Дом

4-1 Веточка

Юрка очнулся и помотал головой. Ему было жестко, болели бока, затылок упирался во что-то твердое и угловатое. Привстал и едва не присвистнул от удивления. Он лежал на широком деревянном столе, а рядом стояла и смотрела на него насмешливо тоненькая девочка-подросток. Юрка уже не удивлялся колеру местных обитателей, и зеленоватому цвету кожи девочки тоже не удивился, но вот глаза её были совершенно необыкновенные – большие, светло-карие, прозрачные, добрые.

— Где я? Почему лежу на столе?

— Что же оставалось делать, если ты прямо-таки влетел в окно нашей гостиной? – засмеялась девочка-ангелочек. – Говоришь, что не летаешь – а влетел, и так ловко разлегся на столе. Хорошо, что на нем ничего не было, тебе крупно повезло.

— Ничего себе – повезло… все бока отбил. И голову зашиб — болит…

— Надо было пользоваться аварийным лифтом, а ты, наверное, полетать решил?

— Нет, погнался, понимаешь ли… в азарт вошел…

— За кем погнался? – продолжала удивляться девочка.

— Да за охотницей, — неохотно признался Юрка, чувствуя себя болваном. – Вара зовут.

Девочка всплеснула руками и рассмеялась, её смех прозвенел хрустальными колокольчиками: — Ну ты даешь! Совсем сумасшедший!

— Да вроде не совсем, — обиделся Юрка и перевел разговор: — А каким-таким лифтом? – Разве у вас лифты бывают?

— Аварийным лифтом – что непонятно? Такой в каждом коридоре есть на случай эвакуации, квадрат, помечен зеленым крестиком. По счастью, пока крайнего случая не представилось. Обычные лифты помечены кружочком. Неужели ты ни разу лифтом не пользовался, так и бегал по улицам?

— И как он действует? – Юрка отчаянно пытался припомнить квадраты с зелеными крестиками и с кружочками – и никак не мог, в его голове все «татуировки» и росписи древесных улиц слились в один сплошной узор.

— Очень просто. Становишься, крышка уходит внутрь, и поток воздуха опускает тебя на нужный этаж.

— А я-то думал, вы только и знаете, что бегать и бегать, взад-вперед, вверх-вниз… А ты кто, всезнайка?

— Я – племянница Министра Крессла! – с гордостью ответила девочка. – Я обязана всё знать, все закоулки своего Дома. Я могу перечислить тебе все аварийные люки в Доме, все названия улиц и этажей!

— Ааа…. – Юрка смутился и даже покраснел, или ему это только показалось, потом спохватился, засуетился и принялся сползать с обширного, гладко отполированного стола. – Ясно…

— А теперь я спрошу – кто ты, незнайка? Почему ничего не знаешь?

— Юрка-пацан… из Москвы… Мохов я…

Девочка внимательно оглядела Юрку.

— На Мохова не похож, если и Мохов, то Махше не родня. Ну, а я – принцесса Веточка.

Юрка только рот разинул от изумления: так вот ты какая, Веточка!

— Теперь расскажи о себе.

Это уже походило не на просьбу, а на приказ. С принцессой и племянницей министра лучше не спорить, кто их знает, министров этих.

— Что тут рассказывать. Ну, учусь. В школу хожу. Знаний набираюсь.

— Учёба – это здорово! – похвалила Веточка. – А что потом?

— А потом… мы с друзьями занимаемся в кружках.

— Расскажи о кружках.

Юрка судорожно соображал, что бы такое рассказать, чтобы понравиться принцессе.

— Ну… Ходим на субботники и на воскресники, — вдохновенно врал Юрка. – В парках убираемся, птицам кормушки мастерим.

— Птицы… Значит, с деревьями у вас все в порядке.

— Ну да… Сажают их и сажают, понимаешь ли…

— А сколько деревьев ты лично посадил? – заинтересовалась Веточка. Юрка сбился. Врать ему расхотелось.

— Не знаю, — буркнул Юрка, краснея. – Нисколько.

