Доброе утро

Г.В. Элькинд

Доброе утро

Глава первая

10.53. время замерло в каком-то странном сосуде и не хотело спешить. Особенность ожидания в том, что ты не можешь понять почему стрелки часов замирают незадолго, до того как совершить свой последний удар. Я подошел к зеркалу, на бледной коже лица проступили капли крови от порезов после бритья, карие с легким оттенком зеленого глаза погасли. Странно. Расставания всегда бывают тяжелыми, но сейчас было особенно.

Звонок в домофон. Я знал, что она пришла за вещами, внутренне был готов, но руки не сразу смогли без дрожи поднять трубку. Шаги по лестнице, каждый отдавался эхом с первого по пятый этаж, отражались миллионами оттенков от облупившихся зеленых стен. Я ждал.

Она вошла с улыбкой и каким-то огорченным видом. Мы молчали. Оба знали, что потом спустя какое-то время  эта давящая привязанность угаснет и мы сможем снова смотреть в глаза без замирания сердца… моего сердца. Но сейчас воспоминания нахлынули тонной боли и отчаяния, благодарности и желания воскресить уходящую любовь… ее любовь. Моя пока трепыхалась в агонии, разламывая стены души, превращая мои чувства в дикое розово-кровавое месиво.

Мы молчали. Она пришла за вещами. Глупые шутки, которые не смог воспроизвести в памяти уже через минуту и какая-то пустота. Ее теплые объятья заглушили мою боль, но только на то время, пока она могла их дарить. А потом? Потом, сказав друг другу: «Спасибо, я тебя не забуду», разошлись. И время, которое я просил подождать, вдруг помчалось в неизвестные края… я остался один в своей маленькой квартире, в которой не осталось следов нашей любви…

Будь я на пару лет младше, наверное заплакал бы, но со временем приобретаешь иммунитет к таким вещам. Просто хотелось снова быть серьезным, хотя бы на пару минут. Внутри проснулся ребенок, который стал жалеть себя, но привычным образом я заставил его замолчать. Снова взглянул в зеркало.

— Ладно, Олежа, хуже бывало, — сказал сам себе и улыбнулся.

Получилось чуть лучше чем у Терминатора во втором фильме, но на душе полегчало. Схватив сумку, вышел из квартиры и, пусть раньше чем на час, пошел на работу. Солнце согревало свои светом, надежды на возврат отношений с поломанной любовью все еще трепыхались в душе, но и это уже привычная реакция на подобные вещи. Люди казались серыми, улицы шумными, а я шел с тупой улыбкой Арни по дороге, наверное выглядел странно.

Всякий раз удивляюсь в какие места моей одежды могут попасть наушники, сейчас лежали в заднем кармане джинсов, я понадеялся, что там они очутились уже после того, как я жалел себя с сигаретой на балконе, сидя на табуретке. Я могу не почувствовать своей задницей накладные наушники с клипсами. Вообще данная часть моего тела хорошо чует только приключения, ну или место где лежит очередной планшет, дабы с треском недоплаченного кредита похоронить под собой данный апогей китайского сюрреализма.

К счастью, аксессуар остался цел. Включил Элизиум «Другие грани понимания свободы». Люблю этих ребят, которые уже больше двадцати лет не меняют свой стиль оптимистического рока. Но сегодня музыка не зашла. Мысли перебивали даже сольные партии гитар. Я попытался выдернуть штекер из телефона и… естественно его уронил. Несколько новых трещин облагородили и без того многострадальный аппарат. Хотя если шрамы украшают мужчину, то может и мой телефон тоже можно считать более привлекательным?… В такие минуты, начинаю понимать, почему от меня уходят девушки.

Дорога до работы заняла меньше времени, чем обычно. Я зашел в свой просторный кабинет и сел в кресло. Сегодня не ожидалось клиентов. В принципе, летом мало кто обращается за психологической помощью. Поэтому мне снова предстояло провести рабочий день в одиночестве, не считая иногда заходивших коллег, которые, как и я, еще не вышли в отпуск.

Дал себе обещание не залезать в социальные сети и не смотреть на фотографии бывшей возлюбленной. Нарушил слово через три минуты как загрузился компьютер. Снова волна воспоминаний растормошила меня, я ощутил как начал превращаться в безвольную хныкающую слизь. Но этого нельзя было допустить. Профессия психолога накладывает свой отпечаток. За 7 лет практики я научился находить рычаги внутренних ресурсов, которыми управлял уже практически неосознанно. В голове была только одна мысль: «Три недели. Дай себе три недели и дальше будет легче». Почему такой срок? Дело в том, что данный промежуток времени – это период отвыкания и смирения. Уже через три недели, люди начинают мыслить трезво и не впадать в какие-то крайности. Я же прекрасно понимал все механизмы, лежащие в основе моего поведения и старался максимально занять себя. Начал уборку в кабинете, нашел в кружке с чаем жизнь, надеюсь она не обрела еще разум и процесс мытья посуды из кабинета не посчитают геноцидом.

Очередные попытки уйти в печаль прервал стук в дверь постучали. Это Светлана Владимировна решила выпить со мной чайку, ну и сходить на перекур. Она была очень интересной женщиной, возраст, которой оставался известен мне одному. В свои 54 она умудрилась сохранить великолепную фигуру, годы не тронули ее молодого лица, а глаза искрились жизнью, темно русые волосы были подстрижены под каре. Она всегда ходила в шикарных платьях, которые частично привезла из Европы, частично купила в магазине и частично отбила в непосильной войне в секонд-хендах. Мы начали дружить практически с первого дня, как я устроился в наш реабилитационный центр на почве любви к матерным частушкам и понижения градуса алкоголя. Я видел в ней родное идиотское начало, которое скрывало реальную глубину всех переживаний. Мы оба привыкли быть клоунами в некотором роде, иногда, если на консультации у меня сидел какой-нибудь подросток и она заходила, мы вдвоем устраивали настоящий концерт, лишь бы только ребенок улыбнулся.

Она знала, что в моей жизни с девушками всегда какие-то неполадки, и не в первый раз видела меня в таком состоянии как в тот день, хотя прекрасно понимала, что это был другой случай.

— Все? – она решила не тянуть с вопросом и не заходить с Владивостока.

— Да, — коротко ответил я.

Ее глаза на секунду погрустнели, а потом она как всегда улыбнулась и сказала:

— Ничего, Олежа, пройдем и через это. В конце концов не в первый раз и не в последний!

— Вот умеете утешить, — улыбнулся я.

— Нам ли быть в печали, Марфа Васильевна? – это была ее любимая фраза, которой она разрешала все свои проблемы, да и мои тоже, — Пошли перекурим, а то я с этими документами уже тронулась умом.

— Не вижу причин Вам отказывать.

Мы вышли под теплое солнце и пошли на наше любимое место подальше от работы, чтобы не попадаться на глаза прозорливым коллегам. По дороге спели «Розу, розу, белую березу», в которой по-моему 85 куплетов, покурили, посмеялись и вернулись по кабинетам. Я еще раз взглянул в социальную сеть, рационально понимаю бессмысленность данного действия, но все равно поступал так. Процесс отпускания пошел, и я постепенно начинал дышать полной грудью. Я знал, что вскоре и это пройдет.

Рабочий день решил тянуться долго, я с тоской поглядывал на часы и пытался понять, то что происходило в моей жизни. Мне было лет 12, когда решил пойти учиться на психолога, в целом родные панически отреагировали на мое желание, считая, что пополню ряды безработных. И да, на самом деле, риск был очень велик, я прекрасно понимал, что в нашем городе и стране обращаться за помощью к мозгоправу непринято, да и воспринимается странно. Поэтому и выбрал после обучения специфику, в которой работаю, а именно реабилитационная деятельность с детьми и подростками, попавшими в трудную жизненную ситуацию. Способностями я никогда не был обделен и довольно быстро завоевал уважение своих коллег и в свои 27 лет уже имел авторитет на работе. Хотя, скажу честно, с моей трудовой дисциплиной это даже удивительно. Не умею работать без условий Апокалипсиса. Вести журнал консультаций по дням, зачем? Вот в день когда проверяет начальство документацию их будет отвлекать Светлана Владимировна, а я буду в темпе бешенной курицы, строчить все какие помню встречи с клиентами. Нужно сдать план к январю. Зачем? Жизнь слишком непредсказуема и необычна, чтобы что-то планировать. Правда, руководство не очень любит подобные ответы и я в последних рядах сдаю все, что нужно.

Я на самом деле люблю свою работу. И действительно мне бывает стыдно за безалаберность и я искренне пытаюсь измениться, но пока выходит неравномерно.

В моей жизни вообще было много странных поворотов и перипетий, которые часто выходили мне боком, но странным образом я умудрялся выходить из них живым и здоровым. Мои друзья, коих не очень много, нередко пытаются направить меня на путь истинный, но это не очень получается. Я всегда с настойчивостью дебила пытался, прогнуть свою линию, что часто приводило к весьма грустным последствиям. Мне нужна была та жизнь, которой я жил…

Что же произошло в тот день, с которого я начал свое повествование? А случилось, то о чем я не думал утром, когда ушла любимая. Хотя в момент, когда я сидел в кабинете, мне казалось, что в моей душе угасло что-то важное. И мне было трудно поверить в большее, но меня ждала эта странная история.

 

 

Глава вторая

Незадолго до конца рабочего дня в дверь постучали. Я подумал сначала, что это Светлана Владимировна, но ошибся. В кабинет вошел мужчина, на вид ему было около пятидесяти, но его глаза сияли молодостью, он был одет в хороший, но поношенный серый костюм, в его походке чувствовалась уверенность, во взгляде читалась мудрость, которой прежде я не видел.

— Олег, — он протянул мне руку.

— Да, — согласился я встал со своего места и пожал ее в ответ.

Он улыбнулся и сказал:

— Нет, это я представился, просто меня тоже зовут Олег.

— Присаживайтесь. Чем могу быть обязан? – я указал на стул

— Мне нужна Ваша помощь, — произнес он, как только занял место для консультаций.

Я вздохнул, на долгую беседу сил не было, но и домой не хотелось, поэтому решил выслушать этого на вид приличного человека:

— Слушаю Вас.

— Я работаю в большой компании, которая занимается различного рода услугами. Нам срочно понадобился такой человек как Вы. Я поговорил с Вашим руководством и они готовы предоставить командировку на три недели в случае согласия. Оплата более чем достойная.

Конечно, привык к выездам, в силу специфики своей работы, но директор не заходил сегодня и не говорил ничего о том, что кому-то я понадобился.

— Простите, а чем занимается Ваша компания? – уточнил я.

— Вопросами сопровождения и помощи.

— Сопровождения чего? – не понял я.

Мой тезка не сразу ответил, чувствовалось, что он подбирает слова и не может выразить свою мысль. Казалось, в кабинете повисла пауза, которую невозможно было пережить.

— Комплексного сопровождения попавших в трудную ситуацию, — наконец изрек он.

— Слишком расплывчато, если честно.

— Понимаю, но в целом отражает суть вещей.

— То есть Вы хотите, чтобы я согласился за большие деньги…

— Достойную оплату, — перебил он с очень важным видом и улыбнулся.

— Именно. Так вот, я продолжу, Вы хотите, чтобы я согласился за ДОСТОЙНУЮ ОПЛАТУ на сопровождение не пойми кого, не пойми зачем?

— Именно, — теперь в его глазах горел интерес, а я почему-то чувствовал себя неуютно.

— И с чего Вы решили, что я соглашусь? В конце концов, я похож на человека, который может заняться неизвестно чем?

— Ну… когда к Вам приходят клиенты, Вы же не знаете, что предстоит выслушать? Откровения или бред, а может оскорбления, а может и просто желание поныть. Вы НЕ ЗНАЕТЕ за что беретесь. Так по сути своей и сейчас Вы ничего не теряете. Поговорите с руководством, поверьте, они Вам скажут, что моей фирме можно доверять.

Я молчал, с одной стороны не хотелось ввязываться в сомнительное мероприятие, с другой сильное желание уйти от своих проблем. И дома и на работе я один и мне трудно доставались эти минуты тишины. А тут как раз три недели, без возможности встретиться с ней…

Олег будто бы прочитал мои мысли и сказал:

— Знаете, договоримся так, я завтра буду ждать Вашего звонка. Просто сообщите мне да или нет. Вот моя визитка.

Он достал из внутреннего кармана пиджака карточку и протянул ее мне, несколько помешкав, я принял ее, но не решился сразу посмотреть.

— Буду ждать Вашего звонка,- повторил он, — Вы на самом деле очень нужны нам. Поверьте. Я не прихожу абы к кому, не будучи уверенным в компетентности человека.

— А если я откажусь?

Он улыбнулся, встал  и направился к выходу, и только взявшись за дверную ручку ответил:

— Вы откажете не мне, а тому, кто НУЖДАЕТСЯ в Вас. Наверное, даже больше, чем Вам кажется. Позвоните мне завтра. В пять вечера я уеду из города, если согласитесь, то поедем вместе. Всего Вам хорошего.

Он вышел, оставив меня в растерянности. Что-то внутри меня говорило о том, что я не должен отказываться сразу, а рациональность трубила тревогу, и поэтому не мог принять решения. Вложив визитку в своё портмоне, я стал собираться домой. Закрыл кабинет, попрощался с вахтером и не спеша пошел по улице. Начинался дождь, люди стремились как можно быстрее уйти от стихии, а я будто застрял в кабинете с этим Олегом… «Вы откажете не мне, а тому, кто НУЖДАЕТСЯ в Вас. Наверное, даже больше, чем Вам кажется»… что значили его слова?

Я завернул во двор, в котором обычно курю после работы и достал сигареты. Осталось всего четыре. Надо будет по дороге зайти в магазин. Едкий вкус табачного дыма пробежал по языку и со свистом вошел в легкие. Я чувствовал, как его горечь проникает в меня, заполняя пустоту. Кто нуждается во мне? Я вспомнил её… сердце снова сдавила тисками обида и отчаяние. «Спокойно, спокойно… это всего лишь воспоминания…». Руки дрожали то ли от холода, то ли от волнения. Выбросив сигарету недокуренной, я вышел на главную улицу и пошел домой.

Запах сырости подъезда и путь на пятый этаж. Дверь. Замок щелкнул и открылся после двух оборотов ключа. Дома холодно. Я прошел на кухню, игнорируя гору немытой посуды, протиснул чайник между тарелочной башней и краном и кое-как набрал воды. Хотелось кофе. Последняя горстка сублимированного порошка высыпалась в кружку, сахара не было, залил кипяток в сахарницу, сделал пара витков, обжегся и вылил коричневатую жидкость в кружку с порошком.

Сигарета, балкон, кофе, мысли…

«Вы откажете не мне, а тому, кто НУЖДАЕТСЯ в Вас. Наверное, даже больше, чем Вам кажется». Голос повторился в моей голове. Я затушил окурок, одним глотком осушил кружку, достал портмоне.

Олег Геннадьевич Борисов

Телефон

Вот что было напечатано на простой белой глянцевой картонке. Не веря, что это делаю я, достал телефон и набрал номер. Один гудок. В трубке знакомый голос моего тезки:

— Олег, я Вас слушаю.

— Я согласен.

— Завтра в половину пятого приходите на железно-дорожный вокзал. Билеты я уже взял.

— Хорошо.

Гудки….

— Стоп! Как он узнал, что это я звонил? – воскликнул я вслух, а потом через секунду, — Что значит «уже взял»?…

 

 

Глава четыре

Ночь прошла в постоянном волнении. Я не мог расслабиться и вертелся как на сковородке. Слишком много событий за день. Я пытался выбросить лишние мысли, но у меня не получалось. В три часа ночи встал и выкурил сразу две сигареты. Кроме душевных мук добавилась и отдышка. Более ли мене спокойный сон пришел только к 5 утра. Снился какой-то бред, который даже воедино не свести.

Открыв глаза поперся на балкон. Директор написал сообщение, что на работу можно не идти и спокойно собираться в командировку. Ночью дошло, что он мог просто представиться вместо стандартного «Алло», ну а билеты просто купил заранее. Зная свое руководство, могу поверить, что они сказали, что я не откажусь. В принципе, когда нашлись рациональные объяснения, пришел и сон.

Я позавтракал. Понимая, что уезжаю на три недели, решил навести хоть какой-то порядок в доме. Далось с трудом, во-первых, лень, во-вторых, за время всех проблем, я особо не удосуживался привести в порядок свое обиталище, чем привел его в постапокалиптический беспредел. Видела бы она, убила бы наверное уже… я улыбнулся. Сегодня было легче. Возможно, ожидание командировки снизило переживания, да и сам период отвыкания начат, а я прекрасно знал, как им управлять.

После завтрака собрал вещи. Взял самое необходимое, но так, чтобы не с чемоданом тащиться. Не хотел большого багажа. Время до выхода тянулось долго. Не люблю поездки за ожидание их. Кажется, есть куча времени еще, но на самом деле оно неумолимо уходит.

Вышел в 15 часов. Мой рюкзак был все равно довольно тяжелым, и в общественный транспорт с ним лезть никакого желания не было, поэтому я решил добираться на такси. Лучше переплачу, да и обещали все таки оплату хорошую. Машину долго не могли найти, а потом долго не могли доехать, поэтому я прибыл практически в 16.25 на место назначения.

Олег ждал меня возле главного входа в здание вокзала в том же сером костюме, который как мне казалось совсем не согревал в этот дождливый день. Мы пожали друг другу руки и прошли в зал ожидания, где он нарушил молчание:

— Я рад, что Вы все таки приняли решение в нашу пользу.

Я кивнул и спросил:

— А куда мы собственно едем?

— К первому нуждающемуся, — коротко ответил Олег.

— Ага… А кто это?

Олег снова улыбнулся и произнес:

— На месте поймете.

Я вспылил:

— Ну знаете! Вы везете меня черт знает куда, черт знает зачем и не говорите главное с кем мне надо работать, а вдруг это не мой профиль?!

— Олег, — сказал он скорее с какой-то успокоительной укоризной, — Вы же понимаете, что Вас бы не отпустили с работы, будь хоть малейшее сомнение в нас. Просто я не хочу, чтобы Вы предвосхищали. Работа психолога отчасти носит и прогностический характер и очень часто я видел как Ваши коллеги, слишком сильно ориентировались на первичный анамнез, вместо своего профессионализма. Я не сомневаюсь в Вас, ни капли, но это просто мера подстраховки. Нам пора кстати.

Мы встали с сидений и пошли на платформу, где нас уже ждал поезд. Олег Геннадьевич протянул билеты проводнику и мы вошли в вагон, в котором он выкупил мне и себе купе.

