Эрмина

Будить Эрмину так рано мне не хотелось – жаль девочку, пусть она и не родня мне, но сложно все-таки прогнать то немногое человеческое, что живо еще в моей душе и растолкать сонное создание.

Но рассвет уже пришел, коснулся земли, а это значит, что скоро мы будем как на ладони и надо убираться дальше в лесную чащу, с Тракта, чтобы снизить количество неприятных встреч до минимального значения. Нет, людей бояться уже не стоит, да и в хороший день я спокойно могу подраться на равных с тремя-четырьмя, вооруженными до зубов слугами Церкви Животворящего Креста, а учитывая, что я давно не была в отпуске и хороших дней у меня нет уже давно, то, наверное, и с двенадцатью, но со мной ребенок и я не могу рисковать ею.

Эрмина, вопреки всему моему ожиданию, встала абсолютно спокойно. Кое-как протерев глаза, она только тихо спросила:

-А завтракать будем? Есть хочется…

-Будем, — пообещала я, — только уйдем с Тракта подальше в чащу, через лес выйдем на Мелкую Дорогу и выйдем к какой-нибудь таверне, годится?

-Годится, — согласилась девочка, серьезно подумав. Как будто бы у нее был выбор. Если она не согласится со мной идти, я заклинанием лишу ее воли и велю следовать за мною шаг в шаг. Но я не настолько радикальна в методах, к тому же, ребенок и без того напуган, хоть и храбрится, так что…

Надо и мне быть милосерднее.

***

На Эрмину – девочку восьми лет, мы вышли случайно. Вернее, она сама появилась в поле нашего зрения. До сих пор точно не знаю, что там случилось, да и не моего ума это дело, но в маленькой деревушке Эрмины случился пожар, а так как дома стояли близко, загорелся и дом девочки. И в то время в доме оставалась младшая сестра Эрмины.

Именно это происшествие и пробудило в девочке некоторые магические силы. На глазах у изумленных крестьян, Эрмина не только спокойно вошла в огонь, вырвавшись у державших ее людей (что уже так себе задачка для восьмилетней девочки), но и вынесла сестренку совершенно целой и невредимой, ну…как вынесла. Она вылетела с нею со второго этажа своего дома и приземлилась на землю…словно птичка.

Крестьяне зашептались. Крестьяне испугались, и уже это происшествие достигло Церкви Животворящего Креста, когда вмешался наш Орден. Благо, местный священник, зная, что не следует человеку лезть в магические разборки, написал нам письмо и Орден направил меня, чтобы я забрала девочку из дома и привела до того, как ее попытаются забрать Церковники.

-Ну почему я-то? – возмущению моему не было предела. Путь был не близкий.

-Девочка сильна, потенциально опасна для самой себя, а ты по пути ей растолкуешь, — ответили мне и на этом аудиенция, включающая в себя мой слабенький протест, провалилась.

Уж не знаю, что там мать сказала Эрмине, как она там прощалась, и что ей обещалось, но Эрмина взглянула на меня без слез и кивнула, показывая, что готова идти.

И мы двинулись обратно в штаб Ордена долгим путем. Эрмина не проронила ни звука, пока могла еще видеть, оборачиваясь, отдаляющуюся родную деревушку, где оставалась ее прежняя жизнь, но когда мы вышли с обозримой местности к опушке леса, робко заговорила со мной:

-Я туда не вернусь, да?

Я не удержала вздох. Вернуться-то можно, только вот…будут ли там рады тебя видеть? Я знаю, что многие, пройдя обучение в Ордене или даже у тех же Церковников, возвращаясь, подвергаются изгнанию со стороны близких и встречают лишь страх и презрение в любимых и родных лицах.

Но это одна из таких вещей, о которых не говорят восьмилетним девочкам с потенциальной магической силой высокого уровня, и я солгала:

-Почему, можешь и вернуться. Только тебе надо кое-чему научиться.

-Я постараюсь, — не по-детски серьезно сказала Эрмина и спросила, — а как тебя зовут? Про меня ты знаешь, а я про тебя нет.

О как! И не боится ведь, в самом деле не боится. Впрочем, для нее, не выходившей ни разу за пределы деревушки, ощущавшей всю жизнь себя не такой как все, это просто приключение.

-Атенаис, — помедлив, я все-таки назвала свое имя. Черт с ней, пусть доверяет.

