Двойник

Глава №1

— Скажи, зачем ты пыталась это сделать? – голос Германа звучал довольно мягко, как и всякий профессиональный журналист он умел расположить к себе человека, помочь ему раскрыться и узнать нужную информацию.

— Я просто больше так не могла, не хотела так жить, — девушка медлила. Для того, чтобы её разговорить потребует чуть больше времени и усилий, — знаете это гнетущее чувство, когда не можешь ничего изменить, когда ты просто марионетка… В какой-то момент опустились руки, сил на борьбу не осталось.

— И тогда…

— И тогда я не думала о как больно будет моим близким, эгоизм чистой воды и…

— Вы решили…

— Какую травму я могла нанести сыну.

— У вас есть сын? – Герман изобразил искренне удивление, хотя ему это было давно известно, как и многое другое, что Екатерина ещё не рассказала. Конечно же он подготовился к этому небольшому интервью, прочитал историю болезни, где помимо базовой информации о фамилии, имени и отчестве, личных данных, имеется дата поступления в отделение, предполагаемое расстройство и даже заботливо написанная рукой лечащего доктора записка с заметками о встречах, проведённых беседах и его мыслях о возможных вариантах терапии.

— Да, Тимоша, ему четыре, — Екатерина слабо улыбнулась, мысль о сыне – это то, немногое, что в сложившихся обстоятельствах могло вызвать радость, — он не знает, что я здесь. Живёт с моими родителями, они говорят, что я в длительной командировке.

— А кем вы работали? – голос Германа звучал всё также спокойно, на деле же он понимал, что разговор пошёл не в то русло, но это было необходимо, чтобы помочь девушке раскрыться, а затем услышать от неё не просто ответы на вопросы, а что-то действительно лично, то, что трогает, историю живого человека. Но нужно быть терпеливым, ведь настоящий журналист, как хищник не сразу прыгает на свою добычу, он медленно выслеживает её из засады, изучает её повадки, тут нужна собранность, главное – не упустить момент, когда можно перейти в активное наступление. Но в глубине души Герман был расстроен такими медленными темпами, за сего они не закончат, придётся провести ещё несколько дополнительных встреч, жалко время, но конечных результат того стоит.

— Я – видеограф. В основном приглашают снимать свадьбы, но бывают и интересные творческие проекты.

— Как раз после одного из таких творческих проектов вы и решились на…- Герман осёкся, поспешил, хищник выскочил раньше времени, теперь она закроется и придётся начинать всё с самого начала.

— Да, вы правы, Герман Андреевич, я попыталась себя убить после одного такого заказа, — нет, она не жертва, сколько решительности в её глазах. Как спокойно и стойко она ответила на столь бестактный вопрос. Нужны ещё встречи, тут явно кроется какая-то интересная история. Как такая сильная женщина решилась на самоубийство?

— Екатерина, данный проект как-то связан с тем, что вы сделали?

— Вы хотели узнать причину, я вам сказала – бессилие, усталость, — девушка явно занервничала, её пальцы начали постукивать по матрасу, отбивая как-то замысловатый ритм.

— Отчаянье – это скорее следствие, что послужило причиной? – Их взгляды встретились, Екатерина явно была чем-то взволнована, девушка умоляюще смотрела на Германа, и он даже решил, что она хочет, чтобы он ушёл и просто слишком вежлива, чтобы произнести это вслух. Но она указала на блокнот, который лежал у журналиста на коленях. Мало вероятно, что ей захотел почитать его заметки, тогда Герман пролистал до чистого листа и передал девушке ручку с блокнотом. Её почерк был неровный, скакал с одной строчки на другую, она старалась писать быстро, но понятно.

— А почему вы не можете просто сказать? – девушка поднесла палец к губам, что означало вежливую просьбу замолчать. Екатерина продолжала писать, иногда поднимаю голову и глядя на Германа, словно в чём-то сомневаясь, сложно сказать сколько точно прошло времени прежде чем блокнот вернулся к своему хозяину.

«Я не могу рассказать. Они нас слушают. Здесь не безопасно. Докторам нельзя доверять. Прошу, не говорите им, что я вам написала. Если хотите знать правду, то приходите завтра во время обеденного свободного времени в церковь, она находится на территории больницы, туда ведёт тропинка из парка, её легко можно найти по указателям. Приходите один. Только там можно поговорить». Герман поднял удивлённый взгляд на девушку, ну конечно. Она больна. Вот и всё тут объяснение. Ему стало очень её жаль, ведь с виду Екатерина была абсолютна здорова и не дурна собой. Но болезнь не щадит никого, всё как в дешёвых фильмах ужасов. Злые врачи, заговоры, прослушка. Скорее всего это паранойя. Нужно ещё раз перечитать историю её болезни и возможно даже выбрать себе другого пациента.

— Екатерина, как давно вы находитесь в больнице?

— Полтора месяца, а нет, постойте, два, да, два месяца. Время здесь течёт иначе.

— И как по-вашему, успешно ли протекает ваше лечение?

— Мы с доктором…

Дверь в палату скрипнула, — Ваше время вышло, пациентки пора принимать лекарства, — медсестра в белом халате держала в руках серый поднос с баночкой, в которой лежало три таблетки и пластиковый стаканчик с водой.

— Да, конечно, я пойду, — Герман убрал блокнот и ручку в портфель. Попрощавшись с пациенткой, он почти вышел из палаты, но что-то заставило его остановится в дверях и обернуться. Девушка умоляющи смотрела на него. Бедная, такая молодая, а уже больна.

Герман слабо верил в то, что она написала, однако встретив в коридоре доктора ничего ему не сообщил.

— Как всё прошло? – спросил мужчина лет пятидесяти с чёрной острой бородкой, большими очками, которые держались на его маленьком аристократическом носу.

— Всё хорошо, спасибо, но мне нужна будет ещё встреча, мы не закончили.

— Конечно, Герман Андреевич, надеюсь вы напишите хороший репортаж и заодно развеете все страшные мифы, которые ходят вокруг психиатрических лечебниц, — мужчина улыбнулся и похлопал журналиста по плечу.

— Да, Иван Геннадьевич, завтра приеду пораньше, нужна будет ваша помощь при выборе пациента, — доктор кивнул.

Глава №2

Осеннее утро четверга. Герман оставил машину на парковке возле больницы, ему предстояло пройти около километра по ограждённой территории до главного входа в корпус А. Стоит отдать должное сотрудникам лечебницы, которые поддерживали участок в чистоте: пустые мусорные вёдра, аккуратно выкрашенные скамейки для редких посетителей из внешнего мира, подстриженная, но уже пожелтевшая трава. Если заехать сюда случайно, то можно подумать, что ты попал в санаторий или на базу отдыха.

Психбольница находилась на выезде из города, на много километров вокруг её окружал лишь лесной массив. Как и большинство медицинских учреждений в городе она была построена ещё во времена Советского союза, что можно было легко вычислить благодаря типичной формы здания в виде буквы «Н» и внешней ветхости. Но зато территория, прилегающая к учреждению, была довольно большой, что позволяло разместить на ней множество складских помещений, ограждённый парк для прогулок пациентов и немного в отдалении находилась старая церковь, построенная, очевидно, в годы Второй мировой войны.

Сама больница, как Герману объяснил Иван Геннадьевич делилась на два сектора: А – где лежали не опасные для себя и окружающих пациенты, туда у журналиста был свободный доступ, в секторе Б, закрытом даже для некоторых работников учреждения, находились более сложные случаи, буйные и агрессивные душевнобольные. Но для интересного репортажа Герману хватит несколько пациентов из сектора А и возможно даже удастся расспросить некоторых врачей.

