Дальнейшие события не заставили себя долго ждать. Нет, Генри не вселился в тело мертвого парня, вместо этого он увидел мелькающие воспоминания, из которых он смог понять ровным счетом ничего. Картинки, быстро сменяющие друг друга, звуки, эхом отражающиеся в голове Генри. Из всей этой какофонии звуков и картинок, Генри понял, что человека зовут Роман и он тридцатилетний безработный. А остальная информация вновь состояла из череды картинок и непонятных звуков. Он уже решил, что это никогда не кончится, как вдруг черная пелена упала на его глаза, от чего тот испугался, но быстро сообразил, что пелена в воспоминаниях другого человека.

Когда же она спала, Генри увидел подвал какого-то здания. Вокруг стояла высокая влажность и он её чувствовал. А ещё он чувствовал, что смотрит на всё это глазами того самого человека. На сколько Генри понял обстановку, Роман прислонился спиной к стене, сложив руки на груди и кого-то ждал. Очень нервно ждал, левая нога тряслась словно отбойный молоток. Но ожидание оказалось не таким уж и долгим, как рассчитывал Генри. В дальнем углу комнаты послышалось поскрипывание и из канализационной решетки вылетела пыльца. Она была похожа на ту, что вышла из Романа, только была красно-черного цвета. Красно-черная пыльца, заворачиваясь в спираль, сформировала тело, только кого, Генри не мог толком понять, но то, что это было Существо, а не человек, выдавали длинные кисти рук с острыми лезвиями на кончиках пальцев. Остальное скрывал длинный красный балахон с глубоким капюшоном

— Ты пришел, — кивнуло Существо, — один?

— А ты думаешь, мне есть с кем приходить? — спросил Роман, — зачем ты меня позвал?
— Я хотел сказать. Ты же Его правая рука так?

— Кто тебе это сказал? — Роман отошел от стены ближе к Красному-капюшону.

— Да практически все, кто с тобой знаком. Ведь не многие лично знакомы с Ним. И ещё меньше его видели лично… — Капюшон начал нервно бормотать, от чего Роман поднял правую ладонь и остановил его.

— Давай ближе к делу, что случилось?

— Я его убил, — Капюшон отвел взгляд в сторону, — когда Он был в облике человека. Но я не хотел, правда. Я просто… — и вновь он замолчал, увидев поднятую Романом ладонь.

— Я не хочу этого слышать. Значит так, его наверняка отвезут в больницу Святого Редоранда. Я там как раз обитаю и она ближе всех к твоему убежищу, — проговорил Роман, — вот только я не знаю, что с ним будет. Наверняка я встречу его в призрачной форме. И не сразу. Как бы Они до него не добрались. И как бы мне его не убить, когда увижу, — последние слова Роман пробурчал себе под нос и посмотрел на Парня-в-капюшоне, — иди. Если ты мне понадобишься, я тебе сообщу.

Капюшон отвесил глубокий поклон и превратившись в пыль вылетел наружу.

На этом моменте, Генри отнял руку от плеча и опять же с глубоким вздохом осел на пол.

Собравшись с духом Генри все же решился коснуться трупа второй раз. И у него получилось. Первое, что он сделал, вселившись в тело, глубоко вдохнул воздуха, наполняя ими легкие. Судя по боли, которую он испытал, легкими в этом теле не пользовались очень долгое время. Наконец, избавившись от неприятных ощущений, Роман-Генри выглянул в коридор. Опустевший коридор выглядел мрачно, особенно в ночное время. Тусклые лампы едва освещали входные двери палат, а в конце светилась кнопка вызова лифта. Не без труда добравшись до дверей лифта, Генри нажал кнопку и услышал мерный гул приближающейся кабины. Когда двери раскрылись, Генри еще раз взглянул в коридор, отметил что черная плесень перестала разрастаться, да и вообще шевелиться, и зашел в лифт, перед самым закрытием дверей.

Осмотрев кнопки, обозначающие этаж, он нажал кнопку второго этажа и кабина поехала наверх, слегка перед этим дрогнув. На нужном этаже кабина остановилась плавно и Генри тихо вышел из дверей и осмотрел коридор второго этажа.

— Черт, они одинаковые! И где мое тело теперь лежит? — он пытался вспомнить с какого этажа они вместе с Дэвидом спускались, но все было напрасно, пока на стене, рядом с дверьми в палату 210, не заприметил крест с распятым Иисусом, — наверное она. Хотя больше палат с распятием я не видел здесь.