Она кивнула и холодной маленькой ладонью коснулась моей руки. Невольно и я обхватила ее пальцы, чтобы идти вместе, вот так и только потом подумала, как была права, назвав свое имя.

***

О том, куда мы идем и зачем Эрмина начала спрашивать к полудню. Долгое время она терпела, пыталась увлечься, разглядывая ветви и сучья деревьев, травинки под ногами, но было видно, что любопытство кружит ей мысли. Наверное, она спросила бы раньше, но мать, должно быть, велела ей молчать и слушать меня.

И она действительно продержалась еще долго, но все же не выдержала.

-Люди неодинаковы. Все они имеют некоторые магические данные, но магия может уйти со временем, если ее мало, или укрепиться, если изначально ее было много. Как любой навык, ну, к примеру, чтение или письмо, или лазание по деревьям, магию можно развивать и менять, — я пустилась в объяснения, произнося все те же слова, что произносили мне, когда также вели в Орден, окольными путями, тайными тропами.

Только я перебивала через слово и спрашивала всякое, вроде: «а как понять, много или мало?», «а можно ли украсть чужую магию?», «а можно ли приобрести ее…»

Мой путь не был долгим, но моя сопровождающая совершенно от меня устала, а Эрмина внимательно слушала и свои вопросы берегла.

-Некоторые люди могут развивать свою магию. Таких находим мы и учим, учим, как с этим жить…

-А, — Эрмина тихо спросила, — а почему Церковь Животворящего Креста делает также?

-Церковь Животворящего Креста считает всякое магическое проявление высокой силы, будь то маги, ведьмы, вампиры, оборотни или кто еще – отродьем, которое противно Господу. Но так как люди редко могут противостоять таким существам без потерь, то они берут к себе на службу и воспитывают таких вот детей, как ты…

Эрмина вздрогнула от моих слов и потеснее прижалась ко мне. Краем глаза я увидела, как она тревожно оглядывается по сторонам.

-Не бойся, — попыталась успокоить я, — вампиры и оборотни нас не трогают, маги и ведьмы тоже, а Церковников…

-Зачем они берут к себе на службу таких же существ, от которых хотят избавиться? – Эрмина не могла никак взять в толк.

-Подобное исцеляется подобным, так они считают. Но у них мало сил. Всегда было мало.

-А зачем те, магические, идут к ним на службу?

-Многих забирают еще детьми и взращивают в ненависти к нам, объясняя, что магия – это уродство, а вот они – целители, что лечат эту язву. Многих берут в плен. Есть и те, конечно, кто добровольно перебегает, например, совершив непоправимую ошибку или провалившись в наших рядах, в рядах Ордена.

Очень хорошо помню свое первое дело. Был один перебежчик, я рванулась за ним в Сарматские горы, и едва не упустила, благо, вмешались силы судьбы, и мне удалось настигнуть и уничтожить врага. Заодно, кстати, вынесла оттуда прекрасное знакомство!

Влад был обладателем редкого магического дара и доводил его до совершенства, опираясь на эксперименты и исследования собственных идей. Он многому научил меня в те дни, а его библиотека доучила остальному. К тому же, его общество было настолько приятным и легким, что легко пролетали незамеченными целые часы в разговорах. Прекрасный знаток истории, музыки и живописи, радушный хозяин и умелый рассказчик – он превращал мою жизнь, омраченную Орденом, во что-то целое. Мы были друзьями, что так редко и почти что запретно в нашем мире.

Но нет, появились Церковники, которые вмешались в его и в мою жизнь. Не знаю, как у них получилось, подлостью или хитростью, а может быть, и просто неосторожностью Влада воспользовались (говорила я ему, что мотовство и жизнь на широкую ногу бросается в глаза!), но они убили его.

И не было у меня больше друга и я сама слегла в лихорадке. Может быть. И не очнулась бы, но противная мне прежде ведьма – Эржебет, скрывавшаяся у нас от преследования своей родины, выхаживала меня, словно родную дочь. Я уж ее и гоняла, и отталкивала и однажды даже в жабу обратила на целых полчаса, а она не отставала, и вскоре мне пришлось встать на ноги, чтобы больше не видеть ее никогда!

-А что делают в Ордене еще? – спросила Эрмина, вырывая меня из воспоминаний.