Журналист был воодушевлён и полон сил, несмотря на небольшую неудачу вчера с интервью, ведь никакой новой и полезной информации получено не было, он рвался в бой и чувствовал, что сегодня точно должно повезти.

— Вы выбрали мне пациента? – Герман не любил тратить время зря, для его работы это было фатально ведь в мире каждую секунду, что-то происходит, а он как охотник за информацией должен успевать быть везде. Отец часто повторял ему в детстве – «Умей правильно расставлять приоритеты», было в этих словах что-то мудрое и правильно. Как жаль, что Герман характером пошёл в мать. Этот репортаж не был его приоритетом, но слишком сильно захватил его детское любопытство, желая написать что-то стоящее и интересное, в первую очередь для себя завладело его сердцем. Поэтому всё свободное от основной работы время, которую стоит отметить он делал в последнее время без особого воодушевления, Герман читал о психических болезнях, о развитии психиатрии в стране. И это помогло ему при разговоре с сегодняшним пациентом.

— Как протекает ваше лечение? – Герман внимательно смотрел на мужчину сорока восьми лет, почти лысого, с маленькими бегающими глазками и неестественно большими губами, казалось они занимали половину лица. Узкое лицо, миниатюрные глазки, малюсенький носик и огромный рот.

— Мне лучше, лучше, лучше, — мужчина раскачивался взад и вперёд. Иван Геннадьевич, который решил в этот раз присутствовать при интервью, неодобрительно посмотрел на пациента. И тот улыбнулся своему доктору, после чего сел ровно. Какая выдержка, ведь при его диагнозе сложно держать себя в руках. Навязчивые мысли иногда заставляют таких людей делать страшные вещи, так писали в одной статье, которую Герман читал вчера перед сном. Значит этот человек и правда на пол пути к устойчивой ремиссии.

— Скажите, Олег Евгеньевич…

-Да, да, да…Олег, Олег, Олег Евгеньевич – это я, я.

— Вы знаете с каким диагнозом вы сюда поступили?

-Да, да, у меня Френия.

— Френия?

— Шизо, шизо…шизофрения.

— Вам диагностировали шизофрению? – пациент кивнул. Герману было безумно интересно брать интервью у душевнобольного человека, новый опыт, но он осознавал всю ответственность и старался быть очень осторожным. Иван Геннадьевич, нужно отметить, не вмешивался и был идеальным декором в этой пустой комнате с белыми стенами, решётками на окнах и столом, ножки которого были припаяны к полу. Всё было бы хорошо, если доктор не издавал этих раздражающих звуков, он слегка похлопывал себя по колену ладонью, ритм получался интересный, Герман уже где-то его слышал, он сбивал с толку и мешал погрузиться в разговор. Шлепки были тихие, любой другой человек проигнорировал бы их, но журналист не мог, где же он слышал это – раз, два, шлёп, шлёп, раз, два, шлёп, шлёп.

— Олег Евгеньевич, а вы сами, ещё до больницы, чувствовали, что с вами что-то не так? – раз, два, шлёп, шлёп. Герман стиснул зубы.

— Да, да, чувствовал, — шлёп, шлёп, — я с женой жил, с сыном, — раз, два, — а потом, потом голоса, как в детстве вернулись ко мне, и я злой стал, но то не я, она, — шлёп, шлёп, — я толкнул его, — раз, два, — он голову разбил, — шлёп, шлёп, — крови, много крови, — раз, два, — я не хотели, они хотели, — шлёп, шлёп, — жена помочь хотела, но с ней они хуже поступили, — раз, два, — не помню, не помню, не помню! – пациент плакал, доктор отбивал какой-то ритм, на секунду у Германа закружилась голова, казалось, что ещё чуть-чуть и он потеряет сознание. Журналист закрыл глаза.

-Герман Андреевич, — голос врача вывел его из транса, непонятно сколько времени прошло, но в кабинете что-то сильно изменилось. Пациент уже не сидел перед ним, его всего заплаканного уводили санитары, а доктор не отбивал этот зловещий ритм, а стоял перед ним со стаканом воды.

— Вы просили воды.

— Я? Да, спасибо, — Герману удалось скрыть своё смятение, — Иван Геннадьевич, а что с ним?

— Ну, друг мой, это самый обычный…

— Психоз.

— Верно, молодой человек, вы хорошо осведомлены. Но самое страшное в его случаи, то с чем мы боремся – это ложные воспоминания.

-Ложные воспоминания?

— Да, о событиях которых никогда не было, о людях, которых не существует. Герман Андреевич, он никогда не был женат, у него нет сына, а сюда его доставила его мама, — доктор замолчал. Очевидно желая увидеть реакцию журналиста, но после непродолжительной паузы добавил, — А теперь, если позволите, я удалюсь на обход, с пациентами мы на сегодня закончили.

— Да, а я могу ещё побродить у вас тут по территории?

— Конечно, вы даже можете попытать удачу и взять интервью у медсестёр, скоро у них перерыв.

— До завтра, Иван Геннадьевич.

— До завтра, Герман Андреевич.

— Скажите, а как давно в этой палате зелёные стены?

— Лет уж десять, — доктор улыбнулся и похлопал Германа по плечу, опять этот ритм, журналист вспомнил. Он слышал его вчера. Екатерина, та девушка – самоубийца, отстукивала его пальцем по матрасу. Действительно дурдом.

Глава №3

Длинные коридоры, большие деревянные окна, коричневый линолеум с геометрическими фигурами, который наверняка можно найти на полу в среднестатистической школе где-то в глубинке страны. Так невзрачно и печально выглядел сектор А изнутри.

Герман примерно так себе и представлял обычную психиатрическую лечебницу, без каких-либо излишеств, скромно, местами требовался ремонт, но абсолютно не жутко, по крайне мерее в обед, при свете дня. Пациенты сидели в палах, ожидая обход, врачи и санитары были заняты своими прямыми обязанностями, а медсёстры в недолгий перерыв укрылись в довольно просторной подсобке, которая вмещала в себя стол и много стульев, там воняло колбасой с чьих-то бутербродов, принесённых из дома, и кофе явно быстро растворимый из пакетика – «Три в одном». Быстро. Дёшево. Невкусно.

Одна из медсестёр неохотно согласилась на интервью. Не столько от желания прославиться или рассказать свою историю, сколько чтобы Герман не мешал её коллегам доесть свои вонючие бутерброды и допить свой остывшей кофе. Они вышли в коридор и расположились на обычной деревянной скамейке.

Медсестра Галина, тридцати пяти лет отроду, выглядела на все сорок пять, с серыми мешками под глазами, сальными волосами, связанными в пучок и очень красивыми, неподходящими под её неряшливый вид толстушки, длинными пальцами. «Наверное, она совсем не больно ставит уколы» — почему-то пронеслось в голове у журналиста. Да, сегодня он был совсем не собран. Может не стоило отказывать от дешёвого кофе в подсобке?

— Галина…

— Сергеевна, — голос медсестры был грубым, прокуренным.

— Галина Сергеевна, скажите, как давно вы работаете здесь?

— Ну, уже третий год пошёл.

— Если не секрет, то почему вы выбрали именно это место? Призвание? Льготы?

— Смешной ты, — медсестра впервые улыбнулась Герману. Пусть улыбка была полна насмешки, но журналист был доволен. Лёд растаял. Контакт налажен, — Я тебе для интервью могу что хочешь наболтать, призвание там, льготы. А если правда хочешь…

— Хочу.

— После училища моего сельского, когда мы с мужем сюда в город перебилась, мало куда брали. Родители то его померли, а дом тут стало быть наш. Он то быстро работу нашёл, конечно, слесари сейчас нужны. А я помыкалась, не берут нигде.

