Это не выход

  1

     Что я есть такое? Боюсь ответить на этот вопрос, потому как не знаю сам. Уже давно я понял, что не такой, как все остальные. Я чужд этому обществу, а общество чуждо мне. Поэтому я чувствую себя безгранично одиноким и непонятным. Кто же может понять человека, который сторонится людей и, оставаясь наедине со своими мыслями, боится сойти с ума. А может я и вправду сумасшедший? Кому я могу рассказать о тяжелом камне на моем несчастном сердце и не быть осмеянным и униженным! С кем могу поделиться я, не имея ни друга, ни подруги! Узнай о моей проблеме отец, он просто убьет меня, а мать не вынесет. Поэтому мысли свои и переживания доверю чистому листу бумаги, чтобы немного облегчить томящуюся душу. Сложно признаться даже самому себе… Сделаю глубокий вдох… Тяжко… Мне… Нравятся… ПАРНИ!
     Я написал это. Вглядываясь в предыдущую строку, становится страшно, но вместе с тем, и легче. Да, я не такой, как все остальные и боюсь самого себя. С раннего детства нам навязывают из поколения в поколение, что с возрастом человек должен жениться, завести семью, обзавестись потомством. В этом, оказывается, и состоит суть нашей бренной жизни: производить на свет себе подобных. Это «ДОЛЖЕН», «так нужно», «все так делают». Да, я с тоской и обреченностью думал о предстоящей рутине.
     Работы не в проворот, дома сварливая жена, которая постоянно в чем-то упрекает, кричит, требует денег и постоянного внимания к своей персоне, будто бы думать совершенно не о чем; куча детей, бегающих по дому и кричащих в истерике, потому что кому-то игрушка досталась лучше. А ты думаешь, где же взять побольше денег, чтобы семья ни в чем не нуждалась и жена не называла тебя неудачником. Признаюсь честно, такая перспектива меня приводит в дикий ужас. Но, с возрастом я начал осознавать, что выбор все же есть. Хвала богу, мы живем не в средневековье, когда делами сердечными заведовали родители. Да, выбор есть, но есть и расплата… Тяжко быть не таким, как другие, этакой белой вороной… Для социума ты навсегда останешься изгоем. Проклятая система! И почему я не бог! Да и богом, наверное, быть — дело не из простых…
     Отец хочет «сделать из меня человека». Хочет, чтобы я после школы отправился в колледж и стал юристом, чтобы нашел приличную работу, встал на ноги, ну и дальше понятно…
     Он всегда был строг со мной и часто металлическая бляха отцовского ремня врезалась в мои ягодицы. Мать мягче. Но в доме голова отец. Если он узнает, что мне нравятся парни — будет скандал и мне конец. Кому хочется иметь сына-гомосексуалиста? Соседи будут показывать пальцем, засмеют знакомые, на репутации будет поставлено клеймо. Все так боятся осуждения общества, что порой поступают вопреки самим же себе, вместо того, чтобы плюнуть, вспомнив, что ты личность, а не тупое стадо, клон, каких миллионы. Боятся. Да… Я тоже боюсь… Чего уж греха таить. Я боюсь, что кто-то узнает, что будут смеяться, а отец просто убьет. Я стану белой вороной вдвойне и меня это тяготит.
     Лет в 12 я встречался с одной девочкой, потому что в то время не нашел себя и не знал, кто я на самом деле. Будучи от природы тихим, я быстро смирился с тем, что вскоре она ушла к мальчику, который на улице считался авторитетом и обратил на нее внимание.
     Через год,в пансионате, я познакомился с парнем из другого города, который был немного старше. Мы хорошо подружились. У него были карие выразительные глаза и светлые волосы. Сочетание редкое.
     Мы делились секретами. Он рассказывал о своих девочках, а мне и похвастаться было нечем, кроме прошлогоднего детского романчика.
     Как-то вечером, на море, мы решили искупаться. Был очень красивый закат. Красноватое от заходящего солнца небо и безбрежное море с убаюкивающими слух волнами. Что поделать, я — романтик! Мегаполису я предпочел бы тишину природы и уединение. В воде этот самый приятель случайно задел меня рукой по спине. Меня бросило в дрожь, я обернулся и в этот момент посмотрел на него как-то по-другому. Будто бы это был не мой приятель, с которым мы дружески проводили время, а что-то другое, от чего становилось тепло во всем теле.
    Мне понравилось это прикосновение, и в то же время испугало, потому, что все это показалось странным. Видя мой озадаченный взгляд, приятель непонимающе уставился на меня. Я отвернулся в сторону и молча поплыл. С этого дня я не упускал случая задеть приятеля рукой или заключить его в дружеские объятия, что доставляло мне неслыханное удовольствие. Делал я это осторожно, боясь, как бы он не догадался, тем более, что от природы я человек стеснительный. Меня съедала мысль, как хорошо было бы прикоснуться губами к его по-женственному красивому рту. Я просыпался и засыпал с одной единственной мыслью. Из-за этого я стал скован в общении и часто смущался, боясь, что он заподозрит.
     Как-то раз, в мужском туалете (как бы нелепо это ни звучало), я внезапно приблизил свое лицо к нему и страстно чмокнул в губы. Он был ошеломлен и посмотрел на меня такими глазами, что я испугался и убежал. Потом, запершись в своей комнате, я долго плакал от стыда и горечи. После этого случая мы перестали общаться. Он больше не заходил ко мне, а я понял, что влюблен. Краснея со стыда, я попытался заговорить первым, но он ответил, что нам лучше не видеться, а через пару дней ему нужно было уезжать в свой город. Мое сердце осталось разбитым, а душа рыдала от обиды. Мир жестокий!
     Я несколько лет жил с этим в душе, боясь с кем-то поделиться. Да кто поймет! В классе я почти ни с кем не общаюсь. Тихонько сижу на своей последней парте и мечтаю о переустройстве мира. Что было бы, если бы люди по-другому смотрели на вещи?
     Хорошо Элу, он не заморачивается над подобными вопросами. Учеба мало его волнует. Сильный, красивый, авторитет в классе, пользуется популярностью у девчонок и ему доставляет удовольствие, забавы ради, издеваться над такими убогими созданиями, как я…»
     Кто-то резким рывком вырвал из-под локтя тетрадку. Кирилл поднял голову: на него смотрели глумливым взглядом два карих немигающих глаза, принадлежащих Элу.
     — Что тут у нас пишет наш заточка? Мемуары! Как интересно!
     — Отдай! — Кирилл нерешительно протянул руку за тетрадкой, но Эл издевательски помахал ею перед носом горемычного автора и небрежно его толкнул. Кирилл откинулся на спинку стула. Как во сне пронеслась мысль о том, что же будет, если содержание тетрадки станет известно одноклассникам. Он еще не успел этого толком осознать.
     Эл громко захохотал и вышел, демонстративно хлопнув дверью классной, обмахивая себя тетрадкой, словно веером.
     Эл был хорошо сложен и развит не по годам. Высокий, крепкий, с дерзким, но привлекательным лицом, с пепельными волосами короче плеч и живыми карими глазами, он был секс-символом школы. Кроме того, играл на басу в местной альтернативной команде и девушки сходили по нему с ума.
     Естественно, росло и собственное эго. От природы гордый, заносчивый, Эл никогда бы не позволил дать себя в обиду кому-либо, всегда ввязывался в драки. Мальчишки его побаивались и предпочитали не связываться.
     Кирилл был ростом чуть пониже своего звездного одноклассника. Он казался его полной противоположностью. Стройный, худощавый, болезненный. Тихий, с мечтательными большими серо-голубыми глазами на бледном лице и черными, как смоль, кудрями. Учился средне. Своим тихим нравом не выделялся среди класса и девушки его не замечали.
     Обхватив голову руками, Кирилл с ужасом осознавал, что будет, когда Эл прочитает тетрадку. Эл всегда издевался и унижал его особенно, желая показать свое превосходство; то-то будет теперь!
     Хлопнула дверь. Эл, держа в руке тетрадку, серьезно и строго посмотрел на него.
     — Народ! — крикнул он, обращаясь ко всему классу. — Наш тихоня-заточка, оказывается, гомик!
     Сгрудившаяся возле одной парты кучка школьников, читавшая пошлые анекдоты, обернулась на него.
     — Идите, идите сюда! — сказал Эл. — Хватит там стоять. Вот, почитайте-ка!
     Не смея противоречить авторитету, мальчишки стали подходить один за другим.
     — Вот, читайте, пожалуйста! — Эл ткнул в тетрадку пальцем.
     Воспользовавшись тем, что все были заняты, Кирилл тихонько вышел из класса.
     — Вслух, вслух читайте! — командовал Эл. — Пусть все слышат!
     Кто-то засмеялся, кого-то такое чистосердечное признание повергло в шок.
     — Фу! Педрила! — ляпнул кто-то. — Позор классу! Нас же параллель засмеет!
     — Давайте ему наваляем, этому паршивому гомику, чтобы класс не позорил, — предложил Эл и все с радостью подхватили эту идею.
     — Стойте, а куда ж он делся?!
     — За ним! — скомандовал Эл и человек пять выбежали из класса. Услышав топот по коридору, Кирилл обернулся. Увидев злобные лица одноклассников, он пустился бежать.
     — Уйдет! Мы сейчас на другой лестнице дорогу перекроем.
     Заметавшись, словно мышь, попавшая в мышеловку, Кирилл забежал в женский туалет, что, однако, не остановило преследователей. Послышались женские крики и, проклиная наглецов на чем свет стоит, выбежали две восьмиклассницы. Кирилл заперся в кабинке и начал плакать, от позора, обиды и страха.
     — Вы слышите, этот додик плачет в женском туалете! — возмутился Эл, с размаху ударив в дверь кроссовком. — Выходи, моя ссучка, трахну тебя в задницу!
     Подогреваемые злобой, одноклассники сильнее постучали в кабинку. — Ну, ты, гомосек, выходи скорее, пока мы дверь не вынесли!
     — Выйдешь сам, я не так сильно подпорчу твою пидарскую красу! — иронично проговорил Эл. — Выходи, сучка!
     Кирилл не переставал плакать, твердо решив, что ни за что не выйдет.
     — Что там происходит?! — послышался голос завуча. Видя такую суету. восьмиклассницы позвали на помощь.
     — Что это вы делаете в женском туалете?! Данилин, опять твои фокусы!
     — Мы тут одного пидара из кабинки выкурить пытаемся, — бесстрастно ответил Эл.
     — Данилин! Как ты разговариваешь, давно мать в школу не вызывали!
     — Ладно, Эл, пошли, на репетицию опоздаем, уже половина второго, — сказал Микс. — Завтра эту крысу выловим, никуда не денется!
     Поняв, что ничего другого не остается, Эл должен был согласиться с приятелем. Сегодня репетиция, а скоро они будут выступать на школьной дискотеке. Не охота опозориться на всю школу.
     Эл взвалил чехол с гитарой на спину и хлопнул Микса по плечу:
     — Идем!
     Все устремились за ними.
     Кирилл просидел еще час в женском туалете, боясь выходить на улицу. Ему казалось, что о том, что он гей, знает уже вся школа. Что с него смеются и показывают пальцем. Убедившись, что в данное время идут занятия у второй смены, Кирилл прошмыгнул из туалета и без оглядки побежал из школы.
   

               

                2

     Уже целую неделю Кирилл прогуливал школу (чего раньше почти никогда не делал). Вместо посещения уроков, он ходил в парк и кормил печеньем плавающих в пруду лебедей. Птицы проворно заглатывали лакомство и пускались в свое маленькое плавание.
     Кирилл мог часами наблюдать за питомцами, молча думая о своем. Подумав о лебедях, он вспомнил сказку о гадком утенке, сразу же ассоциируя с ним себя самого. Только в отличии от сказки, в жизни все заканчивается по-другому. Зачастую не так, как бы нам того хотелось.
     Кирилл тяжко вздохнул, глядя на свое отражение в пруду. Силуэта стало два. Кирилл обернулся. Рядом стоял мужчина лет сорока-сорока пяти и слащаво улыбался, вызывающе глядя на него.
     — Что… вам нужно? — испуганно проговорил Кирилл.
     Человек покрутил в руке десять долларов, показал в сторону заброшенного туалета, продолжая так же слащаво улыбаться.
     Незнакомец пытался всучить купюру Кириллу в руку, приговаривая:
     — Ну же, детка, пойдем, я доставлю тебе такое неслыханное удовольствие, что ты улетишь на небеса от наслаждения, — противно хмыкнул, прибавив: — Лебедь!
     Кирилл попятился назад:
     — Я не гей! Я не гей!
     — Я не гей! — кричал он уже чуть ли не на всю улицу, убегая от странного типа.
     — Двадцать! Даю двадцать! — похотливо кричал вслед незнакомец, крутя деньгами.
     Мерзкая физиономия старого педика вставала у Кирилла перед лицом. А дома новый конфуз. Директор позвонил отцу, осведомиться, почему сын неделю не посещает школу.
     — Ну, Кирилл Олегович! — начал беседу отец, легонько похлопав кожаным ремнем себе по коленке. — Рассказывайте!
     — Олег, только не бей его! — вступилась мать.
     — Выйди, женщина, у нас тут мужской разговор. Ну-ка, Кирилл Олегович, рассказывайте, что там у вас, в секту записались? А может травку курите? как она там у вас называется — марихуана. А не то на иглу! Руки покажи!
     — Папа!
     — Руки! — прикрикнул отец. Его зрачки стали наливаться кровью, словно у быка на корриде. Кирилл знал, что в таком состоянии отца лучше не раздражать, и покорно показал руки.
     — Где неделю шатался?! — отец больно стукнул его ремнем. — По притонам?!
     — Я… я… отдохнуть чуть решил… сил набраться…
     — Отдохнуть?! Когда другие дети науки зубрят? Ты же будущий юрист, должен быть гордостью семьи, а ты, вместо этого что! Отца позоришь! Снимай рубаху! Снимай, снимай!
     Кирилл знал, что сейчас болючие удары ремня пройдутся по его бокам, а завтра придется увидеть злобную и глумливую физиономию Эла…
    
     В классе, как и прежде, на него обращали мало внимания и это настораживало. Это было похоже на затишье перед бурей. Учительница спросила, где это он пропадал целую неделю. Кирилл ответил, что плохо себя чувствует и опустил глаза, под насмешливым взглядом одноклассников.
     На перемене Эл схватил его рюкзак.
     — Отдай! — тихо проговорил Кирилл, на что Эл вызывающе захохотал, кинув рюкзак Миксу. Кирилл кинулся к Миксу, надеясь, что у того осталась хотя бы капля сострадания и он вернет вещи, но тот лишь презрительно засмеялся, перекинув рюкзак толстяку, по прозвищу Колоб.
     — Эй, Саня, держи! — крикнул тот, кидая рюкзак другу.
     Вскоре Кирилл оказался в кругу, бегая из стороны в сторону, что напоминало детскую игру в собачку.
     — Отдайте вещи! — в глазах Кирилла заблестели слезы.
     — Посмотрите, он сейчас заплачет! — нагло расхохотался Эл. — Держи свой рюкзак пидорский! — с этими словами в его глазах блеснули злобные огоньки, и он швырнул рюкзак на пол. Все вещи рассыпались, и Кирилл присел, чтобы их собрать. Эл усмехнулся, наступив ногой ему на спину:
     — К ногам моим, петух! Да я тебя своими руками, только уроки закончатся.
     По щеке Кирилла скатилась слеза. Он, как всегда, молча, стерпел обиду и унижение. Зазвенел звонок и всем пришлось сесть на свои места.
     Три пары пролетели, как в кошмарном сне. Кирилл знал, что ждет его после уроков. Но не может же он прятаться каждый день! Кирилл молча принял свою печальную участь и, согнувшись, пошел в сторону дома, слыша за спиной оскорбления, плевки, и почувствовав огрызок яблока, попавший ему по затылку.
     — Ты, доходяга! — послышался сзади голос Колоба.
     — Не лезьте, пацаны, я сам! — вышел вперед Эл. — Моя миссия «антипидар» будет выполнена здесь и сейчас. Эй, ты что, оглох? Я к тебе обращаюсь!
     Кирилл остановился и обернулся.
     — Бить будешь? — тихо спросил он.
     — У-тю-тю, какие мы нежные! Только нюни тут распускать не нужно, как баба. Слышал?
     Эл толкнул его кулаком. Кирилл пошатнулся, но все же удержался. Тогда Эл пнул его ногой. Тот упал.
     — Не трогайте его, я сам! — сказал Эл, как вожак стаи, сдерживая остальных.
     Кроссовок сорок четвертого размера чувствительно прошелся по ребрам.
     Эл схватил несчастного за ворот рубашки и преподнял от земли:
     — Слышь, ты, кусок дерьма, ты весь класс опозорил, лучше б тебе поскорее другую школу подыскать.
     — Для сексуальных меньшинств, — заржал кто-то.
     Эл ударил Кирилла кулаком в нос.
     — Смотрите, кровь пошла, какие мы нежные! Того и гляди, заплачет!
     — Эл! Эл, прекрати, что ты делаешь, хватит! — послышался женский голос. Это была девушка Эла, Диана, считавшаяся самой красивой девчонкой школы. Льву всегда достается львиная доля.
     — Малышка, я тут одному педерасту в любви объясняюсь.
     — Эл, пойдем пожалуйста, хватит, он же весь в крови! — Диана схватила его за руку.
     Эл обернулся:
     — Повезло тебе, что моя девочка подошла, слышишь, ты, чмо! Ничего, я с тобой после поговорю, проваливай отсюда, подальше!
     Кирилл пошел своей дорогой, взвалив на спину рюкзак. Нужно было где-то вымыть лицо. Если его в таком виде увидит отец, еще прибавит ремнем за драку.

