Проснувшись по утру Ат обнаружил, что ливень закончился, выступило солнце, а человек, что готов был сейчас заменять ему глаза – вновь с головой ушел в работу. На расспросы же о скорости выполнения своих планов, старик лекарь только пуще прежнего, рыком и неистовыми ругательствами заходился. Ничего ни о каких письмах он знать сейчас не желал.
«Ну что ж поделаешь», — решил парень, — «Значит самое время к друзьям в гости наведаться».
Прихватив пару теплых пледов из верблюжьей шерсти, а в корзину от пирога уместив пирожки с рыбой и пару закатанных банок, он отправился покорять уже знакомые холмистые просторы.
Облаков практически не было, над головой О́ток раскочегаривал свою небесную печурку, под ногами весело хлюпали лужи, а на душе царила такая легкость, что ее только парящим в синеве птицам и пожелать бы оставалось.
На удивление, но ловушек на склоне практически не стояло. Даже больше того – единственным, что попалось Ату на пути было очередное загадочное приспособление, которое при ударе об него устраивало неимоверный звон, что с первой же попытки мог бы оглушить и сокрушить гигантскую вражескую армию закаленных в битвах воинов.
— Кайел, что это за ужасная штуковина? – спросил оглушенный парень, без проблем зашедший в дом друга.
— Ты чего орешь? – испепеляюще зыркнула Ку́да, с характерной ей одной интонацией приветствуя гостя.
«Будто бы и дня не прошло», — улыбнулся оглохший.
— Я тут… Гостинцев принес… — произнес он, смущённо вручая девочке пледы и корзину, — А у вас тишина как пещере…Что происходит?
— Пойдем поговорим на кухне, — вздохнула она, принимая дары и уводя гостя подальше от первой залы.
Ат понимал, что что-то не так. Ведь Кайел не выбежал радостно его встречать, тем не менее на его диване кто-то лежал и кряхтел, находясь в больной горячке.
Поставив на огонь большой медный чайник, девочка принялась колдовать с заваркой и время от времени тяжело вздыхать. Незваный гость все сидел и прислушивался к этим вздохам, смутно соображая, что нечто до боли знакомое во всем этом есть.
Чайник поспел вовремя. Ату был предложен свежий сладкий чай и угощение, сама же Ку́да начала готовить сложную и хитрую примочку для отца. Так и продолжая вздыхать, она добавляла и смешивала новые пахучие ингредиенты, чем сильно нервировала пришлого.
— Сушеный лопух добавь, — подсказал он, пытаясь избавиться от накалившийся тишины.
— Спасибо, сама знаю…
— Что случилось… Ну в самом деле, — напирал Ат, — Там кряхтят, тут вздыхает. Что произошло-то за эти три недели?
— Ты должно быть знаешь, что все это время шел дождь, — начала она разговор издалека.
— Да… Я из-за этого долго к вам выбраться не мог… В чем дело-то?
— А в том… Что мой глупый папенька эти дни работал на износ, словно никакого дождя и нет…
— Ииии?
— И этот дурак заболел! – рявкнула Ку́да, с такой силой стукнув пестиком по ступе, что камень, из которого она была сделана – глубоко треснул.
— Ох йо… И все это время он болеет? – испугался Ат.
— Нет, — смягчилась дочь, — Только последние пару дней. Хворь сама будто бы не знала, что к ней рассеянный человечек стучится… Работал-работал… Старался словно большое дело готовил… — добавила девочка, через кухонное окно поглядывая на пустыню.
— Ку́да, — завел гость, осторожно откладывая в сторонку нож, которым девочка измельчала целебные растения, — Я тут вчера сказку интересную услышал…
— Мне не до эпоса, — отрезала Ку́да, не отрываясь от котелка с настоем.
— Там была колдунья, что желала заполучить силу другой колдуньи, что свои-то силушки в банку запечатала, — аккуратно подкрадывался он к сути своего разговора, — И я подумал… Наверное много таких раньше было… В смысле банок с запечатанными силами… Их по Пустыне должно быть много раскидано?