— А сюда взяли? — Герман потерял всякий интерес к медсестре, ведь рассказ про её личные трудности мало заинтересуют публику, а он просто зря тратит с ней время. И тут внимание журналиста привлекала одна, казалось бы, незначительная фраза, — Конечно взяли, здесь же никто работать не хочет. Да не из-за пациентов. Место плохое тут, рядом, — Галина замолчала и пододвинулась ближе к журналисту, — говорят, что проклятое. Я не очень-то в это верю, — загляну в глаза медсестре он понял, что ещё как она верит. Нужно было подробнее расспросить её про место и его странности, но Галину позвали – «Работа».

— Я завтра в это же время найду вас, — крикнул Герман в след, уходящей медсестре. Ответа не последовало. Но журналист был слишком воодушевлён открытием, чтобы придавать значение подобным мелочам. Что может быть лучше, чем развеять миф? Написать разгромную статью и пошатнуть суеверие местных.

Герман довольно устал и собирался домой, но взглянув на наручные часы вспомнил, что может попытать удачу ещё в одном месте. Вчера Екатерина назначила ему встречу в церкви и чисто теоретически он мог попытаться застать её там. Возможно она знает что-то про проклятое место. Хотя надежды мало, но стоит попробовать, хуже не будет.

Глава №4

Чтобы попасть в церковь нужно было обойти всю лечебницу и ещё глубже зайти в лесополосу, которые местные называли «Парк», видимо из-за наличия пары скамеек.

Герман старался идти как можно быстрее, ведь чем дальше он отходил от больницы и чем глубже оказывался в лесу, тем сильнее к горлу подступал ком, внутри зарождалось тягостное чувство тревоги. Первобытные страх или какое-то предчувствие тревоги не давали прийти в себя, в какой-то момент захотелось бежать, как можно скорее, словно кто-то сзади вот-вот настигнет и Герман подделся этому детскому порыву, он побежал, так быстро, как только мог. Под ногами хрустели ветки, а впереди начала виднеться небольшая поляна, усеянная крестами, старое кладбище? А за ним маленькая деревянная церковь, ничего лишнего – скромная и простая, с железным куполом, маленькой башенкой с единственным колоколом и парой больших окон, над дверью висело небольшое распятие.

Герман преодолел кладбище, всё также бегом, и уже почти у самой церкви решил оглянуться назад, узреть своего невидимого противника, от которого он убегал. Сзади, как он и предполагал никого не оказалось. Не успел журналист выдохнуть, как перед лицом возник человек, с которым неизбежно ждало столкновение, ведь он слишком поздно его заметил и не успел замедлить шаг.

— Герман Андреевич, — вскрикнула Екатерина и слегка пошатнулась назад, но мужчина схватил её за плечи и не позволил упасть.

— Да, извините, я вас не заметил.

— Я думала, что вы не прейдёте и уже собиралась назад.

— Как видите, я и не пришёл, я прибежал к вам, — лицо Германа озарила лёгкая и весьма добродушная улыбка.

— Очень остроумно. Пойдёмте внутрь, — девушка указала на хлипкую деревянную дверь.

— А нам обязательно?

— Да, — резко и бескомпромиссно отрезала Екатерина. Ступеньки скрипели, Герман придержал дверь.

— А на долго вас отпустили и почему одну?

— Вообще после обеда, в свободное от обхода время мы, пациенты, имеем право посещать церковь хоть каждый день, ну а не буйные и в меру вменяемые, если так можно сказать хоть про одного из нашей психушки, могут гулять даже без санитаров, но не более чем на полтора часа, чтобы успеть к полднику и приёму лекарств, — внутри церквушка была довольно небольшой. Два ряда скамеек, стены разрисованы сюжетами из Библии, видно, что довольно давно в углах краска облупилась и отпала. Впереди был небольшой подъём, что-то вроде подиума, на котором стояла подставка для церковных свеч и большое распятие с Иисусом, его лицо было искажено от боли, а с кистей и стоп якобы стекала кровь. За ним была стена, отделяющая помещение церкви и Алтарь. Пахло сыростью и церковным маслом. Герман и Екатерина сели на первую от распять скамью.

— Вы верующая?

— Раньше не верила, но после того, что произошло мне пришлось поверить.

— Это то о чём вы хотели рассказать вчера?

— Да, — Екатерина взглянула в светло-карие глаза журналиста. Она была довольно умной девушкой и прочитала во взгляде журналиста недоверие, — а вы, Герман Андреевич, верующий?

— Нет, что вы. Убеждённый атеист.

— Тогда от чего вы бежали там, в лесу? – Герман смутился, она раскусила его, указала на глупое детское предчувствие, овладевшее им, конечно, убеждённый атеист не стал бы убегать от своей тени, — Вы верите, просто не знаете во что.

— Наверное вы правы и слишком проницательны. Но не будем терять время, говоря обо мне, что за история, которую вы хотели мне поведать? И кто мог услышать нас в палате?

— Мне нужно, чтобы вы верили, только тогда вы сможете понять.

— Я готов. Начните, когда посчитаете нужным.

Глава №5

— Когда мне было двадцать лет я училась на третьем курсе экономического институте. Жизнь была полна мимолётных радостей и светлых надежд. Мои родитель никогда не были особо богаты, иногда денег было больше, чем обычно, но бывали дни, когда до маминой зарплаты приходилось сидеть на жаренной, варёной или толчённой картошке. У отца же не было стабильного дохода, потому что работал он на себя, творческое дело, зарплата зависит от количества заказов – видеограф. Я мечтала разорвать порочный круг бедности, найти хорошую работу, не брать долгов, открыть своё дело и накопить на достойную жизнь, полную путешествий, походов по ресторанам и магазинам с дорогой и качественной одеждой, — глаза девушки блести от слёз.

— Но что-то пошло не так?

— Я стажировалась в довольно известной фирме. Все говорили – «Поднажми, покажи себя и место под Солнцем твоё! После учёбы тебя могут позвать сюда на работу». И я старалась, засиживалась до самой ночи с бумагами, брала больше задач, чем нужно было для прохождения практики. Меня заметил один из управляющих, но потом выяснилось не за мои заслуги по работе, а за «красивый зад», как он выразился. Я забеременела, ребёнок был ему ни к чему, тем более этот человек его не признавал, а я была слишком разбита, чтобы доказывать через суд обратное. Пришлось оставить учёбу и переосмыслить все свои планы на жизнь, но мои сильные и мудрые родители поддержали меня. Это всё далось не легко, но, когда Тимоша родился, сделал свои первые шаги, сказал своё первое «мама», только тогда я поняла, что ни о чём не жалею. Когда сыну исполнился год пришлось продолжить семейное дело, отец сильно болел и не мог работать, так я и стала видеографом.

— И вы хотели убить себя из-за этого мужчины?

— Что вы, — девушка улыбнулась, — он того не стоит. Да и времени уже прошло достаточно. Всё куда сложнее. Я не зря рассказала вам про свою жизнь, чтобы вы могли уловить одну деталь.

— Какую же? – Герман заинтересованно приподнял бровь.

— Я – неудачница. Моя жизнь полна несбывшихся мечтаний и нереализованных планов.

— Что ж, спешу вас заварить, Екатерина, вы не одна такая и у вас не всё ещё так плохо и потерянно как могло бы…

— Не перебивайте, — голос девушки звучал уверено и резко. Герман замолчал и понял, что сейчас он услышит что-то крайне важное, — Моя жизнь – не сказка, много ошибок и проблем. Психологи советуют не винить себя, но давайте будем честны хоть у кого-то это получается в полной мере? И я не исключение, часто думала – «А если бы вот тут чуть больше постаралась, а вот там подумала лучше головой». Это и привлекло их.