— До меня только дошло, — снова сказал я, внезапно осознавая, — А ведь посадки объявлено не было…. Куда мы едем?

Поезд тронулся и стал набирать обороты, я все сильнее начинал тревожиться и понимать, что попал в неприятности. Мой спутник, прочтя на лице беспокойство, сказал:

— Мы едем к первому случаю. Дорога не близкая поэтому пока можете расслабиться и попить кофе. Я сейчас закажу. И ради Бога не переживайте Вы так, никто Вам не причинит вреда.

Он вышел, оставив меня с моими мыслями одного. Город удалялся, деревья, дома и дороги проносились мимо, не успевая запомниться и сохраниться в памяти. Я ощущал, как постепенно тревога отступает, но голова начинала все сильнее и сильнее работать. Я не знал куда еду, не знал зачем, более того, понимал, что, судя по всему, с этим чудаком мне предстояло провести три незабываемых недели…

Запах кофе выдернул меня из мыслей.

— Угощайтесь, — мягко произнес Олег и сел напротив меня.

Мы молчали, оба смотрели в окно. Я захотел перекурить, но тут понял, что забыл купить сигарет, более того дома осталась и карточка, а последние наличные я потратил на такси…. Вот как я еще жив остался?..

— Насчет всех расходов за проживание и питание не беспокойтесь, — будто влезая в мои мысли, снова сказал спутник.

— Хорошо.

— Вам все предоставят на месте. Смотрите всего у нас будет четыре случая, в разных городах. Они обращались ни раз к нам за помощью, и поэтому мы и вышли на Вас. Времени у Вас на каждого клиента, где-то около 5 дней…

— Но подождите, — перебил я, — Но если случая четыре, то я успею проработать все за три недели?

— Абсолютно в этом уверен.

Я не нашел, что ответить. Желание курить начало давать о себе знать. Тревога и гнетущая пустота, вызванная зависимостью раздражала меня. Я начал копаться в рюкзаке, чтобы достать телефон и хоть как-то убить время пути. Пролистывая смешные картинки в социальных сетях, я старался удержать себя от лишних вылазок на ее страницу. Мой спутник же достал книгу рассказов О’Генри и с улыбкой пролистывал страницу за страницей, иногда разбавляя шум поезда хмыканьем.

Постепенно недосып и усталость взяли над мной верх и я уснул. Проснулся от того, что мой спутник пару раз встряхнул меня за плечо.

— Нам пора, Олег. Наша остановка.

Мы вышли на улицу. Судя по всему рассвет пришел в этот незнакомый мне город недавно. Холод и сырость пронзали насквозь. Я поежился, понимая, что не взял с собой ничего теплого, и пошел за Олегом, который несмотря на своей легкий костюм совсем не переживал от холода.

— Ну так теперь Вы скажете с кем мне работать? – уточнил я.

Но видимо от шума толпы, он меня не услышал. Со своим рюкзаком я еле поспевал за ним, он элегантно маневрировал между прохожими, на бешенной скорости обходя все препятствия. Я уже начал задыхаться, когда наконец он остановился возле дороги и судорожно смотрел по сторонам.

— Так с кем… — начал я.

— Снимите рюкзак, — холодно приказал он, на  его лице читался страх.

Я повиновался, скорее инстинктивно, чем рационально.

— Так с кем мне работать? – снова сказал я перекрикивая машины.

Начался дождь, капли хлестали меня по лицу, я понимал, что со своими легкими на днях слягу с бронхитом. Но Олег… он будто не обращал ни на что внимания, его взгляд блуждал по лицам идущих людей. Казалось, будто он меня не видит, а ищет кого-то. Может клиент договорился с ним о встрече? Так место не самое располагающееся.

— С ним, -кивнул он в сторону какого-то парня лет двадцати.

Юноша шел по улице не далеко от нас, он был довольно легко одет. Его вязанный свитер промок от дождя, и смотрелся серой бесформенной кляксой, джинсы прилипли к ногам, русые волосы как какая-то мочалка свисали на лицо. он остановился в метрах трех от нас. И посмотрел на дорогу. Мое чутьё подсказало, что он собирается сделать. Я сорвался с места одновременно с ним, он бежал на дорогу, а я ему наперерез. «Быстрый, сволочь!» — мелькнула мысль в голове. Визг тормозов, я всем телом отталкиваю его на тротуар а сам падаю в сантиметрах от машины.

— НЕЕТ! ЗААЧЕМ! – завопил он и попытался снова броситься на дорогу.

Я вскочил и перехватил его опять, кулаки обрушились на мою спину, но это было не в первый раз в моей практики, пару секунд прошло и он зарыдал и повис на мне безвольным мешком. Я посмотрел в сторону Олега, но… его не было только мой рюкзак, ошалевшие прохожие, водитель красного Рено Логан, который выскочил на улицу и что-то начал мне орать. Или не мне я так и не понял.

Олега не было. Он исчез. Я не знаю где я, на моих руках рыдающий недосуицидник….

— Твою мать, — вырвалось у меня….

 

 

История первая

Признание

Глава пять

Дождь усиливался. Парень перестал рыдать, отстранился от меня и убежал. Я чертыхнулся, игнорируя людей, схватил рюкзак и ринулся за ним. Не знаю куда делся мой спутник, но тогда я о нем не думал. Острые переживания суицендента способны подтолкнуть его на вторую попытку очень быстро. Я проклинал свою глупость и авантюризм. Мне хотелось оказаться не здесь в этом, незнакомом городе, который своим внешним видом был похож на большинство провинциальных, моя душа рвалась домой. Где пусть и пусто и неуютно, но нет этих бешенных погонь под дождем.

Я потерял юношу минут через 15 в одном из однообразных грязных дворов. В висках пульсировало, казалось во мне кончилось дыхание. Глазами искал хоть какую-то скамейку, но не нашел ничего, кроме торчащих из земли подпорок. Проклиная свой авантюризм, я полез за телефоном и позвонил Олегу. Тишина. На третий раз мобильный решил разрядиться. Еще лучше. Надо было хоть, что-то предпринять, но мысли путались от страха и усталости.

Попытки взять себя в руки не увенчивались успехом, внезапно вся обида и отчаяние прорвались наружу, я хотел плакать как принцесса, которой не подошла туфелька поэтому принц ее не выбрал.

— Зачем ты меня остановил? – голос юноши вырвал меня из своих обид.

Он стоял недалеко, не знаю как, но он сам меня нашел. Его руки были сжаты в кулаки, глаза смотрели с каким-то звериным гневом.

— Не за что, — ответил я.

Не было желания даже начинать разговор, спина болела от его ударов, поэтому я был не настроен на диалог. Хотя… раз он и есть тот, клиент с кем надо работать…

— Олег, — представился я и протянул руку.

— Максим, — он ответил не сразу, но видимо предпочел познакомиться со своим спасителем, после чего снова повторил, — Зачем ты меня  остановил?

— Чтоб себя не угробил и человека не подставил. Думаешь водителю нормально будет жить, имея труп за плечами?

Он молчал, видимо истерика и пробежка немного умерили его пыл. Он был зол, но в тоже время и усталый.

— Спасибо… Это было глупо на самом деле.  — тихо сказал Максим.

Я вздохнул, вспоминая фразу одного выжившего суицидника: «Когда летишь с моста, понимаешь, что можно изменить все, кроме того, что ты уже летишь с моста». Я прекрасно понимал, что в большинстве своем такие поступки совершаются в периоды отчаяния и боли.

— Ладно, главное, что понимаешь. Покажи мне, где тут можно присесть, я от нашего забега немного сейчас выбит из колеи. А лучшу выведи к какой-нибудь гостинице.

Он кивнул и мы пошли на главную улицу  к дороге. Для подстраховки я шел со стороны потока машин, чтобы в случае угрозы перехватить. Молчали. Максим погрузился в свои мысли и тяжело дышал. Его походка была немного прыгучей, словно он забывает про пятки и шагает на мысках. Я чувствовал его метания. Мне были они знакомы по своему опыту, не только практики, но и жизни.

Несколько лет назад я думал о таком же шаге, что и он. Руки опустились, родные и друзья не могли понять моих чувств, скорее не из-за их незаинтересованности, а больше от моей привычной роли клоуна. Лишь Сашка, который прошел со мной путь от школы, видел в моих глазах нечто новое. Он постоянно говорил, что во мне, что-то поменялось.

В тот год мне казалось, что череда потерь и обманов не закончиться. Меня предавали с особенным цинизмом, умерла девушка, которая, как я выяснил потом, мне активно изменяла, с одним из так называемых «друзей». Но когда ее не стало, я не знал еще этого. Вся правда всплыла лишь через несколько недель после ее гибели. Я помню ту отчаяние и злость, которые пришли не сразу. Горечь утраты заглушила рассудок, но позже обида и гнев выползли наружу. Я ничего не сказал тому парню, просто прекратил общение. Мои мысли неслись во тьму, я не видел иного выхода. Я искал в людях людей, а наталкивался только на лицемерие и выгоду от меня. Не видел даже поддержки и будто тонул в своих мечтах об избавлении. Да, я как и многие, свершившие над собой самоубийство, думал не о смерти, а об избавлении. Но я так и не смог решиться на этот шаг. Мне стало дико страшно и обидно, что мне не хватает смелости на выбор.

Со временем боль притупилась, на консультациях в университете, когда мы все проходили свой путь клиента, эмоции вышли окончательно. До сих пор вспоминаю момент, когда не заметил своих слез. Они шли сами по себе, а я говорил. Говорил долго, не смотря на то, что рядом сидели одногруппники и молчали. В их глазах стоял ужас. Спустя 5 лет после выпуска, при встрече многие сказали, что именно та консультация навсегда вселила в них страх перед профессией.

Познав страдания, я научился помогать страдальцам.

И сейчас рядом со мной шел Максим, чья боль продвинула его дальше. Он решился поставить точку, но я ему не дал. Я прекрасно понимал, что это не остановило его навсегда. Но я выиграл несколько дней у этой бездны, а значит если получится я выведу его на свет.

— Ты хочешь есть? – он прервал мои размышления.

— Честно? Да, — я не лукавил, с прошедшего ужина во рту не было ни крошки.

— Пошли.

Он свернул на перекрестке и мы подошли к какому-то кафе с веселым названием «Вкуснямба». Я вдруг вспомнил, что у меня с собой нет ни копейки, но он, словно читая мои мысли, сказал, что заплатит. После улицы в тепле кафе я наконец-то начал чувствовать свои руки, которые до этого пытался безуспешно отогреть в карманах мокрой куртки. Он заказал нам по пицце и кофе.

Мы ели молча, он смотрел сквозь меня, а я пытался найти верный вопрос. Нельзя при попытке суицида начинать разговор с этой попытки. Я прекрасно помнил это правило еще с первого курса. Необходимо создать линии к жизни от смерти, поэтому наиболее разумным вариантом было начать разговор с этого:

— Где учишься?

— Нигде, — сухо ответил он.

— Отчислили?

— Угу, — он будто не слушал меня. Его мысли снова ушли во мрак.

— Серьезное, что-то?

— Личное.

Разговор не шел, он был закрыт от меня, но я чувствовал его боль, будто свою… а может это моя проекция? Я решил уточнить.

— Почему мне больно, когда я на тебя смотрю?

Он удивленно взглянул на меня:

— Больно?

— Да. Морально, — я нашел нить, — Я чувствую будто тебе пусто и больно. Вот про эту боль я говорю.

Максим задумался, вопрос был неожиданным для него и он пока не мог понять зачем я лезу к нему в душу.

— Я… — начал он и остановился, потом прожевал кусок пиццы и сделал глоток кофе, тянет время, — Я… не знаю.

Знаешь. Просто не хочешь говорить, не умеешь говорить. Ты привык прятать голову в песок и терпеть, а теперь не можешь. Но я не мог ему сказать так.

— А кто знает кроме тебя?

— Не знаю… слушай я пока не понимаю, что со мной происходит.

Не отстану:

— Ты сидишь в кафе с незнакомым мужиком, которого ты угостил завтраком, кстати спасибо. Это происходит сейчас.

— Не за что. Мужиком? Мы насколько я вижу ровесники.

— Мне 27, а тебе? – я улыбнулся. Привык к тому, что мне дают меньше лет, чем на самом деле.

Его глаза округлились:

— 19… да врешь!

— На посмотри, — я достал портмоне, в котором лежали мои водительские права.

Максим долго разглядывал их и пытался соотнести увиденное с реальным мной.

— Ого…, — немногословный товарищ.

— Да, часто такая реакция. Я то выгляжу на свой возраст, просто мои ровесники выглядят хуже.

Он хмыкнул. Это хорошо.

— А на кого учился? – я решил вывести его хотя бы на разговор, пока он еще не закрыт.

— Ветеринар.

— Любишь животных? – черт, всегда совершаю эту ошибку, нельзя задавать такие вопросы, чтобы клиент ответил на них односложно.

— Вышло так. Больше не на кого идти было.

— Не нашел своего?

— И да и нет. Мне как-то все равно. Не напрягало.

— Но ведь ты по сути учился помогать. Пусть животным, но помогать, — небольшая доза оптимизма.

— Не преувеличивай. Это все никому не надо.

— А тебе надо? Не говори про всех сейчас, скажи про себя.

— Не знаю. Сейчас все равно.

Он снова попытался закрыться, я чувствовал отчуждение, не я его не раздражал, скорее всего Максим не хотел раскрываться перед первым встречным.

— А что ты любишь?

Максим задумался, в его глазах читалось, что он давно уже не задавал этого вопроса себе. А ведь, когда человек говорит о жизни он вспоминает в первую очередь, то, что ему дорого.

— Не знаю.

— А раньше, что любил?

— Игры. Но сейчас надоело играть.

— Почему?

— Они одинаковые. Пройдешь за день и все, дальше интереса нет… — сказал он, а потом добавил, — Одинаковые…

— Последнее ты сказал не про игры, — я выдал фразу не с вопросом, а с утверждением.

— Да.

— Расскажешь?

— Мне надо домой.

— Несколько часов назад тебе туда не надо было. Ты хотел в другое место.

Он хмыкнул, встал и протянул мне руку:

— Пока.

Не знаю зачем, но я сказал:

— Я буду здесь завтра в два. Приходи.

Максим недоверчиво кивнул и вышел на улицу, я не решился его провожать, так как прекрасно понимал, что это вызовет и подозрения, и лишние вопросы. Сегодня он будет жить, надеюсь, что интуиция меня не подводит.

Высушив чашку холодного кофе, я вышел на улицу. В кафе хорошо, но там нельзя остаться навсегда. Я задал себе один единственный вопрос: «И куда мне теперь идти?», когда возле бордюра в метре от меня остановилась белая «Двенадцатая». Пассажирское стекло опустилось и из машины выглянул улыбающийся Олег, который махнул мне и крикнул:

— Я думаю на сегодня Вам хватит, садитесь в машину и поедем в гостиницу.

 

 

Глава шесть

Я не решился начать орать на своего тезку в машине, но как только он завел меня в мой небольшой одноместный номер в гостинице, меня прорвало:

— Что это было? Куда Вы делись? Как ВЫ меня нашли?!

Олег улыбнулся и произнес:

— Здесь на первом этаже прекрасный ресторан, давайте поговорим там за чашкой кофе. Я думаю Вам нужно согреться. Жду Вас на респешене через пятнадцать минут.

Его учтивость обезоруживала. Я молча кивнул и закрыл за ним дверь. Пару минут постоял у входа, стянул мокрые ботинки и достал из рюкзака смену одежды, чтобы хоть как-то сохранить тепло тела. Мокрую я повесил на стул и твердо пообещал себе ее высушить хотя бы утюгом на ночь. На прикроватной тумбочке лежали сигареты. Я достал одну и выкурил ее на балконе. Много мыслей за один день. Поставил телефон на зарядку и вышел в коридор. Спустившись с лестницы со второго этажа на первый, я увидел Олега. Все тот же серый костюм… судя потому, что вещей я у него не видел в поезде, через три недели он потеряет всякий вид.

— Вы даже почти не опоздали, — улыбнулся он.

Мы прошли в маленький уютный ресторан, вход в который был прямо в холле гостиницы. Олег проводил меня до нашего столика подальше от всех посетителей, которых было не очень много.

— Вы не проголодались? – вежливо спросил он.

— Пока нет.

— А я с Вашего позволения побалуюсь. Знаете здесь просто потрясающая крольчатина с грибами. Вот не пробовал такой уже лет наверное сто, а тут прямо с утра увидел и не мог весь день оторваться.

— То есть Вы бросили меня с рыдающим суицидником посреди незнакомого города. Этот сумасшедший потом проскакал от меня по мало знакомым дворам, потому что… пошли есть крольчатину…

— Потрясающую крольчатину с грибами, — поправил он меня.

— А, ну да это меняет дело. Скажите, а Вы со всеми работниками так?

— В основном. Знаете мое присутствие несколько могло препятствовать Вашей работе, но поверьте, я был прекрасно осведомлен, где Вы и как Вы. В случае опасности я бы вмешался. Но слава Всевышнему этого не произошло.

— Ну да, — я был немного взбешен, — А то обед бы пропустили. Вы издеваетесь?

— Ничуть. Вы подождите я пока выйду на секунду.

Он встал из-за стола и вышел в глубину зала к барной стойке. Я все больше понимал, что вляпался по самые уши. В такие минуты обычно звонил Сашке и делился своими похождениями, но телефон лежал наверху, да и что я ему сказал бы?

Олег вернулся вместе на свое место через минут 20 и сказал:

— Заказал нам коньяка, думаю, Вы будете не против.

Я кивнул. В принципе немного алкоголя не помешает, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок. К нам подошел официант и принес еду Олегу, рюмки и маленький графин с коричневой жидкостью, после чего нам разили по рюмкам коньяк. Горький, обжигающий и тягучий напиток я пил мелкими глотками, никогда не понимал этой варварской любви к потреблению благородного напитка одним глотком. По телу разливалось тепло, я чувствовал как усталость и эмоции постепенно отпускали.

Олег наслаждался едой и будто бы забыл обо мне. Он не спешил, каждый кусочек прожевывал, кажется по несколько десятков раз, чтобы ощутить всю полноту вкуса. Я думаю мы сидели молча больше часа, каждый в себе, каждый со своим мыслями и не решались начать разговор. После второй рюмки коньяка, я понял, что уже не злюсь. Думаю, впервые за день расслабился и вздохнул.

