«Меня зовут Taйлep Уоллес, я радист, и единственный выживший. Не уверен, что кто-нибудь найдет эти записи, но все же хочу рассказать, что случилось с командой Ourang Medan. С чего все началось точно сказать не могу, но предполагаю, что виноваты крысы. Мы перевозили засекреченный груз через Малаккский пролив. Плыли из Индии в Австралию. Плавание с самого начала не задалось. Частые ссоры и драки среди команды. Отчеты постоянно пополнялись новыми нарушениями. Но первый звоночек прозвенел, когда занемог матрос Paйан Toмпcoн. Болезнь была необычной, судовой врач ничего конкретного сказать не мог. Температура Райана упала до 29,8 градуса, появилась чувствительность к свету. Его в буквальном смысле начинало «ломать» при любых источниках света. Корчился от болей, если его пытались согреть. Спустя сутки у него атрофировалось обоняние и начались галлюцинации, при которых притуплялся слух. Поначалу редкие, но чем дальше, тем чаще он их видел. Иногда приятные для него, это можно было понять по его улыбке и смягченным чертам лица, но чаще пугающие. В такие моменты он забивался в угол койки и скулил. Каждый час температура его тела падала на пару градусов, а его поведение было близко к поведение дикого животного. Он перестал узнавать нас.
Мы думали, что это единичный случай, но в последующие три дня в лазарет поступило девять человек с такими же симптомами. Все на разной стадии развития вируса. Совсем «одичавших» закрывали в карцере, они проявляли агрессию и пытались напасть.
В команде появились первые нотки паники. Люди боялись буквально чихнуть, ловили на себе косые взгляды. Мы были уверены, что, как доплывем, перевезем больных в госпиталь их там подлечат, а мы вздохнем спокойно. Но не предвидели шторм, который усугубит наше, и так шаткое положение.
На время шторма мы забыли о зараженных. Волны были метров девять. Корабль швыряло, как щепку. Царила полная неразбериха. Из-за шума волн мы едва слышали команды. Когда все поутихло, мы поняли, что двигаемся только за счет течения. Сам корабль не реагировал на команды. Также, обнаружили сбои в радиосвязи, получать сообщения мы больше не могли. Пропало значительное количество человек. При проверке насчитали шестнадцать отсутствующих. Судового врача нашли мертвым в лазарете. Ему перегрызли горло. Кто-то поспешно предположил, что это наша собака, но, присмотревшись, убедились, что след от человеческих зубов. Все зараженные исчезли из лазарета. Кроме, конечно, Paйана. Он отдал богу душу еще перед штормом.
Было решено разделиться на группы и пойти на поиски выживших, попутно оценивая весь ущерб, нанесенный стихией. Я пошел с Джошем, Диланом и Итаном. Нам надо было исследовать нос корабля, на предмет ценных вещей и поиска поломок с целью восстановления.
В одном из поворотов мы заметили толпу «одичавших». Насчитали одиннадцать человек. Мы остановились и притихли. Похоже, что они были под воздействием галлюцинаций. Заворожено шли наверх, на палубу. Мы, стараясь не шуметь, пошли за ними.
В моей голове созрел план, который мог сработать. Было у меня предположение, что не вынесут они рассвета. Я знаками показал товарищам, что мне нужна помощь. Как только на палубу вышел последний зараженный, мы закрыли дверь и заблокировали ее, валяющимся поблизости, хламом. Теперь нужно было запереть остальные двери. Пока баррикадировали двери, я наткнулся на труп Адама Грина, помощника капитана. Судя по всему, на него напал зараженный и ранил его. Адам счел правильным застрелиться, чтобы не превратиться в «одичавшего». Кольт я взял себе, ведь другого средства защиты у меня нет.