— Их? Психологов?

— Доппельгантеров.

— Что простите?

— Возможно они и не так называются, но это всё, что мне удалось найти в литературе по данному вопросу.

— Да кто же это такие? – Германа распирало от нетерпения, — какие-то сектанты?

— Нет, двойники.

— Ах, двойники.

— Да.

— И голоса в голове?

— Нет, они не так себя проявляют.

— А это, дорогая моя, уже шизофрения, — Герман резко встал, — я обязан доложить об этом разговоре доктору, — журналист было направился к выходу из церквушки, но девушка схватила его за рукав и умоляюще посмотрела в глаза.

— Прошу, дослушайте, вы обещали, а дальше делайте что хотите, мне никто не верит, прошу, хотя бы вы.

— Хорошо, но я не обязан верить в то, что вы мне говорите.

— Спасибо, — Екатерина всё ещё держала Германа за руку, она мягка увлекла его за собой, и они снова сели, — лето, два месяца назад, мне поступил интересный заказ от приезжих учёных, деньги были большие, а работа показалось интересной. Нужно было снимать их исследование, они занимались тем, что узнавали у местных жителей про их легенды, суеверия и если нужно, то отправлялись в конкретные места, чтобы снять материал. Сказок мы услышали много, одна интереснее другой, но было в них всех что-то общее, большинство опрошенных склонялись к тому, что здешняя больница – плохое место. Нам ничего не оставалось как снять репортаж здесь, неподалёку, в лесу.

— Это было днём?

— Да.

— Что же может произойти днём? Вся нечисть выползает после захода солнца.

— Мы долго снимали, исследователи засобирались домой, а мне захотелось сделать ещё пару красивых видео с природой, тем более было довольно светло. Я осталась одна. Всё прошло хорошо и на обратном пути мне встретилась она. Ничего необычно. Милая девушка, мы заболтались и вместе шли к остановке. Разговор был лёгким и непринуждённым, я рассказывала о себе, а она слушала, задавала вопросы. Что-то внутри меня сжималось, какая-то тревога не давала мне покоя. И тут я решила внимательно посмотреть на идущую рядом со мной. Ужас и оцепенения, вот что мне пришлось испытать. Девушка была копией меня, даже родинка не щеке. То, что было дальше помню, как в тумане. Страх парализовал моё тело, я не могла бежать, не могла кричать. Просто стояла и смотрела, а она смотрела на меня. Собрав все силы я только и смогла выдавить из себя – «Кто ты?». Существо, моя точная копия, объяснило спокойно, очень даже дружелюбно, что она и есть я, что может сделать мою жизнь лучше, открыть самые сильные качества, наладить то, что давно казалось испорченным и осуществить мечты. Голова закружилась, сердце выпрыгивало из груди, инстинкт самосохранения взял вверх, и я побежала так быстро, как только могла.

— А она конечно же за вами.

— Нет, она просто стояла и смотрела. Я вернулась домой, желая забыть этот кошмар, убеждала себя весь следующий день, что это сон, галлюцинация, переработка, стресс, да всё, что угодно. Это существо не гналось за мной. Не беспокоило в повседневной жизни, не являлось в кошмарах и никак о себе не напоминало.

— Так в чём же проблема?

— Моя жизнь и правда казалась мне ужасной. В следующие три дня всё валилось из рук, сын капризничал, я ударила его, он заявил, что не любит меня, повздорили с отцом из-за работы и накатило дикое отчаяние, ведь не этого я хотела, не об это мечтала. Я вернулась туда. В лес. Она стояла на том же месте, где мы расстались пару дней назад.

— Откуда вы знали, что она будет там?

— Я не знала, скорее чувствовала.

— Что было дальше?

Мы поговорили. Это существо необычайно дружелюбно и умно. Оно как я, только словно лучшая версия. Я разрешила ей помочь наладить мою жизнь. И сначала всё было хорошо, я бы сказала – отлично. Теперь она была рядом, когда я пошла писать тест, чтобы пере поступить в институт, что-то завладело моим телом и я словно смотрела на себя со стороны, кто-то решил все задачи правильно, то есть не кто-то, а я, но это была она. Она же за меня наладила отношения с сыном, с родителями, выполняла заказы гораздо лучше и быстрее. А мне всё чаще приходилось смотреть на себя со стороны, Моя жизнь всё меньше и меньше принадлежала мне. Да, она становилась лучше. Но я не могла контролировать, когда и что делать, меня всё чаще «выкидывало» из тела и приходилось просто наблюдать. Не буду говорить, что стало последней каплей, но эту тварь, завладевшую моей жизнь, никак было не остановить, кроме как…

— Самоубийство.

— Нет меня – нет и её.

— Сработало?

— Думаю да, я видела её последний раз, когда после лечения прогуливалась в парке и наши взгляды встретились, не придумав ничего лучше, пришлось прибежать сюда. Это существо стояло на пороге церкви и молча смотрело на меня, так и не решившись зайти..

— От чего же вы не могли рассказать это в больнице?

— Проблема в том, Герман Андреевич, что неизвестно кто из присутствующих там человек, а кто допельгантер. Я думаю, что их конечная цель – поглотить человека, забрать его жизнь себе.

— А как вы поняли, что я не этот…Допель как-то там.

— Не знаю почему, но они не могут сюда зайти, а ещё они идеальны. Аккуратны, красиво говорят, доброжелательны, безэмоциональны, словно роботы. Вы не такой.

— Екатерина, вы же не думаете, что я поверю в это?

— Пожалуйста, я не прошу вас верить, просто узнайте всё возможное про это явление, вы же журналист.

Герман проводил девушку до палаты. В его сердце закрались сомнения, стоит ли помогать ей и насколько всё же она больна. Журналист решил рассказать всё Ивану Геннадьевичу, так как не был уверен, что поступает правильно, скрывая данную историю от её врача.

— Как продвигается ваша работа, Герман Андреевич? – доктор отпил кофе и откинулся на спинку своего кресла.

— Всё хорошо, спасибо, — после небольшой паузы журналист спросил, — что вы знаете о доппельгентерах? – Иван Геннадьевич поменялся в лице, поставил кружку и подошёл к окну, Герман больше не мог видеть его лица.

— Герман Андреевич, зачем вы потакаете пациентам в их нездоровых идеях? – голос доктора звучал всё также спокойно.

— Я не потакаю, просто почему вы не выписываете Екатерину?

— Она больна, — голос доктора всё такой же спокойный, но решительный.

— Никто же не лечит людей, если они скажем, верят в Бога? Это личное дело каждого, она вот верит в этих, как их там.

— И утверждает, что видела их, — Иван Геннадьевич, всё также стоял к журналисту спиной.

— А как же люди, которые пережили клиническую смерть и утверждают, что говорили с архангелами? Почему их никто не лечит?

— Потому что эти люди не пытаются себя убить.

Герман замолчал. Иван Геннадьевич был прав, девушка просто больна и нет причин это отрицать.

Глава №6

Прошло несколько дней после того странного разговора в церкви, Герман больше не видел Екатерину, специально стремился избегать её, с Иваном Геннадьевичем больше не обсуждал мистических доппельганктеров. Но чувство тревоги нарастало как снежный ком, чутьё журналиста подсказывало, что всё не так просто, дело не в болезни девушки, слишком уж вменяемой она казалось. Но разум подавлял всякие попытки взяться за это дело и как это обычно бывает с людьми, Герман делал то, что правильно, а не то, чего хотел бы сам.