— Это плохо, — искренне огорчилась та. – Надо сажать.

Юрка никогда в жизни не дружил с малолетками, и уж тем более, ему бы в голову не пришло их слушаться.

— Надо, не надо, — разозлился он. – Учат и учат. Надоело.

— А жить не надоело? Не посадишь дерево – не выживешь. Обещай мне, что обязательно посадишь дерево. Обещай!

— Обещаю… — Юрка вздохнул – а что еще ему оставалось делать.

— Вот и ладно. Рассказывай дальше.

И Юрка мало-помалу рассказал девочке все, что с ним стряслось, опуская некоторые совсем позорные детали. Он думал – она не поверит и только посмеется. Но она слушала очень серьезно.

— Плохо твое дело, Юрка. Связался ты с нехорошей компанией. Я даже не знаю, как помочь твоему горю. Возможно, дядя знает. Придется тебя с ним познакомить. Может, я бы сама проводила, да не выпустят ведь… — Веточка пригорюнилась.

— А ты здесь безвылазно, что ли?

— Ну… почти, нет, я гуляю по парку, но в город – ни-ни, ни ногой, даже в сопровождении, — понурилась девочка. – Боятся за меня. На волю охота. Погулять. А они заладили – опасно да опасно. Даже в парк выпускают только с Кэмденом.

— Кто такой Кэмден?

— Наш пёс-охранник.

Юрка вспомнил. Что о том же ему Иветта говорила. И заговорщики в «Трех кустиках». Стало быть, действительно, опасно. Но как же устроить встречу с графом?

— А если со мной погулять? Отпустят? Может, сбежим?

— Некрасиво это. Только если вместе попросить, – оживилась Веточка. – Я покажу тебе чудеса Большого Дерева. Покажу дворцовый парк. Это так здорово!

— А… попить не дашь? Очень пить хочется.

Веточка ахнула: — Ах, я недогадливая! Наверное, ты еще и голоден? Дядя меня отругает, он очень гостеприимен!

Веточка хлопнула в ладоши. В комнату вбежали тонкие и вертлявые зеленоглазые девушки-близняшки в кокетливых беретиках.

— Накормите гостя, – распорядилась она. – Он очень, очень голоден!

Стол – тот самый пустой стол, где он недавно возлежал, через минуту превратился в изысканный и обильный. Словно скатерть-самобранку расстелили. Юрка напился сока прямо из деревянного кувшина, отведал пряных и сдобных булочек с невероятно вкусным повидлом, намазывал лепёшки медом и запивал густым и освежающим нектаром.

— Веточка, дорогая, — послышался приятный мужской голос, и в комнату постучались. – Ты не занята? Я слышу у тебя чей-то незнакомый голос. Ты одна?

— Нет, дядя… Да, дядя… Нет, я не одна, заходи, пожалуйста.

В комнату вошел крупный представительный мужчина в богатом камзоле и красивых узорчатых сапогах до колена.

— Знакомься, Юрка-пацан.

— Здрассьте, — неловко поклонился Юрка.

— Я первый раз о нем слышу. Откуда он взялся? Я полагаю, брат знает о твоем госте? А почему нет Кэмдена? Он чует гостей за версту.

— Эээ… Увы, дядя, Кэмдена я отослала сторожить куро-пяток, а Дайвен не знает. Потому что…

— Почему же? – министр Крессл обеспокоился.

— Дядя, потому что Юрка влетел к нам в окно… неожиданно… влетел…

— У него есть крылья? – изумлению Крессла не было предела. – Ах, что за новости, новый вид чешуекрылых? Надо срочно позвать Дайвена!

— Как бы тебе сказать…

Но Дайвен уже входил в комнату сестры и протягивал к ней руки: – Веточка, милая, как ты опрометчива! Я все слышал! Ты такая же легкомысленная, как наша мама!