— От чего такой вопрос? Ты видишь здесь колдуна или колдунью? Их ночные рынки давно не собираются. Даже малые дети об этом знают…
— Наверное так оно и есть… И тем не менее, человек нашедший такую банку смог бы многого добиться… Ты так не считаешь?
— Возможно… Но я все равно не понимаю твоего интереса. Без каравана идти в Пустыню – чистое самоубийство… Тем более для поисков реликвии из сказки, которой там возможно и нет, — с поддельной безучастностью произнесла девочка, старательно пыхтя у печурки.
— Да… Если только не иметь там укрытие или вроде того, чтобы днем отсиживаться, а ночью – искать… Скажем… С помощью напарника…
Ат вдумчиво подбирал слова и завершив свою мысль, наконец заметил, что Ку́да давно закончила с приготовлением настоя и теперь просто стоит внимательно прожигая его взглядом.
Начиная подозревать неладное, он с легкой дрожью в голосе спросил:
—Разве я сказал что-то глупое?
— Странный ты человек, — произнесла она, продолжая не сводить с надоедливого гостя пары едких глаз, — Очень странный… И мысли у тебя странные…Если других в чем подозреваешь – говори им прямо, а то можешь и чая кислого получить.
— Жестоко, — улыбнулся Ат, — Просто… Когда мы с тобой гуляли по вашей крохотной ферме… Кормили ваших гончих и проверяли ограды овечьих полей, я невольно пометил : ты по долгу смотришь на Пустыню… Словно ждёшь чего-то… Или кого-то…
— Понятия не имею о чем ты говоришь. Закончил с чаем? Отцу надо сделать примочку. Так лихорадка быстрее спадет…
— Я могу помочь?
— Нет, спасибо. Сама справлюсь… И нет, я вовсе никого оттуда не жду. Если не понимаешь о чем говоришь – лучше допроса и не устраивать, — на полном серьёзе добавила маленькая девочка, унося с собой миску с лечебным настоем и пару толстых полотенец.
«Вот ведь причуда какая», — расстроено думал парень, удивляясь самостоятельности местных детей. – «На слух ей не больше двенадцати, а какая взрослая… И смурная… Интересно, умеет ли Ку́да веселится, или отец ее попросту перехваливает… Как же странно, что мое предположение оказалось ошибочным. Неужто и правда она никого не ждёт… Просто любит местные виды? Или глаза деть некуда? »
Погрузившись в новые раздумья гость вышел на улицу и, усевшись перед пустым щенячьим вольером, увяз в смутных идеях ещё сильнее. Сейчас маленькие пастушьи собаки играют, изучая просторы пастбищ, и лишь некоторые из них, особенно человеколюбивые, голодными зверями кружили в теньке возле дома, отвлекая и мороча голову и без того заморочившемуся человеку.
— Ат, — резко раздалось у него из-за спины.
— Ку́да?! – от неожиданности подпрыгнул парень, судорожно хватаясь за сердце, — Нет, не буду я старым стариком… Не доживу…
— Извини, не рассчитала… Пока Кайел выбыл из строя… Отдыхает… Не хочешь немного прогуляться? По возвращении – все вместе пообедаем.
— А ты разве не обиделась на меня из-за той глупой теории?
— Какой теории?
«Уже забыла… Поразительно…»
— Было бы неплохо… Если ты не против?
— Мне все равно. Времени свободного много и мне как раз нечем было себя занять.
«Так значит я для нее еще один бестолковый щеночек? Обидно… »
В яблочной роще в это время стоял великолепнейший тенёк. Аккуратно подстриженные кроны шумели листвой, а при малейшей порыве ветерка на землю падали налитые соком спелые плоды. Фруктовый аромат чаровал своими сладкими нотками и даже то, что некоторые яблоки били точно по головам, гулящим там людям казалось, будто бы они попали в совершенно невозможное место. Легкие капельки застоявшегося дождя поигрывали своими переливчатыми боками, из которых пили снующие так и тут мелкие жучки, и…
Ат всего этого не видел.