— Сейчас я задам вам пару вопросов, — голос журналиста звучал очень устало. Он опять плохо спал, странные сны не давали покоя, теперь ночь стала не временем отдыха и уединения, а бесконечной пыткой, — можете отвечать, когда будите готовы, — мужчина в серой рубашке и самых обычных спортивных штанах кивнул, — как я могу к вам обращаться?

— Алексей Викторович, — ни вид ему было не больше тридцати пяти, если бы не седые виски, которые сильно старили, и морщины на переносице, такие бывают, если много хмурить брови.

— Как давно ваша жена находиться здесь?

— Около года, — мужчина был немногословен, для любого журналиста – это проблема, но у Германа жутко болела голова и он не мог сосредоточится на происходящем, а виной всему дурацкая бессонница. Нет, надо просто взять пару выходных и как следует отдохнуть, — Нет, — голос Алексея прозвучал так неожиданно, что ручка выскользнула из руки Германа и упав на пол, закатилась под скамейку, — больше года, да, уже где-то год и четыре месяца.

— Какой диагноз ставят вашей жене? – журналист начал рукой нащупывать ручку.

— Острый бред, — Герман не могу нащупать ручку, — мания преследования, — ручки всё ещё не было, — галлюцинации, — заглянув под скамейку, журналист застыл. Ручки там нет.

— И как вы справляетесь с этим? – Герман на автомате задавал вопросы и почти не слушал ответ, его волновало только одно – где эта чёртова ручка.

— Знаете, я стараюсь не унывать, потому что она чувствует, когда я расстроен. Первое время было особо тяжело, сейчас пришло смирение, — Герман посмотрел прямо в глаза Алексею, взгляд у него был потухший, никакой надежды не осталось. Капилляры полопались, вероятно от долгой работы за компьютером или бессонной ночи?

— Алексей Викторович, как вы спите? – вопрос сам соскользнул с языка журналиста.

— Что простите?

— Ну, вы высыпаетесь ночью?

— Если честно, — Алексей ближе наклонился к Герману, — в последнее время не очень. Кошмары.

— Да, бывает. Скажите, а вы не думали забрать жену домой, читал её историю. Ей значительно легче, может дома ей стало бы лучше.

— Герман Андреевич, я хотел. Но она сама отказывается уезжать отсюда. Даже на день. Доктор говорит, что ей здесь лучше и когда-то я смогу забрать её на совсем.

— Вы не замечали здесь ничего странного? – Герман понимал, как глупо сейчас выглядит, но ничего не мог с собой поделать. Слишком много всего, слишком много совпадений.

— Я не совсем понимаю о чём вы.

— Странности, вещи пропадают, пациенты рассказывают странные истории или…

— Герман Андреевич, — голос Алексея звучал очень насмешливо, — это психиатрическая лечебница, конечно, странное место, как и любая другая психушка, где кто-то из персонала ворует вещи, а пациенты рассказывают странные истории, поэтому они тут и находятся.

— Да, вы правы, — журналист был явно смущён, у него пропало всякое желание продолжать интервью, ведь в глазах этого уверенного в себе и своей правоте мужчины, он выглядел полным дураком. Терять было нечего, Герман ещё раз заглянул под скамейку, ручки не было, вокруг стояла тишина, никто из медицинского персонала или пациентов не мешал задать главный вопрос, который тревожил и не давал спать, — Алексей Викторович, вы слышали что-нибудь о доппельганктерах?

— Конечно, — мужчина улыбнулся, — байка, не более того.

— А можете рассказать, что именно вам известно?

— Ровным счётом – ничего, кроме как – местные суеверные видят в здешних лесах каких-то духов или фантомов, похожих на них самих, глупости, да и только.

— А ваша жена, она ничего такого не рассказывала?

— Она больна, — голос Алексея дрогнул, — она очень больна, и я не стал бы на вашем месте её сюда приплетать. Думаю, что я ответил на все ваши вопросы и могу быть свободен, — мужчина встал и протянул руку для прощального рукопожатия. Герман пожал её, но не отпускал, их взгляды встретились, усталые глаза, с красными, полопавшимися капиллярами сверлили журналиста.

— Что ваша жена говорила вам про этих чёртовых доппельганктерах?

— Да отпустите же вы! – Алексей попытался вырвать руку, но четно.

— Просто ответьте.

— Да вы псих.

— Мне нужно знать.

— Ничего, ничего такого, только что видела одно из них.

— Что? Когда? – Герман отпустил руку. Алексей сел на скамейку и его лицо исказилось в неестественной гримасе – слабая улыбка и абсолютно безумные глаза. Он резко наклонился и достал из-под скамьи ручку.

— Ваша?

— Да. Как вы её нашли?

— Слишком много вопросов, Герман. Не успеваю отвечать.

— Тогда давайте по порядку, — в коридоре послышались чьи-то шаги, — что ваша жена говорила вам про этих существ? – шаги стали более отчётливы.

— Она утверждала, что во время вечерней прогулки в парке, после приёма лекарств, видела точную копию себя, которая обещала ей помочь выбраться отсюда и наладить отношения со мной.

— Она согласилась?

— Боже, конечно, нет. Она просто больна, и я бы не предавал значения её словам, — кто-то подошёл очень близко. Шаги затихли.

— Герман Андреевич, как ваши успехи? – доктор улыбался, его белоснежные зубы были идеальной формы. Глаза блестели, ни капли усталости на лице.

— Иван Геннадьевич, всё хорошо, спасибо, хотел сегодня зайти к вам, — доктор кинул быстрый взгляд на Алексея.

— А вы чего, мой дружок, совсем лица на вас нет. Журналист задаёт неприличные вопросы? – главврач засмеялся, а у Германа душа ушла в пятки, вот сейчас он расскажет Ивану Геннадьевичу про странные вопросы и тогда они уже вместе посмеются над сумасшедшим, а может и в палату определят, ему точно не дадут закончить эту статью.

— Нет, что вы. Просто любые вопросы про жену вызывают у меня лёгкую меланхолию.

— Понимаю, понимаю, — доктор похлопал Алексея по плечу, — крепитесь, друг мой, нам посылают лишь те испытания…

— Которые мы можем преодолеть, — перебил его Алексей, — благодарю, Иван Геннадьевич. Если вы не возражаете мне нужно идти.

Алексей быстрым шагом направился к выходу, Герман смотрел ему в след и думал о возможностях, которые прямо сейчас убегают от него, но мужчина резко остановился возле двери, ведшей на лестничную клетку и направился назад.

— Герман, запишите мой номер, думаю мы можем созвониться вечерком и закончить интервью, — журналист улыбнулся, доктор недоверчиво покачал головой.

Глава №7

Вечер подкрался незаметно, так бывает, когда занят чем-то, что поглощает тебя полностью. Герман смотрел в окно и пытался уложить в голове то, что произошло за последние пару дней. Странности, много странностей, история самоубийцы, встреча в церкви, мистические существа, доппельганктеры, звонок…

Зазвонил телефон. Неизвестный номер. Герман поставил остывший кофе на столик возле окна. Квартира, в которой жил журналист была шикарной. Новая мебель, техника, окна в пол и пустота, она была необычайно пустой, в ней не хватало самой жизни – холодные пустые серые стены, на которой не висело ни одной фотографии, словно у хозяина квартиры совсем не было прошлого, двухместная кровать с одной подушкой, одна белая кружка, холодный кофе. Телефон продолжал звенеть, нарушая тишину пустой квартиры.