— Братец, милый, пожалуйста, угомонись, какие вы торопыжки! Юрка-пацан влетел в окно нечаянно, потому что он падал. Испугался и падал – прямо на стол! Если бы не попал сюда, то точно бы разбился. Ему очень повезло, и думаю, Дом спас его не случайно. Понимаете? Он погнался за Варой и…

— Погнаться за Варой? Какая глупость. Он совсем безмозглый! – Крессл и Дайвен сказали это хором и всплеснули руками.

— Я не безмозглый, — попытался встрять Юрка, но его не слушали: — Веточка, деточка, прикажи проводить своего гостя домой. Надеюсь, ему не отшибло память?

— У него нет дома, дядя. Вернее, его дом очень далеко отсюда. Он сам толком не знает, где теперь его дом.

— Непременно задействуй Кэмдена, он знает все!

— Кэмден – моя собака, — пояснила Веточка. – Он облазил все уголки, он непременно поможет тебе.

Кэмден оказался небольшой, но юркой собачкой с почти квадратным туловом, таким же зелененьким, как у большинства тутошних обитателей, с длинной лисьей мордочкой и проницательными, какими-то совсем не собачьими глазами. Кэмден обнюхал Юркины ноги, фыркнул и словно бы нахмурился, тихо зарычал, потом ткнулся Веточке в коленку.

— Что, моя хорошая собачка, что такое? – Кэмден в ответ тихо заскулил.

— Ты его знаешь? Ты его узнал?

Юрка мог поклясться, что собака закивала головой.

— Значит, ты поможешь найти его дом?

Кэмден вздохнул и нехотя кивнул.

— Вот и отлично. Дядя, Дайви, я провожу их до ворот? Ну, мы пошли?

— Не слишком загуливайся, дитя, до ворот и сразу назад, возвращайся вовремя, — снова пропели хором Крессл и Дайвен.

— Не обращай внимания, иногда на них что-то находит, — извинилась Веточка. – То никуда не пустят, то вот до ворот. Но вот что нашло на Кэмди – не представляю.

4-2 Дом

Веточка сначала вела его по дворцовым залам и коридорам, потом – по дворцовой территории, потом по обширному парку, Кэмден неохотно трусил за ними, настороженно поглядывая по сторонам.

Юрка побывал в Поющем Тоннеле, где причудливо изрезанные стенки образовывали нечто вроде органных труб, в которых непрерывно гудел, звенел, стонал и издавал ещё массу мелодичных звуков неизвестно откуда берущийся сквознячок.

Он слушал за стеной удивительно музыкальное, сладкозвучное шелестенье и шуршанье, целую симфонию шелестов и шуршаний!

— Там… музыкальный… синтезатор?

— Там королевство Муркаш, — пояснила Веточка. – Они отделились давно – с условием, что не будут вредить Дому. И они свято блюдут договор. Недавно мы праздновали с ними коронацию новой Королевы, она очень юна, но мудра не по годам и очаровательна!

Он танцевал вместе с Веточкой в Дождевом Тоннеле, пытаясь избежать нежных, тонких, ароматных струек, лившихся с потолка и стекающих по стенкам, и уходящим потом бурным потоком по стоку куда-то в тёмную глубину пещеры. Веточка подвела его туда и показала, как по желобам сок стекает в трубы, часть которых потом распределяются по всем порам и по всем питьевым точкам, а другая часть поступает в чаны для загустевания. «Это главный стратегический пищевой запас и главная валюта», — пояснила она.

Потом осторожно, почти на цыпочках подвела к прозрачной стене.

— Это наше торчилище, — пояснила Веточка.

— Что? – Юрке показалось, что он ослышался. – Тут исправляют торчков-наркоманов? Или их делают?

— Тут у нас работают нюхачи, — с уважением произнесла девочка. – Они не любят, когда их отвлекают во время работы, не будем их тревожить. К тому же, входить туда опасно, придется надевать спецодежду и маски.

Юрка увидел нескончаемые конвейерные ленты, по которым двигались в два ряда бочонки. Вдоль конвейера сидели долговязые нюхачи, все в одинаковых, удобных одеждах. Их носы были настолько тонки и длинны, что они, не наклоняясь, совали их в каждый бочонок и вдыхали содержимое, затем совали в следующий – и так далее.