Когда мы закончили, большая часть зараженных осталась на палубе. Мы же спустились на нижние уровни корабля. На месте встречи собралось восемь человек, включая нас. Пока ждали остальных, пытались обсудить, что узнали другие группы. Разговор как-то не шел. Информацией делились скупо. Каждый из нас подозревал друг друга на носителя вируса и боялся сказать лишнее. Если придется прятаться, твои знания могут спасти тебе жизнь. Напряжение росло с каждой минутой. Не знаю, как долго мы сидели, но в какой-то момент Уильям Льюис встал и сказал, что продолжит искать выход из ситуации один. Он не доверяет каждому из нас, и подохнуть, как «одичавший» не желает. Добавил, что советует нам поступить также. На что Алекс Холл высказался против (мягко говоря), он кричал, что не останется один на один с этими «животными». Если его бросят одного, он откроет охоту на нас, чтобы повысить свои шансы спастись. Будет подкармливать зараженных частями наших трупов, пока не прибудут спасатели. Нашлись и другие противники разделяться. Открылся бурный спор, как нам быть дальше. Уильям сказал, чтобы мы поступали, как знаем, он уже все решил.
Возможно, я сделал глупость, но во всем этом я увидел безнадежность нашего положения. Я не мог гарантировать, что этой же ночью меня не зарежут во сне. Уже ловил на себе подозрительные взгляды Джоша и Итана. Допускаю, что я мог и надумать себе лишнего, но решил не давать им шанса увидеть во мне опасность. Пока они ругались и спорили, я незаметно улизнул из каюты и побежал в носовую часть судна. Первой моей целью было попасть в радиорубку и попытаться послать сигналы SOS. Рядом должны быть еще корабли. Кто-нибудь точно поможет. Главное не попасться «одичавшим», которые были как раз в той части.
Сердце билось, как заведенное. Я не мог с уверенностью сказать, что здесь не было еще зараженных. На каждом углу я ждал их, чувствовал, что вот-вот налечу на одного из них, но нет, мне везло. Пробегая мимо кубрика, я заметил тела. Там лежали тела трех офицеров и зараженный. В кубрике обнаружил капитана и еще четырех офицеров, все мертвы. Один из офицеров застрелен, трое стали жертвой «одичавших», капитан с признаками заражения. Посеревшее лицо, белки глаз желтые, зрачки потускнели. Думаю, он не последовал примеру Адама, потому что решил, что справится с вирусом. Но это только мои догадки.
Добежав, до ближайшего выхода, я отодвинул баррикады от двери и приоткрыл ее. Надо было убедиться, что путь чист. И это было не так, недалеко от моей двери бродил зараженный. Обойти его было никак нельзя. Я взял кочергу с пожарного щита, прицелился и кинул как можно дальше за «одичавшего». Как я и надеялся, зараженный сразу обратил свое внимание на громкие звуки падающей кочерги и поплелся в ее сторону. Я тихонько пробежал дальше, и спрятался за шлюпкой. Передо мной остальные «дикие» устроили драку. За ними на палубе что-то лежало. Присмотревшись, я понял, что это труп одного из команды. Они разорвали его и теперь дрались за останки. Обход был только один. Был риск, что меня заметят. Но сидеть здесь и ждать неизвестно чего тоже не выход. Отвлечь их кочергой точно бы не получилось, только бы лишнее внимание привлек к своему укрытию. Что ж, пришлось идти. Медленно, с перебежками, стараясь не дышать, я двинулся в сторону радиорубки. Дьявол! Мне оставалось всего ничего, пару шагов до поворота, а там можно было добежать до двери, не заботясь, что моё присутствие обнаружат, но нет. Я поскользнулся на луже и шумно упал, ударившись затылком об пол. На шум обратило внимание двое. Остальные продолжали битву за останки трупа. Я замер, пытаясь предугадать их действия. Они разглядывали меня, долго, не предпринимая попыток накинуться. Тот, что слева первый сделал шаг в моею сторону. Тут уж я не мешкал, подорвался и побежал, что есть духу в рубку. Это было сигналом для «диких». С воем они ринулись за мной. На эти вопли среагировали остальные и присоединились к погоне за мной. Вспоминая этот момент сейчас, я безумно рад, что дверь оказалась не заперта. Да, сейчас я не в том положении, чтобы радоваться чему-то подобному, но тогда решил, что везение будет со мной до конца. Как же я был счастлив в самый ужасный день в моей жизни. Забежав в рубку, я захлопнул дверь и повернул замок. Взрыв адреналина в крови помог мне заблокировать дверь тяжеленным сейфом. Снаружи творилось что-то страшное. «Дикие» выли и ломились в дверь. Я молился, чтобы они вернулись к предмету своего спора ранее. Но надо было торопиться. Я надел наушники и пытался отправить сигналы SOS. Из-за сбоев, я не мог получать ответы. Вздохнув поглубже, убедил себя, что, если я не могу получать ответы, это не значит, что все зря. Меня услышат и придут на помощь!