                3

     — А сейчас выступит группа Параллели! — объявил ведущий. Кирилл постарался затеряться в толпе, чтобы никто из одноклассников его не заметил. А вообще захотелось раствориться, исчезнуть из этого по истине гадкого мирка, которым управляют людские страсти и пороки.
     На сцене появился Эл, Микс и барабанщик, который был из другой школы. Толпа девочек-фанаток завизжала. Эл сделал властный знак молчать и воцарилась тишина. Высокомерно обведя присутствующих взглядом, Эл взял микрофон.
     — Сейчас вы услышите нашу новую вещь, которая, думаю, зацепит большинство из присутствующих.
     Микс начал гитарную партию.
     Кирилл смотрел на человека, так глубоко ненавидевшего и унижавшего его. На это красивое холодной красотой лицо, надменное и царственное. Ему казалось, что глаза Эла искали кого-то в толпе. Бегали, блуждали, пока, наконец, не достигли своей цели. Взгляд Эла остановился на нем. Что это были за глаза! Холодный, презрительный, испепеляющий взгляд…
     — Убить всех ублюдков, мешающих нам жить! — орал Эл, не сводя глаз с Кирилла.
     — Что это за фразы! — шепнул директор классной руководительнице. — Чтобы их на следующем концерте не было…
     — Убить всех педерастов…
     Директор покраснел и отошел в сторону, т.к. на концерте присутствовали представители других школ.
     — Убить всех педерастов! — снова выкрикнул Эл в микрофон и запустил пивной бутылкой, попав Кириллу по голове. Бутылка разбилась вдребезги. Все стали переговариваться. Неслыханно, чтобы творили такое на глазах у директора!
     Кирилл убежал. Бутылка не разбила ему голову, но терпеть такое больше не было силы!
    Кирилл забежал в туалет с твердым намерением: — Повешусь! — решил он, доставая отцовский ремень. «Этот ремень, причинивший мне столько боли, положит ей край!»
Кирилл привязал ремень к крюку, вбитому в стену и начал мастерить петлю. Еще раз он обвел взглядом обшарпанные стены: — Совсем не жалко расставаться с этим грязным миром, я в нем лишний! — с этими словами он надел петлю на голову.
     — Не надо! — остановил его резкий крик сзади. Ради интереса, Кирилл повернул шею, находившуюся в петле, и увидел Эла. Его глаза испуганно бегали.
     — Слезь, сейчас же, иначе больно ударю!
     Кирилл улыбнулся с грустной иронией:
     — Мне будет уже все равно. Мертвецы не чувствуют боли! — с этими словами он попытался скинуть из-под ног скамеечку, но был подхвачен крепкими руками Эла и вынут из петли.
     Эл дал ему болючую пощечину сильной рукой. Кирилл схватился за раскрасневшуюся щеку, которую обожгло, словно огнем.
     — К чему? Вы же все хотите избавиться от проклятого гея… Избавитесь… Не здесь, так дома… Я это сделаю…
     Тут же Кирилл получил удар по другой щеке, которая была еще более болючей, чем первая. Глаза Эла горели яростью и негодованием.
     — А знаешь, за что я ненавижу геев? — в припадке бешенства проговорил Эл. — За то, что я сам гей! — он испугался внезапно сорвавшейся с языка фразы и стал озабоченно оглядываться по сторонам, дабы убедиться, что его никто не слышит. Кирилл непонимающе уставился на него, думая — шутка это или что-то другое.
     — Что уставился?! Да, я гей!
     — А… Диана? — заикаясь переспросил Кирилл, держась за стену и чувствуя, что земля уходит из-под ног.
     — Я не сплю с ней, — снизив тон, ответил Эл. — Никто и предположить не может, что кумир всех девчонок школы — гей! И никто об этом не узнает, иначе мне конец. То, что ты расскажешь, я не боюсь, тебе все равно никто не поверит.
     — А чего ж тогда…
     — Чего тебя так ненавижу? — глаза Эла метнулись в сторону. — Да я влюблен в тебя с девятого класса! Чего греха таить…
     Кирилл расхохотался нервным смехом:
     — Прикол?
     Эл тут же больно схватил его за руку и глянул так, что Кирилл тут же прекратил смеяться. В его взгляде была какая-то бешеная дьявольская страсть. Кирилл испугался. Эл прижал его к стене и прошептал на ухо:
     — Если б я сразу знал, что ты гей, не мучился бы три года и все было бы по-другому…
     — Что за нелепые шутки?
     — Я каждую ночь мечтал о тебе, кусая губы до крови, — продолжал Эл, игнорируя его замечание.
     — Пусти, мне больно! — взмолился Кирилл.
     — Больно? — злорадно усмехнулся Эл. — Пусть тебе будет больно, как мне все эти три года, когда я с ума сходил по твоей белой, как у трупа, коже, и по твоей чахоточной худобе! Да что в тебе такого! — звериное дыхание Эла было совсем рядом. И вот, губы Кирилла, будто бы крапивой, обжег дерзкий, грубый поцелуй. Если бы Эл так крепко не прижал его к стене, Кирилл непременно рухнул бы на пол.
     — Нас увидят, — пролепетал он.
     — Увидят? Хорошо! — Эл открыл кабинку туалета и втолкнул туда Кирилла, входя следом и закрывая за собой дверь. И это было вовремя, потому что вскоре послышались пьяные голоса.
     — А круто Эл сегодня отмочил на сцене?
     — Да его из школы за такие штучки исключат!
Его ? Не-а… Он в того, щуплого, бутылкой попал. Говорят, что он пидар.
Пидар? Ха-ха-ха… Дай поссать!
     Вскоре двое удалились и голоса смолкли.
     — Мрази, — сплюнул Эл в сторону, когда все затихло. — Я так давно хочу тебя, что возьму прямо здесь, не отходя от кассы, — он обжигал шею Кирилла страстными поцелуями.
     — Нет, не нужно, пожалуйста, — жалобно попросил Кирилл, пятясь в сторону. Эл поднял на него глаза, в которых блеснули злобные огоньки: — Как?! Нет?!! Ты же тоже петух! Не притворяйся!
     — Я не люблю тебя, — тихо проговорил Кирилл, смущаясь и опустив глаза. — Не хочу.
К горлу Эла подступило бешенство. Он толкнул Кирилла так, что тот чуть не вылетел вместе с дверью, но снова послышались голоса.
     — Гляди, Паха, ремень на крючке висит, вешаться что ли кто собрался?
     — Ха-ха-ха! Сними, хороший ремень, в хозяйстве пригодится.
     Эл про себя материл нарушивших покой. Когда они удалились, он схватил Кирилла за плечи и сжал до боли:
     — Я б мог тебя взять здесь и сейчас, и ты бы, дохлятина, ничего бы мне не сделал, но нет… Сам ко мне придешь… Приползешь… Иначе я тебя сгною! Умолять меня будешь…
     — Нет, — тихо прговорил Кирилл.
     Эл так злобно усмехнулся, что Кириллу стало страшно. Он нагло полез ему под рубашку и дерзкие руки Эла грубо ласкали его исхудавшее тело.
     «Как, этот злобный, невежественный человек, может обладать такой страстью и любить кого-либо?» — бегло подумал Кирилл, подумав заодно, как ему избавиться от этого человека.      Мысли прервал болючий укус за шею. Кирилл простонал.
     — Да что ты из себя корчишь? — вышел из себя Эл. — Да тут смотреть не на что — кожа да кости!
     — Вот и оставь меня в покое, — спокойно проговорил Кирилл, чем окончательно вывел Эла из себя. Эл занес над ним свой тяжелый кулак. Но открытый взгляд Кирилла из-под длинных пушистых ресниц на мгновение обезоружил Эла и он, опустив кулак, в нахлынувшем порыве нежности, прижался своим пылающим лицом к его щеке. Но гнев взял свое. Время пряника прошло и настало время кнута.
     Со злобной ненавистью Эл вышвырнул «друга» из кабинки и тот больно ударился об стену.
     — Еще приползешь, — прошипел он, как змея. — Отказывать мне, авторитету школы!
Котенок, вот ты где! А мы тебя уже везде обыскались, — послышался голос Дианы. — Что-то случилось?

     — Нет, милая, все ништяк, — он обнял Диану и смерил Кирилла высокомерным взглядом. Кирилл понял, что теперь начнется настоящая война и ему придется вдвое хуже. Зато теперь он знает истину.

     4

     Эл не соврал. Он говорил чистую правду. Лет тринадцать от роду он пробовал заняться любовью с девушкой и первый опыт был неудачным. После этого девушки его отвратили. Наоборот, от безысходности попробовав секс с парнем, Эл пришел в восторг. Он имел несколько любовников, которые были намного старше его. Эл платил им за удовольствие и за молчание. Все держалось в строжайшем секрете. С Дианой он встречался для отвода глаз и когда дело доходило до постели, каждый раз увиливал под разными предлогами.
     Эл — человек никого и никогда кроме себя не любивший, увидев худое бледное создание, пришедшее к ним в школу в девятом классе, почувствовал, что молчавшее до этого, каменное сердце, начало пробуждаться и забилось. Первая любовь… К парню парня… Эл испугался. Он не знал, чем так зацепил его Кирилл, неприметно сидевший за последней партой тише воды ниже травы. Может быть огромные глаза на осунувшемся лице, может печально-романтичный взгляд, может, белизна кожи, может… Да кто его знает! Любовь — болезнь, причину которой не найдет даже самый опытный доктор. Она возникает из ниоткуда, сметая все на своем пути, и может также внезапно в никуда исчезнуть.
     Мучаясь ночами бессонницей и, естественно, не в силах открыть правды, Эл начинал ненавидеть Кирилла. И вот, в руки Эла попадает заветная тетрадка и Эл случайно узнает правду, о которой не мог даже предположить. Он возненавидел Кирилла еще сильнее, ненавидя заодно себя самого и свою нелепую страсть.
     Зато теперь можно действовать. Все же ему повезло. Эл решил не терять подарок проведения, а любой ценой, возможно, даже силой, добиться его души и, конечно же, тела…

     Эл стал еще злее. В классе он буквально испепелял Кирилла взглядом, обзывал всяческими обидными прозвищами, подстраивал различные глупые шутки и неупустил возможности при случае ударить.
     Часто под партой Кирилл стал находить какие-то угрожающие записки, а то и смс приходили с проклятьями и угрозами. Жизнь Кирилла превратилась в сущий ад, и он очень жалел, что не удалось повеситься в школьном туалете, потому что пришлось терпеть еще и хорошую взбучку от отца за украденный ремень.
     Класс собирался в поход, в лес. Кирилл конечно с удовольствием отказался от поездки, но отец настоял под предлогом, что нужно привезти дикого шиповника, потому как мать болела болезнью почек. Кирилл не смел противоречить. Но он боялся Эла, от которого можно было ожидать чего захочешь.
     Погода выдалась отличная. Кирилл сидел в автобусе, как всегда один, и перелистывал журнал, чтобы чем-то занять взгляд, который постоянно жадно ловил Эл.
Кирилл чувствовал себя одиноким, подавленным и совсем больным. Чаще стал задумываться о смерти и в шутку подумал, а не сделаться ли ему готом.
Кирилл отложил журнал и посмотрел в окно. Мимо, весело танцуя, проносились деревья. Скоро начнется зона лиственных лесов, а пока они проезжали мимо молодой березовой рощи.
     Внимание Кирилла привлек человек в черном костюме, стоящий прямо посреди дороги. Кирилл хотел было крикнуть водителю, чтобы тот затормозил, но слова застряли в горле, когда он увидел, что на дороге стоит его дядя, умерший в автокатастрофе сорок дней назад. ОН жестикулировал руками и мотал головой, словно не пропуская автобус, который промчался сквозь него.
     «Его же в этом костюме даже похоронили», — подумал Кирилл и его обуял суеверный ужас.
     Диана ластилась к Элу, который оставался к ней холоден. Микс и Колоб распевали какие-то дурацкие песни. Каждый занимался своим делом. Кирилл задумался о странном видении.
«Не к добру, должно быть», — подумал он. Размышляя над этой темой, он и не заметил, как они приехали. Идти предстояло в гору. Все, нахлобучив кепки и перекинув за спину рюкзаки, отправились в путь.
     Кирилл не поспевал, страдая одышкой, а продолжая думать о видении, отстал от класса. Он огляделся по сторонам — нигде не было ни души — стало жутко. Кирилл не знал, куда ему идти, а потому пошел куда глаза глядят.
     — Может воды? — послышался издевательский голос. Посреди дороги сидел Эл.
     — Следишь за мной? — вышел из себя Кирилл. — Дай мне покой, твои домогательства отвратительны!
     — На твоем месте я бы прикусил язычок! — прищурился Эл, бесстрастно жуя бутерброд и запивая водой.
     — Где наши?
    — Неважно. Ты останешься тут, со мной. Я так сказал.
    — Ни за что!
    — Меня не волнует твое мнение. А природа и запах хвои возбуждают меня еще больше, — как бы самому себе проговорил Эл, доедая бутерброд. Вытерев руки салфеткой и небрежно выкинув ее на траву, он поднялся. Его высокая, грозная фигура, с гордо расправленными плечами не предвещала ничего хорошего. Волосы трепал свежий ветер. Лицо Эла казалось еще красивее. Сейчас он напоминал какого-нибудь языческого бога, повелителя стихий. НО, сколь приятен был его облик, столь жестока была его натура. Эл протянул Кириллу свою сильную руку с большой, но красивой ладонью. Кирилл почувствовал себя жалким гномом, хотя в росте уступал Элу немногим.
     — Иди сюда, мой несчастный друг, дай же свою руку, твой Эл тебя приласкает. Здесь никого нет, нас тут никто не увидит.
     Кирилл молча покачал головой. Эл начал раздражаться и подошел сам. Его лицо приблизилось к лицу Кирилла. Глаза горели дьявольским огнем. Он провел рукой по губам Кирилла, дотронулся до его щеки страстно, но в то же время почти нежно. Что-то внутри Кирилла дрогнуло от этого непривычно-нежного прикосновения. Но у Эла мгновенная нежность сразу же сменялась грубостью. Эл грубо привлек его к себе и сжал в цепких объятиях, словно в тисках. Кириллу стало трудно дышать.
     — Послушай, чего ты хочешь? — слабым голосом спросил он. — Если тебе нужно только мое тело, бери, наслаждайся и уходи, оставь меня в покое навсегда!
     — Не дождешься, — проговорил Эл, злорадно улыбаясь. — А вот насчет тела предложение
вполне заманчивое, — с этими словами Эл принялся расстегивать ремень на его брюках.
     — Эй, ребята, что там у вас происходит? — раздался озадаченный голос.
     Эл в первый раз вздрогнул и обернулся — на вершине горы показалась голова Колоба, который во все глаза следил за происходящей сценой. Увиденное настолько поразило его, что он не удержался и полетел в обрыв с диким криком.
     Эл и Кирилл подбежали к обрыву. Внизу они увидели распластанное на камнях тело Колоба и лужу крови.
     — Конец! — проговорил Эл и горящими глазами посмотрел на Кирилла. — Будешь со мной? В последний раз спрашиваю. Я дам тебе все. Мои родители богаты, у меня есть деньги. Через пару лет будет тачка. Я буду любить тебя, как никто другой. Ласкать тебя, твое тело, целовать твои губы… Я дам тебе счастье… Родители помогут устроить тебя в хороший ВУЗ, откроются блестящие перспективы…
     Кирилл молча покачал головой, поражаясь тому, как Эл может думать о таких вещах, когда друг его только что разбился. Кирилл заторможено глянул вниз.
     — В последний раз спрашиваю…
     — Да как ты можешь! — не выдержал Кирилл. — Человека, которого мы видели каждый день,больше нет, а ты…
     Раздались крики. Их искали.
     — Сюда, сюда! — закричал Эл. Толпа приближалась.
     — Что случилось? — спросила классная.
     — Кирилл столкнул Колоба вниз. За то, что он обозвал его геем, — сказал Эл, указывая вниз. — Он убил его…

                ЧАСТЬ 2

     На грязном полу сидел очень бледный худой человек. Обхватив голову руками, он смотрел куда-то сквозь стену, а лицо его совершенно ничего не выражало. Он походил на умалишенного. Человеком этим был Кирилл, который уже неделю сидел в следственном изоляторе по подозрению в убийстве. Можно сказать, что он практически был обвиняемым. Эл дал против него соответствующие показания. Одноклассники подтвердили, что Кирилла действительно унижали в классе, в том числе и Колоб. Все походило на убийство. Кирилл уже устал что-либо отвечать и вполне смирился с неумолимой участью. Отцу в глаза смотреть он не мог, что-либо отрицать тоже. Отец ни за что не поверил бы ему. Оставалось спокойно ждать своей участи. Сначала колония для несовершеннолетних, а через год — тюрьма. Так решилась его несчастная, и без того трагическая, судьба. Он стал жертвой чужих страстей и грязного, несправедливого мира.
     Послышалась кукольная музыка. Кирилл с таким же обезумевшим взглядом дернул головой. Он отлично помнил эту музыку из старой дядиной шкатулки.
     — Ну, здравствуй, мой друг! — послышался знакомый до боли голос. Кирилл еще раз дернул головой и, уже с появившимся вниманием смотрел в сторону.
     — Дядя… Так вы ж умерли, — прошептал он.
     Дядя, закинув ногу за ногу на невидимом стуле, усмехнулся.
     — Если я и умер, то что, не имею право навестить любимого племянника? Дать ему дельный совет в сложной жизненной ситуации?
     Кирилл кинулся к нему и схватил руками воздух:
     — Дядя, что ж мне теперь делать!
     — Освободиться, стать свободным.
     — Но как?!
     — Освободиться от земной плоти. Иного выхода у тебя нет. Ты станешь свободным и сможешь летать. Тебе будет наплевать на все остальное.
     — Как?!
     Дядя снова усмехнулся. Сложив руки на коленях, он серьезно посмотрел на Кирилла и сказал: — А ты удавись на ремне. У тебя иного выхода нет, быть тебе висельником…
     — Дядя…
     — Не бойся. В считанные минуты ты освободишься и сможешь проходить сквозь стены, не бойся, смелее, мой мальчик.
     Рука Кирилла машинально потянулась к ремню.
     — Слушай, кто там в изоляторе разговаривает? — спросил один охранник другого.
     — А черт его знает, пойдем, посмотрим.
     Они подошли к изолятору.
     — Смотри, вон, висит!
     — Нет, живой еще…
     — Я по глазам уже давно заметил, что он какой-то ненормальный. Приведи его в чувства!..