— Они проверяют импортную продукцию на посторонние примеси и вредные вещества, а также на опасные грибные споры, — пояснила Веточка. — И – да, Юрка-пацан, не обходится без профессиональной деформации, некоторые нюхачи жить не могут без вынюхивания. Зато весь Дом может не волноваться за качество пищи и лекарств.

Затем она повела его еще выше. Раньше Юрка удивился бы, как они обходятся без лифтов, теперь знал, что лифты существуют. Только жители все равно предпочитают бегать пешком. Бесконечные спуски-подъемы, казалось, не доставляют им никаких тягот.

Юрка выбивал вслед за девочкой звонкий ритм по светящимся сталактитам и сталагмитам, образованным загустевшим соком, – всей гаммы оттенков от слоновой кости до изумрудного. Слизывал, собирая с помощью специальных ложечек восхитительную пряную сладость капель, похожих на молодой мёд.

На следующий этаж они взлетели на лифте – поток воздуха поднял их и вынес этажом выше. Просторное и словно бы нескончаемое помещение было наполнено мелодичным гудением, подозрительно что-то напоминающим. Юрка содрогнулся. Он терпеть не мог всякое жужжащее и гудящее насекомое царство. Попросту он его стремался. И теперь тоже услышал скрытую угрозу. Стены и потолок вибрировали, гул то нарастал, то утихал, хотя ему нельзя было отказать в стройности, и даже при желании услышать в полифонии переплетение мелодий.

— А что там, выше? – с замиранием спросил он, не желая услышать очевидное, и поежился.

— Там живут жужи и гуды, выше которых уже никого нет, — ответила Веточка. – Не бойся, сюда они не проникают, но и у себя чужих не потерпят. У нас с ними дипломатические отношения, договор о сотрудничестве, и они торговые договоры свято блюдут. Очень честный народ. В уплату за аренду снабжают воском, клеем, бумагой, лекарствами и медом. Но я вижу, тебе здесь тревожно. Идем, я тебя повеселю.

Они спланировали на лифте на два этажа ниже, потом витиеватыми тропками опустились еще на этаж и оказались в пещере.

— Это очень древняя пещера. Если бы не реставрация, она могла бы не дожить до наших дней. Опять же, помогла фиксация суперклеем.

Юрка разглядывал наскальные росписи – искусно вырезанными или выгрызенными на стенах, потолке и полу, жанровыми сценками, на которых Юрка узнавал то одного, то другого обитателя Дома. Разглядывал родовые портреты.

— А это кто? – спросил Юрка, указывая на фреску с существом, почему-то поразившим его до колик. Это была эфемерная девушка в тунике, с длинными ногами, растущими, как говорится, от ушей – и в данном случае это было истинной реальностью, и с волнистыми пепельными волосами. С острыми ушками, золотыми глазищами на пол-лица, с натянутым луком в руках и с колчаном, полным стрел, через плечо. Настоящий эльф. За спиной её возвышались два радужных крыла, а маленькие ножки попирали толстое, обрюзгшее розовое существо с огромными челюстями и противным мяклым животом, пронзенным стрелой, в коем Юрка с удивлением признал не в меру раздобревшего собрата-знакомца Червера.

— Это – Великая Фея-Охотница, Королева Ловцов, — сказала Веточка грустно, и на глаза её навернулись слёзы, так что у Юрки сжалось сердце. – Наша защитница. Это её единственный портрет. Она очень давно не посещала нас. Мы её обидели. И многие Ловцы потянулись за ней следом. Нам без неё трудно.

— Плохо, если она так долго держит обиду, значит, она плохая защитница, и не стоит о ней плакать. Подумаешь, охотница. Видали мы таких охотниц. Обойдёмся!

— Не говори так, — попросила Веточка. – Она очень хорошая. Она лучшая. Это мы виноваты. Мы не сумели уберечь её деток… от других охотников, любителей легкой поживы…

— Она непременно вернётся, – сказал Юрка. Ему очень хотелось утешить свою маленькую подружку. – Всё будет хорошо. Надо только верить.