Роман-Генри приблизился к палате с распятием и осторожно открыв дверь, заглянул внутрь. Небольшое помещение встретило его мерным сигналом приборов, подключенных к телу, лежащему на больничной койке. Оглядев еще раз коридор второго этажа на наличие докторов, Генри вошел в свою палату и сел на небольшой стул, находящийся около письменного стола. Протяжно выдохнув, Генри положил руки на письменный стол, размял шею и положил голову на скрещенные руки. Пытаясь отдохнуть от всех событий что сегодня произошли, Генри закрыл глаза…

Где-то в другом месте…

Темная комната. И ни одного источника света. Если не считать тусклой лампы над головой. Но и этого света недостаточно, что бы разглядеть, собеседника перед собой. Попытка приглядеться увенчалась полнейшим провалом. Да и руки слишком туго стягивают наручники. А некто еще додумался завести их за спинку стула, вроде чтоб было больнее. Попытался освободиться и тут же получил тяжелый молниеносный удар по лицу кулаком, от которого голова дернулась в сторону.

— Ты ведь знаешь зачем мы тебя привели сюда? — спросил голос. Судя по тому, что голос шел из-за спины, он перемещался или же их было двое, — так ты будешь отвечать на вопросы? Ты смотри, мы можем продолжать очень долго. В нашем распоряжении может быть целая вечность.

— Да пошел ты, — снова крепкий удар прямо в переносицу. От этого удара стул слегка закачался.

— Слушай, мы же не хотим проблем, правда? — голос снова появился, но теперь была другая тональность и он говорил прямо в лицо. Ага, значит это тот кто возомнил себя боксером, — просто ответь на наши вопросы и все закончится.

— Ага. Так я и поверил. Вы думаете я совсем ничего не понимаю? — никого не видно, но это не помешает сплюнуть кровь в сторону Боксёра. Снова удар, каждый раз сильнее, в этот раз передние ножки стула оторвались от пола на секунды и вернулись обратно. Чья-то рука легла на плечо. Кто это теперь? Боксер или Второй?

— Расскажи нам все и он перестанет тебя избивать, — голос за спиной. Это Второй заговорил. Снова. Но голос далеко. Значит рука на плече принадлежит Боксеру.

— Знаете. Я ведь никогда ни перед кем не преклонюсь. Уж Вы то должны это знать, — и опять кулак Боксера впечатался в лицо. Теперь удар был в скулу. Стул качнулся и следуя закону гравитации упал на спинку. Но рука Боксера успела вовремя подхватить стул и вернуть в изначальное положение, — хахахаха! И это все? На каждый мой ответ будете наносить удары?

— Нет, — с полу криком ответил Второй. Видимо Боксер нанес руку для удара и его пришлось остановить, — сегодня он нам ничего не скажет. В Карцер его.

Наконец, свобода, Боксер отцепил наручники. Можно попробовать ударить и сбежать. И посмотреть где тебя держат. Но что это? Руки свободны, а движения скованы, но да ладно, удар нанести возможно. Блок, ответный удар в живот, и снова в наручниках. Отличная попытка. Просто блеск. И тут с ног упала цепь. Вот что удерживало на месте. Можно было догадаться. Черт! Руки на каждом плече, настойчивый толчок вперёд, что ж придется подчиниться.

Яркий свет. Ослепительный яркий свет. Невозможно пошевелиться, повис в руках Боксёра и Второго, а ватные ноги тащатся по земле. Остановились. Яркий свет не дает рассмотреть обстановку. Но слух не подводит. Ключ. Щелчек, один, второй, третий. Металлический скрежет. Открывают какую-то камеру. Ха! Будто эта камера удержит. Яркий свет снова сменила кромешная темнота. Бросок, тело ударилось о твердую поверхность, нужно встать и посмотреть. Удача. Свет из проема не дает как следует рассмотреть две одинаковые фигуры.

— Подумай. Стоит ли твоя игра свеч, — ответила фигура, державшая дверь камеры открытой. Секунда паузы, видимо хотели услышать ответ и фигура закрыла камеру.

Так, они не сняли наручники, но ничего, я попытаюсь снять их. Они еще не знают с кем связались. Но как так? Раньше я мог снять любые кандалы и открыть замок с помощью своих сил. А теперь я едва ли смогу сдвинуть камень. Я слаб. Еще попытка. Провал. Дьявол!

— Эй, ты там! — послышался до боли знакомый голос из темноты.

— Кто ты? — сквозь темноту ничего не видно, но глаза быстро привыкают к темноте и вот уже различают более близкие объекты, — ты меня слышишь? Кто ты такой?

— Не кричи. Я тебя прекрасно слышу, — голос излучал полнейшее спокойствие и усталость, — я просто твой друг. Очень хороший друг.