     Эл открыл скрипучую дверь старинного огромного дома. Его встретил приветливо улыбающийся дворецкий: — Скажите, пожалуйста, ваш пароль!
     — Возвращение в Эдэм, — нехотя пробурчал Эл. Дворецкий еще радушнее заулыбался: — Добро пожаловать! Ваш костюм?
     — Сокол.
     Продолжая улыбаться, дворецкий достал огромную соколиную голову, пару прицепных крыльев и нательный костюм.
     — Пожалуйста!
     — Спасибо, — как всегда недовольно пробурчал Эл, проходя в раздевалку. Нарядившись в костюм, он стал похож на огромную мягкую игрушку. В зеркале на него смотрела соколиная голова с хищным клювом и ненавидящим взглядом из-под маски. Стараясь более грациозно передвигаться в неудобном костюме, Эл прошел в залу, где пиршество было уже в самом разгаре. Раз в неделю Эл баловал себя, посещая это тайное общество, в котором было нельзя появляться без соответствующего костюма.
     Официант подбежал с большим подносом, на котором стоял солидный выбор спиртного.
     — Что желаете? — улыбнулся официант. Эл молча взял с подноса стаканчик виски и официант побежал дальше.
     Контингент был разношерстный- кролики, пингвины, медведь, тигр, пантера и прочее разнообразие костюмированной фауны. Это был гей-клуб для самодостаточных, живущих на широкую ногу, людей. Партнера выбирали по понравившемуся костюму. Лицо становилось известным лишь после обоюдного выбора. Этакий «кот в мешке». Это условие было обязательным для всех членов клуба. Один и тот же костюм носить не разрешалось. Поэтому никто не мог знать, кто скрывается сегодня за хищным профилем сокола. У Эла было дурное настроение. Он решил напиться. Да, он сполна отомстил Кириллу за унизительный отказ, однако большого счастья его горе Элу почему-то не принесло. Он пил виски так, словно это был холодный компот в знойный день и скоро хмель ударил в голову. Голова слегка закружилась. Эл заметил взгляд из-под маски ворона, пристально следивший за ним. Напротив, тоже в гордом одиночестве, стоял человек. Эл тоже обвел его взглядом и ворон приблизился. Костюм был красивый, с переливающимся в свете люстр оперением. Казалось, что голова ворона имеет какое-то тоскливо-задумчивое выражение. Эл обнаружил, что ворон тоже пил виски.
     — Ваше здоровье! — поднял стакан незнакомец. — Меня всегда привлекали хищные птицы.
     — Ваше здоровье! — в свою очередь ответил Эл, чокаясь. — Мне тоже всегда импонировали стервятники.
     Ворон по-прежнему не спускал глаз с Эла. Видимо, он был очень заинтригован. Эл тоже пытался представить, что скрывается под маской — мерзкий ли урод, или человек, с которым будет вполне приятно провести вечер, пытаясь выбросить из головы Кирилла.
     Ворон деликатно провел черной перчаткой по блестящему оперению: — Что вы скучаете и сидите в гордом одиночестве в столь прекрасный вечер?
     — Неуравновешенное душевное состояние, — уклончиво отвечал Эл. Их глаза встретились. Эл заметил, что при таком освещении его глаза казались хамелеонами. Они превращались то в бушующие морские волны, то были изумрудно-зелеными. Взгляд этот пожирал и испепелял, как огонь. Элу стало не по себе. Рука в черной перчатке как бы невзначай упала на его плечо.
     — Animal impudens (бесстыдное животное лат.), — проговорил человек в костюме ворона. Это значило, что ворон сделал свой выбор и хочет провести с ним ночь. Осталось только согласиться, либо нет. На мгновение Эл задумался. Ворон интриговал. Он и притягивал, и отталкивал одновременно. Эл всегда рисковал. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он ответил ворону: — Hora ruit!(время летит лат.) — что значило — он согласен и пора бы уединиться в одной из комнат. Они молча встали и вышли. Крайняя комната была свободна. На столике уже стояло шампанское, фрукты и прохладительные напитки, заботливо поставленные официантом. Комната была оформлена в темно-красных тонах и при свете свечей озарялась багряным заревом.
     Эл и ворон молча стояли напротив и смотрели друг на друга. Раздраженный дурацкой паузой, Эл снял маску. Не отрывая от него взгляда, ворон усмехнулся.
     — Я знал, — проговорил он, что чутье меня не подведет. Эл вопросительно уставился на него, в нетерпеливом ожидании, когда же тот, наконец, снимет маску.
     А ворон, словно дразня, продолжал стоять и молча смотреть на него. Эл начал выходить из себя.
     — Что, боишься показать свое уродство? — презрительно хмыкнул Эл. Резким рывком ворон снял маску. Волна густых иссиня-черных волос длинною до пояса упала на плечи. Лицо, отсвечивая красным заревом комнаты, казалось по-египетски бронзовым, миндалевидные глаза были сейчас цвета морской волны в шторм, они лихорадочно блестели. Чувственный рот был приоткрыт, а нос свидетельствовал о благородном происхождении. Все это как нельзя кстати гармонировало с овалом лица на грациозной шее. Эл даже опешил от столь неожиданного портрета, нарисованного природой.
     — Мне не стыдно показать свое уродство, — усмехнулся ворон, протягивая тонкую руку. — Леонард.
     — Эл, — протянул он руку в ответ, ненадолго задержав прикосновение. Кожа ворона была нежная и бархатистая.
     Леонард непринужденно освободился от костюма и присел в кресло. Эл последовал его примеру.
     — Шампанское? — с приятной улыбкой спросил Леонард, заглядывая ему в глаза.
     — Немного, — ответил Эл, присаживаясь напротив и чувствуя, что уже здорово пьян. От шампанского в голове окончательно зашумело. ОН почувствовал на своей руке прикосновение. Потом нежные бархатистые руки массажировали его плечи и спину. Глаза, цвета морской стихии, оказались совсем рядом. Эл резко и бесцеремонно обхватил его за шею, не задумываясь ни на минуту — больно ему или нет. Эл хотел поцеловать его в губы, но было сложно дотянуться и он слегка коснулся их, а потом сильным звериным рывком опустил голову Леонарда на кровать. Они соединились в каком-то странном поцелуе. Было в этом поцелуе что-то животное, первобытное. Леонард тоже не хотел уступать и в следующий раз вниз полетел Эл. Они боролись, как два хищника, пытаясь похвастаться собственной силой друг перед другом.
     Элу хотелось рвать это тело зубами на куски и насытить свою плоть, он пожалел, что не родился волком. А Леонард уже едва ли не рвал на нем одежду, обнажая сильное красивое тело и обжигая его укусами и поцелуями. Эл понял, что пьян настолько, что не в силах больше бороться с прекрасным противником и это раздосадовало его, потому что уступать не хотелось. Он попытался встать, но замертво рухнул на постель. Тонкие, мягкие, но сильные руки уже неистово ласкали его тело, которое словно плащом, было покрыто длинными блестящими волосами Леонарда, так похожие цветом на вороново перо. Свечи потухли, оставляя за собой легкий цветочный аромат. Эл лежал уже в беспамятстве…

     — Что там со временем? — спросонья пробубнил Эл. Повернувшись, он увидел лежащего рядом обнаженного Леонарда и с трудом вспомнил вчерашний вечер.
     — Пора на работу? — нежно потрепал его по щеке Леонард.
     «В школу», — чуть не ляпнул Эл, но вовремя одумался. Он тщательно скрывал свой возраст, иначе бы его выгнали из клуба. Семнадцать ему бы вряд ли кто дал. Ворон был старше его лет на пять, по меньшей мере.
     — Да, на работу, — ответил Эл, в спешке натягивая штаны. Тело пекло от укусов.
     Эл гневно и раздражительно посмотрел на Леонарда.
     Тот схватил его за руку:
     — Мы с вами еще увидимся?
     — Не знаю, — продолжая раздражаться, ответил Эл. — Вряд ли. У меня слишком много дел в последнее время.
     В глазах Леонарда вспыхнула обида и разочарование: — Тебе не понравилось вчера?
     — Плохо помню, — на ходу бросил Эл, потирая следы болючих укусов. — Всего хорошего, — он вышел, хлопнув дверью…

     В школе только и говорили о происшествии в горах и о трагической смерти Колоба.
     — Тихоня тихоней, — разглагольствовал Микс, —  а вон оно что на самом деле! Правда говорят, что в тихом омуте черти водятся.
     — Подлый убийца, — поддакнул Шурик, сосед по парте.
     — В колонию и точка этого педика, чтобы класс не позорил, — ответил Микс.
     — Закрой рот! — послышался злобный голос.
     Микс поднял глаза и увидел искаженное гневом лицо Эла.
     — Да как ты смеешь!
     — Да ты же сам говорил про этого отвратительного педрилу… — непонимающе начал Микс. Кулак Эла в следующую секунду достиг цели.
     — Ты чего, дружище… — промямлил Микс, держась за щеку, пылающую адским огнем.
     — Какой я тебе дружище! И не смей тут больше возникать, иначе, клянусь, что я тебя убью! — злой, как черт, Эл пролетел к своей парте. Никто ничего так и не понял. Все подумали, что Микс просто повздорил с Элом и у них свои обиды.
     По окончании пар Эл отправился на допрос.
     — Как он там? — был первый вопрос Эла.
     — Повеситься на днях пытался, охранники из петли вытащили, — равнодушно ответил следователь. — Распишитесь тут и тут.
     — А его можно будет увидеть? — спросил Эл, черкнув роспись.
     — Да, можно. Тебя к нему проводят.
     Дверь изолятора открылась и Эл едва не вздрогнул, увидев перед собой настолько изменившееся от горя лицо.
     Кирилл сильно подурнел. На немилосердно исхудавшем лице виднелись только глаза, которые казались еще больше, но были теперь совсем тусклыми, бледными. Взгляд бессмысленно бегал. Он даже не заметил Эла, опустив голову на колени и впав в какое-то оцепенение. Эл тихонько подошел и присел рядом. Он не обратил внимание, что на его глаза в первый раз в жизни наворачиваются слезы.
     Эл тихонько дотронулся до головы Кирилла, но тот никак не среагировал.

                ЧАСТЬ 3

                1

     Эл продолжал смотреть на дело рук своих. Он приподнял лицо Кирилла. На него посмотрели пустые безжизненные глаза. Да так, что Эл испугался.
     — Дядя… Забери меня. Я скоро освобожусь  и смогу проходить сквозь стены почти как ты, — бессвязно бормотал он.
     Эл раздраженно ударил его по щекам: — Хватит! Приди в себя, слышишь? Все может измениться, тебя не посадят, у тебя будет все. Только будь со мной! — Эл начал покрывать поцелуями бледные, впавшие, словно у мертвеца, щеки Кирилла, но тот по-прежнему никак не реагировал.
     — Мой бедный мальчик, — в порыве нежности шептал Эл, поглаживая его волосы. — Ну ты же сам виноват.
     Эл спустил с него рубашку, обнажив плечо, которое стал неистово целовать.
     Внезапно Кирилл будто бы пришел в себя, поняв кто перед ним. Он с удивлением и негодованием посмотрел на Эла и резко, с непонятно откуда взявшейся силой, оттолкнул его прочь. Эл даже опешил.
     — Маленькая сучка решила показать свои зубки? — Эл злобно схватил его за горло.
     — Я тебя ненавижу! — прошептал Кирилл. Эл побагровел от гнева: — Как ты смеешь! Кто я, а кто ты!
     — Ненавижу! — повторил Кирилл. Эл возмущенно толкнул его. Кирилл упал и ударился об стену.
     — Охрана! — закричал Эл. — Поскорее выведите меня отсюда! Этот психопат пытался меня задушить!
     Когда дверь за Элом закрылась, Кирилл понял, что обречен сгнить здесь заживо…
 
     Эл мучился целую неделю ответом предмета своего обожания. Он злился, переходил в ярость, ввязывался в драки и пил. Наконец-то пришел заветный день, когда можно было посетить клуб и получить разрядку. Безразлично он назвал пароль и попросил костюм волка. Эл всегда наряжался хищником и, если бы боги превратили его в животное, то это был бы далеко не кроткий и беззащитный ягненок.
     Как всегда, Эл сидел в кресле в гордом одиночестве, но чувствуя себя королем бала. Он не собирался подходить к кому-то, считая это недостойным своей царственной персоны. Обычно, к нему подходили сами. Так вышло и в этот раз. Кто-то подошел в костюме летучей мыши. Элу было все равно, кто это. Ему поскорее захотелось уединиться и забыть обо всем. Поэтому он машинально сказал латинскую фразу, означавшую «да» и они скрылись в одной из комнат. Пригубив коктейль, Эл бесцеремонно освободился от костюма, с нетерпеливым раздражением глядя на летучую мышь. Когда мышь сняла маску, Эл увидел знакомое лицо Леонарда.
     — Снова ты! — раздосадованно воскликнул Эл. Леонард кинулся к нему, крепко сжав в объятиях.
     — Послушай, после той ночи ты никак не выходишь у меня из головы, я даже подкупил дворецкого, чтобы он рассказал, в каком костюме ты сегодня будешь.
     По-моему, я влюбился как мальчишка!
     — Прочь! — разгневавшись, крикнул Эл, оттолкнув Леонарда, но тот не желал сдаваться. В его глазах бушевали страсти. Человек, охваченный страстью, на многое способен. ОН любыми способами добивается своей цели.
     — Давай уедем! — лихорадочно продолжал Леонард, пожирая его глазами. — Я скоро собираюсь в Норвегию.
     — И проваливай в свою Норвегию! — зло ответил Эл.
     — Без тебя я не поеду! — тоном, не терпящим никаких возражений, ответил Леонард, и так схватил Эла за запястье, что Эл не мог вырвать руку, сколько не дергался. Не привыкнув к такому обращению, Эл пришел в неистовство и ударил противника кулаком в челюсть. Леонард отпустил его, держась за ушибленное место и сузив от злости свои глаза, миндалевидного разреза. Потом губы его изобразили улыбку: — Ты будешь моим — по доброй воле, или насильно.
     — Сейчас! — со злорадной иронией ответил Эл, показав ему средний палец.
     — Неплохая мысль, — не переставая улыбаться, ответил Леонард. — Зачем же откладывать это дело в долгий ящик!
     Он толкнул Эла на пол, устланный тигриной шкурой. Эл попытался подняться, но абсолютно ватное тело не слушалось его.
     — Что ты подсыпал мне в коктейль! — вскричал взбешенный Эл. — Что, мерзкий педрила?!
     — От педрилы слышу! — ответил Леонард абсолютно спокойным тоном, и принялся не торопясь, наслаждаясь своим триумфом, раздевать свою жертву.
     — Если ты сейчас же отстанешь от меня, — пригрозил Эл, — я выгрызу твои внутренности и скормлю их собакам!
     — Ага, ага, — полушутливо отвечал Леонард, словно Эл был несмышленым ребенком, и молча продолжал делать свое дело.
     Эл чувствовал себя униженным, растоптанным. Привыкнув повелевать, Эл не мог подчиняться. А сейчас он был в руках человека, который стал ему ненавистен.
     Сняв с Эла одежду, Леонард принялся любоваться и восхвалять его тело. Эл почувствовал себя рыночным товаром. Леонард с любовью и похотью продолжал рассматривать его тело. Глаза Леонарда цветом в эту минуту напоминали море в штиль.
     — Надо же, какое тело, как хорошо оно сложено! — с восхищением проговорил Леонард, лаская его грудь, плечи и более интимные участки тела.
     — Сука! — кричал вне себя Эл. — Когда пройдет действие твоих дьявольских таблеток, я убью тебя, знаешь об этом?!
     С легким смехом Леонард потрепал его по щеке и приник к его губам, но тут же отпрянул  в сторону, закричав.
     — Ты едва не откусил мне язык! — промямлил Леонард, прикрыв рот ладонью.
     — Так тебе и нужно! — злорадно проговорил Эл. — Ты еще не знаешь, что с тобой будет, когда я начну владеть своим телом!
     — Нет, — ответил Леонард, — это я овладею сейчас твоим телом! А за то, что ты себя плохо ведешь, ты будешь наказан.
     Леонард перевернул его на живот и достал кожаную плетку.
     — Дерзкий мальчишка, ты научишься себя как следует вести! Ты будешь слушать своего Лео! — удар плетки обжег ягодицы. Эл разразился проклятиями.
     — Ты научишься хорошо себя вести! — плетка в руке Леонарда снова засвистела. Эл вскрикнул, продолжая ругаться нецензурной бранью. Увидев, что на теле Эла выступила кровь, Леонард откинул плетку и опустился перед ним, кк завороженный, слизывая кровь.
     — Чертов извращенец, чтоб ты сдох!
     — Все там будем! — философски ответил Леонард. — Продолжай ругаться, меня это так возбуждает и сейчас я займусь с тобой кое-чем поинтереснее!
     — Не смей касаться меня, слышыл, ублюдок? Иди в жопу!
     — Именно туда я сейчас и пойду! — со смехом сказал Леонард, расстегивая ширинку на своих брюках. Дальше Эл ничего не помнил, чудовищный препарат добрался теперь и до мозга…
      