— Ну вот, — произнес Олег, сложив на пустой тарелке вилку и нож крестом, после чего официант забрал посуду, — Мы теперь можем поговорить.

— Почему Вы ушли? – я говорил уже без злости, но ответы на свои вопросы, все таки, хотел услышать.

Олег налил себе рюмку, сделал глоток и посмотрел на меня:

— На то были объективные причины. Я уже говорил, что в случае угрозы Вашему здоровью, вмешался бы.

— Хорошо… Как Вы узнали где он будет сегодня бросаться под машину и как меня нашли?

— Олег, нам нужен был хороший психолог. За юношей мы наблюдали, он несколько дней приходил именно на это место. Видимо оно ему приглянулось. Как нашли? Я же сказал, мы приглядывали за ним, ну и сегодня за Вами.

— Кто Вы такой, черт возьми? – я смотрел на него, стараясь даже не моргать.

— Я не желаю вреда Вам. Честно. И мне важно, чтобы этот мальчик был жив. Вы с ним договорились о встрече?

Я кивнул:

— Завтра с двух я буду ждать его в том кафе.

— Хорошо, — тон Олега был удовлетворенным.

— Если он придет. Я просто сказал ему, что буду там ждать, не больше.

— Он придет. Вы для него шанс выжить.

— Если он хочет жить, — я не хотел чувствовать на себе ответственность за жизнь человека.

Олег улыбнулся:

— Он хочет жить. Но в его жизни нет ради чего жить. Вы меня понимаете? – он пристально посмотрел на меня, я кивнул и Олег Геннадьевич продолжил – Максим не глупый юноша. Сейчас он потерялся и пытается избавиться от боли. Он не верит. Это страшно.

— Не верит во что? – не понял я.

— В жизнь. Что-то в нем сломалось, Олег. И я хочу, чтобы Вы помогли ему это починить.

— За пять дней? Вы понимаете, что это нереально?

— Сегодня Вы спасли жизнь незнакомому человеку жизнь.

— Вы мне сказали, что это мой клиент. Я просто…

— Вы просто его спасли. И неважно, что говорил я.

Я не мог понять к чему он клонит, казалось, он ожидал от меня большего:

— Олег Геннадьевич, мне кажется, Вы ждете от меня слишком многого. Я обычный психолог, а Вы хотите, чтобы за пять дней вылечил человека от суицидальных мыслей. Чудес не бывает.

— Ошибаетесь. Чудеса делают люди, а не случайности. Вы стали для него чудом. Чудо то, что Вы бросились спасать его…

— Я просто почувствовал его состояние, потому что Вы указали на него,-  перебил я.

Олег засмеялся:

— Вы сами ответили на свой вопрос. Вы ПОЧУВСТВОВАЛИ его состояние. Разве это не чудо, что Вы доверились своему сердцу, а не логике? Вы дали Максиму шанс поверить в то, что на него не всем плевать. А это очень важно для человека, чья жизнь рухнула.

— А если я не смогу ему помочь.

— Значит чудес не бывает на самом деле. Но… я в Вас, верю. Завтра я пойду по другим делам с утра. Вы, как проснетесь, спускайтесь сюда, Вам дадут завтрак. А ближе к двум приедет такси, чтобы довезти Вас до кафе.

— Хорошо… — я с трудом представлял, как за такое время я успею помочь юноше.

— Доброй ночи Вам, Олег, — он встал из-за стола и уже сделал пару шагов к выходу, как вдруг повернулся и сказал, — Чудеса делают люди, господин психолог. Пока Вы не поверите в это, одиночество и Вас будет разрушать.

После этих слов он ушел, оставив меня с недопитым коньяком и мыслями. Мне хотелось уйти, но ноги болели от усталости и не давали встать. Когда напиток кончился, я понял, что пришло время отправляться в свой номер. Каждая ступенька отдавалась болью в спине, я, все таки, не спортсмен и вообще из всех видов спорта овладел только подъемом рюмки с переворотом.

Наверху в комнате я кое-как стянул вещи. Рухнул в кровать, но перед сном решил включить  телефон. Написал Сашка: «Здарова! Сегодня пробегал мимо твоего центра, решил заскочить потрепаться, узнал, что ты уехал. Ну ты даешь, мог бы хоть сообщить)))) Ладно, ты там держись если что, браток. Я все знаю, будет худо звони..».  Я не позвонил. На сердце стало легче. Просто чудесное совпадение, что он написал, когда я весь день думал о нем… «Чудеса делают люди, а не случайности»… я написал Саше: «Спасибо, приеду пересечемся)». И лег спать. Нужно было сделать невозможное с утра. Сейчас я знал, что смогу.

 

 

Глава семь

С утра моя уверенность несколько убавилась. Я понимал, что сама идея Олега с экстренной консультацией более чем абсурдна. Невозможно за такой короткий срок, во всяком случае у меня такого не получалось, качественно вывести человека из ступора. Максим не производил впечатление демонстранта и истерика, скорее прямо противоположное, он был настроен на смерть, а это совершенно другой уровень переживаний. Я видел в нём боль и желание уйти. Его глаза, казались мне потухшими, он опустил руки и больше не хотел сопротивляться. А я не знал, как ему помочь.

Такси привезло меня почти за полчаса до возможной встречи. По дороге я на всякий случай старался максимально запомнить обратный путь, чтобы найти гостиницу, если Максим не придет. В кафе было пусто, что в принципе не удивляло, пусть на улице солнечный, но, все таки, будний день. Я сел за столик, за которым был вчера с Максимом. Сердце колотилось от волнения, снова и снова прокручивал в голове слова Олега. Я не мог понять, почему на меня возложены такие большие надежды.

Максим пришел. В этот раз выглядел получше, на нем была черная футболка, зачем-то заправленная в джинсы, волосы на голове аккуратно убраны назад, так что я наконец-то смог более ли менее разглядеть его бледное вытянутое лицо с пустыми серыми глазами. Он искал взглядом меня, и как увидел сразу подошел. Выражение его лица отражало сомнение и какой-то страх. Судя по красноте его глаз он не спал ночью.

— Привет, рад, что ты пришел, — улыбнулся я и протянул руку.

Максим кивнул, пожал мою и сел напротив, его взгляд снова проходил сквозь меня. Я чувствовал, что суицидальные намерения не изменились.

— Как дела? – спросил я, понимая, что он не в силах начать разговор.

Максим пожал плечами и не сразу ответил:

— Нормально.

Ненавижу этот пустой и ничего не значащий ответ. Нормально – это никак, пустота. Лучший способ скрыть свои настоящие переживания и послать человека.

— Ты будешь есть? – снова нарушил тишину я.

Максим покачал головой, я чувствовал как нарастал дискомфорт. Нужно было отразить переживания:

— Я чувствую, что тебе некомфортно. Если это так. То зачем ты пришел?

— Не знаю. Я не хотел этого вчера. Но утром решил, что нужно сказать спасибо…

— Ты ведь благодарил меня вчера.

— Да? Я не помню… значит тогда еще раз.

— Не за что. Расскажи о себе.

Максим на секунду сфокусировался на мне, затем снова переключился на пустоту, но все же ответил:

— Учился на ветеринара. Отчислили. В армию не берут. Работать пока негде.

— Это все, что ты можешь рассказать?

— Я вижу тебя второй раз в жизни, чего ты еще от меня хочешь услышать? – он снова взглянул мне в глаза.

— Я не хочу, чтобы ты умер, — ответ вырвался сам собой, не знаю почему, но я не хотел говорить это вслух. Хотя на самом деле думал так.

Максим смотрел на меня, и я чувствовал, как его задел мой ответ:

— Почему? Ты видишь меня второй раз, всего лишь.

— А желание помочь человеку должно возникать на какой день?

— Но я не нуждаюсь в помощи.

— Поэтому ты и пришел?

— Я пришел поблагодарить.

— Ну ты это сделал. Теперь счастлив? – я не понимал почему, но внутри что-то щелкнуло и тумблер контроля поведения перешел в режим «выключено», меня злило в нем что-то.

— Зачем тебе моя история? – он не почувствовал моего раздражения, хотя смотрел в глаза.

— Мне не все равно, — я хотел сказать другое, но не смог.

— Я на самом деле не вижу в этом смысла. Я пошел.

Как и вчера Максим встал со стула, и повернулся к выходу.

— Ты прячешь голову в песок! Трусишь и пытаешься сбежать, неужели так проще? – я говорил ему в спину.

Он остановился и резко повернулся ко мне. Его глаза наливались кровью, я ранил его своими словами:

— Я не трус! – прокричал Максим на все кафе.

— Тогда сядь и поговори со мной нормально! Во всяком случае я тащился сюда не для того, чтобы потом смотреть как ты уходишь.

Странно то, что к нам никто не подошел из администрации и не попросил выйти, молчу про то, что мы так и не заказали ничего. Максим вновь сел напротив меня. Его руки были сжаты в кулаки так сильно, что побелели костяшки. Он был сплошной нерв. Оголенный и готовый к действиям. Я уже пожалел, что был резким с ним.

— Я не хочу, чтобы ты уходил не выговорившись, — спокойно сказал я.

— Что ты хочешь от меня услышать? Я слабак! Во мне ни капли совести, я живу в дерьме и обидах. Папа бросил меня, в детстве, при этом избив маму и меня, потому что я, «выродок», как он сказал, встал между ним и ей. Мне было пять! Моя младшая сестра, трахалась в моей комнате с моим лучшим другом, когда я раньше пришел с пар! Ей было пятнадцать!  И знаешь что? Она была инициатором! Я вошел в момент когда они активно заканчивали. И самое страшное, то что виноват я! Я познакомил их!  Я не умею выбирать друзей! Я урод, из-за которого девочка пойдет по наклонной! Я Я Я, — его голос сорвался на плач и он, закрыв лицо руками, заревел. Именно заревел.

Его плечи дрожали от эмоций, я ждал пока он хоть немного успокоится. Боль Максима проходила сквозь меня, казалось он впервые за все это время заговорил. Через минут пятнадцать он постепенно пришел в себя. Он тяжело дышал и пытался вернуть спокойствие.

— Почему ты говоришь, виноват? – спросил я.

— На то есть объективные причины, — в его красных от слез глазах, читалась боль, — Она была для меня всем. После всего случившегося мы перестали общаться. Прошло уже больше года. А я до сих пор не разговариваю с сестрой…

— Ты сам выбрал это или…

— На это были объективные причины.

Мне не понравился его ответ. Он не хотел говорить мне что-то. Пока не хотел.

— Давай пройдемся? Тут, все таки, люди. А ты заодно подышишь свежим воздухом, — предложил я.

Максим кивнул и мы встали из-за стола. На улице ярко светило солнце, воздух, казалось перенасыщенный влажностью, обволакивал тело как целлофан. Тяжело дышалось, мы шли по городу, каждый в своих мыслях. Я думал о том, что услышал, а он приходил в себя. Объективные причины? Я не понимал этих слов. Если сестра жива, почему они не могут общаться. И почему такая реакция на случившееся? В конце концов, это событие было выбором друга и сестры.

— Почему  ты решил уйти? – спросил я.

— Устал. Я мешаю людям и не оправдываю надежд.

— Чьих надежд?

— Максим! Опять шляешься! Я говорила тебе ищи работу! – за нашими спинами раздался пронзительно высокий недовольный женский голос.

Мы обернулись, в нескольких метрах от нас шла высокая худая женщина. Её русые с сединой волосы были завязаны в тугой пучок на затылке. Походка властная, серые глаза, как у Максима, изучали меня с явным недовольством. Ее высушенные, сухие, бледные руки с торчащими суставами на пальцах сжимали два белых пакета, которые судя по измятости и выцветшим полоскам были куплены лет пять назад. Не смотря на погоду она шла в черном плаще, в котором ей было явно жарко. Ее тощая фигура подчеркивалась туго затянутым поясом, из-за которого ткань плаща сильно морщилась по бокам.

— Я просто вышел прогуляться, мама, — его голос сник.

— Вечно шляешься с какими-то алкашами!

Она смотрела на меня с ненавистью и презрением.

— Мама, — он говорил извиняющимся тоном, я чувствовал как ему было некомфортно и стыдно перед мной.

— Домой живо! Анька, небось уже утрепала!

— Я запер дверь…

— Она сможет выйти и так, — властный тон не давал никакой пощады.

— Хорошо, я сейчас пойду, — Максим грустно кивнул.

— Сейчас же!

— Извини, что так вышло. Я надеюсь, что еще встретимся, — он обращался ко мне.

— И я тоже на это надеюсь, — я посмотрел на него и протянул руку.

Теперь я, кажется, понял эти «объективные причины». Максим с мамой пошли вперед, а я остался на месте. Когда они прошли достаточно большое расстояние, я двинулся за ними, стараясь идти ближе к домам, чтобы иметь возможность занырнуть в какой-нибудь угол. Она вручила ему пакеты и судя по тому как он осунулся, что-то ему вещала.

Шли мы довольно долго. Они ни разу не обернулись, поэтому моя слежка не вскрылась. Я понимал, что он не придет в кафе. Поэтому я должен был иметь возможность его найти. Вряд ли он будет, что-либо делать дома, там сестра, а они очень близки.

Они свернули во двор с главной улицы, практически бегом забежал за ними, чтобы на этот раз не потерять их из виду. Успел в последний момент увидеть как за железной подъездной дверью, панельной девятиэтажного дома скрывается белый пакет и рукав черного плаща. Я осмотрелся в поисках номера дома и названия улицы, но с фронтальной стороны здания не было никаких табличек с интересующей информацией, обойдя дом, наконец смог выяснить и сфотографировал на телефон адрес. Я решил подождать пару часов, чтобы удостовериться, что в тот день катастрофы не будет.

Закурил. В такую жару дым казался более противным и горьким. Я сел на лавку подальше от подъезда, но так чтобы самому хорошо было видно всех, кто входит и выходит из дома. Залез в телефон, появилось сильное желание написать ей. Я чувствовал дикую усталость и мне была нужна ее поддержка. Но… остановился, как только открыл наш диалог.  Зато позвонил Олегу и сообщил, где я нахожусь и о своих планах просидеть в этом дворе до вчера. Его голос был несколько встревожен, но он со мной согласился.

Я ждал. Жара нарастала, усиливая напряжение. Ближе к семи вечера, Максим вышел вынести мусор. С дальнего расстояния я не мог разглядеть его лица, но шаткость и неуверенность походки показала мне его состояние. Я не решился подойти сейчас. После того как юноша дошел до контейнеров он вытряхнул содержимое мешка для мусора, который потом аккуратно сложил и спрятал в карман. Он не сразу пошел домой, долгое время ходил возле подъезда кругами, он зациклен опять. Я знал, что мое появление сейчас может сыграть плохую роль, поэтому пока наблюдал. Через минут десять он зашел домой.

Я посмотрел на время. Судя по тому, что он решился совершить попытку с утра, то вряд ли поменяет свой настрой. Я позвонил Олег и попросил его заехать за мной. Машина подъехала в течении пяти минут, я последний раз за тот день посмотрел на дом Максима и тихо пообещал:

— Я вернусь сюда утром.

 

 

 

Глава восемь

Долго бродил по номеру, мне было страшно. Впервые за долгое время, я чувствовал почти животный ужас, который поглотил меня. Мое бессилие терзало меня. Перед глазами был Максим, который говорил, что не оправдал надежд, и теперь я знал — чьих надежд. Он винил себя в том, что его два близких человека предали его. Хотя, я не видел в этом поступке предательства, вероятнее всего мама заставила его воспринять эту ситуацию так. Да, я согласился с Олегом, Максим действительно потерял веру в жизнь. Дома одиночество разрушало его, невозможность поговорить с близким человеком душила. Он тонул в своей боли, его предали в детстве и продолжили предавать потом.

Не могу сказать любила ли его мама, потому что стал свидетелем только одного случая, но мне чувствовалось, что он каждый день слышит такие упреки. Я был уверен, что на следующий день он опять решит, что-нибудь сделать с собой, слишком нервная была его ходьба у подъезда.

Не пошел на ужин, докурил последнюю сигарету, сел на кровать и снова залез в телефон. Я нуждался в помощи и позвонил Светлане Владимировне.

— Алло, Олежка, привет ну как ты там? – ее голос был как всегда радостный и наполнял душу оптимизмом.

— Ох тяжело, работы тут много. Соскучился по Вам.

— Ну ты там держись, конечно. Я была удивлена, когда узнала, что ты уехал. Хотя в целом правильно, тебе нужно переключиться.

Я улыбнулся и внезапно, сам того не желая, произнес:

— Я скучаю по ней… знаете тут так трудно, что мне очень хочется снова выйти на связь. Я знаю это глупо, но…

— Не глупо, просто тебе трудно. А она помогала тебе. Я понимаю тебя. Как ты морально?

— Тяжело. Не понимаю, что происходит со мной. Я запутался.

— В чем?

— В себе. Я хочу, чтобы все стало как раньше, когда мы были с ней вместе. Мне очень трудно.

— Как раньше ты сам понимаешь не будет. Эта поездка, для тебя и трудна и полезна. Тебе необходимо привести свои чувства в порядок, чтобы уже трезво думать. Я не знаю как будет дальше, Олег. Но знаю, что ты должен верить в лучшее. Неизвестно, как расставит все приоритеты время. Просто пока доверься жизни, а не слабости. В конце концов, ты же сильный.

— Я верю, верю честно. Просто сегодня тяжело.

Светлана Владимировна вздохнула и после небольшой паузы сказала:

— В тебе есть все, за что можно любить. Поверь мне, старой тетке. Не все заслуживают таких чувств, а ты заслуживаешь. Просто отпусти пока ситуацию. Не дави на нее, она сама сделает выбор. Ты это и так знаешь. В любом случае, проблема решится.

— Я слабо верю в чудо…

— Ты просто верь, а остальное уже придет само. Либо смирение, либо счастье. Хотя счастье придет в любом случае, просто может быть позже.

— Спасибо Вам, — я улыбнулся.

— Пожалуйста, Олеж. Ты главное руки сам не опускай. Жизнь то слишком коротка, чтобы постоянно быть печальным.

— Я тогда буду ложиться потихоньку. Доброй ночи Вам.

— Не давай себя порушить отчаянию. И просто прими ситуацию как есть. Проанализируй и сделай выводы. Не циклись, а то опять тревога твоя появится. Спокойной ночи.

Стук в дверь сразу после разговора не дал мне погрузиться в свои переживания. Пришел Олег Геннадьевич.

— Не помешал? – его лицо, как и всегда, выражало доброту и искренность.

