Эстер

Эстер

Давно не открывал свой планшет, думал уже батарейка умерла от бездействия и скуки. Но Самсунг оказался жив и, после короткой зарядки, попросил ввести пароль, который у меня в виде фотографии Эстер. Надо прикоснуться последовательно к её губам, лбу и шее. Так я её целовал. Комбинации цифр и букв мне не интересны, они мертвы и не порождают вновь воспоминания. Некоторые события можно помнить очень долго. Их можно оживлять в памяти и жить этим.
Писать дневник я начал в школе. Сначала это были записи того материала, который до меня не доходил и я делал отметки, что прочитать дополнительно. Потом это перешло в привычку и стало черновиками рассказов. Я и сейчас веду дневник, но он на лэптопе, он сохраняет написанной в облаке, а не на жёстком диске. Я перешёл на облачные технологии, когда мой компьютер неожиданно умер и пропало много материала о Южном Джерси. Его убил вирус 8 лет назад.
Дошёл до записи «Вена». Была пара стихов, которые написаны на английском. Они были не для посторонних, поэтому я их опускаю. История вполне обычная, каких много у каждого в жизни. Различаются такие истории несколькими деталями и местоположением на глобусе, а суть их одна и та же — неожиданная встреча “один плюс один”. Она может дать в сумме два, а если у двоих не получилось, то снова один и один. Ничего нового, таких встречь много на пляже, вокзалах, автобусах и электричках. Все они основа маленьких рассказов, которых тоже много.
Бывают ситуации, когда случаются непредвиденные обстоятельства и из нескольких вариантов, по закону Мёрфи выпадает тот, который никого не устраивает, а на самом деле, он оказывается самым желательным. Это из статистики подобных случаев, а статистика наука тонкая и запутанная, как линии судьбы на ладони. Главное, их правильно понять, что всё в мире делается к лучшему. Это мы сами ухудшает ситуации.
Волею судьбы и босса, я оказался в марте в Вене. Босс это чать судьбы тех, кто на него работает. Эта часть судьбы может временами и благоволить. У меня был прекрасный босс, который всегда делал вид, что верит моим басням и всегда дозволял прихватить пару дней то к отпуску, то к длинному выходному. Надо было ему только представить легенду в стиле CNN. Эту легенду он излагал бухгалтеру и та не начисляла мне зарплаты до моего появления в конторе. Не босс, а мечта эмигранта. Из своего опыта деловых поездок я знаю, что может произойти задержка рейса в аэропорту из-за непогоды или забастовки персонала и тогда предоставляют бесплатно отель и лёгкий завтрак. Если ты заграницей и виза не истекла, то можешь поехать в город и хорошо провести там время, зная, что у тебя есть крыша над головой.. А можно провести время допоздна в баре, где будут ещё несколько десятков людей, веки которых не смыкаются. Отлетающие в барах не пьют, пьют только не вылетевшие в срок и их провожающие. Если не надо торопиться, то можно по причине отложенного рейса, продлить пребывание в стране на пару дней, компьютеру без разницы на какой рейс тебя зачислить, если всё оплачено, а свободные места есть всегда. А можно доплатить и полететь не в Нью Йорк, а в Майами, там в марте хорошая погода, а потом вернуться в Нью Йорк. Была бы голова на плечах и желание. Сидеть два дня и ждать у моря погоды, не в моих правилах.
Аэропорт любой европейской страны является большим международным перевалочным пунктом. И задержка в нём дело, с одной стороны нечастое, а с другой обычное. Над Атлантикой была плохая погода, штормило и рейс в Нью Йорк отложили. Позвонил боссу:
— Вылет откладывается, выйду на работу позже.
— В чём дело?
— У вас ожидается снежная буря.
— Лети в Вашингтон.
— Не так всё просто босс,- ему надо рассказать американскую страшилку, которая выручает даже ЦРУ,- на борту самолета оказался лишний чемодан, который по неизвестным причинам не выгрузили с текущего рейса.
— Как так?
— На нём нет перевозочной бирки.
— Ладно, дальше можешь не рассказывать, но я тебе эти дни не оплачу.
— Окей сэр.
Господь услышал мои молитвы и теперь можно пару дней к моему небольшому отпуску прибавить. Что такое пара неоплаченных дней при сравнении с неделей отпуска, ерунда, но отдыхать с комфортом, всегда приятнее, чем работать с комфортом. Пара дней позволяет снять стресс и не торопиться.
Итак, я один на далёком континенте, при полной свободе поступков и мыслей, никуда торопиться не надо. А ведь мне этого хотелось, хотелось на уровне подсознания, что-то изменить в жизни, хоть ненадолго, не плыть по течению, которое уже стало укачивать своей предсказуемостью. Внутренний голос стал вкрадчиво нашептывать греховные слова :
-Плюнь на всё и пошевели мозгами. Сколько можно жить по программе работа-дом- отпуск и опять по кругу. Ведь жить на собственное усмотрение можно только вне работы и вне дома. Там работают правила, которые ты устанавливаешь сам.
Что же, он прав и мне нечего ему возразить, да и возражать охоты нет. Терминал номер три аэропорта Schwechat построен рационально для тех, кому посчастливилось не улететь. Именно посчастливилось, а не наоборот. Там есть и комната для релаксации — ruheraum и места, где можно нагрузить кредитную карточку без всяких забот на время, которое тебе неожиданно позволили. А стресс с меня снимает только созерцание огней ночного Манхэттена из окна моей кухни, увы, из Вены его не видно. Придётся развлекать себя самому.