     Эл проснулся от того, что было очень душно и темно. Он расплющил глаза и ему показалось, что он находится в какой-то коробке. Эл стукнул кулаком по крышке коробки. Коробка была из дерева, предположительно дубового.
     И тут Эла осенило: «так это ж гроб!» Он покрылся холодным потом. «Я сдох?» — он ущипнул себя самого.
     — Доброго утра, мой принц! — послышался голос Леонарда. Эл вздрогнул. Он решил, что либо на том свете, либо свихнулся.
     — Где ты, ублюдок?!
     — Не кричи так, я рядом с тобой, в двухместном гробу, где обыкновенно ночую.
     — Что?! Так ты болен на голову! Сейчас же выпусти меня отсюда!
     — Гроб закрывается на ключ, а ключ у меня. Так что выйдешь ты отсюда только тогда, когда я этого пожелаю, — ответил Леонард.
     — Нет, я выйду отсюда прямо сейчас, и ты дашь мне ключ! — с этими словами Эл схватил его за место, которое пониже пояса. Леонард завизжал от боли.
     — Ключ! — грозно повторил Эл.
     — Вот, возьми, только отпусти! — заикаясь проговорил Леонард.
     — Открывай сам, я ни хрена здесь не вижу!
     Леонард судорожно открыл гроб со скрипом. Эл прищурил глаза от яркого дневного света, который просачивался сквозь окна старинного склепа. Они находились на кладбище. Эл кое-как выбрался из гроба.
     — Вот это ты дебил! — сказал Эл.
     — Я самый обычный гот, — ответил Леонард, словно вампир вылезая из гроба.
     Вчерашнее унижение и все остальные, вытекающие оттуда последствия, обрушились, словно снег на голову. Эл взревел, как раненный зверь и накинулся на Леонарда с такой яростью, что тот кпал, стукнувшись о крышку гроба. На него посыпались немилосердные удары Эла, подогреваемого бешенством и отчаянием. Леонард вначале опешил, но потом решительно давал за себя сдачу.
     Но разъяренный как бык Эл, оказался в этот раз сильнее. Он схватил Леонарда за волосы и поволок из склепа. Достав из кармана отцовские наручники, Эл быстро приковал его к дереву.
     — Что, изнасиловать собрался? — хмыкнул Леонард. — Мое тело в твоем распоряжении!
     — У меня на тебя не встанет! — огрызнулся Эл и засмеялся пришедшей только что в голову идее. Он стал разрывать на противнике одежду.
     — Обожаю насилие! — посмеивался Леонард, предвкушая, как Эл начнет грубо насиловать его, но просчитался. Сняв с него всю одежду, Эл демонстративно помахал рукой и пошел прочь.
     — Стой, куда ты, ты не сможешь так поступить со мной! Освободи меня! — закричал Леонард ему вслед, поняв, какую злую шутку с ним пытаются сыграть.
     С издевательской улыбкой Эл помахал ему рукой: — Счастливо оставаться! Кстати, можешь вызвать милицию. Им будет интересно, что здесь сегодня происходило, и почему ты голышом прикован к дереву. Удачного времяпрепровождения!

                2

     Эла всю ночь мучили кошмары. Ему снился склеп, где горело множество свечей. Посреди склепа стоял большой дубовый гроб. Эл подходил к гробу, когда внезапно крышка открылась сама и с грохотом упала на пол. В гробу лежал Кирилл. Откуда-то доносилось хоровое пение. И вот, Кирилл открыл в гробу глаза и стал медленно вставать. Усевшись в гробу, он, словно робот, стал поворачивать голову в разные стороны. Потом он повернулся к Элу и глаза его вспыхнули красным огнем. Кирилл показал на Эла пальцем: — Это ты меня убил! Убийца! — на его губах появилась злорадная улыбка.
     — Чтоб ты сдох! — послышался невесть откуда громовой голос и Эл проснулся.

     — Вставай, за тобой пришел отец! — тормошил охранник. Кирилл поднял измученное лицо.
     — Отец? Он уже давно отрекся от меня. Он сказал, что никогда не будет отцом подлому убийце и проклял меня навеки, — ответил Кирилл.
     — Он ждет тебя. А, да, кстати, ты свободен.
     — Как… свободен? — не понял Кирилл. — Вы что, надо мной шутите?
     — Я сказал, что ты свободен, значит свободен, — начинал злиться охранник. — С тебя сняли все обвинения. Шевелись, давай! — он вытолкнул Кирилла и закрыл пустой изолятор. Кирилл не верил. Это была какая-то нелепая шутка. НО на улице его действительно ждал отец. С улыбкой он крепко обнял его.
     — Здравствуй, сын!
     — По-моему, ты отрекся от меня, — заметил Кирилл, оглядывая белый свет, которого был лишен.
     — Прости старика, поверил им, а не тебе! Теперь, когда тебя оправдали, я знаю, что ты достоин нашей семьи, поэтому, добро пожаловать!
     — Оправдали?
     — Пойдем-пойдем! — отец похлопал его по изможденному плечу. — Вон, исхудал как! Мать дома борща наварила с бараниной, будет чем брюхо набить!
     Ничего не понимающий Кирилл, поплелся за отцом. Дома со слезами встретила мать. ОТ еды Кирилл отказался и почти сразу же заснул. Проспав несколько суток, он попытался вернуться к прежней жизни и немного забыть о пережитом кошмаре.

     Элу жилось неспокойно. Часто среди ночи он просыпался с испариной на лбу — ему снова казалось, что он в том самом склепе. А еще на днях он напился, как сволочь, и переспал с Дианой. После этого его охватило такое отвращение, что он несколько дней не выходил на улицу, впав в глубокую депрессию. Диана еще сказала ему, что во сне он называл ее каким-то мужским именем. После этого, Эл расторгнул с ней всякие отношения.
     — Дайте скатать биологию! — метался кто-то по классу.
     — Да пошел ты! — послышался ответ. Эл обсуждал с Миксом текст новой песни, ему плевать было на биологию. Кто-то пытался что-то решить, нервно записывая формулы в тетрадь, а кто-то просто валял дурака. НО все замолчали, когда на пороге показался Кирилл. Бледный и исхудавший, словно привидение, он был встречен гробовым молчанием класса. Эл сразу же изменился в лице, и забыл о том, что только что обсуждал. Кирилл молча пошел за последнюю парту. Пошептавшись какое-то время, все снова занялись своим делом. Эл, воспользовавшись этим, подошел к последней парте.
     — Не поблагодаришь? — спросил он, с нотками высокомерия.
     — Мне не за что тебя благодарить, — спокойно отвечал Кирилл. — Это ты должен извиниться за причиненное мне несчастье.
     Эл презрительно хмыкнул:
     — Забрав свои обвинения, я сам попал под статью за дачу ложных показаний. Но денег у меня хватает, чтобы откупиться и вылезти из этого дерьма. Так что ты передо мной в долгу! — он поймал его руку под партой и крепко сжал.
     — Ты сам виноват в своих проблемах, — отвечал Кирилл, с неимоверным усилием высвободившись из-под его руки. — Всем воздастся по делам их!
     — Посмотрите, как мы заговорили! — иронично сказал Эл. — Вместо того, чтобы сказать спасибо своему благодетелю, спасшему тебя от тюрьмы!
     — Благодетелю! — Кирилл рассмеялся. — Мистеру моему благодетелю не мешало бы поучить биологию и дать возможность это сделать другим, так как сегодня все-таки контрольная работа.
     Эл заскрипел зубами от негодования. ОН не привык к такому ответу от тихони.
     — У несмышленой акулки начали зубки резаться? — Эл толкнул его в плечо. Но тут прозвенел звонок и всем пришлось занять свои места.
     Кириллу стало казаться, что он стал старше на целую жизнь, натерпевшись тюремного ужаса, страха за перечеркнутое будущее, отказ отца, попытки суицида и обвинений в том, в чем виноват совершенно не был.
     После уроков, Кирилл решил уединиться, пойти куда глаза глядят и обдумать все произошедшее за последнее время. Не успел он выйти из школьных дверей, как Эл помчался за ним.
     — Эл, постой, мы ж на репетицию собрались, ты куда? — закричал Микс.
     — Отстань! — на ходу ответил Эл. Кирилл совершенно не заметил Эла, который шел сзади него. Погруженный в свои глубокие мысли, он просто шел, даже не задумываясь, куда.
     Это был какой-то пустырь, на котором велись строительные работы. Деревья, кусты, недостроенный дом, и ни души больше.
     «Почему я не умер тогда? В чем мое предназначенье?» — размышлял он. — «Может быть моя жизнь для чего-то нужна на этом свете? Абсурд! Для чего она может быть нужна, бесполезная, несчастная и никому не нужная жизнь, не созданная для великих дел! Нет в этом мире ни одного человека, ради которого мне стоило бы жить!».. — его мысли прервал подозрительный треск кустов сзади и он обернулся.
     — Чего ты идешь за мной? Чего хочешь? — спросил Кирилл.
     Эл нагло усмехнулся: — Ясно, чего я хочу — платы за мое благодеяние, за твою свободу и мои финансовые растраты. А поскольку денег у тебя конечно же нет, поэтому я возьму натурой!
     Кирилл о чем-то задумался и тут с ужасом увидел, как с подъемного крана, под которым стоял Эл, сорвался камень. Сам поражаясь быстроте своей реакции, Кирилл напрыгнул на него и они покатились с пригорка. Камень с  грохотом упал на землю.
     Кирилл поднялся первый. Очищая одежду от колючек, он подал Элу руку, помогая подняться. Эл машинально поднялся. Он был насмерть перепуган, тяжело дышал, глаза бешено бегали по сторонам. Придя немного в себя, он со злобой посмотрел на Кирилла: — Зачем ты это сделал?
     — Что?
     — Спас меня? Я же принес тебе столько горя?
     — Мой долг — спасти человеку жизнь, кем бы он ни был, — ответил Кирилл. — Я сам был на грани смерти и знаю, что это такое.
     — Да ты Иисус! — съязвил Эл.
     — Необязательно быть Иисусом, чтобы сделать доброе дело.
     — Добра никто не ценит. За добро обычно платят злом. Ты знаешь, что сегодня я хотел взять тебя силой прямо здесь? Ты должен меня ненавидеть и желать моей смерти.
     — За свои дурные намерения ты чуть не поплатился. А ненависть — не моя спутница, желать кому-то смерти я не собираюсь. Все зло, сделанное человеком, вернется к нему в сто, в тысячу раз, — отвечал Кирилл.
     Совершенно обезоруженный таким ответом, Эл отвернулся в сторону и зарыдал. Он почувствовал себя полным ничтожеством. На грани жизни и смерти многое начинаешь осознавать.
     Кирилл проникся жалостью к этому человеку, который на первый взгляд был такой сильный и властный, а на самом деле был несчастный и жалкий. Кирилл покачал головой. ОН присел на корточки и осторожно взял его рукой за плечо. Эл откинул его руку, не переставая рыдать. Наконец-то чувства вырвались наружу. Человеку не чуждо все человеческое.
     — Отстань от меня! — сквозь слезы проговорил Эл. — Боги, какой позорище! Я сижу здесь и рыдаю, как последняя баба! Лучше бы меня прибило этим камнем! Да, я плохой, у меня скверный характер, я сделал тебе много дерьма, и ты, если не ненавидишь меня, то в душе презираешь точно. Ты никогда не будешь со мной, хоть я о стену расшибусь!
     — Меня отталкивает твоя грубость, ненависть ко всему живому, звериная злоба и агрессия, твое желание превосходства над остальными, ты абсолютно не мой тип парней, — честно ответил Кирилл. — Но я простил тебе. Я ты можешь и дальше продолжать издеваться надо мной, хотя лучшее, что ты можешь сделать в благодарность за то, что я спас тебе жизнь — это не замечать меня и делать вид, что мы с тобой не знакомы.
     Эл резко дернулся. Кирилл подумал, что он, как всегда, хочет ударить его, но Эл побежал в сторону стройки. Ничего не понимая, Кирилл решил понаблюдать, что же будет дальше. Эл полез на подъемный кран с отрешенным видом человека, которому нечего терять. Кирилл подошел поближе, скрестив руки на груди. С проворностью Тарзана Эл взобрался уже на самый верх.
     — Что ты там намерен делать? — крикнул Кирилл.
     — Скоро ты навсегда избавишься от ненавистного тебе человека! — крикнул в ответ Эл. — Такой человек, как я, достоин только смерти.
     — Погоди, не делай поспешных решений. Мир, так или иначе, прекрасен. Посмотри, как красива природа, которая тебя окружает! Травы, небо, ветер…
     — Природа! — расхохотался Эл, подходя к самому краю. — Мне плевать на природу! Мне на все плевать! И на себя на самом деле плевать! Моя жизнь бессмысленна…
     — У тебя есть группа, тебя все любят и ровняются на тебя!
     — А мне плевать на всех, так же, как тебе плевать на меня. Прощай, прости за все, что я тебе сделал…
     Он собрался прыгать.
     — Погоди! — закричал Кирилл. — А, если я дам тебе шанс, ты изменишься, жизнь может наладиться.
     Эл посмотрел на него сверху, глазами, полными любви и страсти.
     — Ты блефуешь, — недоверчиво сказал Эл.
     — Спускайся и узнаешь! — Кирилл, естественно, сказал это лишь ради того, чтобы на его глазах не произошло суицида. Безумный и ветреный Эл был способен на любую глупость. Он стоял и молча смотрел вниз, на Кирилла.
     — Спускайся… пожалуйста… — как можно мягче попытался сказать Кирилл.
     — А ты точно дашь мне шанс любить тебя? — пристально глядя на него, спросил Эл.
     — Точно, — подтвердил Кирилл. Эл стал спускаться.
     — Ты такой добрый, — проговорил Эл, и на его глаза снова навернулись слезы, — я совсем тебя не достоин. Прости мне! — он отвернулся в сторону. Кирилл попытался обнять его, но ему стало страшно и он убрал руки.
     — Ты даешь мне шанс? — резко развернулся Эл. Кирилл молчал. Ему меньше всего хотелось сказать «да». Но решив согласиться для приличия, чтобы Эл успокоился и обдумал свое решение насчет суицида, Кирилл кивнул.
     — Можно, я тебя поцелую? — спросил Эл.
     Кирилл смущенно опустил голову.
     — Мне… не нравится твоя грубость, — ответил он, продолжая смущаться, — она меня отталкивает и отпугивает…
     — А как ты любишь? — спросил Эл.
     — Очень медленный и нежный поцелуй, — не поднимая глаз от пола, ответил Кирилл. — Страсть меня очень пугает… Особенно твоя…
     Эл осторожно приподнял его лицо за подбородок.
     Кирилл пытался увести взгляд в сторону. Эл приблизил к нему свое лицо и, едва коснувшись его губ, поцеловал. Легкое ненавязчивое прикосновение.
     — Ты все еще боишься меня? — спросил Эл.
     — От тебя можно ожидать чего угодно…
     — Мой глупенький мальчик, я стану с тобой нежным.
     Он ласково привлек Кирилла к себе и снова поцеловал в губы. На этот раз прикосновение было ощутимее первого. Эл продолжал осторожно, не торопясь, слегка прикасаясь, целовать его. Внутри Кирилла что-то дрогнуло от таких захватывающих прикосновений и он ответил на поцелуй. Они продолжали осторожно касаться друг друга губами и Кириллу все больше начинал нравиться этот поцелуй. Оторвавшись от поцелуя, Эл посмотрел на него своими выразительными карими глазами.
     — Ты любишь ласки? — спросил он.
     — Да, — продолжая смущаться, ответил Кирилл.
     — Можешь ласкать мою шею языком? — снова спросил Эл.
     — Могу, — стыдливо ответил Кирилл, поражаясь самому себе.
     Эл нежно взял его за руку и привлек к себе. Кирилл неуверенно прикоснулся к его шее. Подбадривая его, Эл поглаживал его спину под футболкой. Почувствовав себя немного уверенней, Кирилл принялся аккуратно целовать его в шею, время от времени проводя по ней языком. Эл закрыл глаза и простонал. Неожиданно он схватил Кирилла за плечи:
     — Я люблю тебя!
     Эта резкость снова испугала Кирилла, и когда Эл попытался снять с него одежду, Кирилл деликатно убрал его руки и отодвинулся в сторону. Эл понял, что все испортил.
      — Прости меня, пожалуйста, — сказал Эл. — Никак не могу обуздать свой проклятый характер. Можно тебя обнять?
     — Как хочешь, — тихо ответил Кирилл. Эл легким движением обхватил его за талию, и они пошли, скрытые покровом ночи, где их никто не видел. Они молчали, и каждый думал о своем. Кирилл почувствовал, что его жизнь внезапно стала наполняться смыслом. Каким именно, он еще и сам не знал. не могло же Это произойти из-за человека, которого, если он и не ненавидел, но к которому был равнодушен.