— Ничуть, проходите, — улыбнулся я, почему-то с каждым днем он все больше вызывал во мне доверия.

Олег прошел в номер и сел напротив моей кровати в кресло.

— Ну как прошла встреча? – поинтересовался он.

— Причины выяснили. Осталось понять как его остановить, думаю он будет пробовать еще раз завтра. Рано утром буду у его дома.

— Хорошо, — на несколько секунд  его взгляд снова стал грустным, но потом он заговорил, — У Максима интересная проблема. Кроме веры он постоянно боится. И я думаю Вы это почувствовали. Его страх довольно распространен и часто встречается у людей такого возраста.

— Чего же он боится?

— В глобальном смысле одиночества. Он пытается быть таким как надо, вместо того, чтобы стать таким как есть. Максим, боится, что снова потеряет человека и делает всё, чтобы потерять. Вместо того, чтобы просто поверить, что он хороший, он пытается таким быть, а это не совсем честно для самого себя.

— Но как ему вселить веру?

— Никак. Веру не вселяют, господин психолог, вера уже есть в человеке. Беда людей, не в том, что они разучились верить, а то что без веры они жить не могут. Максим куда глубже своих сверстников, он остро чувствует жизнь, но особо сильно реагирует на болезненные впечатления.  Ему в это верить проще, отсюда и страх. Он не может не бояться, потому что ему нужно бояться чего-нибудь.

Меня кольнуло в груди. Эта фраза Олега отразилась от моей души с особой силой.

— Но как прекратить боятся? Если жизнь подсовывает только разочарования? – спросил я скорее про себя.

— Олег, разочарования как и чудеса, они учат. Когда человек не готов расти, он будет разочаровываться, но выводы не делать. Жизнь часто заставляет нас снова и снова взглянуть на свое кривое отражения, пока мы не перестанем принимать вещи в их истинном свете. В этом парадокс, дорогой друг, Вы будете несчастны пока будете ждать несчастья, потому что в плохое верится легче. Вы не можете принять настоящее, потому что не хотите увидеть то хорошее, что оно Вам несет. Максим верит, что он лишний, Вы верите, что не справитесь. Но тут речь о жизни, Олег. Ему нужно верить. И Вам тоже.

Я почувствовал как у меня дрожат руки. Не сразу в голове сформировался вопрос, который хотелось задать. Мой голос звучал с какой-то трепетностью, а в глазах начало щипать от слез:

— Мне страшно… я сейчас… — я осекся и поглубже вздохнул, — Нуждаюсь в том, чтобы рядом был…

— Я вижу, — он не дал мне сказать, то о чем я боялся, — Рядом с Вами сейчас есть Вы. И этого должно быть достаточно для взрослого человека. Пока Вы не поверите в это, будете искать избавление в других, а это путь в никуда. Вы знаете это не хуже меня. Нет универсального человека, господин психолог. Вы будете бегать от двери к двери в поисках своего лекарства, пока однажды не откроете последнюю, где будете стоять Вы. И самое смешное, что Вы бежали от этого ответа, а потом мир станет на свои места. Научитесь верить в то, что Вы уже можете быть счастливым, дайте миру честность и доверие, а дальше Вам станет легче. Перешагните этот страх. Он Вас уничтожает. И тогда… Вы спасете не только Максима. Доброй ночи.

Олег вышел, оставив меня со своими мыслями. Вдруг эмоции вырвались потоком из моей души, я плакал и с каждой слезой из меня уходили страх и боль.

 

Глава девять

Такси привезло меня к дому Максима к семи утра. Волнение нарастало. Я чувствовал, что вот-вот разразится буря. Мама Максима все в том же плаще вышла из подъезда, выволакивая за руку темноволосую, стройную, высокую девушку, в черном спортивном костюме. Они громко кричали друг на друга, но пока я не подошел поближе, слов не мог разобрать.

— ГДЕ ОН,АНЯ? – орала мамаша.

Девушка пыталась врасти в землю от стыда. Она плакала и дрожала.

— ГДЕ ОН ПОВТОРЯЮ, МЕЛКАЯ ШЛЮХА!

Рука матери взметнулась для удара, но я успел ее перехватить и вырвать девушку. Мама Максима смотрела на меня с яростью, она завизжала на весь двор, что насилуют ее малолетнюю дочь, но я ее не слушал и повернулся к Ане.

— Аня, если ты не скажешь куда он пошел, случится страшное, — я говорил очень холодно стараясь унять волнение.

— На озеро сказал, надо подумать над всем. Просил молчать, — она плакала, но мой тон заставил ее говорить.

— Когда ушел? – я перекрикивал визги мамаши и крики соседей, грозящихся вызвать полицию.

— Пятнадцать минут назад, а что….

Я не стал продолжать разговор и побежал в сторону дороги, мамаша расцарапала мне шею, но сейчас я об этом не думал. На ходу достал телефон и позвонил Олегу.

— Да? – он ответил мгновенно, будто ждал звонка.

— Озеро далеко от дома Максима?

— Выходишь к дороге, вправо, дальше до перекрестка, там прямо, увидишь Магнит возле него арка, беги в нее и за домами будет озеро. Я выезжаю.

— Да.

Я ускорился до максимума, дыхание сбивалось, сердце вылетало из груди. Перекресток, зеленый свет загорелся как только я вылетел на дорогу, Магнит, дома… одинаковые дома. Запахло водой. Максима не было. Я подбежал к озеру, на котором была вышка для прыжков метра три в высоту, быстро поднялся на нее, чтобы лучше был обзор и увидел внизу в воде его руку, которая через секунду ушла из виду. Думать некогда. Прыжок…. Вода заполнила нос и уши, одежда мгновенно стала тяжелой. Я открыл глаза, но практически ничего не мог разглядеть в мутной воде…. Я поплыл вглубь, надеясь, что успел вдохнуть достаточно воздуха.

Максим медленно шел ко дну, его глаза были закрыты, видимо он уже успел потерять сознание. Я подплыл к нему и схватил одной рукой подмышки, затем с силой заработал второй рукой и ногами. Я чувствовал, что мне отчаянно хочется сделать вдох, но это было равносильно смерти. Озеро было глубоким, но я успел вовремя, Максим под воду ушел всего метра на четыре. Поверхность. Я с силой выскочил на воздух и сделал вдох, потом взвалил Макса себе на спину и опустил свою голову в воду, чтобы хоть как-то удержать нас на плаву. До берега недалеко, и как только мои ноги коснулись дна, я выволок его тело на землю.

— Дурак, ты меня в седину вгонишь, — говорил я хриплым от холодной воды голосом, переворачивая Максима, чтобы положить его себе на колено диафрагмой.

Вода из него вышла быстро, но в довольно приличном количестве. Я перевернул тело и прощупал пульс. Нет. Дальше как учили, пятнадцать нажатий на грудную клетку, затем пять вдохов. Снова и снова я повторял это, моля Бога, успеть спасти его за пять минут, чтобы сохранить хоть какое-то здоровье в мозге. Максим закашлялся. Я перевернул его на бок, чтобы вышла вода вместе с рвотой, а сам рухнул рядом. Усталость разбила мое тело. Я услышал звук сирен и потерял сознание…

 

 

Глава десять

Очнулся в обшарпанной палате больницы с розовыми стенами на четыре кровати. Две пустовали, а две были заняты мной и Максимом… Рядом с ним сидела сестра и мама, которая постоянно плакала, нервно перебирая пальцы на его руке.

— Прости… Прости… — она повторяла одно и тоже и не могла прийти в себя.

— Все хорошо. Я просто… это было глупо. Ты меня прости, — он гладил ее по голове, пытаясь успокоить.

Аня посмотрела в мою сторону и улыбнулась:

-О смотрите, очнулся. Сутки проспал, — тонким голосом произнесла она.

Мама Максима посмотрела на меня. В её глазах читалось раскаяние, она подошла ко мне и обняла. От нее исходил запах дома. Я даже удивился, мне казалось, что до этого дня она пропиталась ненавистью.

— Спасибо… мне жаль, я была дурой… — тихо шептала она мне на ухо.

Я обнял ее в ответ и сказал:

— У Вас всегда есть шанс все исправить. И он Вам выпал. Скажите им то, о чем не говорили ни разу.

Не знаю, что я имел в виду, но почему-то именно это родилось у меня в голове. Верил, что поступал правильно. Мама Максима кивнула и подошла к сыну с дочкой. Она поправила свои слегка растрепанные волосы дрожащей рукой и начала говорить:

— Я всегда боялась… Боялась потерять вас, мои хорошие. Когда ты, Максим, был маленький, ты единственный, кто защищал меня и Аню от папы. На тебе была огромная ответственность, а я подумала, что ты достаточно сильный, чтобы удержать всю семью. Когда ты сказал, что хочешь уехать в Москву, я была в панике. Мне казалось, что я не справлюсь без тебя. Мы бедствовали и мне было важным выхватить хоть какую-то копейку для нас. Я не могла представить, что ты уедешь. А ты говорил о будущем. Мне казалось, что ты предаешь нас. Я много тогда сказала тебе, ты помнишь… Пойми меня, сынок, я боялась. Я не думала, как сильно это ранит тебя. И поставила это глупое условие, либо ты с семьей, либо забудь, что у тебя есть дом. Ты плакал всю ночь, а потом подал документы на ветеринара. Потом Аня… ты встретилась с Егором, который дружил с Максимом еще со школы, и я видела как он понравился тебе, но, солнце мое, ты же такая маленькая… я стала запрещать тебе даже думать о нем. А потом… я пришла тогда домой раньше, услышала стоны из комнаты Максима, подумала это он. Но не стала заходить, но когда пришел он… я отправила его в комнату, чтобы он сам убедился…. Боже, сколько на тебя вылилось грязи… Максим был вынужден оставить учебу, чтобы следить за тобой. Жизнь рухнула и я подумала, что легче запереть вас, чтобы уберечь. Я ночами не могла спать, мое сердце разрывалось на части… мне было страшно. Меня предал муж, которого я любила, а потом в каждом вашем шаге видела предательство. Но я люблю вас…. И вчера, когда мне позвонили и сказали, что нашли тебя с другом возле озера… я рухнула. Жизнь рухнула, но ты выжил. Тебя спасли, друг вытащил из воды, а кто-то вызвал скорую. И я молилась за тебя, а потом… за Вас, — она посмотрела на меня, в глазах ее были слезы, — Вы долго были без сознания. Я боялась, что… не скажу Вам спасибо за то, что спасли сына.

Я кивнул. В палате наступила тишина. Аня встала со своего места и обняла маму. Молча и без лишних действий. Потом на секунду отстранилась и произнесла:

— Я люблю тебя, мам. Просто не сомневайся больше во мне. Вся эта история с Егором была моей истерикой, я очень хотела быть счастливой и… не знала как вести себя, чтобы счастливой стала ты.

— Мам, я никогда вас не брошу, — Максим протянул руку к матери и взял ее тонкую кисть, — Я верю, что ты не хотела такого. Просто я не верил, что нужен тебе.

— Ты и Аня – мой воздух… — с болью произнесла женщина, — Я причинила вам такую боль и ни разу не сказала, как вы дороги мне.

В палату вошел Олег. Он улыбался и радостно поприветствовал меня:

— А вот и наш герой! Я надеюсь, не помешал вам?

— Нет, нет, беседуйте, — улыбнулась Аня.

Олег подошел к моей кровати и сказал:

— Ну в принципе, завтра я уезжаю. А Вы приходите в себя, билеты я Вам возьму на следующую неделю.

— С чего бы это? Мы договаривались, что я поеду с Вами, — удивился я.

— Ну, все таки, Вам надо восстановиться.

— Вот завтра в поезде и восстановлюсь.

Олег улыбнулся:

— Значит, я не зря попросил врача выписать Вас сегодня.

— Не зря, — я посмотрел на Максима и его семью, — Совсем не зря.

Через два часа я попрощался с Максимом и его роднёй, с легким сердцем оставил парня в покое и попросил его больше не делать с собой ничего, пока меня нет поблизости, затем вышел из больницы и сел в такси, в котором меня ждал Олег.

— Завтра в путь? – с каким-то озорством спросил он.

— Да, но Вы не против сегодня вечером выпить немного коньяка?

— Молодой человек, на этот вопрос всегда отвечу «Да», а закуску какую заказывать?

— Потрясающую крольчатину с грибами…

Конец первой истории.

 

 

История вторая

Танец

Глава одиннадцать

Мы молча сидели в купе с Олегом. Поезд равномерным стуком колес нарушал тишину, которая в этой поездке уже не была давящей. Я смотрел в окно. Эйфория после спасения Максима постепенно отступала, оставляя на душе приятный островок тепла от выполненного доброго поступка. Олег снова погрузился в О’Генри, казалось он забыл о моем существовании. Его серый костюм все также был идеально выглажен и чист, глаза сияли от восторга, хотя, судя по виду, книга перечитывалась не один десяток раз.

Я погрузился в свои мысли, за эти дни многое поменялось в восприятии. Казалось, проблемы той обычной жизни отошли на второй, а то и третий план, оставаясь только маленьким отрывком реальности в моей памяти из-за нее. Я вспомнил её глубокие серые глаза, которые, как мне казалось, пронзали меня насквозь. Смешно вспомнить, но с ней я впервые влюбился. Тепло ее рук всегда приводило меня в мир дома и тепла. Моя неуклюжесть казалась ребячеством, привычка саркастично высказываться о себе и окружающих – юмором. Я был живым с ней. Но….

— Как впечатления о поездке? – вопрос Олега помог мне вернуться в реальность.

— Пока противоречивые, — не сразу ответил я.

Олег Геннадьевич взглянул на меня поверх книги и хмыкнул:

— Вы все ещё не можете поверить в реальность произошедшего?

— Скорее да, чем нет. И если бы я не был участником событий, подумал, что перед мной очередная сказка, которую рассказывают детям на ночь. Слишком много чудесных совпадений.

— Потрясающие люди сейчас, — Олег отложил книгу и посмотрел на меня.

— Почему?

— Вы сами создали чудо, а теперь не верите в его реальность. Откуда такая прагматичность?

Я откинулся на спинку кровати и взглянул в смеющиеся глаза спутника:

— Вы так уверены, что чудо произошло? Откуда нам знать, что они на самом деле решили свои проблемы?

— Я ни в чем не уверен, кроме того, что видел. Вы им создали условия, а дальше Максим и его семья сами будут решать проблему, с которой столкнулись.

— Тогда в чем же чудо?

— В том, что они получили, что хотели. Мама Максима наконец-то услышала, что ее дети ей дорожат, а дети, что они любимы мамой. Они этого страшно желали. И вот. Мечта сбылась, а дальше пусть думают, что с этим делать.

— Но ведь… к этому привела цепочка случайных событий, — не унимался я.

— Олег, чудеса делают люди, а не случайности. Вы спасли его. Хотя могли и отказаться. Вы рисковали собой. Если бы с небес спустились ангелы и взмахом руки решили проблемы этой семьи, это было бы чудом?

— Это больше подходит под такое понятие, — улыбнулся я, представляя картину.

— Нет, это заблуждение. Откуда ангелам знать как лучше?

— Но они же ангелы.

— А Вы психолог, так почему не сказали Максиму как надо вести, не пришли к ним домой, не сказали женщине и девушке, какие слова от них ждет отчаявшийся юноша?

Я не нашел, что ответить. Олег продолжил:

— Люди нуждаются в условиях. Вы им их и дали. А дальше пусть сами. Свою помощь Вы внесли. Если определить все в жизни, то станет скучно.

— Я все хотел спросить, а кто из всей семьи обращался в Вашу фирму? Забыл узнать у них.

— Все. Каждый по своей причине, но обращались все.

— И Вас никто не узнал?

— А к Вам на прием всегда записываются лично?

— А почему их не поставили в известность, что еду я?

— Чтобы не нарушить естественность происходящего. Есть у людей, по себе говорю, особенность. Вот представьте, у меня болит зуб, очень болит. Я ем таблетки, и понимаю, что надо идти к стоматологу, но в день, когда я решаю записаться к врачу, происходит удивительное – боль уходит. И не беспокоит весь день. И даже следующий. Я понимаю, что, наверное, прошло само и забываю о боли, пока она не вернется с большей силой. Так и душевных ранах, когда решаешь идти к специалисту, вдруг понимаешь, что проблема не страшная и не хочется вообще выглядеть дураком с такой ерундой. А ведь, потом боль вернется. Он сейчас не отступила, она спряталась в самые тайные уголки души и ждет, когда снова ударить. Люди склонны откладывать себя на потом. Я, зная это, поставил под наблюдение семью и стал искать хорошего специалиста. Мы всегда действуем так и, знаете, чаще всего добиваемся успеха.

Я кивнул, хотя не мог согласиться со всеми словами Олега Геннадьевича, но и опровергнуть их тоже рационально у меня не получалось.

— Тогда куда теперь? – спросил я, решив сменить тему.

— Вы же помните? Все, что Вам необходимо узнать узнаете на месте завтра. Не спешите бежать впереди поезда. Как видите в купе удобнее.

Олег улыбнулся и снова погрузился в книгу. я понимал, что разговорить его не удастся, поэтому решил занять горизонтальное положение. Интернет почему-то не работал в этой местности, поэтому я снова вспомнил о ней. Надежда постепенно снова начала грызть душу. А вдруг как я вернусь мы снова будем вместе? Я хотел позвонить друзьям и спросить у них о своих шансах, прекрасно понимая, что они не зная ее, и зная меня не смогут ничего ответить. Я хотел, чтобы все эти мысли прошли быстрее. В купе запахло кофе, который занес Олег.

— Я думаю с ним все таки веселее ехать, — улыбнулся он и протянул кружку.

Горький напиток разливался теплом по всему телу.

— Я добавил немного коньяка, — подмигнул мой спутник.

— Знаете, с Вами хорошо иметь дело, — засмеялся я.

Прекрасный напиток грел внутри, стало легко и спокойно. Поезд вез меня в неизвестность, внутри вагона было действительно лучше.

 

 

Глава двенадцать

Мы с Олегом вышли на улицу из вагона.  Яркий солнечный свет ослеплял с утра. В этот раз, видимо, спешить никуда не надо было, поэтому мы спокойно поймали такси и поехали в гостиницу, где уже были забронированы наши номера. Олег предложил позавтракать через полчаса в кафе напротив. Я спокойно сходил в душ, переоделся в номере, перекурил, понимая, что нужно было настроиться на работу, о которой опять не имел ни малейшего представления. Однако, на этот раз, страха не было, так как успех прошлого клиента настраивал меня на позитивный лад.

