Двадцать четыре часа

После тяжелого трудового дня, проходя мимо круглосуточного магазина, посмотришь на вывеску «24 часа» и невольно задумаешься.
Вот сидит продавец за кассой, живет за ней с утра до вечера, пока не придёт ночная смена, сидит и всё.
Проживая день за днём между тесных стеллажей с товарами, он всё так же сидит на своём табурете, изредка поглядывая в окно.
А в окне благодать. Свобода. Солнце отсвечивает на снегу, детишки бегают друг за другом, родители покрикивают на них уже на автоматизме «аккуратно», хозяин с собакой прогуливается, как всегда, в одно и то же время, подростки возвращаются со школы, бурно обсуждая самого худшего преподавателя, одним словом жизнь кипит.
А что он?
Проснулся в темноте. Хоть и выспался, но, с неохотой встал с кровати. Если повезёт — умылся, ещё не допил утреннюю кружку кофе, как уже стоит в лифте.
Лифт едет долго. Всегда так. Не важно, живешь ты на пятом этаже или на двадцать пятом — время в лифте это всегда «стоп». Он останавливается, двери открываются и путь продолжается.
В темень, через сугробы навалившего за ночь снега. Будто из ненависти, растаптывая снег и формируя те самые протоптанные дорожки, он идёт к остановке. На остановке, как всегда, толпа, а сесть хочется. И этот раз — не исключение. Сесть хочется всегда, но как всегда места будут заняты. Протягивая железные монеты в ладошку неприветливого водителя, он всматривается в салон, будто выглядывая самое удобное место для своего двадцатиминутного простаивания. Протискиваясь, хочет закричать: «Да разойдитесь же, дайте пройти», он тянется в конец автобуса. Куртки шелестят о соседей, сумки бьются друг о друга, старики толкаются.
Встав на позицию, надёжно схватившись за поручень, подготовившись к движению, он ждёт, пока машина тронется. Двери закрываются, транспорт, чуть дёрнувшись, стартует, заставив охнуть каких-то бабок.
Пока он едет, есть время подумать, было бы о чем.
Дома все так же, с выходных, лежит грязное белье, на кухне кружка с остатками кофе, пепельница переполнена, утюг выключен.
Может подумать о работе?
А на работе его ждёт то же, что и вчера. Монотонные перетаскивания объектов из одной точки в другую, общение с не очень общительными людьми, убивание времени в телефоне и так до конца смены, а после собираешься, передаёшь бразды правления кассовым аппаратом своему сменщику и уезжаешь домой, в ту самую квартиру.
Странно, почему ему так хочется домой, что уезжая с работы, он готов перегрызть глотку за место в переполненном автобусе?
Ведь дом ему не мил, в квартире тихо, пусто, одиноко. Кровать холодная, еда просроченная, а по телевизору те же, надоевшие, шоу, что и всегда.
Наверное, что думать о суициде лучше сидя в трусах и попивая чай, а не отсчитывая сдачу на работе.
Даже о плохом хочется думать в комфорте, для плохого нужны хорошие условия, думать о плохом некогда, если условия не позволяют. Но когда мысли о плохом приходят даже в не предрасполагающих условиях, тогда стоит задуматься, что тут что-то не так.
Я разворачиваюсь, совсем забыл купить хлеб и туалетную бумагу. Снова подхожу к дверям круглосуточного магазина, готовый посмотреть в глаза этому бедолаге, что проживает свою жизнь одним бессмысленным и утомляющим днём. Зайдя вовнутрь я, уже зная, где и что лежит, схватил необходимое, прихватив с собой шоколадку, чтобы побаловать себя и подошёл к кассе.
Взглянув в глаза кассира, я не нашёл в нём всего мною описанного, он был другим человеком, но в его глазах я увидел зеркало.