                3

     В школе Эл игнорировал Кирилла, но потихоньку передал ему записку, в которой было написано: Давай сегодня после уроков, возле стройки?» Он вопросительно посмотрел на Кирилла. Тот кивнул. После уроков Эл бежал на стройку, потому что Кирилл ушел раньше. Тут кто-то остановил его, схватив за плечо. Эти глаза Эл забыть не мог.
     — Откуда ты здесь взялся, побей тебя гром?! — воскликнул Эл.
     Глаза Леонарда гневно сверкнули.
     — Я знаю, куда ты так торопишься! К своему Кащею Бессмертному! И ты его променял на меня?! Он же на человека не похож, это просто бледная тень! — Леонард с гордой осанкой откинул на спину плащ своих длинных шелковистых волос.
     — Ты что, следишь за мной, ты, додик?! — с раздражением спросил Эл.
     — Не играй с огнем, — пристально посмотрел на него Леонард. — Что предписано судьбой, того не изменить. Ты будешь принадлежать мне, хочешь или нет. Я видел тебя на кофейной гуще.
     Эл рассмеялся ему прямо в лицо.
     — Ты еще и на кофейной гуще гадаешь, баба Ванга! Вот это  ты додик!
     Леонард серьезно посмотрел на него:
     — Зря смеешься! Знал бы ты свою судьбу, то не смеялся бы.
     — Проклятый ворон, хватит каркать! — Эл ударил по руке, которая пыталась его задержать и побежал бегом. Когда он обернулся, то увидел, что Леонард бежит за ним. Он был похож на парящего в небе демона. Волосы развевались на ветру, глаза горели бешеным огнем.
     — Вот черт, этот ненормальный не даст покоя!  — пробурчал Эл и нырнул под мост. Леонард не заметил его и промчался мимо. Эл вылез с другой стороны и побежал на стройку, опасаясь, что там никого не будет.
     Кирилл сидел на камне, опустив голову, вертя в руке стебель одуванчика и о чем-то думал.
     — Привет, — отдышавшись подошел Эл.
     — Привет… — тихо ответил Кирилл.
     — Извини, что заставил тебя ждать, меня задержали…   
     — Ничего, — спокойно ответил Кирилл. Эл взял его за руку. Кирилл смутился:
     — Послушай, нам не стоит, наверное, продолжать эти отношения, к чему?
     — Тебе не понравилось в прошлый раз? — полуиспуганно спросил Эл.
     — Понравилось, — после некоторой паузы ответил Кирилл, стыдливо заморгав длинными, как у куклы, ресницами.
     — Мой мальчик, дай мне шанс, я понял свои ошибки и попытаюсь их исправить. Я попытаюсь измениться ради тебя…
     — Ну, не знаю… — проговорил Кирилл, но Эл в ореоле заката казался таким красивым, так смотрел на него… Нет, не так, как раньше. Не было в этом взгляде злобы и агрессии, наоборот, глаза его теперь светились безграничной любовью и нежностью. Внутри него что-то дрогнуло и мурашки пошли по коже.
     — Ну хорошо… — неуверенно сказал он, все же попытавшись высвободить руку. Но Эл удержал ее, что-то вытащив из кармана.
     — Я сделал на заказ тебе перстень, который будет напоминать обо мне, что бы ни случилось. На нем выгравированы наши имена…
     — Не стоило… Но спасибо. Я тронут, — проговорил Кирилл.
    Эл мягко коснулся ладонью его лица:
     — Сколько раз я смотрел на тебя, с девятого класса, и не имел возможности прикоснуться! Какие адские муки я испытал!
     Он погладил его по щеке, глубоко о чем-то задумавшись. Кирилл молчал, чувствуя себя неловко, и не знал, что делать. Ему очень хотелось поцеловать Эла, но было стыдно и страшно. Словно прочитав его мысли, Эл нежно привлек Кирилла за шею и стал не торопясь целовать. Сердце Кирилла забилось чаще и он почувствовал дрожь во всем теле. Эл оторвался от поцелуя и внимательно посмотрел на него:
     — Ты ко мне хоть что-нибудь испытываешь?
     — Не знаю… — ответил Кирилл. — Думаю, что да, — поддавшись внезапному порыву, он провел рукой по лицу Эла и кинулся его целовать. В этом поцелуе угадывалась страсть.
     — Прости, — сказал Кирилл. — Что-то на меня нашло, мне неудобно.
     — За что ты извиняешься, — удивился Эл, — мне очень приятно на самом деле, — он обнял Кирилла за талию, поплотнее прижавшись к нему, и они молча сидели, смотря на закат. Ветер перебирал травы, где-то слышались цикады и аромат полевых цветов разносился вокруг. Они молчали.
     Внезапно Кирилл повернулся к Элу, обнял его за шею, и стал покрывать поцелуями его лицо и губы. Эл прижал его к себе. Они целовались Но это был уже поцелуй страсти. Они продолжали целоваться, не в силах более остановиться. Эл мягко толкнул его на ковер из полевых трав, наклонившись сверху, нежно целуя его в шею. Кирилл закрыл глаза. Ему казалось, что он на небесах и желание было одно, — чтобы это никогда не заканчивалось. Эл быстрыми движениями расстегнул его рубашку и провел языком по телу. Кирилл вздрогнул. Затем Эл покрывал поцелуями его грудь, чередуя нежность со страстью. Но когда его руки потянулись к ремню на джинсах, Кирилл попытался приподняться, мягко поймав его руки и заключив в свои.
     — Нет, — прошептал он.
     — Извини, — сказал Эл, — я снова не угадал, — он помог ему застегнуть рубашку. Кирилл обнял его, крепко обхватил обеими руками за спину. Эл, в свою очередь, тоже его обнял:
     — Что ты, мой хороший?
     — Мне страшно… — сказал Кирилл. — У меня такое ощущение, будто бы я начинаю в тебя влюбляться. Я боюсь этого. Такие чувства я испытал только один раз в жизни, и не хочу больше так тяжко страдать.
     Эл взял его за подбородок и с улыбкой, ласково посмотрел:
     — Не бойся, зачем же страдать, когда мы можем быть счастливы! — он чмокнул его в губы. Кирилл снова крепко обхватил его за плечи и спрятал голову у него на груди. Эл видел, что он вздрагивал и, видимо, даже плакал. Эл заботливо поглаживал его по волосам:
     — Ну. ну, мой дорогой, отчего ты плачешь, ведь я так сильно тебя люблю…
     Кирилл еще сильнее обхватил его за шею и плотнее прижался всем дрожащим телом.
     — Я не могу поверить, что буду счастлив в этой обременяющей и ненавидящей меня жизни.
     — Можешь, каждый может, — ответил Эл. Он укачивал его, словно маленького ребенка и Кирилл прекратил всхлипывать. Он и представить себе не мог, что это жестокое, агрессивное и ненавидящее существо может быть таким нежным и заботливым. Он оторвал голову от груди Эла, горячо чмокнул его в щеку и вернулся в исходное положение.
     — А недалеко от моего дома есть лес, — сказал Эл. — Давай на днях пойдем туда, скроемся от всех, распалим костер. Обожаю ночью бродить по лесу. Не бойся, я не стану к тебе приставать, — добавив:
     — Без твоего на то согласия. Или ты все еще боишься меня?
     — Уже нет, — Кирилл положил голову ему на плечо, — хорошо. Пойдем в лес завтра, а сейчас уже поздно и мне нужно домой, у меня очень строгий отец.
     — Я тебя провожу, — сказал Эл, — не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
     Они нежно распрощались, пообещав в эту ночь думать только друг о друге.

                4

     В школе за внешней холодностью скрывалось более глубокое чувство, которое улавливалось в случайно пойманном взгляде.
     — Что это ты тут пишешь! — Эл взял пафосно тетрадку с парты. На самом деле, он подложил туда записку: «Я тебя люблю и с нетерпением хочу коснуться твоих губ. Надеюсь, сегодня хорошо проведем вечер». Выходя на перемене, «случайно» задев Эла рукой, Кирилл сунул ему в руку скомканный лист: «Тоже тебя люблю и хочу с нетерпением увидеть в другой обстановке».
     На губах Эла появилась счастливая улыбка.
     — Эл! Эл, ты что, не слышишь, дружище? — тормошил его Микс. — Что-то ты редко на репетициях стал появляться. Без тебя группа в абсолютном упадке. Сегодня появишься?
     — Не могу, — ответил Эл. — У меня дела!
     — А ты что тут подслушиваешь, гомосек! — обернулся Микс к Кириллу, внимательно наблюдавшему за ними. Эл резко схватил его за плечи и встряхнул:
     — Еще одно слово и, отвечаю, ты вылетишь в окно! — он отпустил его и, злющий вылетел в коридор. Микс потирал плечи, которых остались синяки, ничего не понимая.
     Эла раздражали непонятные смс: «Тебе все равно не избежать своей судьбы», или: «Спешишь к нему, а навеки останешься со мной!». Безусловно Эл знал, кто это пишет. Такое мог написать только Леонард. Эл начал побаиваться его, потому что следовало подробнейшее описание того, что он делал в прошлые дни, вплоть до мелочей. Элу стало казаться, что за ним следят отовсюду.
     Пытаясь забыть об этом, Эл спешил к Кириллу. Каждый день он приносил ему какой-нибудь ценный подарок, считая, что его любимый достоин самого лучшего. Кирилл отказывался, но все равно подарок пришлось принять.
     Кирилл обхватил Эла обеими руками за голову и страстно поцеловал в губы. Они несколько минут стояли обнявшись, потом зашагали в сторону леса. В лес они пришли засветло, чтобы собрать большую кучу хвороста. Когда стемнело, запас хвороста был вполне солидный. Эл принялся разжигать костер. Он заботливо расстелил Кириллу покрывало.
     Вскоре огонь начал разгораться и Эл мог отдохнуть, присев рядом и достав взятую из дома бутылку дорогого красного вина. Они смотрели друг га друга, освещаемые бликами огня.
     — Какой ты красивый! — восхищенно проговорил Кирилл, глядя на Эла, лицо которого действительно казалось очень красивым.
     — Ты тоже очень красивый, — ответил Эл.
     — Перестань! Бледный, худой, невзрачный, чем я мог привлечь такого, как ты!
     — Для меня ты самый красивый. Я люблю тебя таким, каков ты есть и без тебя не хочу жить! — Эл взял его руку, поднес к своим губам и в таком положении оставался некоторое время, впав в глубокую задумчивость. Кирилл был глубоко тронут его словами. Он ласково обнял его и взял его руку в свою. В таком положении они пребывали некоторое время.
     — Давай выпьем хорошего вина! — предложил Эл.
     Кирилл не пил вообще, но сегодня был особый случай и он не посмел отказаться.
     Эл разлил вино в бокалы.
     — Выпьем на брудершафт?
     Кирилл кивнул. Вино было очень вкусное и выдержанное много лет. Осушив бокал до конца, Эл запечатлел на губах Кирилла поцелуй.
     Подложив хвороста в огонь, Кирилл развалился на покрывале, смотря на пламя.
     — О чем ты думаешь? — спросил Кирилл.
     — Не знаю. Нехорошее предчувствие. Будто бы приближение какой-то опасности, — мрачно ответил Эл.
     — Что за ерунда, какая может грозить опасность! — ответил Кирилл. Словно опровергая его слова, в кустах раздался треск. Эл вздрогнул и, словно дикая кошка, уставился туда.
     — Наверно ночная птица, — ответил Кирилл, — не стоит волноваться.
     — Не знаю, что это за птица, — проговорил Эл, не отрывая взгляда от кустов. — Я постоянно чувствую чье-то присутствие.
     Кирилл провел рукой по его волосам:
     — Давай лучше выпьем, мой мальчик!
     — «Мой мальчик!» — воскликнул Эл. — Сколько лет я ждал, когда ты так меня назовешь и не надеялся!
     Кирилл погладил его по лицу и чмокнул в плечо. Они выпили по бокалу вина и непьющий Кирилл быстро начал хмелеть.
     — Поцелуй меня, мой мальчик! — попросил Кирилл. Эл повернул к нему голову:
     — Конечно, заинька…
     Очень нежно он запечатлел на его губах долгий поцелуй.
     — Я хочу тебя, — тихо проговорил Кирилл. Эл вопросительно посмотрел на него.
     — Хочу тебя, повторил он.
     — Ты уверен? — спросил Эл.
     — Уверен, — ответил Кирилл.
     — Ты пассив?
     — Да.
     Эл был озадачен и не знал, что делать, такая внезапность немного ошеломила его.
     — Ты меня не хочешь? — немного обиженно спросил Кирилл после третьего бокала вина.
     — Очень хочу, — ответил Эл. — Я буду с тобою очень нежен.
     Все еще не решаясь дотронуться до Кирилл, Эл допил свое вино, чтобы набраться храбрости. Раньше он бы запросто изнасиловал его, а сейчас и пошевелиться не смел.
     — Ты меня не хочешь, — обиженно сказал Кирилл и отвернулся в сторону, уронив голову на руки. Вскоре, Кирилл почувствовал на своей спине жаркие поцелуи и повернул голову. Лицо Эла было близко и их губы слились в страстном поцелуе. Осторожно, Эл опустил его на покрывало, но раздевать не торопился, лаская его лицо и шею.
     — Какой ты красивый в свете огня! — завороженно проговорил Эл, Кирилл закрыл глаза:
     — Целуй меня! Я все больше начинаю в тебя влюбляться!
     Эл целовал его шею ласково и страстно, а руки расстегивали рубашку. Он приподнял Кирилла, снял рубашку, и принялся снимать футболку на себе. Кирилл увидел его красивый обнаженный торс. Они принялись ласкать друг друга, целуя и обнимая. Кирилл упал в объятия Эла, покрывая его грудь и живот поцелуями.
     Прошел уже час, а они продолжали ласкать друг друга, не замечая времени. Кириллу нравилось сильное и крепкое тело Эла, которое он впервые видел обнаженным.
     — Какой же ты нежный и ласковый… — проговорил Эл. Кирилл не мог отрваться от его тела, продолжая целовать. Эл взялся за ремень на его брюках, пристально посмотрев в глаза:
     — Ты уверен? Точно?
     Кирилл с покорностью кивнул, и Эл легким движением руки освободил его от бремени одежды.
     — Постараюсь не причинить тебе боли, — сказал Эл, бережно переворачивая его на спину. Эл продолжал целовать Кирилла и гладить его по спине. Когда наступил ключевой момент, Кирилл тихо вскрикнул и застонал.
     Эл был довольно опытен, действовал аккуратно, стараясь причинять партнеру минимум боли, которая вскоре переросла в неповторимое наслаждение. К утру они заснули у догоравшего костра. Кирилл уснул на плече у Эла, обняв его за шею.
     Первым проснулся Эл. Он залюбовался спящим Кириллом и стал целовать его в грудь и плечи.
     Кирилл открыл глаза. Голова раскалывалась от выпитого. ОН увидел себя голым и устыдился, прикрывшись рубашкой. Эл взял его за руку:
     — Не нужно меня стесняться, мы же не чужие люди. Вчера мы стали близки, это было прекрасно. Тебе… не понравилось? Ты жалеешь?
     Кирилл потупил взгляд:
     — Не жалею… От природы я человек стеснительный, поэтому сейчас чувствую себя неловко…
     Эл приподнял его лицо за подбородок:
     — Прекращай! Нечего стесняться. Мы были такими созданы. Мужское тело прекрасно. Он тихонько взял и откинул рубашку, которой прикрылся Кирилл:
     — И твое тело так прекрасно!
     — Неправда, оно худое и убогое!
     — Нет, — Эл покачал головой. — Твое тело стройное и прекрасное. Тут недалеко есть водопад. Идем, искупаемся?
     — Нагишом?
     — Ну, да…
     — А, если кто-то увидит? Нет!
     — Тогда я отнесу тебя силой.
     — Нет!
     Эл подхватил Кирилла на руки, что не составило ему особого труда с его комплекцией.
     — Пусти! — начал вырываться Кирилл. — Что ты делаешь?!
     Крепко схватив Кирилла, Эл нес его, не смотря на крики и возражения. Достигнув водопада, Эл отпустил его:
     — Посмотри, какое красивое утро, какой прекрасный водопад!
     — Раньше ты этого не замечал…
     Под несущимся с верху водопадом, обдающим брызгами свежей холодной воды, Эл заключил Кирилла в объятия и начал целовать. Так безумно и страстно они никогда еще не целовались. Амур, покровительствующий голубым, явно попал в десятку.