Олег ждал возле входа в кафе. Казалось, он практически не устал от поездки, даже напротив его жизнерадостность заряжала меня оптимизмом. Мы заказали себе по яичнице с беконом и кофе. Завтракали молча, пока наконец, отставив свою тарелку, Олег не произнес:

— Ну как, мой юный друг, готовы к работе?

— Честно? Пока даже не знаю, что ответить. Судя по Вашему настроению случай легче, чем прошлый. Хотя, когда говорим о переживаниях человека, сложно утверждать, кому проще, а кому нет.

— Да, — Олег кивнул и сделал глоток кофе, — Случай тут другой. Но не менее интересный. И у нас всего пять дней, чтобы оказать помощь клиенту…

— Который не в курсе, что я от Вас, — закончил фразу я.

— Да. Более того, я попрошу Вас не вскрывать все карты, во всяком случае, до пятого дня.

— Итак… с кем мне работать?

Олег понял, что я уже глазами пытался найти своего потенциального клиента, и сказал:

— Вот адрес, — он протянул мне небольшой листок, который достал из внутреннего кармана пиджака, — Вас отвезет такси, и Вы с ней познакомитесь. Женщина очень интересная… И проблема необычная.

— Но как мне начать разговор, если она не знает обо мне?

— Я думаю, Вы выкрутитесь, господин психолог. Не переживайте, я никогда не поручаю работу людям, которые могли бы с ней не справиться. Меня с Вами не будет, так как я пойду по своим делам. Вечером, как освободитесь, позвоните мне.

— Хорошо, — я чувствовал какую-то неуверенность в себе, но спорить не стал, прекрасно понимая, что Олег не раскроет мне все свои секреты в утреннем разговоре.

Дальше говорили о погоде и кофе, который в этом кафе напоминал больше воняющие помои. Через час я вызвал такси и поехал по адресу, указанному на листке: «Богородицкая 16. Мария Николаевна»… Сердце бешено колотилось, вновь во мне проснулся страх неудачи. Я снова вспомнил, что с Максимом, возможно, произошла просто удачная цепочка совпадений. Внезапно, мне показалось, что я и не помог ему по-настоящему, а все расставил по своим местам владыка случай.

Вспомнил ее. Будто на мой зов в памяти воскресли ее слова: «Если дальше, то с тобой», и, впервые за время разлуки, почувствовал тепло, где-то в районе сердца. Удивительно, еще пару дней назад, при подобной ситуации, я ощутил бы боль, но сейчас она была со мной.

Я расплатился деньгами, которые мне оставил Олег, и вышел из машины. Нужным домом был дворец культуры высотой в три этажа, построенный, судя по виду, в начале двадцатого века. Его желтые стены местами покрылись трещинами, белые пластиковые окна, казались чужими и неестественными, как последствия неудачной пластической хирургии у немолодой женщины. Возле входа располагалась доска объявлений о мероприятиях на ближайшую неделю, но вчитываться в нее не стал. Войдя в здание, я попал в прохладный полумрак старых домов с толстыми стенами, которые никогда не прогреваются до конца. Слева располагался спрятанный за серыми решетками гардероб, справа ряд зеркал, которые были заляпаны отпечатками маленьких рук на уровне детского роста. Пол в холле вымощен современной скользкой блестящей керамической плиткой, кое-где давшей трещину от каблуков, впереди широкая лестница с огромными перилами, которые, в принципе, можно было бы использовать, как пандус. Справа от лестницы стоял стол вахтера, за которым мило дремала бабушка в возрасте от восьмидесяти до ста лет, с убранными в пучок снежно седыми волосами, укутанная в красный вязанный, возможно даже самостоятельно, платок-плед.

Я понимал, что нужный человек сейчас находится в здании и искренне надеялся, что это не бабушка, та самая «интересная женщина». Едва я подошел к лестнице, глаза вахтера открылись, и она с хриплой грозностью сказала:

— Куда?

— Извините, — я достал из кармана листок Олега и спросил, — Мне нужна Мария Николаевна.

Вахтер взяла у меня листок, внимательно прочитала, вернула и произнесла:

— Второй этаж, направо, кабинет 18.

— Спасибо.

Я медленно пошел наверх, не хочу сказать, что ноги у меня тряслись, но ощущение абсурдности предстоящего разговора преследовало. Второй этаж представлял собой длинный коридор с выкрашенными матовой краской кремового цвета стенами, на которых висели стенды с различных мероприятий, проходивших в данном заведении. Белый свет ламп смешивался с естественным из окон и ослеплял сразу после полумрака первого этажа.

Нужный кабинет находился в самом конце светлого тоннеля, справа от большого окна, которым завершался коридор. Я вздохнул и подошел к двери. Несколько секунд сомнений, стучусь и не хочу слышать ответа, но…

— Входите, — голос приятный грудной.

За дверью был небольшой кабинет, более пастельных тонов, мебели немного. Старенький учительский стол, перетянутый пленкой под дерево, выполнял функцию компьютерного и стоял слева от входа, а напротив него несколько стульев для посетителей.

— Присаживайтесь, — пригласила Мария Николаевна.

Я кивнул и сел напротив нее и  только тогда посмотрел. Светло русые волосы подстрижены под каре, тонкие аристократические черты лица, большие голубые небесного цвета глаза, в которых читалась мудрость и воля. Она была в легком платье голубого цвета, с длинным рукавом. Я не мог вымолвить ни слова, напротив меня сидела Женщина, настоящая, которых я видел не так много в своей жизни. Мой внутренний психолог чувствовал в ней мощный стержень, который скрывался за добрым взглядом голубых глаз. В ней не было надлома…. А если и был, то как я мог его увидеть?

— Вы, наверное, по поводу музыки? – нарушила тишину она, поправив свою прическу, и улыбнулась.

Я понимал, что нехорошо, наверное, так настойчиво пялиться на клиентку, но ответить все равно у меня не вышло, поэтому просто кивнул.

— Хорошо, у Вас какой опыт работы в сфере звукового ведения мероприятия?

— Ну, в целом, на своей работе я в основном за аппаратурой, — наконец-то я смог из себя вымолвить хоть слово.

Она посчитала меня человеком, который может организовать музыкальное сопровождение, чего-то массового. В принципе, я не соврал, когда сказал про работу, правда, не могу утверждать, что это было успешно. Но в данный поворот для меня вполне удачен.

— Хорошо, — ее взгляд стал недоверчивым, — Как к Вам обращаться?

— Олег.

— Олег, как Вы знаете, наша организация проводит ежегодный летний фестиваль-карнавал в центре города. Наш звукооператор вчера попал в больницу, сломал ногу, и теперь нам срочно понадобился, временно новый. Времени очень мало, а я сегодня еще и в департамент… Вы как завтра свободны? Аппаратуру посмотрите и обговорим сценарий.

— С утра до ночи.

— И хорошо. Тогда спасибо заранее и до свидания.

— До свидания.

Я встал со стула и направился к выходу, понимая, что сегодня просто провальная встреча, но вдруг:

— А как Вы о нас узнали? – спросила Мария, она смотрела на меня с очень большой опаской и недоверием.

— На доске объявлений прочитал, — не знаю почему, но это был первый вариант, который пришел мне в голову.

— Хорошо, — как ни странно в ее голосе прозвучало облегчение.

Я чувствовал, что она сильно поменялась в тоне, когда услышала мое имя. Она не верила мне, хотя на самом деле я и врал… но моя интуиция голосила. Проблему почувствовал, но… пока только так.

 

 

Глава тринадцать

Я позвонил Олегу сразу после встречи и сознался в своем фиаско. Он выслушал меня и предложил переговорить вечером. Дорога до гостиницы прошла в мыслях. Мне казалось, что я выпустил из внимания какой-то важный факт, будто, что-то прошло мимо моих ушей, но прокручивая раз за разом весь недолгий разговор, так и не получилось найти хоть какую-то зацепку.

В гостинице не мог усидеть на месте, постоянно курил и смотрел на часы. Солнце в зените, хотя день только перевалил в свою вторую половину и вот-вот должен прийти сумрак, но почему-то свет не сдавался. Сигареты не снимали стресс, мне казалось, что я только сильнее погружаюсь в хандру. Мне нужна была поддержка, не знаю почему, но в тот момент, я чувствовал себя абсолютно беспомощным и слабым, словно почва ушла из под ног. Страх, дикий и липкий, распространялся по моему телу, затрудняя дыхание. Я ждал Олега и надеялся, что разговор с ним, поможет мне снять этот беспочвенный ужас.

Олег Геннадьевич приехал ближе к десяти вечера и, постучав в дверь номера, зашел ко мне с какими-то пакетами.

— Знаете, в этом кафе легче подхватить заразу, чем нормально поесть, поэтому я привез нам на ужин еды из хорошего ресторана, — улыбнувшись, сказал он.

Я кивнул, хотя есть не хотелось, но мне неловко было говорить этого, и стал помогать ему выгружать еще теплые коробки с едой.

— Картофель запеченный с курицей и грибами, по порции Цезаря и я взял нам мясную нарезку. Вы поставите чайник? Я принес, пусть растворимый, но вполне пригодный кофе, — говорил Олег раскладывая вместе со мной еду на чайный столик.

Я уже привык, что мы едим молча, пусть вместе, но каждый сам в себе. Удивительно, но захотел есть, как только мы начали, будто вся пустота, которая терзала меня несколько часов, пыталась заполнить себя, принесенной едой. После основного ужина, я поставил чайник еще раз, так как с момента первого включения он уже успел немного остыть, когда вода закипела я сделал нам по чашке кофе и наконец-то смог вздохнуть с облегчением.

— Ну как она Вам? – поинтересовался Олег, сделав первый глоток.

— Я же сказал, что встреча прошла безрезультатно, — напомнил я.

— У Вас завышенные требования к себе, — усмехнулся мой спутник и стряхнул невидимую пыль с серых брюк, — Вы завтра с ней увидитесь, а сегодня еще говорили, что не знаете, как сможете вообще начать разговор.

— Это совпадение.

— Зато, играющее нам на руку.

Его оптимизм выглядел иррациональным и немного раздражал, мне не хватало нужной информации для работы, вполне вероятно, что на следующий день я рисковал просто проторчать с малознакомой аппаратурой в одиночестве.

— Так, что с ней? – я решил во, чтобы то ни стало выяснить в этом разговоре все.

— Потеря.

— Кто-то умер?

— Разве теряют только, когда кто-то умирает? Нет, никакой трагедии не произошло.

Я сделал глоток кофе и произнес:

— Как я могу работать, не зная с чем?

— Олег, Вы уже так работали. Почему сейчас Вас, что-то смущает?

— Потому что я чувствую себя идиотом, — я сказал это громче, чем сам ожидал и даже подумал, что возможно задел своего спутника.

— А кто Вас заставляет так себя чувствовать? – усмехнулся Олег.

— Вы, — я понял, что сейчас говорил лишнее, но что-то толкало из меня эти слова, — Никто иной, как Вы. Я прошу Вас о помощи, дайте мне информацию. Я боюсь, что не справлюсь.

Олег внимательно посмотрел на меня. Мне казалось, что он прекрасно видит и понимает мои чувства, но по какой-то причине не хочет говорить.

— Олег, я понимаю, что Вам сейчас тяжело. Но если Вы не оставите свои проблемы в стороне, никто не сможет Вам помочь, — мягко произнес он.

— Как я могу оставить их в стороне? Мне не хватает ее, — я поставил чашку, так как почувствовал, что руки начали немного подрагивать, не хотел выглядеть слабым, но эмоции перекрывали рациональность, — Можно мне перекурить?

— Конечно.

Я вышел на балкон. Постепенно горький вкус сигареты вернул меня в реальный мир. Не хотел так сильно раскрывать себя малознакомому человеку и, в тоже время, не понимал, почему не поучается пережить чувства. Раньше все было легче. Затушив бычок в пепельнице, я вернулся в комнату. Олег смотрел на меня с каким-то тревожным видом.

— Извините, — сказал я.

— Вам стало легче? – поинтересовался он.

— Немного.

— От сигареты или от воздуха?

— Думаю от того и от другого, Вы хотите мне прочесть лекцию о вреде курения?

— Ничуть. Просто удивляюсь, почему Вы бежите от свободы в зависимость. Я вижу Вас каждый день уже больше недели и не пойму никак, почему Вы так стремитесь заглушить свои чувства? В этом есть смысл?

— А в чем есть смысл? В бесконечных стенаниях о том, что мне на душе воротит? Я прекрасно понимаю себя и знаю, что это пройдет само от времени. Всегда проходило.

— Бедный мальчик, Вы так пытаетесь доказать свою независимость. Я думал, случай с Максимом Вас научил верить.

— Во что верить?

— В жизнь, — Олег грустно посмотрел на меня.

Я испытывал странное чувство в груди, мне отчаянно хотелось поговорить с ней. Наверное, это была…

— Это не зависимость, господин психолог, — Олег встал со своего места, — Это глубже и сильнее. Вы это прекрасно знаете, но в зависимость прячетесь Вы. Прячетесь от реальности, Вы слишком сильно вините себя, за выбор другого. Вы снова встали на рельсы и бежите впереди поезда, который уже за Вашей спиной. Вы чувствуете, как он настигает, но так сильно боитесь сойти с путей и сесть в вагон. Вы боитесь не потерять, Вы боитесь остаться один, а одиночество – это удел человека. Олег, Вы боитесь быть человеком. Спокойной ночи.

Он вышел, оставив меня одного. Я лег на кровать прямо в одежде, на душе скребли кошки. Выдохнув, поддался эмоциям. Я вспомнил все прекрасные дни, проведенные с ней вместе, каждое прикосновение, которое почему-то помнило мое тело. «И если дальше, то с тобой». Снова почувствовал ее рядом. Наверное, сошел с ума.

 

 

Глава четырнадцать

Смятая пачка сигарет улетела в урну. С этого я начал свой день. Олегу не стал ни звонить, ни писать. Вышел в интернет и посмотрел, как пройти до Дворца культуры пешком от гостиницы. Приведя себя в порядок, я вышел на улицу в половину девятого. Мне нужно было отбросить все лишние воспоминания о прошлом разговоре с Олегом Геннадьевичем, чтобы хоть как-то продвинуться в своей работе.

Учитывая тот факт, что я периодически останавливался и сверялся с картой, до нужного места добрался ближе к 10 утра. Вошел, поздоровался с вахтершей и сразу поднялся к Марии Николаевне. Она была в изумрудном платье в пол, казалось, что перед мной не обычная женщина, а королева сошедшая со страниц сказки.

— Здравствуйте, — она приветливо улыбнулась мне и сразу вышла из-за стола, — Пройдемте, я покажу Вам владения.

Она была на две головы ниже меня, ее походка отражала внутреннюю уверенность и стойкость. Эта женщина, знала, чего хочет.

— Фестиваль будет проходить на третьем этаже, мы уже вынесли лишние стулья, чтобы освободить место для танцев. Каждый год приходит много молодежи и им хочется оторваться, Вы понимаете. Поэтому кроме официальной части запланирован, танцевальный вечер. Мы уже подобрали Вам музыку, которую надо включить в нужный момент.

Пока она вводила меня в курс дела, мы успели подняться по центральной лестнице и оказались возле двустворчатой двери, которая вела в большой концертный зал на несколько сотен человек. Мы поднялись по боковой лестнице к левой кулисе, где располагалась маленькая кабинка для звукооператора. Глубина сцены и массивный занавес позволяли ее скрыть от посторонних глаз, но в тоже время из нее прекрасно просматривалось все, что происходит перед публикой. Мария Николаевна открыла мне дверь и завела в кабинку.

— Вот, здесь наша аппаратура, она даже подключена, поэтому Вам не придется возиться с проводами. Вот ноутбук, на рабочем столе уже есть папка «Фестиваль», там под номерами вся музыка для мероприятия. Микрофоны в чемоданчике, два с зеленой изолентой для ведущих, остальные для певцов. Ведущим выдаете микрофоны сразу, певцы подойдут сами к Вам и еще, следите, чтобы все вернули, а то могут положить на сцену, и все не найдем. В принципе, я думаю, разберетесь как звук настраивать, если, что спускайтесь ко мне. Как освоитесь, приходите за сценарием. В два будет первая репетиция, настроите звук, ну и так далее.

Я не успевал и слова вставить поперек ее монолога, и единственное, что смог сделать, то только кивнуть в ответ. Мария Николаевна улыбнулась и ушла. А я задумался над тем, что мне предстоит сделать. Аппаратура не сложная, с такой уже приходилось работать, но мне-то предстояло провести не корпоратив, а большое городское мероприятие, да и цель была изначально другая.

Я попробовал звук на колонках, удивился, что в таком обычном провинциальном заведении очень качественная акустика. Включил музыку и сошел со сцены, конечно, оценивать громкость на пустом зале не очень эффективно, но мне нужно было хотя бы приблизительно представлять, что меня ждет. Микрофоны работали шикарно, практически не искажали голоса, колонки не фонили, единственное, что решил понизить верхние частоты, чтобы убрать дребезжание музыки. На этом закончил подготовительную работу с техникой и спустился к Марии Николаевне.

Она активно работала над чем-то и не сразу обратила на меня внимание.

— Я все, — решил таки начать разговор.

— Хорошо, вот Вам сценарий. До репетиции еще два часа, хотите чаю? Да присаживайтесь Вы, не стойте над душой.

— Не откажусь, — мне нужно было хоть как-то зацепиться за нее.

Мария Николаевна поставила чайник и достала две белые кружки, чай и конфеты:

— Сахара у меня нет, переживете? – с улыбкой спросила она.

— Постараюсь.

Ее обаяние обезоруживало. Я чувствовал, что она намного сильнее и опытнее. Чайник с щелчком выключился и в помещении разлился теплый аромат чая.

— Ну как Вам наша техника? – поинтересовалась она, вернувшись на свое место.

— Честно, великолепно. Все шикарно работает, — искренне ответил я.

— Знаете мы долго искали нашего звукооператора. Он действительно очень хороший специалист. Вы не переживайте в Вашей компетентности я не сомневаюсь. Во всяком случае, Вы первый, кто не высказывает претензий.

— Претензий?

— Нашего специалиста часто вызывают на мероприятия в другие заведения, и, в случае накладок, мы ищем быструю замену. И Вы первый из совместителей, который не говорит плохо о нашем основном работнике. Знаете, некоторые пытаются таким образом набить себе цену.

Я кивнул:

— Знаю, но это не совсем этично. Да и врать, Вам смысла мне нет. Все действительно прекрасно работает.