«Как же хорошо сейчас Ку́де», — мысленно плакал парень.
Они с нею гуляли всего нечего, однако Ата не покидало ощущение, что девочка упорно и тяжело о чем-то рассуждает. Желая выяснить очередную причину печали своей подруги он встал посреди тропинки и растопырив руки-ноги громко спросил :
— Почему так ярко?!
Секунду она стояла в оцепенение и вдруг звонкий смех оглушительно пронесся по роще.
— Какой же ты глупый… Я не могу… Ужасно глупый…
— Ну хоть ты смеешься. Значит уже не умерла, — веселясь собственной задумке, улыбался человек. – Ты была такой тихой, что я невольно подумал о самом плохом… Я ж в случае чего и помочь не смогу… Поэтому… Не затихай, пожалуйста. Кайел меня не простит, да и я сам тоже.
— А с чего бы мне умирать? – удивилась Ку́да.
—Ну… Мало ли почему… Тепловой удар или еще что…
— Ты совсем глупый? – склонив голову набок спросила девочка.
— Хватит так говорить, а то точно поглупею!
— Невозможно… Больше чем сейчас… Нет, точно невозможно… Но, я рада, что ты меня отвлек. Некоторые мысли, которые лезут мне в голову очень неприятно думать.
Ат напряженно ее слушал. Он хотел было расспросить об ее мыслях побольше, но Ку́да заговорила первой :
— Поскорее бы караван из города вернулся, скажи? Интересно будет послушать истории вернувшихся : кого и что они видели, что вкусного ели, с кем говорили и прочее… А вдруг к ним в палатку сам Император заглядывал?!
— А? Ты тоже их ждешь? Да, будет здорово… О, Император… Почему-то мне кажется… Что на такой рынок он не станет заглядывать…
— Ну и ладно. Ему же хуже.
— Точно-точно, — повеселев и забыв о разных глупостях, Ат вспомнил об оставшихся письмах. Он протянул их девочке, но неожиданно с яблони сорвался один листок и плавно кружа в воздухе тот приземлился парню прямо на нос, отчего вышло следующее:
— Ку́-у́да! …Пчхик!! … М-можно попросить тебя прочитать эти письма? Я, в общем… Глаза…
Дочка плотника не ожидала подобной просьбы. У нее еще никогда не было невидящего друга и, слегка смутившись, Ку́да приняла начатую пачку, машинально пробегая глазами по строчкам первых трех писем. Когда слог дошел до той самой сказки, она улыбнулась.
— Вот про какую сказку ты говорил. Теперь понятно. Погонщик сама… Сам ее написал? Верно?
— Ага. Он большущий молодец.
— Это точно… Я прям вижу… Со старой каргой и подобрее можно было… Говоришь почитать дальше… Ладно, для друга не жалко. Поглядим…
Просмотрев оставшиеся нетронутыми четыре письма, Ку́да мысленно отметила для себя, что мало знакомый ей погонщик ну оооооооочень любит сочинять.
«В трех из четырёх писем есть сказки… Ат, что – ребенок? Зачем ему столько… Он же не может читать их себе на сладкую ночь… Странная какая-то дружба…Вот только, если сказать ему… Он так радуется, предвкушая услышать новости от друга… Я не могу его обнадежить… Не могу? … А почему? … Откуда это во мне?… »
— Ты готов?
— Ч-И-Т-А-Й У-Ж-Е… У-М-О-Л-Я-Ю!!
— Л-ладно… Не дави так…Ооо, эту сказку мне мама рассказала… Она слышала ее, когда была малышкой…
[Черноволосая]
Во времена, когда еще люди жили кучнее, их народы относились друг к другу лучше, а основной работой было истребление опасных громадных зверей и несокрушимых тварей – по землям Геры бродила загадочная черноволосая дама.
