— Почему ты мне сразу не сказала?! – кричала Алена. – Вот скажи, почему из тебя надо все клещами выпытывать?! Мы бы начали действовать гораздо раньше.
— Можно подумать, ты мне можешь чем-то помочь, — оправдывалась Настя.
— Представь себе – могу! Или ты вот так просто собралась отдать ему половину квартиры и до конца света жить в комнате с родителями?
— Я уже ничего не способна изменить, — с горечью ответила Настя. – Юристы объяснили, что суд все равно примет решение в его пользу. Никаких зацепок у меня нет.
— До суда еще надо дожить, — отрезала упрямая Алена. – А мы сделаем так, чтобы у этого подонка появились проблемы раньше. Пиши письмо!
— Кому?
— В газету «Маяк Октября» — выписывает твой папа такую? Сейчас будем вместе текст сочинять. А уже мое дело – отдать его там тому, кому надо.
— Ты думаешь, это что-то даст? – усомнилась Настя.
— Надо пытаться что-то делать. Делать! А не сидеть, сложа руки. В здешнем корпункте сидит Фарид, он выпускник журфака нашего Универа, закончил его год назад, я его более-менее знаю. Даже за мной ухаживал.
— А ты отшила?
— Не успела, он раньше на другой объект переключился. Теперь слушай главное. Механизм обычно такой. Когда в серьезную газету приходит письмо, которое там сочтут достойным внимания, корреспондент проверяет достоверность изложенных там фактов. Если все подтвердится, и главный редактор дает добро, публикуется статья. А дальше партийные и советские органы на это письмо реагируют и начинают уже свою проверку. Если нам удастся этого добиться, твоему Гене мало не покажется.
— А что, стоит попробовать, — задумчиво проговорила Настя.
Письмо подруги писали часа два. И их авторские старания увенчались успехом. Письмо было уложено в конверт, и на следующий день Алена отправилась в ленинградский корпункт газеты.
Добираться пришлось недолго: он располагался недалеко от «Василеостровской» станции метро на одной из тихоньких «линий». Корпункт занимал часть первого этажа и состоял из нескольких комнат. Почти из каждой слышался бодрый перестук пишущих машинок. В конце коридора под черной лестницей находилась курилка, причем там явно смолили нещадно, потому что ядреный табачный запах, казалось, пропитал даже стены коридора.
Одна из машинисток подсказала Алене, в какой из комнат сидит Фарид. Постучавшись и услышав «заходите», она толкнула мощную дверь и оказалась в логове своего прежнего знакомого.
Он был не один. В комнате сидел еще один парень, который тут же с любопытством глянул на Алену.
— О, Аленка, салют! – бодро приветствовал ее Фарид. – Ты здесь какими судьбами? Устраиваться на работу пришла? Это правильно, здесь некоторым точно без психолога не обойтись. Кстати, это Степан, мой приятель. Он учится в театральном на режиссера и, без сомнения, будущий мэтр.
— Фаридик, я тоже еще учусь, — сказала Алена, поздоровавшись со Степаном, — Я тебя тоже рада видеть. А зашла по делу. Вот письмо от моей подруги в вашу газету, ты уж, пожалуйста, распишись за получение.
— Ого, ты теперь у нас почтальон! – развеселился Фарид. – Надеюсь, письмо не глупое? А то у нас ведь газета для серьезных людей.
В этом он был прав. В иерархии партийной прессы «Маяк Октября» по значимости занимал второе место после «Правды». На него были подписаны секретари и замы всех структур КПСС и ВЛКСМ.
— А ты сам прочти, — Алена протянула ему письмо. Фарид углубился в чтение, а его приятель Степан в это время от времени бросал на Алену любопытные взгляды.
Прочитав письмо, Фарид вздохнул и сказал Алене:
— Да, есть такая проблема. Один из советских классиков сказал, что «москвичей испортил квартирный вопрос», Зощенко или Булгаков, точно не помню. Понимаешь, Аленка, в этих делах нет одной правды – их всегда две. Вот у буржуев на Западе все просто и понятно. Допустим, ты собственница квартиры. Главное, накопи на ее покупку денег, на это может и полжизни уйти. Тогда ты можешь в ее стенах указать любому на дверь, потому что только ты – законная владелица. А у нас, если речь не идет о ЖСК, люди получают квартиры от государства бесплатно. Но жилье при этом остается собственностью государства, а мы – «ответственные квартиросъемщики». Разница очевидна.