Мимо прошли мальчики в смешных нарядах, это справляют праздник Пурим еврейские семьи. Я проследил за ними глазами и припомнил библейскую историю про девицу по имени Эстер. Сейчас двадцать первый век, а еврейский вопрос не исчез. От таких мыслей меня отвлёк мальчишка в маске, который стоял передо мной и громко говорил “Бууууу”. Видимо, в его воображении, я представлялся зловещим Аманом. Мама его пыталась оттянуть от задумчивого путешественника со стаканом виски, но он ещё громче крикнул
— Буууууу.
-Schöne Ferien, — поздравил я их с праздником.
-Entschuldigen Sie, — извинилась мать за поведение сына.
Я не стал улыбаться, а просто махнул рукой, что всё Окей. От замужней ортодоксальной еврейки ждать ответной улыбки не стоит, состаришься быстрее. Я два с половиной года жил в Боро Парке и все праздники хасидов проходили перед моими глазами. Это они хранят традиции своего народа, а не эмигранты покинувшие хлебные места в СССР — завмаг и зав складом.
— А чего это ты взгрустнул?- спросил внутренний голос.
— Ты прав, мой друг и повелитель, что это за мысли посетили мою голову? Я не царь Ахашверош, не Мордехай и не Аман и нет рядом девушки по имени Эстер.
Я осмотрелся по сторонам. За соседним столиком сзади сидели три женщины.
— Напряги свои мозги”- посоветовал внутренний голос.
Я хотел было его послать подальше, но решил последовать совету. Меня никогда интуиция не обманывала, тем более после пары стопок крепкого напитка. У одних, при такой дозе, развязывается язык, а у меня извилины в голове. Пурим, так Пурим. Он не зловещая чертовщина, как Хеллоуин.
Я откинулся в своём кресле, закрыл глаза, замедлил дыхание и сосредоточился на переносице. Сначала почувствовал там тепло, стало приятно, тепло начало растекаться по надбровным дугам и протекать через восемь отверстий вокруг глаз. По нервным окончаниям оно побежало до самой шишковидной железы и появился свет. Душа стала отделяться от тела, чуть поднялась, словно выбирая место, куда лететь. Я уловил запах лимонной вербены. Этот запах появляется всегда и повышает внимание, включает интуицию и душа ощущает прилив сил.
Надо сказать, для меня запахи, это универсальный язык общения в мире. Это язык для всех живых существ, от растений до человека. Любому современному языку до его универсальности очень далеко.
Стало исчезать здание аэропорта. Остались только люди, они были далеко внизу. Моя душа поднялась выше и увидела прекрасные сумерки Вены L’heure blene. В это время солнце замирает над горизонтом, и ночь готовится стать владычицей Земли, но еще не загорелись электрические огни блистательного города. Душа поднялась ещё выше и зависла между двумя светилами, которые продолжали  спорить друг с другом, за право обладания этим часом. В такие минуты ароматы воспринимаются особенно сильно и время замирает до окончания сумерек.
Потом на небосводе появились огромные часы, было 18.04, это начало сумерек. Времени у моей души было мало, сумерки заканчиваются в 18.10. Горизонт затянулся сизой дымкой, высоко в небе стояла тишина, которая звучала внутри меня, а пришедший запах напомнил мне о вечности. Это тело моё бренное, а душа бессмертная. Мне понравилось такое романтичное начало, которое придумал мой внутренний голос.
L’heure blene — голубое время, я находился в гармонии с миром и светом, который есть результат интерференции света солнца и света луны. У меня в запасе всего 6 минут божественной силы мироздания. Я испытал необыкновенные чувства. Их невозможно передать словами, описать их достойны только запахи.
— Ооох, как пахнет женщина, которая за моей спиной болтает с подругами. Кто она? Как я её узнаю  после окончания сумерек? Пусть моя душа разбудит у неё чувствительность.
Душе нет преград на Земле и эта женщина меня сама узнает. К тому же, сегодня воскресенье и мой день рождения под знаком Рыбы, а луна сегодня в знаке Дева. Внутренний голос был прав, надо шевелить мозгами, чтобы вырваться из обыденности и стать счастливым, пусть всего и на 6 минут. Эти шесть минут могут стать одними из самых красивых минут жизни.
Сумерки исчезли и загорелись огни, время бежит быстро, планета крутится независимо от места нашего присутствия на ней. Душа вернулась ко мне и я прислушался к разговору женщин. Обычный трёп, как на пляже в Акапулько, говорили ни о чём и весело смеялись. Значит выпили уже. Говорили они на смеси французского, немецкого и итальянского языков. Как я уловил, рассказывали про свои сердечные приключения. Рассказывали в лицах. Европа тем и хороша, что час- два в любой конец и ты окажешься в другой стране. Так иностранные языки и учат. Школа в одной стране, университет в другой, научную степень получают третьей, а работать за большие деньги едут в Америку.
Я вспомнил свой район Бэй Ридж, в десяти минутах от которого круизный порт, мне захотелось отдохнуть и выйти из-под контроля обстоятельств. Я стал представлять этих женщин с собой на огромном корабле, стоящем на причале острова Святого Томаса. Два голоса были слишком настырны и я их отогнал из фантазий, а третий был холодноват и немного скован.
-Вот бы растопить такое сердце,- опять встрял внутренний голос. Не бойся, ты не пьян, при твоём весе пара стопок не помеха промилям.
— Ты, что, меня за руль хочешь посадить?
— Какой руль в аэропорту? За систему управления женской логикой.
— Знакомиться предлагаешь?
Вдруг трескотня прекратилась, раздались звуки поцелуев и две пары каблуков застучали по полу. Значит третья пара осталась за столиком, не в домашних же тапочках она ушла. Я не стал поворачивать голову и смотреть кто остался. Дамы не моего возраста, да и какие романы могут быть перед вылетом. Однако слова внутреннего голоса возымели своё дело.
Зазвонил телефон. Это был босс:
— Ну что с чемоданом?