Мария удовлетворенно улыбнулась и снова пронзила меня своим взором:

— Вы ведь не из нашего города, — она не спрашивала, я чувствовал это.

— С чего такая догадка?

— Я уже тридцать лет работаю на должности руководителя по массовым мероприятиям, и вся молодёжь росла на моих глазах. Я не всех знаю по именам, но многих фактически вырастила здесь. Поверьте, я хоть и старая, но память у меня острая как кнопка.

Понятие «старая» вообще не подходило под нее. Я понимал, что женщина старше меня, но не видел ни в ее глазах, ни в манерах никакого намека на возраст.

— Вы правы. Я не отсюда.

— И кем же Вы трудитесь в свободное от жизни время?

— Работаю в сфере оказания помощи людям, — я сказал об этом, не подумав, и сразу же пожалел.

Мария Николаевна холодно посмотрела на меня, поставила кружку и произнесла:

— Я еще вчера должна была догадаться.

Её голос был холоден как лед, она пронзала меня насквозь этим жестким взглядом, казалось, сейчас меня порвут на части.

— Ну, в смысле, я психолог, — я начал оправдываться, но чувствовал, что меня прижали к стене, — Но со звуком часто работал.

— Поразительно… — зло усмехнулась она, — Убирайтесь.

— Но…

— Вон!

Я понимал, что сопротивляться бесполезно, но не мог уйти:

— Вы мне скажете, что происходит?

— Вам объяснят. Уходите и больше не приходите.

— У Вас сейчас нет выбора, — я сказал это, не смотря на своё волнение, — Вам некем меня заменить.

Мария Николаевна глубоко вздохнула, теперь я прижал ее к стене.

— И раз мы готовы друг друга слушать, Вы мне объясните, что случилось? – не теряя инициативы, сказал я.

— Если Вы сюда пришли работать, то работайте. А не лезьте ко мне в душу, в его помощи я не нуждаюсь.

— Чьей?

— Вашего тезки. Я вчера поняла, что Вы от него. Передайте ему, что все растоптано и забыто. Пусть не лезет.

«Она знает Олега?» — мелькнуло у меня в голове.

— Я думаю, что Вы меня с кем-то путаете. Я приехал сюда к другу, а так как мне все равно делать нечего, то, увидев объявление, решил попробовать подработать, — голос мой звучал на редкость убедительно.

Мария Николаевна, как мне показалось, поверила.

— Извините, если зря на Вас ругалась. Просто… Долгая история. В общем, Вы ответили как один мой знакомый, примерно тридцать пять лет назад. Не обращайте внимания,- она взглянула на часы, — Сейчас, кстати, репетиция начнется. Пора наверх.

Я кивнул и, прихватив сценарий, вместе с Марией отправился в зал, где нас уже ждали выступающие. Пока шла репетиция, старался не спускать с нее глаз, эта женщина, что-то скрывает и, видимо, с моим спутником давно знакома. Что ж… это еще предстояло уточнить.

Освободился я ближе к вечеру и решил снова пойти пешком до гостиницы. С Марией Николаевной мы так и не поговорили, но мне нужно было все выведать у Олега. Если у него не получилось помочь ей в свое время, то почему он привлек меня?  Звонок мобильного привел меня в чувства, звонил мой спутник, видимо почувствовал, что думаю о нем.

— Как все прошло? – поинтересовался он.

— Очень необычно. Вы уже в гостинице?

— Да.

— Давайте поговорим, как подойду. Я буду минут через двадцать.

— Хорошо, я Вас встречу.

Олег ждал меня возле входа. Он улыбнулся и помахал мне рукой, как только я подошел. Мне же почему-то было тяжко на душе, будто, что-то огромное легло на мои плечи.

— Рад, Вас видеть, — он пожал мне руку, — Предлагаю, пройти в тот ресторан, в котором я вчера брал нам ужин.

— Хорошо, — сам хотел еще немного пройтись, чтобы привести мысли в порядок.

Мы подошли к светофору, чтобы перейти через дорогу, когда прямо перед нами остановился зеленый Матиз, из которого вышла Мария Николаевна. Ее взгляд, направленный на Олега, был полон ярости. Она подошла к нему вплотную и, глядя в глаза сказала:

— Все тот же серый костюм… Здравствуй, Олег.

 

 

 

Глава пятнадцать

Мы с Олегом стояли как громом поверженные. Судя по всему, даже мой спутник не ожидал такого поворота событий. Мария Николаевна махнула рукой водителю Матиза, давая знак, что ее ждать не надо, после чего машина уехала.

— Коллега решила подвезти, а тут вижу твоего тезку и решила проверить его на вшивость. Знаешь, сейчас интуиция меня не подвела, — холодно отчеканила она, повернувшись к нам.

— Я рад тебя видеть, Маша, — сказал Олег, хотя голос его выдавал волнение.

— Ну, куда собрались на этот раз? Давайте составлю компанию, — она явно издевалась.

— Олег, думаю, Вам следует уйти, — не поворачивая головы, сказал мой спутник.

— Пусть будет с нами. Как после этого Вам верить? – в конце она обратилась ко мне.

Всей троицей мы перешли через дорогу и направились вверх по улице. Я чувствовал себя сволочью, так как своей пешей прогулкой подставил Олега. Они молчали, напряжение между ними выросло до такой степени, что казалось вот-вот разразится третья мировая. Ресторан был под вкус Олега – небольшой, ярко освещенный и не наполненный людьми. Мы прошли к самому дальнему столику, буквально через секунду появился официант, чтобы выслушать наш заказ.

— Кофе, — холодно сказал Олег.

Мы остались одни: Олег, напротив него Мария и я по середине.

— Зачем ты объявился? – холодно спросила женщина.

— Мне не все равно на то, что происходит с тобой, — сухо ответил Олег.

— Да? – ее голос прозвучал растянуто и издевательски, — Ты уже лет десять пытаешься от меня отделаться.

— Маш…

— Что «Маш»? Ты приходишь и уходишь, а я остаюсь здесь. Психолога мне нашел. Я, по-твоему, больная? Зачем ты приехал?

В глазах Марии Николаевны блестели слезы, а я чувствовал ее боль.

— Ты знаешь, что у меня не было выбора, — отрезал Олег.

— Выбора… Ты не сказал ему? – она кивнула на меня.

Олег покачал головой.

— Не тебе говорить про выбор. И если ему ты лапшу на уши сможешь навешать, то мне нет. Я прекрасно знаю кто ты.

Официант принес кофе и удалился. Я не решался вклиниваться в этот бой.

— Маш, ты ведь знаешь, что я рядом. Всегда был рядом.

— Знать, знаю, да вот видеть не видела. Двадцать пять лет псу под хвост. Вечные твои исчезновения и уходы, а потом раз и все. Пропал на десять лет и нет тебя, только своих присылаешь, чтобы приглядывать. Не нужна мне такая забота, не нужна.

Олег сделал глоток кофе. Они смотрели друг другу в глаза, не мигая. Напряжение достигло максимума.

— Зато у вас есть шанс поговорить сейчас, — сказал я, предчувствуя неминуемую расправу.

Но меня не услышали.

— Я сделал все, что мог, — снова сказал Олег.

Мария Николаевна горько усмехнулась:

— Я прекрасно знаю, что ты можешь. Просто не хотел. И сбежал. А знаешь, что обидно? То что твой подпевала прав был сегодня, кроме него мне рассчитывать не на кого. Но чтобы после фестиваля ни его, ни тебя, ни твоих всех не было. Я этот фестиваль уже тридцать лет подряд организую, не портите мне любимое событие года. Оставшееся, пока еще. За кофе не траться. Я в состоянии оплатить.

На этих словах, Мария Николаевна достала из сумки деньги и положила на стол, затем встала и вышла из ресторана, оставив нас двоих с тремя полными чашками кофе.

— Я не хотел этого, — нарушил тишину я.

Олег сидел, погрузившись в свои мысли, и молчал. Я не мог понять, как мне себя вести. Он выпил залпом всю чашку и встал.

— Пойдем, — сухо велел он.

На улице я еле успевал за ним, казалось в нем проснулась какая-то первородная злость, которая ускоряла его и без того быструю походку.

— Вот зачем пешком? Ваша самостоятельность дорого обходится, — наконец Олег решил прервать молчание, но шагу не сбавил.

— Мне нужно было привести мысли в порядок.

— Теперь лучше?

Я остановился:

— Вместо того, чтоб срывать на меня свою злость объясните, в конце концов, что происходит! – громко сказал я, благо на улице никого уже кроме нас не было.

— Вам нечего знать. Сделаете свое дело и уезжайте.

— А Вы?

— Уеду утром. Билет Вам передадут.

Я взбесился, меня мало того, что отправляют домой, так еще и обвиняют в том, в чем не виноват.

— Значит потеря это – Вы?

— Я не собираюсь тут торчать, — Олег терял терпение.

— Конечно, проще сбежать и спрятать голову в песок. Вы мне вчера пели песню про одиночество, а я Вас слушал! Вы сами боитесь быть человеком, даже хуже! Вы бежите от своей человечности! Вы помогаете людям? Да, Вы – трус!…

На последней фразе он схватил меня за ворот и прижал к торцу ближайшего дома, не смотря на свой щуплый вид, Олег смог оторвать мое тело от асфальта. Его глаза горели яростью, хватка была железной, я не слабый, но не смог даже разжать пальцы на его руках.

— Я – монстр, эгоист, глухой урод! Но я никогда не был трусом! – он не кричал, но его голос заглушал все звуки вокруг.

— Тогда зачем Вам я? Не могли сами решить эту проблему? Вы всегда прячетесь за других! – в моем положении было опрометчиво провоцировать конфликт дальше, но я остановиться уже не мог.

— Ее нужно вылечить! – глаза Олега блестели с каким-то безумием и… болью?

— От Вас?

После моего вопроса Олег поставил меня на землю. Его плечи опустились, он безвольно кивнул и сел на бордюр. Я, потирая шею, сел рядом. «Не лучший день выбрал, чтобы бросить курить» — мелькнуло в моей голове.

— Почему Вы бежите от нее? – спросил я.

— Я не имею права быть с ней, — тихо прошептал мой спутник.

— И Вы хотите, чтоб я «вылечил» ее от любви?

— Да.

— Но я же не Бог!

Олег усмехнулся:

— Да, Вы не Бог. Поэтому и надеялся.

— Я не буду лечить ее, Олег Геннадьевич. Если хотите уезжать уезжайте. А я останусь здесь.

— Ради чего? Она Вам ясно сказала, что Вы тоже должны уехать.

«Если дальше, то с тобой».

— Я просто знаю, какого ей. Говорите, что Вы рядом? Нет. Вы прячете голову в песок еще глубже, чем я. И поэтому так хорошо понимаете меня. Я тоже был трусом. Надоело бояться. Вы боитесь быть человеком, потому что люди слабые, а Вы такой мудрый и всезнающий. Куда едет Ваш поезд? Вы в вагоне, да, но Вы убегаете. Устал, от Вас и Вашей мудрости, я ухожу.

Я встал с бордюра и направился в сторону гостиницы, огни которой уже сияли неподалеку. Олег остался там. И я знал, что он уедет утром. Так и вышло…

 

 

Глава шестнадцать

Весь следующий день провел в гостинице. Не было никакого смысла появляться на глазах у Марии Николаевны. Утром вместе с завтраком в номер занесли билет на поезд домой, который должен отправиться через день. Было ли мне обидно? И да, и нет. Не могу сказать, что привязался к Олегу Геннадьевичу, но за эти дни он меня очень поддержал. Я верил ему.

Весь день просидел один, когда желание закурить вновь приходило ко мне, я просто шел на балкон. Много думал. Тот вечер, напомнил мне о ней? И да, и нет. Почему-то было обидно за Марию Николаевну, хотя я ее совсем не знал.

Когда на город спустился сумрак, я вышел на улицу. Тепло от земли было приятным, не было той духоты, от которой прятался днем. Решил дойти до Дворца культуры. Людей на улице мало, мысли спокойно переходили от одной к другой. Я действительно устал бояться. Впервые за всю жизнь дышал свободно, страх умолк в моем сердце. В душе ожило тепло принесенное любимой в мою жизнь. Я улыбался. Мне действительно, казалось в ту минуту, что она рядом. И конечно, понимал, что это просто воспоминания.

Возле Дворца я остановился. Двери закрыты, никто не входит и не выходит. Она тридцать лет устраивала это мероприятие. Но в чем его суть? Я подошел к доске объявлений. Среди множества оборванных листов, посередине стенда был приклеен большой плакат формата А3: «Приглашаем всех желающих на Фестиваль «Чудеса рядом». Чудеса делают люди, а не случайности. И рядом это не только слова. Мне нужно было узнать. Я зашел в Дворец, поднялся на второй этаж и в восемнадцатом кабинете нашел ее. Мария Николаевна сидела за компьютером и правила какой-то документ.

— Вы посвящаете фестиваль ему? – сразу спросил я.

Она вздрогнула и посмотрела в мою сторону, её глаза больше не были наполнены яростью, но в них отчетливо виднелась боль.

— Зачем Вы пришли?

— Он хотел, чтобы я Вас вылечил от любви к нему, — проигнорировал вопрос я, — Но… когда я остался один. Последнее, чего бы хотел — лишиться этого чувства.

— Зачем Вы пришли? – она не была так тверда как обычно.

Я сел напротив нее и посмотрел в голубые как небо глаза:

— Вы до сих пор ждете и не надо меня убеждать, что нет. Я вижу.

Мария Николаевна вздохнула и посмотрела в окно. Она не сразу начала говорить.

— Тридцать пять лет назад… мне было всего двадцать, когда он вошел сюда. Знаете, он был всегда другим, порой мне кажется, что будто бы замершим во времени. Серый костюм и фразы на все случаи жизни. Я влюбилась в него, практически сразу. Не могла долгое время понять, почему избегает меня, хотя прекрасно видела, что и он ко мне неравнодушен. Олег подарил мне самые счастливые пять лет жизни. Знаете, с ним я чувствовала себя женщиной. А потом… уехал. Приезжал почти каждый месяц на несколько дней, потом реже и реже. А я себе не могла места найти. Я создала этот фестиваль, чтобы он знал, что мне не все равно на его дело. Это единственное светлое событие в нашем городе за весь год. Мы дарим чудеса молодым ребятам, которые уже разучились верить в сказку. Помогаем им открыть свое сердце этому миру. Потому что… он однажды зажег во мне этот свет.

— Вы тоскуете по нему?

— Спустя столько лет. Всегда, — усмехнулась Мария Николаевна, — Мне нравилась эта фраза из книги, не думала, что процитирую ее. Ну, что лекарь, как будешь меня избавлять от любви?

 — Никак. Если Вы намерены завтра выйти на сцену перед людьми, то я с Вами.

— Зачем тебе это?

Я на секунду задумался, чтобы сформулировать ответ:

— В моем сердце тоже горит свет.

Мария Николаевна посмотрела на меня:

— Я вижу. Значит, завтра все будет хорошо.

Я протянул свою руку ей, она настороженно взяла ее. Теплые мягкие пальцы Марии Николаевны согревали мою ладонь. Она смотрела мне в глаза и будто бы читала мысли, а может, мои глаза как-то выдали меня.

— Бедный мальчик, — тихо произнесла она, отпустила мою руку, вышла из-за стола и обняла меня, — Спасибо тебе.

Мы простояли так минуты три или четыре, мне казалось, что всё переживания последних двух недель ушли куда-то далеко.

— Когда птица сжата у тебя в руке, ты чувствуешь ее сердцебиение, — тихо говорила она мне на ухо, — Но птица в эти секунды, хоть и согрета твоим теплом, мечтает о свободе. Разожми ладонь и не лови ее больше. И ты увидишь, как птица прилетит к тебе.

— А если нет? – ответил я.

— Значит птица не твоя. Но это не значит, что она плохая.

— Вы до сих пор ждете, что он прилетит.

— Ох, Олег, поверь мне, от этого пернатого не так просто избавится.

 

 

Глава семнадцать

Новой надежды свет

Проснулся рано, не смотря на то, что вернулся практически под утро. Всю ночь бродил по городу. Я достал телефон и позвонил Светлане Владимировне. Она подняла трубку практически сразу, я прекрасно знал, то она не спала.

— Да, Олежа, что случилось.

— Соскучился немного. Как Ваши дела?

— Ох, да потихоньку. Вышла в отпуск, сижу дома и отлеживаюсь после всего. Ты там как?

— Лучше. Много всего расскажу как приеду. Я тут без приключений не обхожусь.

— Ну так, где мы без них можем, — засмеялась она, а потом спросила, — Вы хоть разговаривали?

— Нет, как приеду, думаю, попробую поговорить. Пока хочу навести порядок в голове.

— Тоже верно.

— Знаете… Спасибо Вам, что рядом.

— Олежа, таки кто, если не я.

— Таки никто. Я буду собираться на встречу с клиентом. Сегодня будет большая работа.

— Держись, дорогой. Я знаю, что ты сможешь.

— Спасибо Вам еще раз. Не посрамлю честь нашего центра.

— Я верю.

— До свидания.

— Удачи тебе и не забывай, что в любую минуту можешь позвонить.

— Спасибо.

Я положил трубку и встал с кровати. Пришло время собирать вещи. Не решился сказать, что на следующий день уже поеду домой. На весь сбор ушло минут двадцать. Потом я привел себя в порядок и выдвинулся во Дворец творчества. Впереди ждало большое мероприятие, которое нужно было провести на самом высоком уровне. Не было страха, было желание создать настоящее живое чудо, которого мне самому так не хватало в этой жизни.

Мария Николаевна встретила меня в своем кабинете с радостной улыбкой. Она была особенно хороша, кремовое вечернее платье с коротким рукавом, придавала ей какую-то небесную красоту. Ее глаза сияли от счастья.

— Рада тебя видеть. Ты очень вовремя, сейчас как раз надо ведущим сценарий прогнать, сможешь им музыку и микрофоны включить. Начало помнишь в четыре?

— Конечно.

Пока шла репетиция, я несколько раз попытался позвонить Олегу, но безрезультатно. Видимо, мой выпад в его сторону был очень резким. Мария Николаевна постоянно прибегала и убегала, внося, мимоходом, ценные рекомендации по проведению мероприятия.

Ближе к половине четвертого начали стягиваться люди. В основном, юноши и девушки от 16 до 25 лет, были и старше. Пришли какие-то VIP-персоны, которых усадили на специально выделенный ряд сидений, ближе к сцене, но так чтобы не мешать танцующим, пресса. Мария Николаевна давала интервью, а я пусти негромкую фоновую музыку, чтобы создать настроение.