Вот они достигли главных ворот, увитых лианами. Веточка остановилась.

— Дальше мне не разрешают. Опасно. Но это так невежливо. Я не могу отпустить тебя, ты снова заблудишься.

— Так проводи меня еще немного, — предложил Юрка. – Ведь у тебя есть защитник. Правда, он такой мелкий…

— Мелкий, зато зубы у него такие — ни за что не вырвешься, если схватит. С ним лучше не связываться. Верно, Кэмден?

Собака завиляла хвостом и, словно в доказательство слов девочки, ощерилась. Юрка вздрогнул. У Кэмдена было по два ряда острейших зубов и сверху, и снизу, он продемонстрировал их Юрке с каким-то злорадным удовольствием. И Юрка ему поверил.

Они прошли не так далеко по зеленой тропке. Впереди струился мягкий свет, окутывая низкие деревца. Справа высилась стена с многочисленными дверками. Неподалеку слева светился голубой мерцающий провал, словно окно без рамы. В этом окне что-то происходило, метались, сплетаясь и расплетаясь неясные тени. Вдруг дернулась темная тень, раздался жалобный стон. Кэмден встрепенулся, тявкнул и рванулся туда.

— Кэмди, Кэмди, стой! – Собака не вернулась, и Веточка побежала за ним, следом устремился Юрка, обогнал Веточку и, наконец, увидел, кто это так жалобно стонал и вскрикивал, и на кого Кэмден так отчаянно лаял. В провале извивался и дергался изящный, пытаясь высвободить хрустящий прозрачный ком, напоминающий рюкзак. Юрка с опаской подошел ближе и присмотрелся. Провал был затянул тонкой липкой сеткой. Именно в ней и залип вренас. Он смотрел на них умоляющими, широко раскрытыми голубыми глазами, но не решался просить о помощи. «И правильно!» — злорадно подумал Юрка. – «Смерть предателю!»

— Да помоги же ему! – вскричала подоспевшая Веточка, – пусть скорее улетает!

— Что это ты такая добренькая?

— ЗО близко.

Услышал страшное имя, изящный задергался еще отчаянней, но только сильнее залипал. Веточка яростно выдохнула и принялась отдирать от вренаса липкие нити. Юрке ничего другого не осталось, как помочь ей.

— Вас не поймешь, – ворчал он. – То они вредные, то освободи!

Наконец-то вренас вздохнул с облегчением. Его красноречивые глаза глянули на Юрку с невыразимой благодарностью. Прозрачный ком развернулся и оказался помятыми и кое-где порванными крыльями. Тем не менее, крылья наконец-то рванули вверх с невероятной энергией. Вренас мгновение балансировал на краю, потом молнией сорвался с края.

В ту же самую секунду в провале, застилая свет, показался невероятный, гигантский клюв – именно клюв, потому что ничем иным это быть не могло, с быстротой молнии дернулся, раззявилась гигантская пасть с толстым черным языком, походящим на удава, язык подцепил Изящного и втянул. Пасть захлопнулась. Крылышки еще мгновение трепетали по бокам черного острия. Потом клюв щелкнул, и нежные полупрозрачные вуальки нехотя полетели вниз. Клюв исчез. Вместо него появился немигающий глаз, зрачок с невероятной скоростью пульсировал, то уменьшаясь, то увеличиваясь, открывая и закрывая пронизанное красными прожилками бежевое полотнище глаза.

Юрка попятился, но глаз сверкнул и тоже исчез, не удостоив его внимания. Раздался громовый хлопок, от которого заложило уши, и монстр улетучился из виду. В провал снова хлынул свет. Вместе со светом ворвался порыв ветра, да такой, что Юрка и Веточка отлетели к стенке. Монстр давно исчез, а они все сидели на полу. Даже Кэмден притих.