Она была мила со путниками, помогала заблудившимся караванам, скупала у мелких торгашей все, что они не могли продать. Женщина была возвышенной и радовала глаз людям, которые имели счастье знаться с нею. Вот только…
Человеком Дама не была.
Жители тогда еще плодородной пустыни поняли это совершенно случайно. Нет, Дама не была страшным чудовищем, отбрасывала тень и не спала на кладбищах.
Однако в ее присутствии воздух прохладнел, вода покрывалась ледяной коркой и начинало пахнуть скорым дождём; звери становились спокойнее, дети прекращали плакать, а хворящиеся и недужные мигом выздоравливали, словно и не было с ними ничего плохого.
— Что ты врешь, — произнес пьяненький мужичонка, слушающий эту историю в питейной через дорогу, — Женщины все, как одна, существа грязные и отвратительные. Даже если наберешь целый гарем – чище от этого в доме не станет!
— Помолчал бы, — ответила ему бабушка, что и рассказала ту, верхнюю, часть. Она была очень старенькой, ее некогда прекрасное лицо ныне точили глубокие морщины почетной старости; старушка проделала длинный путь и, сейчас сидела окруженная своими внуками и набежавшими детьми, надеясь провести один из последних вечеров в тишине и приятных воспоминаниях, — Ладно я старая, ты бы детей пожалел. Самому то не стыдно наговаривать на Даму.
— Знаю я твою благородную героиню. Я был там, когда она разрушила мой родной город под основание! Все было в руинах, а она только стояла и ревела, как дура! …
— Что? Как так? Бабушка, а это правда? – напуганные шепотки бежали со всех сторон. Теперь не только дети, но и их родители взволнованно наблюдали за небольшой развязавшейся сценкой.
— Ну? Что ты на это расскажешь? Воспевательница черноволосой дамы? А! – кричал пьяница, вплотную подошедший к рассказчице. Схватив ее за грудки он долго пытался посмотреть старушке в глаза, но собственные, разбежавшиеся от обилия принятого спиртного, предавали мужчину.
Когда тому надоело пытаться, ноги старушки вновь почувствовали землю, а та вовсе и не обращая внимания на причиненные грубости продолжила сказку.
—Многие годы она странствовала по городам Геры, спасала жизни, помогала слабым и немощным…
— Бабка! Ты оглохла… Не желаю я слушать об этой чертовой крушительнице! …
— Тогда сядь и молчи! За умного сойдёшь! Это тебя здесь никто слушать не хочет! – в один голос поставили пьянчугу собравшиеся взрослые. Мужик, хоть и не хотя, а послушался. Скрестив ноги приземлился на забытом посетителем настиле и подперев подбородок двумя руками стал слушать.
— Не секрет, что у большинства женщин темное прошлое. Вот и у нашей Дамы такое имелось. Она кое-что искала. А точнее кое-кого.
Будучи еще совсем молодой черноволосая девушка помногу бродила в одиночестве, собирала витые ракушки, искала тени, в которых можно было сидеть и любоваться всеми оттенками неба. По ночам она наблюдала за движением небесных тел, а днем играя с солнцем в прятки, натыкалась на людей, которые откровенно пугались девы с черными волосами, с коими они еще тогда не рождались; бывало завидев ее удивленное лицо другие люди весело смеялись или одаривая Даму чистой улыбкой угощали ее чем-то съестным. Дева вежливо отказывалась – ей не нужна была их еда, а объедать добряков девушка не желала из соображений совести.