Волнение перед началом нарастало, ведущие тряслись от страха, исполнители и танцовщики нервничали недалеко от меня, уточняя уровень заряда батареек в микрофонах. Все они создавали вокруг атмосферу страха и волнения, так что через какое-то время и я ощутил, легкий тремор в руках и дергающийся глаз.

Одна девушка из певиц попросила перед ее номером вынести стойку для микрофона, чтобы практически сразу выйти. Ровно в 16 я включил фан-фары и ведущие с настроенными улыбками вышли на сцену. Они долго рассказывали о фестивале, который направлен на создание чувства единения и сказки в сердцах людей. Но сказка отложилась пока говорили официальные лица, а говорили они долго и ни о чем, поэтому я сочувствовал, тем людям, которые весь вечер будут стоять.

Людей было действительно много. я помогал делать перестановки между номерами и обратил внимание, в зале яблоку негде было упасть. Выступали в основном дети и подростки, пели танцевали. Само мероприятие проходило в виде сказки, иногда прерывалось конкурсами и танцами. Люди играли как дети, забывая о том, что за пределами здания существует реальная, жестокая и не самая милосердная жизнь. Буквально через час после начала, в конкурсах стали принимать участие даже представители власти, отбросив свои регалии, они то обматывали мэра туалетной бумагой, то устраивали конкурс красоты. Атмосфера тепла распространялась по всюду. Но только глаза Марии Николаевны, которую я видел, выбираясь на сцену, все еще блуждали по зрителям и искали его…

Во время очередной песни я вдруг захотел сделать, то о чем давно мечтал. Пока играла музыка, я вышел в интернет и скачал одну минусовку. Я знал, что идея глупая, но на сцену после основных номеров, стали приглашать всех желающих, чтобы они, что-нибудь спели (в основном акапельно), либо рассказали анекдот, либо станцевали. И я решил, что хочу это сделать. Я подозвал ведущего и предупредил о своем намерении, на что не получил никаких возражений. Меня предупредили, что мой выход, через три номера.

Страха не было, я чувствовал какой-то азарт и желание увидеть чудо, в которое сейчас неистово верил. Меня объявили. Я запускаю минусовку «Новой надежды свет» в варианте исполнения группы АТМА и выхожу на сцену. Глаза Марии Николаевны смотрят на меня, она улыбается. Я хотел, чтобы она улыбалась. Проигрыш долгий и у меня есть время осмотреть зал и увидеть знакомый серый костюм…

 

 

Полночь время обновляет…

Верю, а ты точно знаешь:

Встречу где-то в пути…

Мой голос почти не дрожал, я видел как Олег медленно проходил между людей к сцене и смотрел на меня.

Кто ты в этом странном мире?

Ждешь ли или, сделав крылья,

Тихо, тихо летишь…

К прежней жизни нет пути назад!

Я не знаю, где найду ответ,

И ведет лишь трасса 60 к тебе!

Новой надежды свет

Шанс обрести, рядом быть с тобой!

На мгновение голос сорвался, на глазах проступили слезы, а в открытое окно влетел воробей и сел на край сцены…

Вся моя жизнь — лишь простая роль,

Что отвела ты мне…

Как миллиард огней,

Я слышал себя и не мог поверить, что пою, мне казалось всегда, что на моих ушах танцевал медведь… но сейчас я пел.

Звездная пыль туманит взгляд…

В мир параллельный вернусь назад,

Может, в последний раз,

Чтобы найти тебя!

Олег коснулся ее плеча. Я видел, как он обнял Марию Николаевну и они начали свой медленный танец рядом со сценой. Птица смотрела на них.

Голос или просто эхо?

Правда или сон все это?

Где ты? Где-то ответ…

Путь мой… Встречи не случайны,

В памяти возник ее образ, я был с ней там в своих мыслях. Слезы пошли сами собой, но голос больше не дрожал.

В каждом сердце скрыта тайна,

Тьмы боль и яркий свет…

Я вспомнил Максима и его семью, Светлану Владимировну и Сашку, всех тех, кто был рядом.

Миг придет — увижу я твой взгляд,

Две мечты сольются в тишине…

Я проеду трассу 60 к тебе!

Некоторые танцевали, разбившись по парам, а кто-то слушал.

Новой надежды свет

Шанс обрести, рядом быть с тобой!

Вся моя жизнь — лишь простая роль,

Что отвела ты мне…

Как миллиард огней,

Звездная пыль туманит взгляд…

В мир параллельный вернусь назад,

Может, в последний раз,

Чтобы найти тебя!

Проигрыш. Мария Николаевна и Олег Геннадьевич практически парили возле сцены. Она улыбалась, а он плакал…

Новой надежды свет

Шанс обрести, рядом быть с тобой!

Вся моя жизнь — лишь простая роль,

Что отвела ты мне…

Как миллиард огней,

Микрофон дрожал в руке, я чувствовал, что последний припев выходил с надрывом и, пробивая сотни километров, шел к ней…

Звездная пыль туманит взгляд…

В мир параллельный вернусь назад,

Может, в последний раз,

Чтобы найти тебя!

Птица вылетела в окно. Аплодисменты. Мария Николаевна и Олег Геннадьевич стоят, обнимая друг друга, чудо случилось. Я иду обратно в кабинку, чтобы включить музыку для очередного подвижного танца, закрываю дверь и с облегчением вздыхаю, улыбаюсь…

 

 

Глава восемнадцать

— Мое предложение насчет Вашего отъезда домой еще в силе, — начал старую песню Олег, когда мы прошли двери вокзала.

— Мой ответ, который указал, куда Вам девать Ваши предложения не показался убедительным? Нас ждет еще два человека, — с улыбкой ответил я.

Олег Геннадьевич хмыкнул. он прекрасно знал, что от меня ему уже не отделаться.

— Олег! – раздался сзади знакомый женский голос Марии Николаевны.

Мы оба обернулись. Она практически бежала за нами. Ее легкое синее платье развевалось по ветру.

— Какой именно? – уточнил я.

— Оба, — смеясь, ответила Мария Николаевна, — Вы хоть бы позвонили, что уже собираетесь.

— Ну, вообще-то, я тебе вчера сказал, — улыбнулся Олег.

— А в порядок себя привести мне не нужно? Как будто первый год знакомы. Отправляетесь спасать новых людей?

— Да, — ответил я.

Она обратилась к нему:

— Ты приедешь?

— Да. И как все закончим уже никуда не поеду.

— Ты же говорил, что не можешь, — хитро подколола Мария.

Олег улыбнулся и произнес:

— Ты прекрасно знаешь на что я способен. К тому же. Мне пора обзаводиться новой книгой.

С этими словами Олег Геннадьевич достал из внутреннего кармана пиджака книгу О’Генри. Мария Николаевна засмеялась:

— Поверить не могу, ты уже лет двадцать пять её возишь и все никак не прочтешь.

— Это было напоминанием о тебе все годы, но скоро я приеду.

Мария Николаевна обняла моего спутника и повернулась ко мне, ее глаза сияли счастьем.

— Видите, птица, все таки, прилетела, — с улыбкой сказал я.

— Спасибо тебе, — она обняла меня, и по телу разлилось тепло, — Пройдя свой путь, ты обязательно обретешь, то о чем мечтаешь.

— Я верю в это.

— Если будем прощаться так долго, то не успеем на поезд, а нас ждет еще два свершения, — поторопил Олег.

— Удачи вам, мужчины, — смахнув слезу, произнесла Мария Николаевна, а потом обратилась ко мне, — Спасибо тебе.

Мы едва успели забежать в вагон и сесть в купе, как поезд тронулся, и маленькая фигура Марии пропала из виду. Олег снова достал книгу. Мы замолчали, впереди была новая история. Новой надежды свет.

Конец второй истории

 

 

Вторая история

Всегда дети

Глава девятнадцать

Поезд остановился ближе к вечеру на очередной незнакомой мне станции. Мы вышли с Олегом в сумрак и прохладу нового города. После жаркого вагона, мне казалось, что тело пробивал электрический ток. Я не мог унять дрожь, в то время как Олег Геннадьевич совсем не испытывал дискомфорта от погоды в своем легком сером костюме.

— Я думаю, имеет смысл поймать нам такси, — тихо сказал он, когда мы вышли на стоянку.

Я кивнул, от холода зуб на зуб не попадал, да и ноги от двухдневного путешествия в купе замлели и не очень слушались. До гостиницы добрались минут за пятнадцать, не смотря на то, что красная шестерка таксиста тащилась по пустым дорогам с черепашьей скоростью. Зайдя в номер, сразу сбросил рюкзак и одежду, пропитанную потом от жаркого купе, и пошел в душ, где наконец-то вздохнул с облегчением. Не знаю, сколько я стоял под струями горячей воды, но вышел, когда уже мне не стало казаться, что от пара трудно дышать.

Переодевшись, я позвонил Олегу. Он предложил поужинать в кафе неподалеку от гостиницы, и, хотя на улицу выходить не хотелось, чувство голода вынуждало меня снова влезть в ботинки и куртку.

— Сегодня будем ужинать втроем, — сказал Олег, как только мы вышли на улицу.

— Будет клиент?

— Не совсем, но через этого человека, Вы будете работать.

Я кивнул, понимая, что бесполезно пытаться выяснить хоть, что-нибудь у моего спутника. Стараясь сохранить тепло после душа, я максимально съёжился, но это не помогало. Улицы были пустыми, фонарей хватало только, на то чтобы немного осветить несколько метров вокруг себя и немного дороги. Сама атмосфера этой светлой дороги окутанной мраком со всех сторон, угнетала. Мне казалось, что тьма наваливается и пытается нас поглотить, поэтому я старался не отставать от Олега, возле которого этот странный иррациональный страх отступал.

В кафе нас встретил пожилой невысокий немного полный мужчина, которому на вид было около 65, его лысина, по бокам которой неряшливо торчали седые жесткие на вид волосы, продолжала лоб практически до темени, серые грустные глаза засияли, когда мы подошли ближе и он, наконец, смог нас увидеть. Старый бежевый плащ, казалось, давно вышел из моды и только добавлял возраста незнакомцу. Он радостно протянул руку, чтобы поздороваться с Олегом.

— Рад, что Вы приехали, — с улыбкой произнес он.

— Мы не могли не приехать, а вот и наш специалист, кстати, его тоже зовут Олег.

После этих слов незнакомец, кажется только теперь, обратил на меня внимание. В глазах у него мелькнуло недоверие.

— Николай Сергеевич, — представился он и протянул мне руку.

— Олег, — ответил я, чувствуя все большее сомнение в его взгляде.

— То, что он молод, не значит, что глуп, — Олег Геннадьевич, чувствуя эмоции Николая Сергеевича, решил реабилитировать меня.

— Я знаю, но… все таки, хватит ли…

— Хватит, — Олег не дал закончить фразу своему знакомому и добавил, — Давайте уже зайдем внутрь.

Мы прошли в кафе, в котором как всегда (почему Олег выбирает именно такие места?) не было народу, заняли стол. Николай Сергеевич скинув плащ, под которым был довольно поношенный, бежевый шерстяной свитер и джинсы, пошел заказывать нам еду.

— Вы уверены, что я справлюсь? – спросил я, когда новый знакомый скрылся из виду.

— Да, хотя случай очень трудный, — подтвердил Олег.

— Снова ничего не скажете?

— Олег, я редко изменяю традициям.

— Хорошо, а этот Николай Сергеевич он…

— Завтра примет Вас на работу.

Я несколько выпал из реальности.

— Что простите? – мне показалось, что я ослышался.

— Завтра Вас примут на работу и заодно познакомят с клиентом.

 Николай Сергеевич вернулся до того как я успел хоть что-то ответить. Он принес нам по порции картофеля по-деревенски с отбивными из говядины и бокалу темного пива.

— Здесь просто шикарное мясо и чешское пиво. Пробуйте не пожалеете, — прокомментировал он.

Мы опять ели молча, вот только сейчас эта тишина давила на меня. Видимо, присутствие третьего человека разрушало нашу сложившуюся за две недели компанию. Я чувствовал напряжение от Николая Сергеевича, который пусть и доверял Олегу, но не верил в меня. Попытки вернуть свое оптимистичное состояние привычным способом, а именно вспомнить все успехи, не приносили результата. Вокруг кафе был мрак, и он проникал в нас своими мерзкими щупальцами, вселяя в меня тревогу.

— Итак, — отложив тарелку, Олег взял бокал, — Я предлагаю выпить за знакомство.

Мы чокнулись и, после глотка холодного пенного напитка, немного стало легче. Я понимал, что это состояние всего лишь действие алкоголя, но в тот момент мне необходима была анестезия от страха.

— Введите моего подопечного в курс дела, — произнес Олег.

Николай Сергеевич сделал еще один глоток и взглянул на меня, видимо моему спутнику он доверяет больше, чем себе.

— Я заведующий отделением химиотерапии в нашей больнице. К нам поступила пациентка в тяжелом состоянии два дня назад. Её сын просил найти человека, который будет за ней ухаживать. Проблема вот в чем, персонал больницы не может найти с ней общий язык, она отвергает всех, кто к ней приходит. Скажу честно, это не первый раз за мою практику, но тут особый случай. Мы действительно не справляемся, вот я и позвонил Олегу Геннадьевичу по старой памяти, он мне сказал, что как раз нашел хорошего специалиста. Вот в принципе и все. С сыном завтра я Вас познакомлю и, думаю, сможете сразу приступать к работе. Ах да, совсем забыл. Вы и ночевать будете в больнице, это условие сына.

Я был ошарашен подобной новостью. Не боюсь больниц, но с детства испытывал к ним некоторое отвращение. Нет, я уважаю врачей и понимаю насколько у них тяжелый труд. Но больница это место, где нет ничего кроме боли, особенно в онкоотделении.

— Вы могли бы и предупредить, — обратился я к Олегу.

— И Вы бы отказались? – ответил он мне.

Я задумался. Две недели назад, не сомневаясь ни секунды, сказал бы нет, но сейчас что-то изменилось…

— Думаю, что нет, -ответил я.

— Так зачем тогда предупреждать? – улыбнулся Олег.

— Вы возьмите с собой самое необходимое для ночлега. Не переживайте, никто Вас там силой удерживать не будет, так что вполне легко сможете на пару часов выбраться до гостиницы и привести себя в порядок. Днем дежурят сестры и врачи, а вот вечером и ночью сложнее и тут нужна помощь, — сказал Николай Сергеевич.

— Хорошо, — мой голос выдавал неуверенность.

— Значит, завтра жду Вас у себя в кабинете. Олег Геннадьевич, Вы же объясните молодому человеку как добраться?

— Конечно, — кивнул Олег.

— Вот и славно, а сейчас вынужден вас покинуть. Спасибо Вам заранее и доброй ночи.

— Доброй ночи, — сказал я.

— Доброй ночи, — попрощался Олег.

Николай Сергеевич ушел во тьму, а мы с Олегом остались допивать пиво в тишине. Я не мог понять, что во всей ситуации меня смутило и наконец, дошло:

— Два дня назад она попала в больницу… Но вы две недели назад, сказали, что будет четыре клиента… Как Вы узнали, что она будет здесь как раз сейчас?

— Никак. Это было предполагаемо, раз. Два, Николай Сергеевич давно меня просил о помощи с ней, просто сейчас так сложились обстоятельства, что она попала в его отделение, — его нисколько не смутил мой вопрос.

— Значит… у меня всего пять дней, чтобы… стоп, — внезапно я понял страшное,- У нее всего пять дней?

— Приблизительно, — Олег ждал и этого вопроса.

— Как я могу ей помочь?

— Я думаю, Вы разберетесь.

Я хотел вспылить, но не смог, будто, гнев мой был загнан в угол, чем-то более сильным и незнакомым мне.

— Олег Геннадьевич, здесь же не может быть чуда? – почему-то спросил я.

Он посмотрел на меня, допил пиво и произнес:

— Давайте пройдемся.

Мы вышли на улицу. Холод и мрак снова как звери набросились на меня.

— Смотря, что сейчас Вы называете чудом, — сказал Олег, когда мы отошли от кафе на достаточное расстояние.

— Она выживет, — подумав, произнес я.

— Это уже не чудо, а сказка. Но и это возможно. В принципе, здесь Ваша задача быть с ней, а что получится из всего пока неизвестно.

— Я никогда не работал с… умирающими.

— Господин психолог, — холодно произнес Олег, — В чем разница между живым и мертвым?

Я был удивлен этим вопросом, так как ответ казался мне очевидным:

— Как минимум процессы жизнедеятельности у живого протекают, а у мертвого нет. Но причем тут это?

— Не записывайте в мертвых, тех кто жив. Она жива.

— Но она умирающая, — возразил я.

— Мы все умирающие. Просто темпы разные. Вы опять мыслите своими категориями.

— Значит, Вы хотите…

— Олег, пока человек жив, в нем есть душа или психика, как Вы там это называете. И она жива. А Вы уже ее отдали Харону и  отправили через Стикс, хотя ее душа в теле.

— Умирающий, не значит не живой.

— Но и не значит, что мертвый. Завтра я с Вами доеду до больницы, — на этих словах мы вошли в гостиницу, — А теперь, идите спать. И мне и Вам надо отдохнуть.

 

 

Глава двадцать

Завтрак был в том же кафе. Всю ночь не мог уснуть, последствия разговора отдавались во мне практически до утра, не давая прийти в себя, и если удалось выскрести время для тревожного сна, то максимум на час. Однако, тем утром это не ощущалось. Мы молча позавтракали и выпили кофе. Олег, в течение, всего времени, периодически поглядывал на меня с какой-то озабоченностью, по-моему тогда он впервые засомневался во мне.

Вышли из кафе без четверти 10, и отправились пешком до больницы, которая была в двух кварталах от гостиницы. Утром город не был таким угрюмым, хотя и теплоты от него не ощущалось. Из всех, посещенных мной за это время, он был самым тяжелым и мрачным. Люди куда-то спешили, машины обгоняли друг друга, ветер  пронзал насквозь. Я чувствовал, холод внутри и снаружи.

— Вы уверены, что хотите идти? – тихо спросил Олег.

— Да, — соврал я.

Мой спутник снова тревожно посмотрел на меня, затем остановился и попросил:

— Будьте честны со мной.

— Я не знаю, что мне делать. Боюсь.

— Чего именно?

— Того что увижу.

— Вы уже проходили это в своей жизни?

Я кивнул.

— Хотите обратно? – снова спросил он.