                5

     Эл совсем преобразился. Если сравнить его поведение раньше и теперь — это были два совершенно разных человека. Он стал добрым, приветливым, меньше ввязывался в драки, меньше дерзил учителям и даже попытался взяться за учебу. Вернулся в группу и стал писать более позитивные песни. Все поражались дивной перемене, произошедшей в человеке. Откуда взялось столько энергии! Его глаза светились безграничным счастьем. Казалось, нет в мире более безмятежного человека.
     Но один раз произошел очень прескверный случай. Эл возвращался домой после школы, а возле дороги остановилась иномарка.
     — Эй, парень! — опустил стекло водитель, — не подскажешь, как проехать на птицефабрику?
     — Прямо, потом налево….
     — В какую сторону? — осведомился водитель.
     — Прямо, — Эл подошел поближе, показывая направление дороги. Неожиданно, из машины вылезли двое амбалов и в считанные секунды Эл оказался на заднем сидении.
     — Эй, что вы делаете?! — закричал Эл.
     — Заклейте ему рот, ребята! — сказал водитель, не поворачивая головы, прежде чем машина поехала невесть куда. Эл насмерть перепугался. С ним еще никогда не случалось ничего подобного. Кто эти люди? Куда они везут его? Что хотят? Эти вопросы один за другим проносились в воспаленном мозгу. Машина мчалась на дьявольской скорости и можно было подумать, что за рулем сидит сам Сатана.
     Эл вспомнил о Кирилле и сердцу стало больно. Неужели он больше не увидит это нежное, кроткое существо, которое так изменило всю его жизнь? Элом овладело бешенство. Ему хотелось убить проклятых похитителей, но не мог даже пошевелиться. Наконец, машина затормозила. Эл затаил дыхание. По крайней мере, сейчас будет что-то ясно, не придется томиться неизвестностью.
     — Иди, иди! — подтолкнули его. Эл огляделся вокруг — они находились за городом, на чьей-то даче. Стоял симпатичный двухэтажный домик. Его втолкнули внутрь. На пороге встретил человек с длинной черной шевелюрой, в бархатном бордовом халате. Эл узнал в нем Леонарда.
     — Я так и думал! — презрительно хмыкнул Эл.
     — Добро пожаловать! — широко улыбнулся Леонард. — Пристегните его наручниками к кровати, пусть сам почувствует, как после них болят запястья!
     — НЕ трогайте меня! — вне себя закричал Эл, но здоровенный амбал так схватил его за руку, что едва не сломал. Он бесцеремонно пристегнул его к кровати. Леонард отсчитал кругленькую сумму и поблагодарил похитителей, которые сразу же удалились.
     — Ну что? — довольно улыбнулся Леонард, не торопясь пройдя по комнате и опершись о спинку стула. — Пока что у тебя еще есть выбор — быть со мной по своей воле и избежать многих проблем… или… очень пожалеешь… будет поздно… решай сам.
     — Пожалею, что отказался от такого придурка, как ты? — засмеялся Эл.
     — Зря смеешься, — ответил Леонард. — Хотя, смейся, пока еще есть настроение смеяться, потому что скоро тебе будет не до смеха. И что ты нашел в этом убогом и тощем заморыше, у меня б даже на него не… Да он в подметки мне не годится!
     — Эко мы себя любим! Это ты ему в подметки не годишься, тупой и извращенный педик!
     — А что плохого в том, что мне иногда хочется садо-мазо? Вот тебя же раньше прикалывало издеваться над слабыми, бить кого-то? Вот и меня иногда прикалывает. В последний раз спрашиваю: согласен ли ты быть со мной и уехать вместе из города? Подумай хорошо — у тебя пока что есть шанс предотвратить беду.
     — Нет конечно! Позабудь об этом, придурок! Никогда этого не будет!
     Взявшись за подбородок, Леонард о чем-то задумался.
     — Да… видимо, уже и вправду ничего нельзя изменить, процесс необратимо пошел и будет то, что предначертано свыше, — Леонард вздохнул. — Каждый примет свою долю такой, какой она есть.
     — Заткнись, проклятый вещун и не каркай беды! — разозлился Эл, которого испугали эти слова.
     — Ну что ж, — проговорил Лео. — В любом случае, я хотя бы сейчас наслажусь твоим телом. Сегодня хочется садо-мазо.
     Леонард начал срывать с него одежду. Эл пытался отбиваться, сколько было сил, но малейшее движение причиняло невыносимую боль, когда наручники врезались в запястье. Приготовив свою жертву к ритуалу, Леонард на некоторое время удалился и вскоре вышел обнаженным, с черной маской-колпаком на голове и плетью. Он хлестнул плетью воздух.
     — Ты будешь слушаться своего господина и исполнять малейшие мои капризы! — он еще раз хлестнул плетью воздух.
     — Пошел ты!
     — А пойдешь ты! — рассмеялся Леонард, заклеивая ему рот. Болючий удар плети обжег лопатки. Эл попытался дернуться, но наручники так врезались в запястье, что боль казалась невыносимой. Он напоминал избиваемую и метающуюся в разные стороны собаку на привязи. Плетка раз пять прошлась по ягодицам и пару раз по груди.
     — Будешь слушать своего господина? — приговаривал Леонард, хлестая его изо всех сил.
     — Кажется, переборщил, — поговорил Леонард, видя, как по телу стекают струйки крови. — СЕйчас твой снисходительный господин позаботится о тебе!.. — Леонард куда-то ушел. Эл свободной рукой освободил рот от скотча.
     Леонард долго ждать не заставил. Вскоре он вернулся с раствором соли. Смочив в нем носовой платок, он принялся вытирать им струившуюся кровь. Эл взревел, как раненный титан. Жгло неимоверно. Он дернулся так, что едва не опрокинул кровать. Свободной рукой Эл успел сдавить горло Леонарда. Но каким-то резким приемом Леонарду удалось освободиться от цепкой хватки Эла. Он снял маску, жадно вдыхая воздух.
     — Хотел задушить своего господина, неблагодарный раб! — он внимательно посмотрел на красивое тело, по которому струилась кровь. Вид крови всегда возбуждал Леонарда. Он не удержался и принялся слизывать кровь, струящуюся по ягодицам.
     Эл в первый раз испытал это чувство — боль, перемешанную с каким-то извращенным наслаждением. Но он знал, что перед ним Леонард, человек, который не смотря на всю внешнюю красоту, начал внушать ему невероятное отвращение. Поэтому Эл скривился.
     А Леонард продолжал слизывать кровь, пока она не прекратилась совсем. Он похотливо провел рукой по груди Эла, спустившись и ниже.
     — Кнут и пряник — вот лучшее наслаждение, — ответил Леонард. — Сейчас я овладею тобой.
     — Чтоб ты сдох! — Эл, еле удержался, чтобы не расплакаться от безысходности и не быть униженным окончательно. Леонард слегка наклонил его на кровать, став сзади и действуя довольно грубо. Эл закусил губу, чтобы не закричать. Насладившись вдоволь прекрасным телом, Леонард пошел спать в другую комнату, любезно пожелав ему спокойной ночи.
     По щекам Эла текли слезы. Боль и унижение нельзя было предотвратить. Как ему не хватало сейчас Кирилла. Он был такой нежный, такой ласковый… Как бы он сейчас целовал и утешал его! В эту минуту Элу захотелось умереть.

                ЧАСТЬ 4
               
                1

     Вдруг, Эл присмотрелся — на полу что-то лежало. «Этого не может быть! Придурок потерял ключ от наручников!» Эл попытался дотянуться, но это оказалось не так-то просто. Он хотел подтолкнуть ключ ногой, но закинул его еще дальше. Эл чуть не закричал от раздражения, но вовремя сдержал себя. Он посмотрел по сторонам и увидел раколовку, стоявшую возле стены. Раколовку было достать легче и он схватил ее свободной рукой. Теперь поймать сетью ключ труда не составило. Дрожащей рукой, кое-как, Эл открыл проклятые наручники и посмотрел на посиневшие запястья. Терять времени было нельзя — ненормальный мог проснуться в любую минуту. Эл кинулся к двери, но, поняв, что совершенно голый, вернулся. Его одежда была в клочья изодрана.
     Увидев стоявший старый комод, Эл раскрыл его, в надежде хоть что-нибудь найти. Он увидел старую клетчатую рубашку необъятных габаритов и старые дедовские брюки. Эл и не думал в эту минуту щеголять модным фасоном, он одел то, что было и помчался по трассе босиком. Рукава огромной рубашки висели, а штаны на попу энного размера приходилось постоянно подтягивать. Эл хотел поймать попутку, но никто не останавливался.
     — Смотри, — сказал водитель своей жене, — вон пугало огородное побежало!
     — Надоело, наверное, весь день на шесте птиц распугивать, — расхохоталась жена и они проехали мимо.
     Эл бежал дальше по раскаленному асфальту. Один сердобольный старик на Запорожце затормозил.
     — Довезите до города! — умоляюще сказал Эл, сорвав с себя золотую цепь и протягивая старику.
     — Золото? — спросил старичок.
     — А то! — ответил Эл, усаживаясь в машину. — Только поскорее, пожалуйста!
     Запорожец газанул.
     — Что-то одежа на тебе так болтается?
     — Похудел, — отвечал Эл.
     Элу везде мерещилось, что Леонард гонится за ним, преследует. Он даже забыл о режущей боли во всем теле, а думал только о том, как бы побыстрее добраться до города. А город был уже не за горами. Поблагодарив старичка, Эл думал теперь, как бы пройти домой незамеченным. Увидев его в таком виде, родители начали бы расспросы. Но ему на этот раз повезло — родители смотрели какой-то фильм в своей комнате и Элу удалось проникнуть незамеченным к себе.
     Только лишь он успел принять душ и переодеться в пристойную одежду, как в комнату заглянула мать:
     — О, Денис, ты уже дома? К тебе тут какой-то друг…
     — Какой еще друг?! — как на иголках подпрыгнул Эл.
     — Не знаю, какой-то Кирилл…
     — А… Пусть войдет…
     Показался Кирилл.
     — Неосторожно было появляться здесь. Закрой дверь на ключ, — сказал Эл.
     — Тебя просто сутки не было, телефон твой не отвечал, я так волновался, — Кирилл кинулся ему на шею. Эл едва не закричал от жуткой боли, когда Кирилл дотронулся до его спины, но сдержался.
     — Где ты был?
     — На даче, — уклончиво отвечал Эл, — помогал на огороде.
     Кирилл погладил его по волосам:
     — Ты наверное очень устал на жаре! Давай я сделаю тебе расслабляющий массаж. Я научился его делать специально для тебя.
     — О нет, нет! — взмолился Эл.
     — Тебе понравится. Я хочу тебе хоть раз в жизни сделать что-нибудь приятное, — он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, но Эл мягко отстранил его.
     — Тебе будет приятно, — настаивал Кирилл, — ты расслабишься и усталость как рукой снимет, — он дотронулся до его спины и, не выдержав, закричал.
     — Что случилось?! — Кирилл в испуге отпрянул.
     — Я сильно обгорел на солнце, — отвечал Эл.
     — У меня с собой есть хороший крем, спасающий от такой беды. Сними рубашку, я осторожно намажу твое тело своим чудодейственным кремом.
     — Нет нет, — ответил Эл. — Любое прикосновение причиняет мне невыносимую боль.
     — Моего прикосновения ты даже не почувствуешь, — стал настаивать Кирилл, все же расстегнув рубашку насильно. Его взгляду предстала глубокая ярко-красная ссадина, тянущаяся от груди до бедра.
     Кирилл всплеснул руками:
     — Что это?!
     — Поранился о ветку дерева, — ответил Эл, поспешно застегивая рубашку.
     — О ветку дерева? — Кирилл заподозрил что-то неладное. — Сними рубашку, Денис!
     — Не хочу.
     — Сними, если я для тебя еще хоть что-то значу. Если ты испытываешь ко мне то, что говорил, если все это не было для тебя глупым фарсом…
     Опустив голову совершенно обреченно, Эл расстегнул рубашку, которая упала к его ногам. Взору Кирилла предстала изуродованная спина в глубоких ссадинах, набухших и закрасневшихся.
     — Бог мой, что это?! — воскликнул Кирилл.
     — Ничего, упал.
     Кирилл подозрительно посмотрел на него:
     — Денис, мы же поклялись друг другу, что между нами не будет секретов? Или не так? Может я и невзрачный, наивный мальчик, но не дурачок. Если ты говоришь, что я стал для тебя настолько близким человеком, почему ты не можешь поделиться со мной этим? Думаешь, не видно, что тебя кто-то избил? — Кирилл обиженно и огорченно отвернулся в сторону. Эл взял его за руку и развернул:
     — Присядь, — с грустью сказал он. Эл рассказал всю историю с Леонардом от начала и до конца, рассказал про тайный клуб, который посещал раньше и про то, что случилось на даче.
     Кирилл начал плакать.
     — Зайчик, ну прекрати! — Эл положил руку ему на плечо. Кирилл продолжал плакать и не мог остановиться.
     — Он был с тобой, да! — сквозь слезы проговорил Кирилл.
     Эл провел рукой по его волосам.
     — Я ничего не мог сделать, меня приковали наручниками, а он избил меня и изнасиловал…
     Кирилл поймал его руку и начал покрывать поцелуями. Он поднял на Эла глаза:
     — Нужно посадить этого подонка в тюрьму!
     Эл криво улыбнулся:
     — Ну да… Выносить такое на публику! Как ты себе это представляешь?
     — Ну да, — вздохнул Кирилл, прижавшись к его руке заплаканной щекой.
     — Кроме этого, он говорит странные и ненормальные вещи, — продолжал Эл, — про судьбу какую-то, какой нельзя изменить, про кофейную гущу и про какой-то необратимый процесс… Да он смеет мне угрожать!..
     — Человек этот просто болен на голову, — сказал Кирилл, с болью и сожалением посмотрев на вспухшие и красные ссадины.
     — Заинька, у меня дома есть антисептические и заживляющие мази. Сейчас я привезу их и мы займемся твоим лечением.
     — Не нужно, ты что!
     — Нужно, и чем скорее, тем лучше. Ты хочешь, чтобы раны загноились? У меня кроме тебя никого нет, — снова всхлипнул Кирилл, — и что я буду делать, если с тобою что-то случиться!
     — Ну хорошо, хорошо, езжай за своими мазями, — сказал растроганный Эл, целуя его в лоб.
     Через пятнадцать минут Кирилл уже был у Эла. Он потратил все деньги на такси, чтобы побыстрее доставить их на место назначения. Матери Эл сказал, что они готовятся к контрольной и, чтобы их никто не трогал. Таким образом им удалось уединиться, закрывшись в комнате Эла.
     Эл снял с себя всю одежду и растянулся на диване, улегшись на животе, постанывая и кряхтя от невыносимой жгучей боли.
     — Я постараюсь как можно осторожнее, — сказал Кирилл, нанеся прохладную облегчающую мазь на жгучие ссадины. — Потерпи, мой хороший!
     Осторожными движениями Кирилл втирал мазь в тело больного.
     — Какие чудные у тебя руки! — восхитился Эл. — Мазь действительно приносит облегчение. Спасибо тебе!
     — Что ты, котеночек, я всегда хочу заботиться о тебе, ведь о тебе совсем никто не заботится.
     — Это правда, — согласился Эл.
     — А сейчас я забинтую тебе спину и даже не возражай!
     — Даже и не подумаю. Как можно возражать, когда за тобой ухаживает такой симпатичный доктор!
     Аккуратно перевязав друга, Эл подал ему халат.
     — Да ты весь горишь! — воскликнул Кирилл, дотронувшись до его пылающего лица. — Сейчас достану жаропонижающее, — он подложил Элу подушку, чтобы боль не была такой резкой.
     — Вот, выпей этого сиропа и жар скоро спадет.
     Эл поймал его за руку:
     — Присядь, хватит суетиться, ты и так уже много сделал для меня, хотя я ничего не заслуживаю. Я так издевался над тобой!
     — Забудь об этом, — ответил Кирилл, — раньше ты был другим человеком. Сейчас же все по-другому. Я и в жизни не мог себе представить, что влюблюсь в тебя…
     — А что, влюбился-таки? По-настоящему?
     Кирилл опустил глаза:
     — Влюбился…
     — Можно последнее одолжение? — спросил Эл.
     — Какое?
     — Поцелуешь меня? Мне станет немного легче, даже без всяких сиропов.
     Кирилл наклонился к нему, поглаживая его по щеке, и начал целовать. Эл сжал его в объятиях, сгорая от страсти.
     — Я тебя люблю, — проговорил Эл.
     — Вместе навсегда?
     — Ты так невероятно облегчаешь мои душевные страдания… и телесные тоже… я бы без тебя умер…
     — Не преувеличивай. Такие красивые люди не могут умереть. Они должны жить! А сейчас поспи, тебе нужно отдохнуть. Я посижу подле тебя в кресле.
     — Без тебя я не усну.
     — Не хочу тебе мешать, — ответил Кирилл. — У тебя очень болит спина.
     — Я не усну без тебя, — повторил Эл, — иди ко мне. Ляг рядом.
     Кирилл прилег рядом, откинув одеяло. Он легонько обнял Эла за шею и склонил голову ему на плечо, боясь пошевелиться, чтобы не причинить другу боли. Эл обнял его  в ответ. Так они постепенно уснули.
     Утром Эл узнал, что родители уезжают на неделю в другой город. Целую неделю они прогуливали школу, оставшись дома.
      Это было очень кстати, потому что Элу стало хуже. Он не мог подняться с постели. Кирилл заботливо ухаживал за ним. Готовил есть, убирал по дому, натирал его мазями, поил сиропами и лекарствами. Кирилл готовил такие вкусные блюда, что Эл поражался, откуда тот умеет настолько вкусно готовить.
     — Когда ты одинок, и тебе нечем заняться на досуге, начинаешь заниматься всякой ерундой, — ответил Кирилл.
     — Это вовсе не ерунда. — сказал Эл. — Я давно не ел так вкусно. Спасибо, милый. Когда окончим школу, я пойду учиться и родители дадут мне денег, чтобы снять отдельную квартиру и ты тогда переедешь ко мне, будешь мне готовить… — Эл, лежа на диване. обнял стоящего рядом Кирилла и посмотрел на него с любовью.
     — Да, но отец… — начал Кирилл.
     — Что-нибудь придумаем. Ты хочешь пожить со мной?
     — Хочу.
     — Вот и славно! — Эл поцеловал его в живот. — Я тебя люблю…
     — Я тоже очень тебя люблю…

               
                2

     Неделя прошла. Приехали родители. Элу стало немного лучше и он пошел в школу. Как всегда, за телефонной будкой, курил Микс.
     — Здорово, чувак! — сказал Эл.
     — Привет, — каким-то насмешливым тоном ответил Микс и пожал ему руку неуважительно слабо.
     — Что-то случилось? — спросил Эл.
     — Нет, ничего, — ответил Микс и заржал. Стоящая рядом компания тоже заржала.
     — О, Диана, иди сюда! — крикнул Микс. — Он здесь! Да, кстати, мы нашли тебе замену — в нашей группе ты больше не играешь.
     — Что это значит в «нашей группе»? — начал выходить из себя Эл. — Это моя группа, я ее собирал! Ты что, стебешься надо мной??
     — Уже не твоя. Никто в группе видеть ни на басу, ни на вокале тебя не хочет. У нас новый вокалист и мы репетируем уже с ним.
     Подошла Диана с розовой лентой в белокурых волосах и мини-юбке. Она презрительно посмотрела на Эла сверху вниз:
     — Теперь мне все понятно. Я-то думала, что ты импотент, а ты…
     Она ушла разгневанная.
     У Эла похолодело все внутри. Ему стало страшно и показалось, что ноги приросли к земле.
     — Диана, постой, к чему ты это сказала??
     Но она даже не обернулась, будто бы не слышит. Микс тоже ушел. Только компания куряг все стояла, да поулыбывалась.
     Эл вошел в здание. Он заметил, что на него все как-то странно смотрят. Даже малолетки, которых он дергал за уши, нагло показывали на него пальцем и смеялись. Девчонки переговаривались и похихикивали.
     — Слушай, Саня, ничего не случилось? — испуганно спросил Эл.
     — А ты на стенгазету глянь, — сказал он и засмеялся.
     Как во сне, ватными ногами, Эл прошел по коридору. Конечности дрожали, на лбу выступил холодный пот, мозг затуманился. На стенгазете он увидел свое фото с Кириллом. Эл ухватился за стену, чтобы не упасть. ОН подумал, что сходит с ума. Это логически невозможно. Фотографии на стройке, в лесу у костра, на водопаде… Неужели за ним все это время кто-то следил?!
     Эл держался за стену и тяжело дышал. Внутри все ослабло и ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
     — Фу, педрила! — пробежал мимо какой-то малыш.
     Его теперь никто не уважал. Все насмехались и оскорбляли. Это было колоссальное падение. Эл не знал, что ему делать. Он закрыл голову руками и отвернулся к стене. В ушах еще звенел издевательский смех одноклассников.
     — Данилин, зайди в кабинет директора! — послышался голос завуча.