Ооох, он ещё про чемодан помнит!
— Убрали из самолёта.
— Вылетаешь?
— Нет, на ручке чемодана нашли следы белого порошка.
— Антракс?
— Не думаю, так как тот парень, что его нашёл, ещё живой и бегает по терминалу.
— Ну и…?
— Дезинфекция самолёта будет долго, сэр. Мне комнату в отеле предоставили.
— Значит не улетишь.
— Приятного вам праздника сэр, привет детям и наилучшие пожелания вашей блистательной супруге.
— Спасибо передам. Она переживает за тебя, так как главного почитателя её игры на расстроенной скрипке на празднике не будет. Про канифоль не забыл.
— Купил, купил. Подарок будет.
— Бай.
Босс отключился и я вернулся к действительности. Рядом кто-то тихо хрюкал и икал. Жаль дамочку проморгал, алкаши пришли. А ведь так романтично могло произойти знакомство. Сорвалось. Повернул голову и широко раскрыл глаза. Хрюкала женщина, которую я пытался представить.
— Ну и врать ты мастер. Из Америки?
— Из Бруклина.
— Я так и поняла, акцент.
— И как он звучит на твой слух?
— Жутко, произносишь все окончания, как диктор телевидения.
— Ты была в Америке?
— Училась в Стэйтен Айленде.
— Почему не освоила и “поёшь”?
— Австралийка.
— Куда летишь?
— В Кеннеди, продолжу обучение для получения степени мастера по психологии и, может быть, останусь работать.
-Тогда понятно. Пациент попал в поле зрения.
— Соври ещё что-нибудь.
— Я расскажу тебе правду.
— Правду?
— Да, как раз для психолога.
— О чём?
— О том, что я думал, когда ты с подругами тут весело смеялась.
— Ты всё понял?!
— Понял, но не в смысле изложенного, а в смысле того, что вам не хватало в этих приключениях. Это будет монолог для женщины, у которой состоялось всё внутри души, но не состоялось телесно. Ты готова это услышать от пациента?
— Тебя как зовут?
— Это не так важно, сама решишь после окончания рассказа, стоит ли нам представляться друг другу.
— Окей, сложный ты человек.
— Я, сидящий напротив тебя, интерпретатор твоих иллюзий. Я художник, и распишу красками твои мечты. Мне с высоты полёта моей души, известно их содержание. Взгляни внутрь себя и ты увидишь белое поле, с одного угла которого появляется радуга. Признайся сама себе, что что такой радуги никогда не было ранее. Это свет, который есть следствие интерференции света заходящего солнца и восходящей луны. Я его видел, всего 6 минут назад и привношу в тебя. Я чувствую, что у тебя может появиться слеза и ты её сдерживаешь. Не делай этого, мой свет отличен от света электрических ламп, который играет на прозрачных каплях уже готовых наполнить твои глаза. Это слёзы грусти и радости одновременно, это слёзы надежды, которая тебя давно не посещала. Эта игра отличается от радуги в каплях воды. Грусть появилась от того, что у тебя возникла мысль о том, что радуга, которая сейчас появилась, в любой момент может исчезнуть, разбиться на тысячи осколков, как бьётся хрусталь. Ты знаешь, что радугу из осколков склеенного хрусталя не получить. Продолжать?
— Да, очень интересно и правильно.
— Я закрыл глаза и выделил твой голос из хора голосов и шума зала. Я видел тебя только мельком, когда присаживался за столик, но этого мне хватило, чтобы войти в твою ауру. Цвет твоей помады не совпадал с вибрациями твоей ауры и мысленно я начал стирать помаду с твоих губ своими губами, а потом наносить другой цвет. Он проявлялся медленно, как изображение на фотобумаге при красном свете в тёмной комнате фотографа прошлого века. У меня не хватало на палитре оттенков, мне нужна была твоя помощь. Я почувствовал твоё внимание ко мне и взял немного нежных тонов из твоего сердца. В это время твой голос немного притих и твои губы сами докончили мою работу. Эти нежные тона есть цвета твоих иллюзий. Твои губы приобрели другую форму и стали по другому смеяться, тембр голоса изменился, подруги это заметили и покинули нас. Не тебя, а нас.
— Продолжать?
— Да, да я этого хочу.
-Ты сидела со снятыми туфлями и не спешила их надеть. Твои губы стали полотном для моей картины. И каждое касание сопровождалось возникновением света в душе и на горизонте показалась дымка, через которую просматривалось наше будущее. При каждом касании от твоих губ исходила тихая мелодия, которая вместе с наполняющим тебя светом, создавала мир голубой мечты L’heure blene. Мечта росла и пульсировала в такт твоему дыханию. Мечта заполнила тебя всю и превратилась в плазму из тысячи оттенков, каждый из которых был отдельной мечтой, которая жила в тебе, была забыта, а сейчас всплыла. Сейчас небо нового неведомого мира начинает искажаться, растягиваться в струну, которая звучит пронзительно, становится всё тоньше и тоньше и вот- вот разорвётся. Вместе с последним звоном исчезнет возникающая любовь, которая была так возможна. Без неё жизнь будет похожа на движение нити выпавшей из твоей вязанной шапочки. Нить касается ресниц и вздрагивает при каждом моргании. Así te amo tan cerca, tan lejano. Это так я тебя люблю, так близко и так далеко.
— Qué buena manera de describir el amor, señor. Eres paciente inusual. Какой хороший способ описать любовь, сэр. Вы необычный пациент. Нам кажется предоставили комнаты в одном и том же отеле. Вы меня не проводите?
— С удовольствием.
— Меня зовут Эстер.
Бог услышал мои молитвы в праздник Пурим далеко от дома.
— А я Владимир.
Все струны рвутся, разорвалась и эта. Один конец оказался волею судьбы на Среднем Западе Америки, а второй остался в квартире с видом на Манхэттен и статую Свободы. Два раза в году я приезжаю в Бруклин, чтобы снять стресс глядя на Статую Свободы и огни Манхэттена из окна ее кухни, которая была когда то моей.