Нередко странствующие по пустыне принимали Даму за мираж. Очень уж воздушным она была созданием. Такую любой ветер мог бы подхватить и унести в дальние края, на радость случайно проезжающего жениха, однако даже здесь Дама была ими хранима и лишь наслаждалась приятными проявлениями природы…
—Добравшись однажды до городка со звучным названием Воин, что в часе езды на верблюде от Энисса, Дама радовалась как никогда сильно. В городе проходил большой праздник. Везде виднелись богатые украшения и яркие благоухающие цветы, веселились люди и танцевали молодые парочки. Под аккомпанирование розовощеких музыкантов зарождалась страшнейшая сила, способная одним ее порывом смести любого.
Присоединившись к празднующим, девушка с черными волосами встретила взгляд красивого рыжего юноши, который без тени сомнения улыбался только ей одной.
— Кхек, розовые сопли для девочек подвезли, — отозвался пьянчуга, чьё неподобающее отношение мигом «зашикали».
—До позднего вечера они танцевали вместе, затем мечтательно смотрели как расходятся уставшие люди и убираются потрёпанные украшения и разбитые в пылу веселья цветочные горшки.
Вечер был таким сказочным и молодым влюбленным вовсе не хотелось возвращаться по домам. Будто бы читая мысли любимой, после праздника юноша предложил им никогда больше не расставаться и Дева согласилась.
Вместе они перенесли многое. Прожили чудесные годы в том же городе, в котором и встретились. У них родился прекрасный сынок, что пошел породой в свою мать. Жизнь таинственной женщины шла своим мирным чередом, покуда не случилось ужасное. Родители женщины прознали об ее отсутствии и, требуя скорого возвращения, Даму в прямом смысле вырвали из этого мира.
Опечаленный муж не находил себе места от тревог и страха. Вместе с тем в Воине начались продолжительные набеги и грабежи со стороны соседних народов. Желая уберечь последнее дорогое, что у него осталось, мужчина со своим сыном уехали в другой, далекий от этих мест, город и не сказав никому – отстроили новый дом.
Волнующийся муж каждую ночь выходил к звездам и помногу беспричинно глядел в небесный простор, словно надеясь разглядеть там свою черноволосую женушку…
— Ванииииииииильные сопли… — сидя засыпая, протянул мужик.
— СМОЛКНИ!
—…Меньше года прошло, как случилась новая беда – бесследно пропал ребенок. Безутешный отец, потерявший всех своих близких людей, теперь не находил места для самого себя. Дом его тяготил, он казался человеку чужим и холодным. Мужчина покинул его и принялся странствовать по свету, не имея семьи, не помня собственного имени.
— А что же ребенок? – волновалась толпа слушающих.
— Так и неизвестно… Годы спустя Дама смогла сбежать от семьи, отправится в мир людей, но вернувшись в Воин – она не нашла там своего гнездышка. Его разрушили бандиты, в тот же вечер, когда Муж и ребенок бежали прочь… Долгими днями женщина рыдала, потеряв все, что было для нее так важно. Взревев диким зверем она высвободила дремлющую в ней до сей поры силу, волной которой снесло все дома и постройки в Воине. Горько она рыдала… Не зная сладу с нею, Городовой натравил на Даму всех служивых, что находились тогда в пределах его власти.
— И что же? – ухмылялся пьянчуга, утирая недавние слезы.
— Ни один не смог и докоснуться до нее. Громя всех на своем пути, женщина произнесла, обращаясь к самым небесам : «где же вы, мои родные? Скоро свидимся с вами»… Полагаю, она и Геру на двое разломила бы, если бы не услышала робкий голос заблудившейся девочка. «Мама, мамочка где ты?», — плакалась малышка. Опомнившись от нашедшей на нее злости Дама спустилась по обломкам на землю и извинившись перед девочкой, помогла той найти ее семью. Встретившись с Городовым, Дама принесла извинения перед поверженными и обруганными солдатами. Перед ними же она поклялась, что никогда боле не спустит себе подобного произвола.