     — Как практика? — спросил отец, когда Кирилл появился на пороге.
     — Хорошо, пап, спасибо.
     — Н… да… А, объясни мне пожалуйста, что это такое, — отец кинул на стол пачку фотографий.
     Кирилл, ничего не понимая, взял в руки фотографии и в ужасе обнаружил…
     «Не может быть!» — подумал Кирилл. — «Откуда взялись эти фотографии?!!»
     — Пап, где ты это взял?..
     — По почте прислали. Может быть ты разъяснишь теперь, что все это значит?!
     Кирилл опустил глаза:
     — Ты все видел… Я — гей… Я люблю этого человека очень сильно и хочу быть с ним…
     — Что?! — глаза отца сверкнули, словно у Зевса-громовержца и звонкая пощечина обожгла лицо Кирилла.
     — Нет, ты не мой сын! Мой сын не может быть голубым…
     — Папа, попытайся понять…
     — Ты не мой сын. Немедленно собирай вещи и убирайся из моего дома! Денег не получишь ни копейки!
     — Олег, не надо!- кинулась мать.
     — Уйди, женщина, породившая для меня позор! У тебя десять минут, чтобы собрать вещи, — сказал отец, обратившись к Кириллу. — Твоя дальнейшая судьба меня не волнует.
     Кирилл, склонив голову, стал собирать вещи в дорожную сумку. Мать, тайком, принесла ему денег и продукты, но отец вошел в комнату.
     — Отдай! — грозно сказал он, вырвав и продукты и деньги из рук. — Пусть сам учится зарабатывать деньги, как учился я! Может тогда и дурь из головы вылетит!
     Не зная, куда ему идти, Кирилл побрел на вокзал. Он набрал номер Эла:
     — Алло, Денис… Мой отец все узнал и выгнал меня из дома…
     — Мой отец тоже все узнал. Теперь он не даст мне денег ни копейки, а после экзаменов отправит учиться за границу. Мало того, о нас узнали в школе… Это — конец… Где ты находишься?
     — На вокзале.
     — Я сейчас приеду…
     Очень скоро Эл был на вокзале. Он был в очень подавленном и обреченном состоянии. Эл еще издалека увидел Кирилла с сумками. Он ласково обнял друга и поцеловал в губы.
     — Здесь же… — начал Кирилл.
     Эл нервно рассмеялся:
     — А какая разница, теперь же все знают, что терять! Как теперь показаться в школе?! А скоро экзамены…
     — Ты жалеешь о нас? — с грустью спросил Кирилл. Эл прижал его к себе и стиснул в объятиях.
     — Что ты! Разве ты не смысл моей жизни? Разве не стимул бороться? Да, мой авторитет в школе теперь равен нулю, я — предмет насмешек и издевательств. К черту! Скоро школа закончится и …
     — И ты навсегда уедешь учиться в другую страну! — Кирилл отвернулся, скрестив руки на груди.
     — Нет, — шепнул ему на ухо Эл. — Мы закончим школу и сбежим вместе.
     — За какие деньги, мне не дали ни копейки! — воскликнул Кирилл.
     — Я знаю, где у отца лежат все деньги и драгоценности…
     — Воровство? нет уж!..
     — А разве у нас не украли нормальную полноценную жизнь? — спросил Эл. — Почему мы должны прятаться по подворотням, словно прокаженные из-за того, что ты или я не того пола, и они сказали, что это плохо? По какому праву они все воруют наше счастье и смеют нас осуждать? Да кто они такие! По какому праву они лезут в чужую жизнь, толком не разобравшись в своей!
     Кирилл начал всхлипывать. Эл обнял его и стал целовать, словно не замечая толпы. Видя, что на него уставились, он вызывающе крикнул:
     — Что смотрите? Да, я — гей! Гей!! И это мой выбор и мое право, и мне плевать на то, что вы скажете. Я такой, какой есть и горжусь этим!
     Все, шокированные, молчали.
     Из толпы вышел здоровый верзила:
     — Ты, пидар, проваливай отсюда, пока я тебе косточки не пересчитал! Таких как вы истреблять надо, чтобы род людской не позорили. На Антарктиду вас и бетоном залить!
     — Это ты род людской позоришь, тупоголовая амеба! Что у тебя в голове, гребанный ты мудак! иметь побольше бабла и девок каждый вечер снимать, нажираться водкой и кидаться на первых встречных, что? Да ты, гопник, даже разговаривать правильно не научился, а еще открываешь на меня свой поганый рот!
     — Чего?? — глаза верзилы налились кровью, как у быка. Стиснув кулаки. он подходил ближе с единственной целью — переломать дерзкому обидчику все, что только возможно. Но Эл опередил его. Он схватил пустую пивную бутылку и врезал верзиле по голове.
     — Бежим, менты! — успел сказать Кирилл. Он схватил его за руку и они помчались, сбивая на ходу прохожих, которые разражались матами и проклятиями им вслед.
     — Сюда, скорее, в переулок! — проговорил Кирилл. Они свернули в переулок. — Здесь можно затеряться.
     Они бежали до тех пор, пока опасность не осталась далеко позади. Эл прижал Кирилла к стене, сжал его руки в своих и стал страстно целовать.
     Кирилл чуть не задохнулся:
     — Ты ненормальный!
     — Плевать! — ответил Эл. — Разве мы не выстоим против этого гребанного мира, доказав свою правоту! Зато теперь не нужно ни от кого ничего скрывать.
     — Я боюсь… — проговорил Кирилл, серьезно смотря на него. — Кто все это подстроил?
     Глаза Эла стали злыми. Он посмотрел в сторону:
     — Это мог сделать только ОН…
     — Я боюсь… — повторил Кирилл, положив голову ему на грудь, а руки на плечи. — Этот человек неадекватен, он может сделать все, что угодно…
     Глаза Эла сверкнули:
     — Я убью его!
     — Я не знаю, что будет с нами дальше! — Кирилл печально отвел глаза. — НЕ знаю, как мы выживем в этом суровом мире, не знаю, что делать дальше и где жить…
     Эл снял с пальца перстень и вложил в руку Кирилла:
     — Возьми его. Это золото с бриллиантом стоит дорого. Продай и сними на время номер в гостинице. Я не хочу, чтобы мой мальчик слонялся по вокзалам, как бомж.
     — Нет, не могу его принять, — ответил Кирилл.
     — Возмешь, — Эл сказал тоном, не терпящим возражений. — Тебе же надо на что-то жить. Фак вам всем, да, я — голубой!

                3

     — Дай вопросы к экзамену по биологии, — попросил Эл.
     Одноклассник усмехнулся и ответил:
     — А мы голубых не принимаем!
     — Что?!! — взбесился Эл. — Я тебя сейчас научу манерам! Станешь меня уважать, как раньше! — он с удовольствием заехал однокласснику кулаком по носу. Тот схватился за ушибленное место.
     — Какие проблемы, Саня? — вошел Микс. Тот молча указал на Эла, вытирая кровь с лица носовым платком.
     — Что это голубые у нас тут позволяют себе? — подошел Микс со злобно-презрительным выражением на лице.
     — И ты, Брут? — ответил Эл. — Ты пошел против меня? Я тебя сотворил, я тебя поднял! Помнишь, каким ты был в классе лохом? Я поднял тебя в глазах публики и в глазах группы. И вот чем ты мне отплатил!
     Микс бесцеремонно скрестил руки на груди:
     — Знаешь, мне стыдно, что мы с тобой общались. Я очень сожалею об этом, но вернуть ничего нельзя. Если бы я знал, кем ты являешься, я б в жизни к тебе не подошел. Лучше на всю жизнь остаться лохом, чем другом педераста! Я тебя презираю! — Микс плюнул ему под ноги. Эл занес кулак, но сзади уже собирались разозленные одноклассники.
     — Да что ты тут себе позволяешь, педрила? — выкрикнул сзади кто-то и Микс ударил с ноги Эла по лицу. Чей-то кулак попал ему по ребрам, его толкали по кругу и удары неслись отовсюду. Эл тоже бил куда попало, но с такой толпой справиться было не под силу.
     — На колени его! — крикнул Микс, возвышаясь надо всеми, как король. Было видно, что в классе место Эла занял именно он. — На колени его!
     — Не трогайте меня, суки! — рассвирепел Эл, но на нем повисли с обеих сторон, а Микс поставил ногу сверху, клоня его к земле. Эл сделал нечеловеческую попытку вырваться, но Микс сильнее надавил ногой на позвоночник и Эл, помимо воли, опустился на колени.
     — Я вас ненавижу, мрази! — сказал Эл, отплевываясь кровью.
     — Вы все трусы! Я хотя бы отстаиваю свои интересы и не боюсь быть тем, кто я есть. А вы ничтожества, ничего из себя не представляющие!
     — Неужели? — усмехнулся Микс. — Ты отстаиваешь свои интересы и не боишься быть тем, кто ты есть? А забыл, как ты издевался и унижал заточку Кирилла, узнав, что он гей? А все из-за того, что ты боялся признаться, что такой же, как и он. Так кто из нас трус и ничтожество, ничего из себя не представляющее?
     Эл опустил голову. Он знал, что сейчас Микс говорит правду. Открылась дверь и на пороге появился Кирилл.
     — О, а вот и «любимый»! — сказал Микс. — Иди, иди сюда! Гей-тусовка вся в сборе. на колени его тоже, в круг!
     Кирилла толкнули в круг и поставили на колени.
     — Вы — позор нашего класса и всей школы! — сказал Микс.
     — Пошли вы! — сказал Эл, но тут же получил по лицу.
     Кирилл стал плакать.
     — Что тут происходит? — вошел биолог. — Что вы делаете?!
     Все мигом разошлись. Пока биолог разбирался, что случилось, Эл помог Кириллу подняться, который плакал чуть ли не навзрыд.
     — Я так больше не могу, — сквозь слезы сказал Кирилл. — У тебя все лицо в крови!
     Они отошли в сторону туалета, а вслед им смеялись и показывали пальцем.
     Кирилл намочил платок под краном и начал вытирать лицо Эла. Эл внезапно схватил Кирилла за запястье и затащил в кабинку туалета.
     — Давай займемся этим здесь, всем назло!
     — Нет, отпусти, ты делаешь мне больно! Ты становишься таким, как раньше, ты пугаешь меня…
     — Просто хищник почуял запах крови… Прости, пойдем отсюда…
     — Куда? Ты же весь в крови? — жалобно спросил Кирилл.
     — К тебе в отель! — Эл схватил его за руку и потащил прочь.
     Они шли под свист и улюлюканье школьников, которые видели, откуда те вышли.
     Вскоре, Эл и Кирилл были в отеле.
     — Мог бы выбрать номер покомфортабельней, — укоризненно сказал Эл, вытирая с лица кровь.
     — К чему мне пышность? Я не привык к роскоши. К тому же нужно экономить деньги, их осталось не так уж и много, — ответил Кирилл. — Тебе больно? — он дотронулся до лица Эла и скривился, будто бы больно ему самому.
     — Дерьмо! — отвечал Эл и его глаза метали искры. — Ублюдки! Посмели меня, нас, поставить на колени! Они забыли, как пресмыкались передо мной, как ходили передо мной на цыпочках, чтобы только не напороться на мое плохое настроение. Что они себе позволяют! — Эл хлопнул кулаком по столу.
     — Успокойся, милый! — Кирилл погладил его по лицу. Эл свалил его на кровать. Чувствовалось, что тело его дышало животной и агрессивной страстью. Кирилл пытался отбиваться, но был для этого слишком слаб.
    — Ну, я же знаю, что ты хочешь меня, зачем сопротивляться! — словно змей-искуситель, шептал Эл, пытаясь его скрутить.
     — Пожалуйста, не нужно, — умолял Кирилл. — Нет, нет.
     — Зачем же сдерживать себя в порыве страсти? Или ты меня больше не хочешь, а? Отвечай! — он разорвал на нем рубашку.
     — Денис, пожалуйста, не надо!
     — Что, ты не хочешь?! — он грубо расстегнул ремень на его штанах.
     — НЕ нужно, я же люблю тебя!
     Эта фраза, словно магическая формула, мгновенно заставила Эла остановиться. Он тут же пришел в себя.
     — Прости мне! Мой мальчик, сам не знаю, что на меня нашло, — он стал целовать его руку.
     — Не делай так больше, — тихо сказал Кирилл. — Ты был таким, как тогда… И, если раньше я мог от тебя отморозиться, то теперь я тебя люблю… Каким бы ты ни был. Вот, в чем разница, — он осторожно поцеловал ссадину на его лице.
     — Прощаешь? — спросил Эл.
    Кирилл кивнул.
     — Я приготовил кое-что на ужин, давай поужинаем?
     — Моя хозяюшка! — Эл прижался к его руке. — Какой ты славный! Даже, если меня зачмырит весь мир, я не перестану любить тебя.
     Кирилл подвязался фартуком и стал возиться возле плиты. Еда была скромной — вареная фасоль с какими-то салатами. Но это было так вкусно приготовлено, что оторваться было практически невозможно. Кирилл поставил на стол бутылку вина, которое с горя время от времени стал попивать и поставил большую свечу. Потушил свет.
     — Романтический ужин? — спросил Эл.
     Кирилл кивнул.
     За ужином они молчали, напряженно думая приблизительно об одном и том же, но вино заставило их расслабиться. Кирилл сел на колени к Элу и обвил его шею руками. Свечка продолжала мерцать в темноте. Кирилл начал целовать и ласкать его шею, прекрасно зная, как это заводит Эла.
     — Это провокация? — посмотрел на него Эл.
     — Может быть, — ответил Кирилл, играя его волосами.
     — Сами напросились, мистер! — Эл поднял его на руки и бережно отнес на диван.
     Глаза Кирилла были немного затуманенными от хмеля.
     — Возьми меня! — тихо попросил он. Эл стал целовать его грудь, расстегивая рубашку до конца и лаская его тело.
     — Правда любишь? — остановившись, внезапно спросил Эл.
     — Люблю!
     — Повтори тысячу раз!
     — Люблю, люблю, люблю, — шептал Кирилл. Эл целовал его губы бесконечно. Все тело покрывал жаркими поцелуями, стараясь не упустить ни сантиметра кожи. Кирилл закрыл глаза и начал думать, что находится в раю. Он тоже принялся раздевать Эла и гладить его тело руками. Эл лежал на Кирилле. Они обнялись разгоряченными телами и им стало казаться, что они — единое целое, нечто неразрывное, гармоничное с природой и вселенной. Им казалось, что они достигли полного абсолюта.

                4

     — Вон педрилы стоят в очереди на экзамен! — заржал какой-то ученик.
     — Фу, я не хочу стоять с ними рядом, — ответил его сосед.
     — Прошу вперед! — ехидно сказал он. Эл сделал вид. будто ничего не заметил, но глаза загорелись злобой.
     Зайдя в кабинет, Кирилл сразу же почувствовал, насколько переменилось к нему отношение учетилей. Раньше учителя постоянно жалели и поддерживали его. сейчас же наблюдалось открытое пренебрежение.
     Кирилл хорошо подготовился к уроку биологии, он знал все формулы и теорию наизусть. НО биолог стал засыпать его вопросами по билету и не по билету. Все знать невозможно, поэтому на многие вопросы Кирилл ответить не смог.
     — Задачу вы решили неправильно, — сказал биолог.
     — Как… но я могу доказать… я знаю формулу Аха…
     — Вы спорите с учителем! — возмутился биолог. — Придете на пересдачу! Вы свободны…
     Чуть ли не со слезами на глазах выбежал Кирилл из кабинета биологии. Элу повезло больше — он получил по биологии шесть из-за того, что его отец сделал щедрый взнос.
     Будучи натурой глубоко ранимой, Кирилл плакал, облакотившись о стену школьного коридора. Проходящие мимо смеялись с него и показывали пальцем. Эл схватил его за руку:
     — Пойдем отсюда!
     — Смотри, что позволяют себе эти педрилы прилюдно! — сказал Саня Миксу.
     — Да это позор не только нашему классу, а уже всей школе! — ответил Микс. — Зови пацанов, догоним их во дворе и отпинаем.
     Саня помчался за подмогой.
     — Прекрати хныкать, — сказал Эл.
     — Это же несправедливо, Денис, я же все знал, я хорошо подготовился…
     — А где ты видел в этом мире справедливость! Пойдем, перекусим, — они отошли за будку, за которой никого не было.
     — Мне так плохо! — воскликнул Кирилл. — Меня морально уничтожили. Мне так твоя поддержка нужна! Поцелуй меня…
     Эл подошел к нему поближе:
     — Как тебя поцеловать? Я могу закрытыми влажными губами слегка прикоснуться к твоим губам, а могу засунуть язык в твой рот.
     Кирилл обнял его за шею:
     — Твой поцелуй был приятен в любом виде.
     Увлекшись поцелуем, они не заметили, как сзади подошли раздраженные одноклассники.
     — Вы посмотрите на это?! — возмутился Микс. — Ни стыда, ни совести! — его удар был первым Элу по ребрам. Затем присоединились остальные. Эл дрался, словно разъяренный зверь и даже кому-то разбил и сломал нос, а Кирилл плакал в стороне, пока не смели и его. Как ни силен был Эл, но численность взяла свое. Его запинали так, что он потерял сознание.
     — Бежим, идет директор! — крикнул Саня и все разбежались врассыпную.
     Кирилл опустился на колени и накрыл собою бесчувственное тело Дениса. Кирилл отделался разбитой губой, синяками и ушибленной поясницей.
     На место происшествия шел директор вместе с отцом Эла.
     — Допрыгался! — презрительно сказал отец, глядя на лежащее тело сына.
     — Я позвоню в скорую, — сказал директор.
     — А ты… И есть тот самый Кирилл, из-за которого у моего сына столько проблем! — смерил уничижающим взглядом отец Эла, глядя на перепуганное, бледное и трясущееся лицо Кирилла. — Ты совратил моего сына, извращенец! Если я еще раз увижу тебя рядом с Денисом, пеняй на себя, ты пожалеешь, что родился на свет. А сейчас отойди от моего сына и не смей к нему приближаться, вон!
     Кирилл ничего не смог сказать в ответ, губы дрожали. Он молча встал и спрятался за деревом, чтобы посмотреть, что будет дальше.
     Приехала скорая. Эла, все еще в беспамятстве, погрузили на носилки. Отец залез в машину следом. Скорая уехала. Кирилл побрел в номер гостиницы в очень удрученном, подавленном состоянии…
    
     От Эла не было никаких известий, номер его не отвечал. Видимо, он все еще пребывал в больнице. Кирилл мучился, сгорая от любви, неизвестности и переживаний за любимого человека.
      Деньги заканчивались. Их хватало ровно на неделю проживания в той гостинице и на кусок хлеба. Что делать дальше, Кирилл не знал. Знал он одно — ему не суждено сдать биологию. Весь мир был настроен против него. Неоткуда было ждать помощи и поддержки. Кирилла грызло одиночество. Он впал в глубокое уныние и депрессию.
     Немного взбудоражило то, что пришло смс от матери: «Дорогой сынок, отец уехал в командировку, его не будет. Приходи завтра домой. Тебя ждет сюрприз. Вернулся из армии Алексей».
     Сердце Кирилла радостно забилось: его старший брат вернулся из армии! С Лешкой они всегда жили душа в душу, он всегда понимал и поддерживал его, был его опорой в этом жестоком мире. Брат непременно поймет и поддержит его, он ему поможет, наставит на путь истинный, скажет, что делать.
     У Кирилла появилась надежда. Он заснул со счастливой улыбкой на губах, думая о завтрашнем дне и брате.
    