Помимо сигналов бедствия, отправил сообщение, что все старшие по званию мертвы и, возможно, все из команды тоже. Ведь я не знал, чем закончилась ссора между выжившими. Они могли устроить перестрелку. Или разойтись, но устроить охоту друг на друга, как обещал Алекс. Или совершить подлость и убрать лишних пока те спали. Что угодно могло произойти с того времени, как я ушел. Надеюсь мои сигналы кто-нибудь услышит. Я просто буду верить в это.
Пока я пытался решить проблему со спасением, приближался рассвет. Тут я, действительно, испугался. Мой план сработал, но это было ужасно. Такого я не мог предвидеть. Моё внимание привлекла подозрительная тишина. Все это время «дикие» носились вокруг рубки, выли, пытались найти лазейку ко мне. А сейчас мне стало не по себе от мертвой тишины. Я слышал только шум волн и свое учащенное дыхание. Подойдя к окну и заглянув под ставни, ничего подозрительного не увидел. Только я подумал, что «дикие» ушли выяснять отношения из-за останков, как слева, боковым зрением, заметил промелькнувшие тени. Неужели засада? Не думаю, что разум остался при них. Выходить я и не думал, моя цель была посылать сигналы бедствия. А рисковать собой, чтобы выяснить причину затишья было глупо. Я вернулся к передатчику, продолжая свою работу, и стараясь не думать о голоде, который давно дал о себе знать.
С точностью до минуты я мог сказать, когда начался рассвет, если бы у меня были с собой часы. Началось все с шороха и беготни по палубе. Я игнорировал, пока не послышался первый вой. Тошнотворный запах протухшего мяса начал заполнять рубку. Мне пришлось приоткрыть окно, иначе бы свалился в обморок. Открыв ставни, я увидел на горизонте первые лучи солнца. «Дикие» выли уже во все горло, от них шел пар. Солнце застало их врасплох, пока они искали себе укрытие. От их воплей мне было не по себе. Да чего уж там, мне было жутко. Страх парализовал меня. Я стоял и смотрел, как они сгорают словно спички. Но они не обугливались, а застывали в неестественных позах, покрытые красными трещинами, как прожилки у мрамора.
Взять себя в руки я смог только, когда сам обжегся о свет солнца, попадавшего через окно. Тут я и сообразил, что не смогу покинуть чертов корабль. Я тоже болен. Признаюсь, нервы сдали, я рыдал. Семью мне не видать. Что будет с ними, если вирус доберется до земли? Мне практически ничего о нем неизвестно. Все варианты развития событий развернулись передо мной, как материки на карте. Решение я видел только одно: надо было потопить проклятое судно.
Долго обдумывать я не стал. Скорость развития вируса мне известна. Нужно торопиться. Я собираюсь поджечь дверь в крюйт-камеру. Мне нужно время достойно попрощаться с жизнью прежде, чем рванут боеприпасы. Напоследок отправил свое последнее сообщение.
P.S. Если это кто-то читает, прошу, найди мою семью. Скажи Лили и Эмили Уоллес, что я люблю их больше жизни. Они все, чем я могу гордиться! Любимый мои, родные. Я делаю это ради них. Надеюсь они поймут и простят меня.»