-В Ордене? А…еще. Ну, мы служим магии. Есть те, кто исследует ее, разрабатывая новые яды и противоядия, всякие зелья. Есть те, кто разрабатывает амулеты, чтобы обращать магию и накапливать ее. Есть те, кто эти амулеты заряжает и хранит. Также, нужно следить за потенциальными угрозами и потенциальными носителями магии…дел много, как видишь! Рук не хватает.

Не хватает. Только причина здесь в том, что магия просто вырождается, продляя жизнь своим носителям и не давая большого количества силы рождающимся носителям. Так что, Эрмина уже как чудо какое-то. Давно у нас не было таких сильных детей!

А еще причина в том, что Орден разменивает своих слуг как пешек, ничем не лучше, чем Церковь Животворящего Креста. Только понять это можно, когда ты выходишь из молодости, заводишь себе друзей, а потом резко теряешь одного за другим, когда видишь смерти, которых можно было бы и избежать, и вспоминаешь вдруг обучение…

***

-Кажется, кто-то едет, — тревожно сообщила Эрмина, оглядываясь на дорогу. За нами никого не было, лошадей я не чувствовала еще долгих два-три мгновения, но вот…дрожь прошла по земле, наша, магическая дрожь.

Надо же, девчонка-то чувствительная!

Я схватила ее за руку и без лишних слов утянула в поросль кустарника. Кустарник колючками раздирал одежду, царапал кожу, но именно на этих колючках я и раскинула один из амулетов, заставляющих всех, кто слабее меня по рангу, не заметить в этом кустарнике ничего, и проехать дальше. Конечно, если кто-то сильнее меня, он не обманется, но…

Но я не последняя в ранге. Я вполне себе сильна!

Ждать пришлось недолго. Четыре всадника появились на дороге. Облаченные в белые одежды (рыцари добра, чтоб вас!), они медленно передвигались по Малой Дороге, выглядывая, без сомнений, наш след. Я прижала Эрмину к себе сильнее, почувствовала стук маленького сердца. Быстрый-быстрый…

Боится, но держит себя в руках. Доверяет. Ох, девочка, ну что же ты!

Взглянув внимательнее на всадников, я чуть сама же не нарушила свою маскировку, узнав одного из них…

Есть имена, которые ты знаешь, даже находясь по другую сторону войны. Есть имена, что внушают ужас и ненависть.

Абрахама я знала. Не знаю, знал ли он обо мне, но к нему у меня был личный счет. За Влада, за моего ближайшего друга, убитого этим лицемерным, отвратительным человеком. Говорили, что Абрахам – маг, который практикует черные мессы наравне с нами, что он продал душу дьяволу и теперь усиленно делает вид, что служит Господу.

Что из этого правда и есть ли она вообще, не знаю. Мне и неважно. Мне важно то, что этот человек лишил меня другой жизни!

Они ехали целую вечность, клясться могу, что этот Абрахам, хоть и прикидывался дремавшим в седле, раз или два взглянул на кустарник и один раз даже повернул голову, даром, что под полами его широкой шляпы и нельзя было разглядеть, куда он смотрит, но мне показалось, что он смотрит прямо на меня.

И только применив некоторую магическую хитрость к своим глазам, я увидела, что он смотрит чуть левее моего плеча.

Значит, почувствовал след, но не может определить, насколько свеж. Всадники проехали, я слышала, как чуть подальше они ускорили свое движение, видимо, решив, что след старый и мы впереди.

Хвала небесам! Я отпустила Эрмину. Она мужественно закусила губу, глядя на опустелую дорогу. Без сомнений, она еще не понимала до конца, кого видела и зачем были эти всадники, но уже чувствовала к ним отвращение и ненависть.

Что ж…в Ордене ей быстро растолкуют до конца все, как надо.

***

-Это были они, да? Церковники? – Эрмина спросила не сразу, но я знала, что она спросит.

-Да. Они кружат здесь рядом. Решили, что мы ушли вперед, но, побродив вдали, вернутся сюда опять. Постепенно будут сужать круг…

Я осеклась, сообразив, что говорю с ребенком, а не с соратником. Хмыкнула и подвинула к Эрмине поближе чашку с похлебкой. Магия на то и магия, что с голоду не пропадешь. Таверны нам не видать, это ясно. Церковники и здесь, и, вернее всего, на Тракте, будем идти лесами.