— Ало, — голос Германа звучал взволновано, он ждал звонка, но это мог быть кто угодно – начальник, узнать про статью, написание которой затянулось, навязчивая реклама очередного банка и его мега-выгодного кредита или его бывшая, чёрт с ней, а возможно Алексей, он так надеялся услышать его спокойный, насмешливый голос и получить хоть какую-то информацию по столь интересующему его вопросу, но на другом конце был слышан только треск и какое-то шипение, — Ало, вы меня слышите?

— Не лезь в это! – гудки. Собеседник бросил трубку, это был не Алексей, чей-то незнакомый, очень раздражённый мужской голос, которого он раньше никогда не слышал, интересный тембр, с лёгкой хрипотцой. Герман стоял посреди своей пустой квартиры, в темноте и не знал, что делать. Шутники? Ошиблись номером? Слишком убедительно и невесело звучал его голос, слишком много совпадений. Это точно адресовалось ему. Журналист набрал неизвестный номер, но механический голос объявил – «Номер не в сети». Чёрт, чёрт, чёрт, этот-то человек что-то знает и явно больше всех тех, с кем ему приходилось общаться. Телефон снова зазвонил. Неизвестный номер.

— Да?

— Герман Андреевич, — это был Алексей.

— Да, добрый вечер.

— Выпьем?

— Где?

— Бар «Амигос» через полчаса, приходите один и захватите свои заметки.

Глава №8

На улице лил осенний противный дождь. Листва облетала с деревьев, городок казался покинутым и несчастным, серое небо, затянутое тучами, не пропускало солнечный свет. Атмосфера уныния и тягучие чувство печали нахлынули на Германа, когда он шёл до бара, который словом оказался не так далеко от его новой квартиры, плюс ещё одно любимое место в чужом городе, почему бы и нет? Надо же с чего-то начинать.

Бар «Амигос» располагался на первом этаже пятиэтажки, святящаяся вывеска оповещала, что работает сие заведение до трёх ночи, время есть.

Журналиста ждал сюрприз, внутри, за самым дальним столиком, в тусклом свете, исходящим от барной стойки, он без труда узнал своего знакомого, Алексея, который не просто уже добрался до места, а даже успел что-то заказать себе и ему.

— Приветствую, — Герман протянул руку, Алексей ответил крепким рукопожатием и указал головой на стул, — Алексей Викторович, я рад, что вы уделили мне время и…

— Давай на ты?

— Да, конечно, как вам…то есть тебе удобнее, — после небольшой паузы Герман добавил, — Быстро ты добрался, живёшь рядом?

— Это мой бар.

— Неплохо, хоть кто-то живёт как надо. Что это? – Герман показал на свой стакан.

— Водка с соком, нам потребуется мыслить шире, если мы хотим ответить на вопросы.

— У меня очень много вопросов, — Герман выпил содержимое своего стакана в два глотка и показал официанту жест рукой, что на языке рестобара значило «повторите».

Прошёл час и три стакана с алкогольными напитками. На столике в дальнем углу были разложены бумаги и записки журналиста. Он закончил свой рассказ, прочитал все свои заметки и теперь спокойно ждал, когда же его собеседник допьёт и выскажет своё мнение, поделится драгоценной информацией или догадками, ради которых они здесь собрались.

— Меня заинтересовало это, — спокойно объявил Алексей, — Эти существа, если они не плод фантазий и местного фольклора могут быть полезны.

— Не думаю, что это так. Судя по всему, если бы мы жили в сказке, то их бы прозвали «злыми героями», ничего не бывает просто так и у них есть какой-то резон помогать, значит что-то обязательно следует взамен.

— Интересны мысли, Герман, — Алексей недоверчиво ухмыльнулся и отпил из стакана, — Мой мотив помочь вам прост, если эти волшебные существа и есть, чем Бог не шутит, я бы хотел принять их условия.

— То есть…

— Да, у меня всё не хорошо, дела с баром плохи, отношения с женой не очень, терять нечего, а я всегда придерживался мнения – «Кто не рискует – тот не пьёт шампанского», а мне бы очень хотелось всё изменить, если вам, уж извините, журналюге, я не очень-то и верю, но своей жене, ей я хочу верить. Годовой курс терапии показывал отличные результаты, никаких галлюцинаций долгое время и тут, она рассказывает про каких-то доппель мать их ганктеров.

— Тебе удалось что-то про это узнать? Я не местный, не так давно переехал, а в интернете – пустота.

— Да, не очень много, но всё же, я владелец бара, а это, друг мой, большая привилегия, много историй и сплетен проходит через это место, нужно лишь спросить нужных людей, правда перед этим приходит их как следует напоить, издержки профессии, — Герман понимающе кивнул, — Люди боятся здешнего леса, особенно ходить туда по одному, если у тебя есть какая-то тайна, какой-то груз на сердце, то, по их словам, ты обязательно встретишь их.

— Точных копий себя?

— Да. Они кажутся добрыми, но на самом деле прямиком из преисподние, клянусь, мой постоялец так и сказал, — Алексей улыбнулся, но как-то не весело, очень уж напряжённым и уставшим он казался, — Они могу завладеть душой того, кому оказывают услугу.

— А могу и не завладеть. Екатерина, они оставили её.

— Нет, ненадолго, думаю, что её дни сочтены, судя по словам моих гостей, — у Германа сжалось сердце. Не может быть. Она же спаслась, ей удалось сбежать, вырваться, теперь она в безопасности, ведь так? Почему его вообще волнует судьба малознакомой девушки, но теперь, услышав, что она в опасности, дело приняло личный мотив, она больна, слаба, её жизнь и так была тяжела, у неё сын, маленький мальчик и старые родители, он должен помочь, спасти, предотвратить, хоть что-то, хоть для кого-то. Поток мыслей унёс его назад, в прошлое, ещё до переезда. Работа, дом, жена, неплохие гонорары, успех, планы на будущее, любовница с третьим размеров груди, ревность, подозрение, правда, которая всегда выходит наружу, ссоры, документы на развод, алкоголь, пожар, похороны, слёзы, боль, обида, перевод на новое место и доппельганктеры…

— Ты слушаешь?

— Да, слушаю и не понимаю. Зачем тебе это? Если всё правда, то они погубят тебя. Мы можем изучить явление и спасти кого-то, не жертвую собой.

— Герман, ты женат? – взгляд Алексея был жёсткий, прямой, бескомпромиссный, прям как у строго отца.

— Да, был. Она умерла.

— Соболезную, тогда должен понимать, что такое потерять жену, особенно если ты её любишь, — впервые за всё время общения с Алексеем Герман заметил что-то живое и уязвимое в нём, его глаза намокли, — любишь всем сердцем, больше жизни, ты бы многое отдал, чтобы её спасти?

— Почти всё.

— А я отдам всё, слышишь, всё, что имею, а если потребуется больше, то заберу у других и тоже отдам, но она будет здорова, и будет жить!

— Традиционная медицина не помогает?

— Ничего. Даже шаманы, целители и иконы не справились, почему ты решил, что я не рискну заключить сделку с дьяволом или с этими, как их там, я попробую всё, даже если это будет стоить мне жизни, будем надеяться, что эти существа держат своё слово.

— Какой у нас план?

— Мы пойдём в чёртов лес и не уйдём оттуда пока не встретим их, а как встретим каждый сделает своё дело, ты – журналист, запишешь и зафиксируешь что же будет, а я заключу с ними соглашение. И все довольны, не так ли? – Герман кивнул и закал ещё водки.