Владимир:
Прощай, моя Эстер.
Я люблю тебя больше чем кого-либо.
Никто не представляет, что ты для меня значишь.

Эстер:
Мне очень жаль, что ты уезжаешь,
Но я не могу освободить тебя от нашей любви.
Эту любовь придумал ты и ты сам не хочешь стать свободным.

Владимир:
Все, до свидания моя любовь.
До свидания моя Эстер.
Кажется я плачу и говорю до свидания, а не прощай.

Эстер:
У любви не бывает правил.
У любви не бывает обетов.
Их придумали люди для оправдания расставания.

Владимир:
Я сломал эти правила.
Я не подозревал о последствиях.
Но я говорил тебе тогда правду.

Эстер:
Этой правдой был ты сам.
Разве ты не мог быть правдой?
Почему ты не мог быть правдой?

Владимир:
Думаю, что быть несчастливым не совсем плохо,
Так как есть надежда на лучшее,
Но счастье не вечно и кончается быстро.

Эстер:
В этом поиске и живёт моя любовь.
Она не я, а отдельная субстанция.
Это она говорит, что ты ещё со мной.

Владимир:
Дорогая, было ли плохо между началом и концом?
Что ты выберешь, если мы снова окажемся в этом баре?
Ты это можешь представить?

Эстер:
Я говорю тебе “прощай”,
А моя любовь говорит “до свидания”.
Может мы и встретимся через….ох, грустно.

Владимир:
Мы встретимся именно через…
Сколько много препятствий в этом “через”
И первое из них “через самого себя”.

Еще почитать:

Дневник Киото

После смерти

Виртуальная русалка

как я пишу прозу — она (0)