Черноволосую даму простили и отпустили восвояси, однако никто не забыл, что натворила женщина, находясь в горе и гневе. Никто не забыл какой она была в тот день, а потому любая вещь, любой кто носил бы что-то темных тонов признавался невезучим или проще говоря – несчастливым. Людей с черными волосами загодя стали называть демонами и гнать взашей.
Некогда любимая дева в единый миг стала для людей страшнее лютого волка-людоеда. Разве оно так честно? – закончила сказ бабушка и, обращаясь этими последними словами, с ними и попрощалась, — Вы, ребята подумайте. И прошу – не осуждайте дорогую Даму за просто так. Та девочка хорошо узнала ее по одному только доброму делу. Вы же не знали бы о Даме вовсе, если бы я сегодня случайно не заблудилась… Хо-хо, ну я пошла. До свидания, дорогие мои!
Скоро бабушка-рассказчица скрылась за главными воротами городка, а слушающие ее люди со смешком стали спорить :
— Она взаправду думает, будто мы не догадались кем была та малышка?
— Да это ж она и была…
— Ну и что с того! Пусть хоть грязной бабой будет… Я все равно не прав, — сквозь икоту пробубнил пьянчуга, который, по словам местный, больше не пил ни дня до самой смерти.
—… Что же касается загадочной черноволосой, то я смело пишу тебе : Ат, в честь ее обещания горожане памятник установили! Как выздоровеешь и наступит долгое лето – съездим посмотреть на него! … Обязательно. Постскриптум, надеюсь ты там не скучаешь. Торги идут хорошо. Может быть уже в следующем письме я буду хвалиться тебе, как мы едем домой.
Закончив с чтением пятого (второго из четырех) письма, Ку́да печально вздохнула и отложив всю их пачку посмотрела на своего слушателя.
Ат сидел и тихо плакал, искусав нижнюю губу до крови.
— Что с тобой?! – испугалась девочка.
— Как же ее жалко, — донесся ответ сквозь слезы, — Почему так выходит… Как это ужасно. Даже не зная кто такие демоны, мне уже их до глубины душевной жалко! …
Докончив фразу парень пустился в новые рыдания, а дочка плотника смотрела на него и не могла не улыбаться.
«Ему жаль демонов? Какая чушь…»
Ку́да улыбалась и поглаживая Ата по руке пыталась успокоить своего друга, чтобы тот больше не плакал. На звуки рева примчался мал-мал выздоровевший Кайел. Со свойственным ему оптимизмом и повадками шута, изобретатель в миг поставил льющего слезы человека на ноги.
На его расспросы «что случилось» гость отвечать отказался.
— А со мной уже все в полнейшем порядке, — заявил он и шмыгая соплю длиной до колен поплелся в родное селение.
— Он забыл пообедать с нами, — надув щеки, протянула Ку́да.
— А? Как так! Надо догнать негодяя…
— Забудь. Папенька, а на Вас плед болтается…
— О, Мир мой! Как же быть! Я теперь умру! …
«Вот глупый…Он и голову забыл бы, не будь та прилажена к его шее… Умудрился же Ат забыть свои драгоценные письма. Кто бы мог подумать, что люди помнят эту старую сказку… Я считала, что ее мама сочинила. Еще и о бабушке говорила так, словно она наша бабушка… Страсти да и только…»
Вспомнивший о письмах уже в доме лекаря Ат завывал истошнее любого опечаленного демона. Вот только посреди ночи никто, даже добродушный старик Понтиф, не отпустил бы слепца возвращать свое богатство.
—Как же так! … Придеться плестись ни свет ни заря… Как неудобно… Опять проведу день под ее испепеляющим взглядом… Но ведь это письма дорогого друга… Обидно! …
— Иди уже спать, а ни то клизму поставлю! – кипел старик лекарь, не отошедший от состояния буйствующего врачевателя.
— Хорошо, — (почти что плачет).
Еще почитать:
СВО
Похождения Макса — Внезапное появление
Первое Сентября
Вера без веры — Верка-мастырка
«
»