— Испугался? – Веточка взяла Юрку за руку. – Правильно. Лучше не попадаться ему на пути. Это Птер, большекрыл. Он просто голодный. И у него тоже есть детки. Вообще-то птеры наши друзья, но им без разницы, кого есть.

— Он… и нас может?

— Может, — Веточка усмехнулась. – А ты не зевай.

Юрка с опаской подошел к провалу и осторожно заглянул в него, предчувствуя нехорошее. И отшатнулся, его затошнило, и закружилась голова. Ибо там колыхалось, дышало и гудело размытое марево всех существующих и, наверное, несуществующих оттенков зеленого. Там и сям вспыхивали разноцветные искры и радуги, временами прокатывались шары ослепительного света, что-то мельтешило, перетекая одно в другое и меняя очертания и объем. Но главное – он знал, понимал, чувствовал, что перед ним – неизмеримая бездна. Там, снаружи, расстилался неведомый и притягательный мир, полный красоты и опасностей. Но он был доступен далеко не всем обитателям Дома. И он падал совсем недавно в такую вот дикую бездну, и ему чудом, просто безумно повезло, что он остался жив. Мало того – попал прямо во дворец. Нет, теперь он будет пользоваться исключительно лифтом и даже близко не подойдет к краю!

— Что это? – спросил ошарашенный Юрка, и ухватился за выступ, боясь, что бездна его затянет, проглотит безвозвратно.

Веточка ласково взяла его за руку: — Это наш Космос, — сказала она просто. – И наш Дом – всего лишь одна из многих планет. И не каждому дано познать Космос и покинуть Дом. Лишь избранным. Если бы ухнул туда, то тебя бы уже не было. Хотя, скорее всего, тебя бы подхватил и проглотил какой-нибудь охотник. Ты выбрал удачное место для прыжка, Юрка-пацан! – засмеялась Веточка. – Как раз над моим окном – вокруг него гуляют защитные потоки, они и швырнули тебя в мое окно. Когда-нибудь я вырасту большая, и смогу протянуть руки туда, наружу, и ощутить все богатство Космоса, и тогда я увижу море. А потом я дотянусь до других Домов, сплетусь руками, и мы заключим нерушимый союз! Но мне еще очень долго расти.

— Значит, и полнасы, и вренасы – одинаково избранные, что могут улететь в Космос? Это несправедливо. Зло не может быть избранным.

Веточка пожала тонким плечиком: — Таков закон равновесия и гармонии. У всех равные права. Дом сам решает, как распорядиться числами. Идем же, мне пора возвращаться. Я загулялась, и меня отругают. Я не имела права выходить за ворота.

Но вернуться им было не суждено. На подходе к воротам Кэмден вдруг зарычал и стал пухнуть, увеличиваться на глазах, превращаясь в грозного зубастого монстра, и с молниеносной быстротой нырнул в заросли, ломая и подминая ветки.

В зарослях происходила странная потасовка. Кэмден оглушительно рычал, его туша подпрыгивала, кто-то отчаянно вопил, мелькали рукава, ноги, руки, щупальца, зеленые космы, летели красные клочья.

— Вот это охранник, — только и пробормотал ошеломленный Юрка. Сзади, по садовой аллейке, к воротам спешила стайка таких же Кемденов, увеличиваясь на бегу.

А Кэмден заскулил жалобно и умолк, и они с ужасом увидели, как бедная собака, снова уменьшившись, выползла из зарослей. У неё было порвано ухо, окровавлен рот и поранена нога. Он спешил, он рвался к ним, хромая, и отчаянно скулил и взлаивал.

— Бедная моя собачка! Кто смел тебя обидеть! – Веточка бросилась к нему, но тут же споткнулась.

А потом сзади на Юрку немедленно опустился огромный сачок, и потянул его прочь. Он успел только увидеть, как молнией промчалась горячая желтая тень, дохнув жаром, подхватила девочку с земли, а стая Кемденов с опаленными усами и ушами бессильно выла и рычала, подпрыгивая так, словно желала ухватить краешек солнца.

И опустилась темнота. Больше он не видел ничего.