Глава №9

Время тянулось чертовски медленно. Ветер качал верхушки деревьев так сильно, что они издавали неприятный скрип, от которого у Германа кровь стыла в жилах, он прибывал в состоянии ожидания, сейчас что-то произойдёт, вот-вот они встретят загадочное существо, прошёл час, два, три… Ничего не происходило, они скитались по лесу возле лечебницы, постепенно уходя вглубь, затем возвращались и повторяли всё с начала, на лице Алексея начала появляться недовольно-саркастическая ухмылка, он устал, был готов высказать всё журналисту про глупую затею и зря потраченное время двух взрослых мужчин, которые могли бы заняться чем-то полезным, например работой, но он молчал, молчание угнетало, оно было таким звонким, что Герману было невыносимо находиться здесь, скорее бы закончить этот цирк и отправиться домой, в свою пустую, неуютную квартирку, которая по сравнению с этим местом – рай на земле.

— Герман, — голос Алексея заставил поёжится, впервые за долгое время он нарушил тишину, — боюсь, что это пустая трата времени, — он взял паузу, обдумывал каждое своё следующее слово, — даже если поверить в то, что это всё правда, то к нам эти чудики явно не хотят выходить.

— Думаешь есть какой-то критерий, чтобы показаться одним и не явиться для других?

— Критерий?

— Да, например, быть психом, — Герман замолчал. Алексей изменился в лице, спокойный и сдержанный человек пугающе быстро подошёл к Герману и взяв его за шиворот сквозь зубы процедил, — Ты считаешь, что моя жена – психопатка? Серьёзно? Журналистишка с купленным дипломом и разыгравшимся воображением, какого чёрта ты не следишь за своим языком?

— Я, я не это, — Герман пытался вырваться, но все попытки к сопротивлению были успешно подавлены более сильным противником.

— Да, она больна! Но знаешь, всё будет хорошо, у нас с ней всё будет хорошо, она поправиться и вернётся домой, к нам в дом, на своём любимом диване с зелёным пледом будет как раньше пить кофе и читать свои глупые романы, — Алексей ослабил хватку и из его глаз хлынули слёзы, — а по вечерам прогулки до Городского парка и хот-доги из забегаловки напротив, чёрт, как же это всё далеко в прошлом, — Герман освободился и расправил воротник.

— Друг, я не хотел, слышишь, — Герман положил руку на плечо Алексея, тот резко стряхнул её.

— Не называй меня так, я ухожу, а ты как хочешь, — Он вопросительно посмотрел на журналиста, Герман молчал, — прощай.

Удаляющиеся шаги Алексея эхом разносились по лесу, хруст веток и листьев напоминали об осени, об неизбежной гибели всего живого, наступлении холодной и неуютной зимы, именно такой она была в тех краях.

Герман остался один, стоять посреди леса, ветер усиливался, деревья безбожно скрипели, солнце начало садиться. Тропинка вела к лечебнице, там можно зайти и поздороваться с доктором, и может с Екатериной, а затем отправиться домой, ещё один бесполезный день позади.

Может и не было ничего? Он сам себе всё придумал, подыграл местным суевериям и разыгравшемуся воображению больных людей. Отличны финал, ещё один миф разоблачён, нужно скорее закончить работу с этим местом, оно явно неблаготворно влияет на окружающих, тут собрана боль, разрушенные жизни, человеческие страдания и всегда улыбающийся доктор. Интересно, ка ему удаётся оставаться таким весёлым и неумолимым оптимистам среди этого хаоса. Если бы нужно было делать ставку кто же является доппельганктером, если конечно они существуют, то Герман без сомнения указал бы на Ивана Геннадьевича, уж больно странный он был, всегда появлялся не вовремя, всегда что-то знал.

Начало холодать. Герман прошёл старую церквушку, ветер стал таким сильным, что листья, которые до этого мирно покоились на тропинке закружились в вихре, песок попал в глаза, адская боль и темнота. Рядом захрустели ветки. Слёзы мешали что-то разглядеть, всё было размыто. Впереди по тропинке журналист заметил силуэт, который приближался к нему.

— Алексей, это ты? – нет ответа, — Мне чёртов песок попал в глаза, скажи, что у тебя есть вода, надо бы промыть, ничего не вижу, — тишина, — Да, ответь же мне, господи! – ничего, — Кто это? – хруст веток, Герман начал медленно отступать назад и тереть глаза, адская боль, но оно того стоило, обзор стал чуточку лучше.

— Здравствуй, — сказал чей-то знакомый голос, — тебе нужна вода?

— Да, — неуверенно ответил журналист, тем временем силуэт подходил всё ближе и ближе.

— У меня есть, держи, ну, же, возьми, — Герман протянул руку, пока он промывал глаза, мужчина терпеливо ожидал.

— Спасибо за воду.

— Да не за что, — очень добродушно ответил человек, у которого голос был так похож на голос журналиста, что казалось, он говорит сам с собой. Герман поднял голову, и бутылка упала из его рук. Перед ним стоял он сам и улыбался.

Глава №10

— Боже мой, — Герман был так шокирован, что ему трудно было говорить, но любопытство брало верх, подавив сиюминутно желанию убежать, тем более, что по рассказам эти существа были безобидны. Двойник улыбался такой широкой и жуткой улыбкой, что мурашки пробегали по спине, сердце колотилось так громко, что казалось все в радиусе пары метров могли бы услышать его.

— Я чувствую твой страх, — спокойно и всё с такой же широкой улыбкой сказал двойник, — не стоит бояться. С тобой ничего не случиться, — он сделал маленький шаг и Гермам моментально отступил на два назад. Двойник засмеялся.

— Слушай, ты можешь постоять тут, мне нужно позвать друга, он очень хотел Вас увидеть.

— Нас?

— Да, думаю с ним тебе будет интереснее.

-А мне так не кажется, Герман. Я не могу общаться ни с кем кроме тебя, — добродушная улыбка снова озарила лицо двойника, журналисту стало не по себе, голова закружилась, в глазах потемнело.

— У меня мало времени. Нельзя так на долго вступать в контакт. Ты можешь погибнуть, — уже без улыбки и очень озабоченно заявил двойник.

— В контакт? Ну, вот, а говорил, что мне ничего не угрожает, — нервно смеясь и облокотившись на ствол дерева Герман попытался устоять на ногах, но они не слушались хозяина и дрожали, тогда он медленно сполз на землю и почувствовал, что адски устал, так сильно, что нет сил даже смотреть.

— Слушай меня внимательно, ты должен вернуться ко мне, обещай мне!

— Пошёл ты, если я сейчас не умру, то уволюсь и уеду в другое место, лишь бы подальше отсюда, чёрт бы тебя побрал.

— Трус, — двойник уже не казался таким дружелюбным, его лицо перекосило от злобной гримасы, — Опять убегаешь? Ну и куда на этот раз? Может к родителям, вот только ты с ними уже несколько лет не говорил, к своей сумасшедшей любовнице или в дыру ещё большую чем эта? – Герман молчал, он уже не сопротивлялся, лежа на земле и еле дыша, журналист чувствовал тёплую струйку крови, стекающую из носа.

— Не знаю, что ты там себе придумал, идиот, но я – это и есть ты! И думаешь мне приятно видеть это? То чем ты стал. Я могу помочь, всё исправить, изменить к лучшему. Хочешь вернуться в большой город к интересным делам, начать сначала, не бегать от себя и от прошлого, все ошибаются, ничего страшного, всё можно изменить.

— Почему ты пришёл ко мне? – голос Герман звучал тихо, ему требовалось много усилий, чтобы говорить.

— Потому что так нужно, поверь мне, то есть себе.

— Алексей, Лёша, ему нужнее, он хотел, чтобы вы помогли ему, почему я? – Двойник присел на корточки и Герман смог отчётливо разглядеть себя. Светло-карие глаза, как у его отца, морщинка на лбу, маленький рот и нос, это был, только что-то в нём отличалось, но что? Мозг отказывался думать, всё вокруг начало кружиться и поплыло.