     С утра Кирилл начал приготовление. Отгладил рубашку, начистил ботинки. Он решил надеть самые нарядные вещи из своего гардероба, довольно скромного. Душа по-детски томилась нетерпением, а сердце билось учащенно. К вечеру, Кирилл бежал бегом в сторону дома. Мать со слезами кинулась к сыну, расспрашивая, как он сейчас и где он обитает. Кирилл успокоил ее. Сказал, что, якобы, все хорошо, что живет в приличной гостинице и соврал, что сдал экзамены.
     Наконец-то Кирилл с любовью и преданностью обнял брата.
     Леха возмужал и подтянулся. Армия сделала из него солдата и взрослого мужчину.
     — Идите за стол, я приготовила много чего вкусного! — суетилась мать.
     Пока они сидели за столом, Леха рассказывал, как ему служилось в армии, в каких войсках он служил и как кормили в казармах. Кирилл все это время молчал и думал.
     «Видимо, мать еще не сказала ему. Правильно, я сам должен сказать… А как сказать? С чего начать?.. Леха по-любому поймет и поддержит меня, мы с ним — единое целое. ОН всегда меня понимал»…
     Кирилл решил дождаться, когда же они с братом наконец останутся наедине и смогут поболтать.
     — Пойду в магазин сбегаю, куплю огурцов на салат, пока он еще не закрылся, — сказала мать.
     — Ну, что, Кирюха, выпьем вина за мое возвращение! — они чокнулись. — Ну, я все о себе, да о себе… Ты-то как, братишка, поживаешь?
     Кирилл опустил голову, сейчас он был самим собой:
     — Плохо все, при матери не стал говорить…
     Леха подсел и обнял брата:
     — Ну-ка, давай, рассказывай! Ты же знаешь, что в любом случае можешь рассчитывать на мою помощь. Что стряслось?
     — Отец из дома выгнал… — удрученно ответил Кирилл.
     — Как так? За что это?!
     — Проблем сейчас столько, — уклонился от ответа Кирилл. — Деньги заканчиваются, из гостиницы на следующей неделе выселяют, биологию ставить не хотят, да и другое…
     — Рассказывай, за что отец выгнал? — допытывался Леха, попивая вино.
     Кирилл поднял на него пытливый взгляд:
     — А ты уверен, что поймешь и поддержишь меня?
     — О чем вопрос, брат! Я же твой лучший друг, мы всегда понимали один другого с полуслова. Вот тебе моя рука, клянусь поддерживать и защищать тебя, чтобы ты там ни натворил.
     — Правда? — все еще не веря, спросил Кирилл.
     — Обижаешь, брат. Рассказывай все, ничего не утаивая от меня. Вместе что-нибудь придумаем.
     — Я — гей… — тихо проговорил Кирилл.
     Воцарилось молчание. Потом Леха хлопнул его по плечу:
     — Ай-да юморист! Давай, рассказывай, чего там случилось!
     — Я — гей, — снова повторил Кирилл. — За это отец и выгнал меня из дома…
     Тягостное молчание убивало. Кирилл все же осмелился взглянуть на брата и испугался выражения его лица.
     Леха встал из-за стола.
     — Мой брат — гей?! Да не может этого быть! — он стукнул кулаком по столу так, что упали и разбились вдребезги бокалы. Кирилл съежился и зажмурил глаза.
     — Так ты что ж, засранец, семью надумал позорить?!
     — Ты же поклялся… — промямлил Кирилл.
     — Поклялся?! — взбесился Леха. — Тебе, педику позорному поклялся?! Да клятву мужику дают, а не бабе в шароварах! Убирайся с глаз моих, пока я не сломал тебе челюсть! И не попадайся мне на глаза никогда, слышишь? Мне не нужен брат гей, я от тебя отрекаюсь! У тебя больше нет брата, запомни это!
     Кирилл молча встал из-за стола. У двери он обернулся:
     — А я думал, что ты поймешь меня, поддержишь! Мне больше не к кому обратиться. Всегда ты был для меня самым дорогим человеком, любящим и понимающим. Я так любил тебя, что хоть убей ты человека, я не смог бы от тебя отвернуться. А ты, узнав, что я не такой, как ты, и как кто-то там еще, отрекаешься от меня. ДА у тебя даже нет своего мнения на этот счет, тебе важно, что скажут и подумают другие. Ты — не личность, ты — стадо. Тупое, первобытное стадо, которое делает только то, что делают остальные. Как жаль, я всегда думал, что у меня есть брат… — Кирилл ушел, оставив за собою открытую дверь.
     Несколько минут Леха стоял в шоке, что тихоня брат осмелился на такую речь, потом в глазах его засветился гнев.
     — А где Кирилл? — в дверях появилась мать с бутылем огурцов.
     — Не напоминай о нем больше в моем присутствии. Этот человек умер для меня навсегда!..

     Кирилл шел в сторону стройки по большому городу. По дороге он купил вина на последние деньги. Слезы застилали глаза. Было уже темно. Он пил и думал. Думал и пил.
     — Эй, сюда повернись! — послышался голос сзади. Свесив ноги, освещаемый светом  фонарей, на подъемном кране сидел покойный дядя. Он болтал в воздухе ногами.
     — Что, не понимает никто? — спокойно хмыкнул он. — А чего ты ожидал? Что тебя с распростертыми объятиями примут в ограниченный мирок людей? Ха! Как бы не так!
     Раздался телефонный звонок и дядя куда-то пропал.
     — Алло? Кто это?
     — Это я, Эл. Мне удалось наконец-то сбежать от родителей. Давай увидимся. Ты где?
     — Подходи на стройку, я там, — коротко отвечал Кирилл.
     Когда он положил трубку, дядя появился снова.
     — Давно же говорю тебе — пора освободиться от бремени никому не нужного тела. Душа бессмертна и безгранична, ибо свободна! Посмотри на меня — я абсолютно счастлив. Меня не тяготит людское существование и мелочные людские проблемы. Как побольше накопить денег, любой ценой нахапать. Чем больше, тем лучше. Они копят, как будто собираются жить целую вечность. А смерть вдруг придет нежданно-негаданно. Не лучше ли просто радоваться жизни! Давно говорил тебе — освободись от бремени тела, я же вижу, как тяжко ты страдаешь. Как только освободишься от бремени тела — сразу же станешь невесомым, сможешь летать…
     Кирилл внимательно слушал дядю и слезы высыхали на глазах. Он серьезно о чем-то задумался:
     — Отец смирится, рано или поздно. И все смирятся!
     Мертвец расхохотался:
     — Бедный наивный мальчик! Ты все еще веришь в то, что мир изменится! Твоя семья тебя никогда не примет, тебя не примет окружение и никто не примет, ты обречен. Люди злые, эгоистичные, они никогда не захотят понять тебя, твою душу, твои переживания. Для них ты всегда останешься ненормальным, не таким. Ты ничего не сможешь с этим сделать. Это мир людей морально порочных. Не легче ли освободиться, чем вести бесполезную борьбу с миром, которая все равно потерпит фиаско? Смотри, как мне легко! Я свободен, я невесом, я могу парить в воздухе!..
     Кирилл опустил голову, допивая бутылку вина.
     — Но ты же знаешь, что я прав!
     — Знаю, — покорно ответил Кирилл. — Да — это единственный выход, но… Позволь мне попрощаться…
     — Хорошо, — сказал мертвец, — только недолго, — он пропал, а Кирилла кто-то дернул за плечо. Это был Эл. Кирилл крепко обнял его, вцепившись в одежду мертвой хваткой.
     — Ну, ну, мой маленький… не нужно. Я жив, со мной все в порядке. Я здесь, с тобой… Они все равно этим ничего не добьются.
     Кирилл осторожно стал покрывать его лицо поцелуями:
     — Прости мне, прости…
     — Что тебе простить? — не понял Эл.
     — Неважно, просто прости, — он стал целовать его руки. — Прости мне, мой хороший…
     — Можешь любить меня сегодня как хочешь. Доставь себе удовольствие. Я хочу, чтобы тебе было приятно, я хочу загладить свою вину…
     — Какую вину, не говори загадками. Что случилось?
     — Неважно, — ответил Кирилл, закрыв глаза и горячо целуя его, — просто люби меня и все… — он стал снимать с себя одежду. — Люби, как вздумается. Пусть тебе будет приятно. Тело ничего не значит…
     Эл вопросительно уставился на него. Кирилл обхватил его за шею и свалил на траву.
     — Люби меня, целуй, ласкай мое тело, пока можешь, время быстротечно…
     — Ты сошел с ума… — проговорил Эл.
     — Я или мир? Мы все сумасшедшие… Целуй же меня, пока можешь…
     Эл поразился. Он еще никогда не видел Кирилла таким страстным. ОН сам раздел Эла, покрывая его тело поцелуями. Кирилл лежал сверху, он взял руки Эла в свои и пригвоздил к земле. Продолжал целовать его тело и из его глаз текли слезы.
     — Что происходит? — спросил Эл. — Ты какой-то не такой.
     — Ничего, — сквозь слезы ответил Кирилл, — просто я люблю тебя… Сильно-сильно… Любишь меня? Скажи, что любишь…
     — Люблю. Конечно же люблю. Ты же сам знаешь.
     — Возьми меня, — сказал Кирилл, — делай с моим телом все, что захочется…
     Они целовались долго и страстно. Ласкали друг друга. Кирилл не мог оторваться от поцелуя, по его лицу не прекращали течь слезы. Эл осторожно вытер их рукой:
     — Не плачь, милый мой, все образуется… Мы что-нибудь придумаем…
     — Эй! — послышался голос мертвеца. Кирилл повернул голову в сторону подъемного крана. Мертвец сидел на своем прежнем месте, болтая в воздухе ногами. Он показал на часы.
     — Сейчас иду! — ответил Кирилл.
     — С кем ты разговариваешь? — удивился Эл.
     — Так, ни с кем, — Кирилл долго и пристально смотрел на него, нежно заключив его лицо в свои ладони. Оставил на его губах долгий прощальный поцелуй:
     — Знай, чтобы ни случилось, я люблю тебя. И эту любовь ни убьет ни время, ни пространство, ни тем более люди… Любовь не сгорает в пеле смерти… Помни об этом! — он едва прикоснулся к его губам. Прикосновение было чувственным, нежным, в нем заключалось столько смысла!
     Кирилл оделся.
     — Спеши, не медли! — снова послышался голос мертвеца. — Скоро ты станешь свободным!
     — Да! — сказал Кирилл, и его глаза вспыхнули.
     Эл не успел оглянуться, как Кирилл уже лез на подъемный кран. Откуда взялось столько прыти с такой комплекцией!
     — Стой, ты куда?! — крикнул Эл.
     — Ты меня не остановишь! — крикнул на ходу Кирилл.
     Эл кинулся за ним.
     — Быстрее, быстрее! — торопил мертвец. Эл лез быстро, но никак не мог догнать Кирилла, в которого словно дьявол вселился.
     — Давай, давай, спеши! — снова услышал Кирилл голос мертвеца.
     Только огромная любовь и страх за любимого человека добавили ЭЛу прыти. Он схватил Кирилла за руку, с другой стороны протянул свою невидимую руку мертвец.
     — Что ты надумал! — строго воскликнул Эл.
     — Ты меня не остановишь! — решительно сказал Кирилл. — Я принял решение и оно непоколебимо. Я хочу уйти от этого гребанного мира, от которого прет трупной вонью! Да!
     — Ты пьян!
     — Этот мир разлагается и гниет, словно труп в склепе! Я не могу жить трупным червем, поэтому я решил уйти и освободиться!
     Мертвец с улыбкой кивнул, одобряя речь.
     — Если ты остановишь меня сейчас, я сделаю это потом, когда тебя не будет рядом. Замкнутый круг. Я хочу быть свободным. Я не хочу, чтобы меня унижали только за то, что я не такой. А быть не таким — это приговор. Вечное непонимание и осуждение. Люди боятся всех, кто чем-либо отличается от них, они не хотят принять и никогда не примут эту непохожесть. Быть другим — плохо. Все должны быть одинаковыми, словно клоны. Люди боятся принимать новое, боятся, что рухнет их мирок с консервативными устоями и взглядами.
     Если отец ненавидит сына только за то, что он не такой, как дети всех его знакомых, не может принять сына таким, каков он есть, о чем можно говорить! Не хотите меня принимать таким, какой я есть, не принимайте! Я слишком слаб, чтобы противостоять миру, поэтому я уйду…
     Эл задумался. Он не мог не согласиться, что Кирилл прав.
     — Ты бросаешь меня на растерзание этому миру одного?
     Кирилл протянул руку:
     — Пойдем со мной!
     Мертвец захлопал в ладоши:
     — Молодцы!
     Эл поймал протянутую руку и крепко сжал:
     — Без тебя я не буду жить, лучше я уйду с тобой…
     Кирилл поцеловал его руку:
     — Спасибо за верность. Наша любовь сильнее Смерти. Слышите вы все: мы победили! — он крикнул в пустоту и последние слова рассыпались эхом.
     — Вот и славно, ребята! — сказал мертвец. — А теперь, пора! Это не больно… — он прыгнул вниз и растворился в воздухе.
     Кирилл с мягкой улыбкой посмотрел на Эла  и провел рукой по его лицу:
     — Не бойся. Падать не страшно, когда стремишься к свободе… Там ждет нас другой мир, где не будет ненависти, лжи, предательства… Где можно быть счастливыми! — он нежно обхватил его за плечи и поцеловал. В таком положении они упали с самой вышки подъемного крана.
     — Я люблю тебя, — успел сказать Эл, а Кирилл многозначительно сжал его руку.
     Утром люди нашли два трупа, немножко изуродованных, лежащих один подле другого. Суеверные перекрестились, увидев застывшие на лицах улыбки счастья и освобождения. Улыбки Смерти.
     Вскоре в газетах появился заголовок:
     «Двое подростков нетрадиционной ориентации окончили свою жизнь суицидом, в попытке уйти от непонимания окружающих».

                5
    

      Ночную кладбищенскую тишину нарушал шум падающей откуда-то земли. Стоящий рядом фонарь осветил высокого длинноволосого человека, который, словно дьявол, копал, стоя в могиле, целеустремленно орудуя лопатой. Увидев, что показался гроб, человек радостно и как-то жутко ухмыльнулся.
     Вытащив гроб на поверхность, человек открыл его, достал оттуда тело Эла и, взвалив его на спину, потащил к склепу. Затем достал маленький ключ и открыл им двухместный гроб, положив туда тело. Он с любовью посмотрел на мертвое лицо и страстно коснулся ледяных губ покойника.
      — Не я убил тебя, тебя убил мир! — проговорил он и лег рядом в гроб, с грохотом захлопнув крышку. Закрыв гроб на ключ, человек засунул ключ себе в рот и проглотил.
     Повсюду звенели цикады и в воздухе разносился сладковатый аромат кладбищенских цветов. Из гроба доносилось тихое пение:

     Твой прах оставили люди в кладбищенской щели —
     Зарою тебя на залитой солнцем опушке.
     Не знали они, что засну я в той же постели,
     И сны нам придется смотреть на одной подушке.
     Тебя уложу я в землю так тихо и нежно,
     Как мать — больного, уснувшего сына в полог,
     И станет тебе земля колыбелью безбрежной,
     И сон твой последний будет спокоен и долог…
                (стихи Габриэлы Мистраль)

Еще почитать:

Disgrace

Школьная любовь

Can't accept the situation — My father Is Captain Hook.

Пылающие берега | ранний доступ