-Скорее бы научиться в Ордене всему! – вдруг выдохнула Эрмина и у меня даже ложка замерла в руках.

Я ощутила странно и резко, как ноет под левой лопаткой шрам…уже побелевший, конечно, но все еще отзывающийся на возмущение всех магических стихий; как дернулось пробитое когда-то магическим луком колено…

Эрмина взглянула на меня с испугом:

-Что?

-ничего.

-Ты изменилась в лице, — не отступала вдруг Эрмина, — когда я заговорила про обучение. Что там? Там страшно? Больно?

Больно – это только слово. Встретившись же с обучением, ты понимаешь, что это даже милое слово, которое не передает весь спектр эмоций и чувств, что прорывают твое сознание и выворачивают.

Они называют это обучением. Обучение, которое проходят лишь двое или трое из десяти. Остальные умирают в страшных муках. Финальное достижение, как последнее «пройдено» — убийство своего наставника и получение клейма в виде шрама под левой лопаткой.

Чтобы Церковники знали, кто ты, если ты захочешь сменить сторону. Мы на войне и мы жестоки, но жестокость Церковников стала истоком нашей жестокости, а те в ответ разъярились еще больше, и породило все наше магическое сообщество пропитанный ненавистью, болью и смертью, круг, из которого нет выхода.

Я давно думала об этом, но боялась сказать даже самой себе, в мыслях, боясь, что буду прочтена.

О том же говорил мне и Влад, когда я спрашивала, почему он не участвует в борьбе с го-то способностями, но я его тогда не поняла, а потом, после его уже ухода, осознала.

И я бы носила это в себе дальше, если бы не внезапная фраза Эрмины. Она – невинный ребенок, растерянный из-за своей непохожести и вдруг обретший свое новое предназначение, но не знающий, что там за предназначение впереди.

Мы несвободны. Заканчивая наше обучение, мы становимся заложниками Ордена, выполняя его задания и неся службу лишь ему в угоду. Мы вступаем в войну, которая была начата до нас и которая продолжится после нас, но мы не хотим думать об этом и не думаем.

А дни, страшные, холодные и липкие идут. И неподчинение карается подавлением, с той только разницей, что ты среди таких же, как ты. Тебя не презирают, но используют.

***

Как мало надо человеку, чтобы, порою, на что-то решиться. Пусть я не человек, но, видимо, во мне еще это человеческое качество не умерло до конца, если я так вдруг легко понимаю, как надо действовать и решаюсь.

-Тебе не надо идти. там…не все так хорошо, как ты думаешь.

Эрмина смотрит с обидой. О похлебке она и думать забыла. Кажется, вот-вот расплачется от досады. Это жестоко, говорить, что есть место, где тебя всему научат, а потом. Когда почти пройден уже весь путь, говорить, что все отменяется.

Но еще более жестоко – вести ее туда. Я знаю, что это предательство и мне несдобровать. Но я попытаюсь солгать, скажу, что девчонка удрала, что она оказалась бойкая и ловкая, а я нет. получу свое наказание, но это хотя бы даст время Эрмине…

Время на что? Попасться в руки церковников? Люди прогонят ее от себя, да и хватает на Тракте лихих людей. В деревне она уже прокаженная. Всюду ей боль и всюду ей страдание. И я сейчас выбираю, где она будет страдать…

-Атенаис, я выдержу! –Эрмина обнимает меня за шею робко-робко, я чувствую ее слезы на своей коже. – Ты только не покидай меня. Я буду сильной, я буду стараться, я…

Она заходится в рыданиях, а я и без того жалею о своих словах. Ей всюду мука, девочка-девочка, ну что же ты? Как же ты, такая маленькая, запуталась-то? Как же сумела стать желанной добычей для двух сторон и настроить против себя людей? Вернись назад – тебя сожгут как ведьму, стоит только заболеть кому-нибудь, стоит пойти в Церковники и там презрение и боль, стоит пойти к нам – несвобода, плен до смерти. Служение до нее же и та же боль.

-я выдержу, — шепчет Эрмина, задыхаясь от слез, которые уже отступают. А я молчу, и только глажу ее по волосам.

Выдержит, может быть и выдержит, но изменится навсегда, это точно. Никогда не быть ей прежней. Никогда больше не быть ей ребенком. Еще день-два пути и все прежнее для нее кончено.

И она в этом даже не виновата!