— Герман, я пришёл к тебе, потому что ты согласишься на мою помощь, потому что в будущем ты согласился и у нас всё получилось. Так должно было произойти, а к твоему другу никто не явился, потому что он, вероятно, отказался бы или вообще скоро должен погибнуть, я не знаю, но обещаю узнать и при следующей наше встречи рассказать. Просто верь мне. Мы – одно целое, просто из разного времени, буду ждать тебя.

— По…пошё…пошёл ты, — прошептал Герман. Двойник улыбнулся и потрепал Герман по голове, — Хороший мальчик, до встречи.

Журналист потерял сознание, последнее что он видел – удаляющиеся шаги себя самого.

Глава №11

Герман блуждал в дебрях своего подсознания – вот его жена в первый год после свадьбы, красивая улыбка, светлые волосы, планы объехать весь мир, друг, с которым он выпивал на выходных и девушка друга, такая забавная, так ему подходит, не то, что все прошлые дамы на один раз, эта была особенная, изысканная, умная и очень даже хороша собой, вот всплыл в памяти период карьерного спада, смены начальства, ссоры с женой из-за финансов, неужели непонятно, что он не всемогущий господь бог и не знает где зарыт клад и на время бури от её хотелок придётся отказаться, новый дом, который им подарили её родители на свадьбу, надклеены обои в гостиной, вечная претензия доделать работу с проводкой, ведь не должна же она торчать из стены, вечные скандалы, нет, это больше не райский уголок, не тихая гавань, не дом спокойный и уютный, благо девушка друга оказалось такой любезной, всегда можно переночевать, как выяснилось и не только, и вот он же не просто ужасный друг, но и разрушитель собственной семьи, изменщик и лжец, зато с ней было проще убегать от этого кошмара, хоть так можно было вернуть себе своё место, обрести опору, слабак – так говорил его вечно строгий отец, а вот очередная ссора, очередная ночь с другой, пожар, проводка подвела, она, та с кем и в горе, и в радости, и болезни, и в здравии, она мертва, окончательно и бесповоротно, проводка подвела, слабак, хороший друг, который так ничего и не знал про девушку помогает с переводом в другой город, там есть место, город – дыра, да, нет перспектив – нет, но это место – отвлечение, нужно набраться сил, перед самым отъездом хороший друг рассказал секрет, будет делать предложение своей идеальной гостеприимной девушке, так зачем же она продолжат звонить и писать, зачем уверят, что любит и хочет всё вернуть, интересно, а вот первые месяцы жизни в городе – дыре, первые глупые поручения босса, интересное задание с лечебницей, тут он беседует сам с собой в лесу, а это Алексей, зачем-то бьёт по лицу…

— Ты меня слышишь? Эй! Герман, — Алексей тряс лежачего журналиста, его глаза были закрыты, пульс слабый, но сквозь его бред можно было разобрать – «Проводка подвела, слабак», — Герман, что с тобой? Ты слышишь? Я сейчас вернусь, только сбегаю в больницу за помощью, тут близко, подожди, я скоро, слышишь, — уже на бегу кричал Алексей.

Больничная палата, за окном по-осеннему темно, возможно вечер или день, но небо затянуто тяжёлыми серыми тучами, головная боль, в палате нет никого кроме Германа, в горле сухо, нужно встать.

— Не так быстро, — его останавливают в коридоре, Иван Геннадьевич явно обеспокоен, — вернитесь в палату, пожалуйста, нужно ещё немного подождать.

— Чего?

— Ваших анализов.

— Вы положите меня в психушку?

— Что вы, что вы, просто вам стало плохо, мы перенесли вас сюда, держать никто не имеет права и не станет, нет оснований, но тут есть палаты, которые мы используем перед тем, как положить пациентов к нам, для медицинского обследования, с вами вроде всё хорошо, только повышенное давление, но мы подождём ещё пару результатов, но если вам лучше, то…

— Нет, нет, извините, я подожду, а сколько прошло времени?

— Пару часов как вас принесли.

— Вечер?

— Поздний, смею полагать, — Иван Геннадьевич улыбнулся и настойчиво повёл Германа в палату, — скажите, дорогой мой, что с вами случилось?

— Где Алексей?

— Он у жены, хоть время приёма уже закончилось, он был так взволнован, когда мы закончили с вами, я разрешил посетить её, — Иван Геннадьевич посадил Германа на кровать и светил фонариком ему глаза.

— Вы могли бы, — Герман отодвинул руку врача от лица, — могли бы его позвать ко мне?

— Зачем такая спешка, молодой человек?

— Просто позовите Алексея Викторовича, пожалуйста, прошу, — его голос дрогнул, глаз начала дёргаться и Иван Геннадьевич, конечно же заметил это.

— Хорошо, я схожу за ним, отдыхайте.

Дверь закрылась. В комнате было прохладно, постель манила и только теперь, в тишине Герман понял, как сильно он устал, почувствовал каждой клеточкой тела, как ему необходим покой, то что произошло в лесу казалось таким нереальным, таким далёким, возможно ли, что это галлюцинации воспалённого воображения, уставшего мозга? Желание выдать желаемое за действительное. Дверь снова скрипнула, это Алексей.

— Ну ты и напугал меня, друг, — сказал он, садясь на край кровати.

— Ты же просил так тебя не называть, — Герман улыбнулся и добавил, — хотя теперь, когда ты, словно на войне тащил меня до палаты можно считать, что мы не просто друзья, так?

— Что? – Алексей изобразил искреннее удивление.

— Ну может и не на себе нёс, но в чувства привёл и за помощью сбегал, кто меня сюда положил не знаю, не помню, всё в каком-то тумане, наверное, сознание потерял, да, точно, как ты за помощью ушёл, так и отключился.

— Герман, — Алексей смотрел ему прямо в глаза, удивление сменило смятение, — послушай, я тебя не тащил сюда, не бегал за помощью, ты сам пришёл, когда мы разошлись в лесу, прости, что вспылил и бросил тебя, не стоило так поступать, мне нужно было зайти к Ивану Геннадьевичу и узнать кое-что про жену, наш разговор затянулся, потом он ушёл в архив, чтобы принести мне, да не важно, но когда он вернулся, то лица на нём не было, сказал, что ты пришёл, весь в крови и упал в обморок прямо в коридоре, я лишь смотрел как тебя несли в палату, а затем пошёл к жене, — Алексей замолчал и вопросительно смотрел на Германа, словно ожидая продолжение какой-то очень увлекательной истории.

— Ты же меня не разыгрываешь, — на лбу у журналиста выступили капли холодного пота, сердце забилось быстрее.

— Нет, зачем мне это?

— Ну, да, а я всё думал, зачем же ты вернулся за мной и как нашёл в лесу.

— Я не возвращался.

— Да понял я, понял, дай подумать.

— Если хочешь, то я могу оставить тебя и…

— Нет! — Герман схватил Алексея за рукав, — не уходи, прошу. Я знаю у кого можно узнать, мне нужно вернуться в лес и спросить у себя почему мне помниться то, чего не было.

— У себя? – Алексей мягко убрал руку Германа.

— Да, я встретил его, то есть себя, доппельганктера.

— Ты не шутишь?

— А похоже, что мне смешно?

— Нет, прости, что произошло, что он сказал? Как мне найти своего?

— Давай по порядку…

На улице окончательно стемнело. Пошёл дождь и его шум был такой громкий и умиротворяющий, что большая часть пациентов наслаждалась звуками капель, разбивающихся об стекло, а Ивану Геннадьевичу было совсем не разобрать слов Германа, проклятый дождь.