Фарид спросил у Алены разрешения закурить, затянулся, выдохнул, после чего продолжил:
— Предположим, сел мужик в тюрьму, а был он прописан в квартире или комнате один. Его тут же выпишут, а в жилье заселят очередников. С одной стороны – правильно. Он на зоне не совсем ясно сколько лет будет чифирь гонять, не известно, что еще с ним станется, а законопослушные граждане годами в очереди стоят. Это одна правда. Но есть и другая. Скажем, отбыл он свой срок, вел себя прилично, а то и по УДО вышел, а квартира его или комната – все, занята! Куда ему деваться? Бомжевать? Вот и пойдет он, скорее всего, к своим новым дружкам, с которыми вместе сидел. Его, понятно, и приютят, и накормят, и обогреют, а что взамен? Отрабатывай, брат! И идет он на новое дело, вот круг и замкнулся.
— Он может устроиться на работу туда, где очень требуются люди и дают общежитие. А если поедет на БАМ или на север, еще потом и снова квартирой обзаведется, — предположила Алена.
— Поехать-то он может, только не факт, что его там на работу примут. Может, повезет, и наткнется он на начальника, который на судимость сквозь пальцы посмотрит, а в штате у него уже такие же сидельцы обосновались. Но больше вероятности, что начальник – перестраховщик и решит, что нафиг не нужен в его дружном коллективе коммунистов, комсомольцев и беспартийных какой-то сомнительный тип, может, вообще, синяк татуированный.
— И что бы ты предложил? – спросил ранее молчавший Степан.
— Ну, я же не законодатель. Может, в каждом случае с лишением прописки стоит индивидуально подходить и с отдельным решением суда. Честно скажу – не знаю. У нас ведь в Советской Конституции у каждого есть право на труд, право на отдых, право на образование, а вот с правом на жилье как-то не сложилось. Отгадка на поверхности: нет еще у нас таких темпов жилищного строительства, которые бы исполнение такой статьи гарантировали. Скоро новую Конституцию принимать будут, может, хоть там это пропишут. А в Питере-то подвижки имеются: сколько бы про Романова небылиц не сочиняли, а ведь до него таких застроек и в проекте не было. Вон как город во все стороны растет: и Купчино, и Гражданка, и Веселый Поселок. Ржевку вон застраивать собрались.
— Но что-то нас в этом тормозит, так ведь? – уточнил Степан.
— Понятно что. Если посчитать, сколько оборонка жрет. Нам ведь надо за америкосами как-то угнаться, а не угонимся – как бы себе дороже не встало. Ладно, куда-то мы совсем не в ту степь ушли. Короче, Аленка! Попытаюсь письмо твоей подруги «пробить на последствия», покумекаю тут с кем надо. Ничего, сама понимаешь, гарантировать не могу, но что сумею – сделаю.
— Спасибо тебе, Фаридик! – просияла Алена.
— Да не за что пока. А своей подруге лично от меня передай, что она – дура. Причем, конченая и бесповоротная. Это не обиды ради, а лишь констатация факта.
— Есть немного, — грустно согласилась девушка.
Они тепло распрощались, и Алена, выйдя из комнаты, отправилась по прокуренному коридору к выходу. Там она накинула пальто и выбралась на улицу, где вдохнула воздуха полной грудью.
Когда она уже отошла от выхода, кто-то сзади ее окликнул:
— Алена!
Девушка оглянулась. К ней подходил Степан. Когда она остановилась, он, подойдя, выпалил:
— Скажите, а вы любите прогулки за городом?
— Кто же их не любит? – улыбнулась она.
— Тогда у меня к вам предложение. Послезавтра воскресенье. Есть в Ленобласти один отличный пеший маршрут. Вы согласны?
Алена несколько мгновений подумала и кивнула.
В 70-е годы люди знакомились легко и непринужденно. Еще не было интернета с соцсетями и многочисленными форумами по интересам. Поэтому даже случайное знакомство на улице считалось вполне естественным и допустимым явлением, но чаще всего это происходило через общих знакомых на устраиваемых ими вечеринках и пикниках.
— А куда вы предлагаете поехать? – спросила Алена.
— Допустим, так: мы доезжаем на электричке до станции Калиновка, идем оттуда по лесной дороге по компасу на север, переходим реку по мостику, там поворачиваем на восток и вскоре выходим к станции Столетово, где и садимся на обратный поезд.
— А ничего, что зима еще не кончилась? – усомнилась Алена. – В лесах-то снег лежит.
— На дорогах протоптано. Ну, и обувь надо надевать соответствующую, непромокаемую.
— А мы не заблудимся? – продолжала сомневаться девушка.
Степан усмехнулся:
— А компас-то на что?
После этого Алена дала окончательное согласие. Они обменялись телефонами и договорились встретиться в воскресенье днем на вокзале. На том, что именно днем, а не утром, настояла Алена. Студенты ведь учатся шесть дней в неделю, поэтому воскресенье – единственный день, когда они могут вдоволь выспаться.
PENFOXISBN0 (бесплатный ISBN)
