбившемуся народному творчеству никто не отменял…
— Вы хотите еще? – голосом уличного зазывалы играла Шинна.
— Да! – кричали дети.
—Не слышу? Тут кто-то спит?
— Нет! – радовалась детвора.
— Ну раз тут все спят, то я домой пойду, — добродушно глумилась девушка.
— Нет, расскажи еще одну… Еще одну! – верещали малыши, коим такие представления лишь добавляли интереса.
— Что ж… Вы меня убедили, — улыбнулась погонщица верблюдов и картинно деловито придерживая подбородок проговаривала, — Чем бы вас попугать на этот раз… Историей о морском чудовище, что сжирало корабли в один укус?
— Да! – веселились слушатели.
—Неа, — махнула сказочница, добавляя драматизма к своей персоне, — Вы слишком взрослые. Такой не испугаетесь… Может быть тогда сказку Про короля, у которого кожа превратилась в рыбью чешую?
— Да! – с удвоенной силой кричали дети.
— Нееее, там кровавых битв маловато… Я знаю, что вам понравится! – наклонившись над своей публикой, с большим ударением на каждый второй слог, рассказчица шептала, — Детки в этом дворе слишком большие гурманы. Нужна такая история, кою и я напугаюсь до мурашек.
— Уууууу, — с чувством протянули заинтригованные ученики.
Пересекшись с одной из фрейлин, Ат узнал, что их уроки давно закончились, но оказался занятым придворный, что обычно развозил учеников по домам. Так дети остались бы на многие часы в скуке и тишине взрослого безразличия. Однако вернувшаяся с прогулки по городу веселая тётенька предложила им игру, затем другую и третью; пару часов спустя она начала читать вместе с детьми и так они плавно перешли на мини-театр юного слушателя. В некоторых историях детишки сами принимали участие, играя или озвучивая кого-то из персонажей, придуманных Шинной.
Мужчина смотрел на домовитую прекрасную девушку и налюбоваться не мог. Она точно была в своей стихии, ухмыльнулся он и, не мешая сказыванию, обошел двор с темной стороны, надеясь подобраться ближе, чтобы ее было лучше и слышно, и видно.
— Тогда я начинаю? – наигрывала погонщица.
— Да! – доносился ребячий смех.
— Ну смотрите, кому станет страшно – сразу бегите ко мне. Я вас обниму!
«Какая же она замечательная», — с теплом в сердце подумал Ат, роняя слезу умиления.
Еще почитать:
Прощальный день — I love a pirate
Ты веришь в драконов?
Ненормальный — Devil’s Lovers > 4 серия
Чугунная звезда
«
»