— В ней же еще есть душа, — ответил я, — Значит нужно идти.

— Вам будет трудно, — честно признался Олег.

Я вспомнил жизнь до поездки, то отчаяние и одиночество, которое острым лезвием располосовало мне душу. В памяти ожил ее образ, когда она забирала вещи. Грустные и почему-то виноватые глаза. «Если дальше, то с тобой». Серые глубокие глаза, улыбка и прикосновение, которое всегда возвращало к жизни. В душе она стояла все еще рядом, держала мою руку. Она жива. И в жизни, и в памяти. Я не мог сдаться, просто потому что боюсь и будет трудно.

— Я ввязался в путь с человеком, которого видел один раз в жизни. И поверьте, не хочу останавливаться на половине дороги, — мой голос звучал иначе, по-взрослому, будто впервые в жизни я понял ради чего иду дальше.

— Вы изменились, — тепло сказал Олег.

— Я знаю.

Незнакомая сила, которая за день до этого сдержала мой гнев, наполнила душу. Дальше шли молча. Больница представляла собой 6 одинаковых двух этажных кирпичных корпусов, которые были пронумерованы каким-то, одному Богу известным, нелогичным способом.

— Нам нужен третий, — негромко произнес Олег.

Мы двинулись по дороге между вторым и пятым корпусом, за которыми располагался морг, а слева от него нужное здание. Как только вошли в помещение, Олег позвонил Николаю Сергеевичу и сообщил, что мы прибыли.

В тот день заведующий отделения химиотерапии, находясь в привычной обстановке, выглядел более живым и сосредоточенным. Он поздоровался с нами и пригласил пройти с собой. Преодолев длинный светлый коридор, мы зашли в  маленький кабинет, в котором каким-то чудом умещались два шкафа, один с папками, второй с одеждой, и компьютерный стол, большую часть которого занимал ламповый белый монитор.

В кабинете сидел высокий худощавый брюнет с острыми чертами лица, на вид мой ровесник. Одет он был в какую-то бесформенную красную кофту с капюшоном и джинсы. Весь его вид говорил, что ему некомфортно находиться здесь.

— Это Влад – сын нашей пациентки, а это Олег Геннадьевич и Олег, который будет ухаживать за Вашей мамой, — представил нас друг другу Николай Сергеевич.

Влад кивнул и сразу же отвел от нас глаза. Что-то тревожное было в нем, его нервная поза, в которой он сидел, напоминала больше знак вопроса, чем человека, тяжелое дыхание, все говорило о нетерпении по скорее уйти из этого места.

— Я в принципе все рассказал Олегу, если есть, что от Вас лично, можете добавить, — начал разговор Николай Сергеевич, как только сел в свое кресло, мы же с Олегом стояли, так как единственное свободное место, кроме врачебного, занял этот Влад.

— Если вдруг памперсы понадобятся или пеленки, позвоните. В принципе, ей этого еще не нужно. Судно под кроватью, влажные салфетки на тумбочке.  Если надо еще, звоните, номер я оставил, — на этих словах Влад кивнул в сторону Николая Сергеевича, — Вода есть в бутылках. Там же чайник для Вас, ей пить горячего нельзя. Ночью лучше сидеть рядом, говорят, она просыпается.

«Говорят?!»

Влад вещал, глядя в пол, низким пустым голосом.

— Если будет шуметь, зовите врача, вроде это после операции реакция на анастезию. В принципе, всё.

Закончив свою речь, Влад встал со стула, но я не выдержал и спросил:

— А как ее зовут?

Тишина. Влад посмотрел на меня с каким-то растерянным видом. Появилось чувство, что такого вопроса ему не задавали, и он ограничивался заготовленной речью.

— Анна Святославовна, — наконец ответил он.

Юноша был напуган. Я чувствовал его нежелание быть здесь из-за того, что мама лежала в нескольких метрах от кабинета врача.

— Будете заходить к маме, Влад, — спросил Николай Сергеевич.

— Завтра, — буркнул он и снова направился к выходу.

— Завтра может не быть, — я не проследил эти слова, они вырвались из меня и вновь сразили парня.

Влад посмотрел на меня. На долю секунды мне показалось, что он испугался этой мысли, но ничего не ответив, вышел.

— Переживает парень, — со вздохом прокомментировал Николай Сергеевич, — Характер у нее, конечно…

Взгляд Олега не дал ему закончить. Мой спутник прошел на место, на котором сидел Влад, занял его.

— Я пока не очень вижу переживания, скорее желание оградить себя от них, — холодно произнес он.

— Олег Геннадьевич, — с какой-то укоризной, произнес врач, — Вы понимаете, что все люди по-разному реагируют на такие вещи. А Вам, молодой человек, стоит все таки быть поаккуратнее со своими комментариями. У Влада умирающая мать.

Я вспомнил, как отреагировал Олег на мои слова за день до этого, и ответил:

— А Вы знаете, в чем разница между мертвым и живым?

— В смысле?

— Ничего. В какую палату мне нужно идти?

 

 

Глава двадцать один

Палата номер 17 располагалась справа по коридору через две от кабинета заведующего отделением, и представляла довольно большое помещение с желтыми стенами, на которых с потолка виднелись подтеки. Рассчитана она была на трех пациентов, но две кровати пустовали, напротив двери располагался выход на балкон, а справа от него на койке под синим пледом лежала Анна Святославовна. Сложно сказать, как сильно болезнь потрепала ее, потому что я не знал эту женщину до онкологии. Серые тонкие руки лежали вдоль тела, на ней была какая-то грязная фиолетовая водолазка, которая стала велика и на плечах просматривались ключицы. Замутненные голубые глаза этой женщины на некоторое время посмотрели на меня и снова перевели свой взор на потолок. Ее светлые волосы были очень коротко подстрижены и немного завивались на макушке, худое лицо с впавшими щеками больше походило на карикатуру, чем человеческое. Она заметила меня, но не придала значение. Рядом с кроватью стояла стойка для капельницы.

— Здравствуйте, — начал разговор я.

В ответ молчание, Анна Святославовна не слышала или игнорировала меня. Я прошел в центр палаты, но приблизиться к ней не решился.

— Анна Святославовна, — я решил обратить на себя ее внимание.

Она посмотрела на меня.

— Меня зовут Олег, — никакой реакции.

Она снова отвела глаза в потолок.

— Я могу присесть? – я снова нарушил тишину.

Едва уловимый кивок, стал для меня сигналом. Я сел на свободную кровать напротив нее. Мы снова молчали. Ее глаза не казались мне пустыми как у Влада, но отражали то, что в своих мыслях и чувствах она была уже не здесь.

— Я буду с Вами сегодня, Вы не против?

— Все равно, — ее голос звучал очень тихо.

— Расскажете о себе? – спросил я первое, что пришло в голову.

— Нет.

В принципе, на что я наделся? Однако, провести ночь в тишине желания никакого не  было. Анна Святославовна смотрела в потолок, и не реагировала на мое присутствие никаким образом. Я слышал, как тяжело звучало ее прерывистое дыхание. Но… я чувствовал, ее боль, не физическую, но душевную. Профессиональная эмпатия, которая тренировалась в годы обучения и практики, да и до сих пор активно формируется. Она не боялась, это точно. В ней сидел другой червь. И я знал какой.

— У Вас хороший сын, — я пристально смотрел на нее, когда произносил эти слова.

На лице женщины на долю секунды пробежала жизнь и она спросила:

— Он здесь?

— Нет, — честно признался я, — Обещал, что будет завтра.

Внутри меня сжалось, что-то.

— Завтра… — шепотом повторила Анна Святославовна, — Значит, пока подожду.

— Вы давно его ждете?

Снова укол в сердце.

— Отстань, — тихо, но жестко сказала она.

У меня был довольно сложный выбор: с одной стороны мне нужно было каким-то образом наладить контакт, с другой ее физическое состояние мешало приступить к глубокой работе. Я вспомнил Влад, его страх в глазах и желание уйти быстрее от проблем. Он всячески пытался защитить себя от общения с мамой, но сейчас она его ждала. Заменить ей его я не мог, поэтому сейчас вызывал лишь раздражение.

— Вам как удобнее, если я буду сейчас с Вами или подойду ночью? – спросил я.

— Все равно, — холодно ответила Анна Святославовна.

— Хотите чего-нибудь?

— Нет.

Все финиш. Я столкнулся с преградой, которую не мог преодолеть. Женщина была в своих мыслях и уже не реагировала на реальность. Она только могла ждать. Весь смысл ее жизни сейчас, стал ожиданием сына, который не мог найти в себе силы прийти.

— Какой я уже по счету? – скорее себя спросил я.

— Четвертый, — сухо ответила она.

— И как? Что говорили остальные?

— А бегали вокруг. Говорили, что все хорошо будет, что еще на свадьбе сына… — Анна Святославовна тяжело вздохнула, — Поплясать смогу.

— Сомнительная поддержка, — прокомментировал я, снова не подумав.

Она посмотрела на меня.

— А как надо еще? – спросила женщина.

— Хотя бы спросить, какая помощь вообще нужна.

— Чем тут поможешь?

— Ну, исцелить не исцелю. Но поговорить со мной можно.

— Зачем?

— Со мной можно и помолчать. По сути это Ваш выбор. Успокаивать Вас я не буду. Мне бы этот оптимизм лишний только помешал.

Она, не отрываясь, смотрела на меня. Видимо не привыкла к такому общению.

— Да. Откуда ты? – спросила Анна Святославовна.

— Это принципиально важно?

— Интересно просто, ты не такой как все остальные.

— Анна Свято…

— Анна. Не люблю, когда полностью имя произносят. Чувствую себя старой. Хотя в не в моем положении молодиться, — прервала она меня.

— Анна, я не из этого города, приехал вчера и пока Вы четвертый человек, которого вижу здесь. Вы беременны?

— С чего ты решил? – удивленно спросила Анна.

— Ну, Вы сказала положение, — не обдуманная шутка, мое второе имя.

— Нет, — улыбнулась она, — Да и место это не похоже на роддом.

— Да, я заметил. Стены некрасиво покрашены. А что Вы тут тогда делаете, если не собираетесь рожать?

— На море решила не ехать, тут тоже ничего.

— А как же коктейли? Я бара тут не видел.

— Внутривенно вливают, лучше берет, — ее улыбка становилась шире и шире.

— Шикарный санаторий. Номер, правда, не с видом на море.

— Почти, зато на морг можно любоваться днями, —  через усталость смеясь, сказала Анна.

— Наверное, ошиблись в одной букве. Море или морг, одна опечатка, а сколько смысла.

— Ты другой… подай мне водички, пожалуйста. Сама бы дошла, но лень.

— Сейчас, — я подошел к тумбочке, достал бутылку и подал ей.

Она посмотрела на меня и сказала:

— А открыть ты мне ее не хочешь?

— Так, про это разговора не было.

— Мог бы и догадаться.

— А я никогда не понимал женских намеков, — сказал я, — Давайте привстанем немного.

Я протянул руку, она, несколько поколебавшись, слабо сжала мою кисть своей холодной тонкой ладонью. Стараясь не тянуть ее сильно, придерживая плечо, помог ей принять сидячее положение. Затем, не отпуская, подложил подушку под поясницу Анне. Проведя все манипуляции, я открыл бутылку и дал ей. Анна устала пока мы возились и продолжала опираться на мою руку, но пить решила сама. Я видел, как тяжело ей удерживать пол-литровую бутылку, но не пытался придерживать ее руки, не люблю лезть с помощью там, где этого не просят. Она пила мелкими глотками, казалось, каждая капля давалась ей с трудом.

— Спасибо, — он протянула мне бутылку.

— Пока сидеть будете?

— Да, устала лежать. На кого учишься?

— Я уже работаю, — с улыбкой произнес я и вернулся на свое место.

— А сколько тебе лет?

— 27.

— Хорошо сохранился, — хмыкнула она, -А моему Владу 20. Еще учится на экономиста. Хочет стать богатым. А ты кто по профессии?

— Я – педагог-психолог.

Анна снова с интересом посмотрела в мою сторону.

— У меня тут был  психолог один. Пытался узнать, что я чувствую.

— А что Вы ему ответили?

— Что он меня достал. Кажется, обиделся парень тот. Сказал, что я эгоистка.

— Ранимый какой-то, — хмыкнул я.

— А если я тебе скажу тоже самое? – она проверяла меня.

— Вряд ли.

— Ты так в себе уверен?

— Нет, просто я доставать Вас не буду.

Мой телефон завибрировал. Звонил Олег. Я извинился и вышел в коридор.

— Да, — ответил я.

— Олег, пойдем в гостиницу. К ней сейчас врач придет и капельница. Я думаю, Вам часов до 6 тут нечего делать, передохнете и потом обратно.

— Хорошо, Вы меня уже ждете?

— Да, я внизу.

Я сбросил вызов и вернулся в палату.

— Вы будете против, если я Вас покину часов до 6 вечера? – спросил я.

— Нет, конечно, только помоги мне прилечь.

Я снова взял ее за руку, вытащил подушку и, аккуратно придерживая, уложил.

— Вам, что-нибудь привести?

— Да, все есть. Себе возьми чего надо и все.

— Хорошо, -я уже повернулся в сторону выхода и вдруг спросил, — Хотите книгу на ночь почитаю?

Анна на несколько секунд задумалась, а потом произнесла:

— «Маленький принц». Никогда его не читала, все время откладывала на потом.

— Я принесу. До встречи.

Я вышел в коридор, испытывая смутные чувства. Врачи и медицинские сестры проходили мимо, но мне казалось, что они будто существуют в другом мире, более быстром и суетном.

— Как Вы? – спросил меня Олег, когда мы встретились.

— Пока не могу ответить, — ответил я, — Она не такая страшная, как они говорили.

— Она не страшная, просто ей больно.

— Да.

Мы вышли на улицу и отправились в сторону гостиницу. Я не готов был говорить и Олег не мешал мне своими вопросами. «Если дальше, то с тобой». Я остановился и посмотрел на Олега.

— Нам надо в книжный – твердо сказал я.

 

 

Глава двадцать два

Сжимая в руках книгу, я вошел в свой номер, Олег последовал за мной.

— Решили вдохновиться работами Экзюпери? – спросил он.

— Я хочу ей это прочесть на ночь. Она просила.

На несколько секунд Олег задумался, затем подошел ко мне ближе, положив руку мне на плечо, он спросил:

— Вы готовы к этому?

— Чтению?

— Нет, — он грустно покачал головой, — Вы открываете ей свою душу, при этом знаете, что вскоре потеряете. Вы готовы к этому?

— Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать… Не знаю почему, но о ней я готов поплакать.

Олег взглянул мне в глаза и улыбнулся:

— Вы изменились. Ваши глаза стали старше, а чувства острее. Вы знаете, почему хотите, просто не научились понимать свою душу.

— Психику? – с комом в горле спросил я.

— Нет. С психикой у Вас все в порядке, а душу надо подлатать. Я буду ждать Вас внизу, минут через двадцать. Отдохните немного.

Я кивнул. Его слова снова проникли в мое сердце, и ломаная душа взвыла от боли. Олег вышел из номера, оставив меня одного. Я присел на кровать, прижимая «Маленького принца» к груди. Так сильно хотел снова услышать ее голос, снова почувствовать ее прикосновение. «Если дальше то с тобой», — прозвучали слова в моей голове. Я достал из кармана телефон и вышел в сеть, чтобы взглянуть на ее фотографию. Ничего не изменилось на странице, все та же улыбка, которую я видел раньше, глубокие серые глаза, которые замерли на изображении, вот только, фото нельзя обнять и поговорить. Она была другой, отличалась от тех, кто был раньше. Она стала моей розой, среди тысяч других цветов, мне важно было слушать только ее. Странно, ведь расскажи мне, кто-нибудь из клиентов о подобных чувствах, я бы сразу продиагностировал зависимость, но не сейчас после пройденного пути. Многие зависят из-за страха, а я не боялся. Мне не страшно было оставаться одному, ведь я все еще любил, но не страдал и не мучился от этого чувства, скорее оно напоминало мне, что я – человек.

Я взглянул на книгу, вспоминая как в детстве, раз за разом погружался в мир сказки для взрослых. И сейчас пришло время подарить ее той, кого скоро не станет.

За обедом Олег снова пристально взглянул на меня, пытаясь понять, что случилось в моем сознании за эти дни, но вопросов во время еды, он по традиции задавать не стал и приступил к разговору, только после того, как мы взяли по чашке кофе:

— О чем думаете, Олег?

— Честно? – подумав, ответил я, — Я думаю о чуде.

— Своем?

— Да, — я не хотел ему лгать, — Но сейчас, я хочу дать чудо другому. Больше чем себе. Наверное, это какая-то попытка заместить свои переживания, другим человеком, подумаете Вы, но нет. Я действительно хочу прочесть ей «Маленького принца», потому что во мне света меньше стало за последние дни.

Олег Геннадьевич снова посмотрел мне в глаза и произнес:

— Не приносите себя в жертву, дайте то, что можете дать. Люди не могут стать лекарством, а Вы не спасете всех. Олег, я вижу как Вы выгораете изнутри. Хотите сказать, что это лучший выход?

Я не спешил отвечать, хотя прекрасно знал, что сказать, просто мне необходимо было проверить чувствами свои мысли.

— Я это делаю не только ради себя, и не только от  своего имени.

— Вы здесь ради неё? – он спрашивал не про Анну.

— Да, — я посмотрел ему в глаза и спросил, — И Вы здесь ради Марии, ведь так?

— Да.

— Вы стали человечнее, за последние пару дней, Олег Геннадьевич.

— Благодаря Вам, Олег. Хотя, Вы еще в своей боли больше, чем в жизни. Путь не должен ломать, а растить.

— Я справлюсь.

— Я знаю, Олег. Но какой ценой? Вы мне дороги. Я не жалею, что взял Вас в дорогу. Вы создали множество чудес за эти дни. Я хочу, чтоб Вы знали это. Вы можете сделать невозможное, дать миру больше, чем он заслуживает. Но только, не приносите себя в жертву. Порой нужно быть жестоким там, где это необходимо.

— Почему я дорог Вам? – голос мой звучал очень тихо и будто проходил сквозь слезы, хотя я не плакал.

— Таких вопросов не задают, — с улыбкой ответил Олег, — Вам нужно отдохнуть, сегодня первая ночь. Поэтому, давайте отложим душещипательные разговоры на потом.

Я кивнул, и мы снова вышли в холодный город из кафе. Я был ему дорог… И я ему верил…

 

 

Глава двадцать три

Больница вечером стала более тихой, посетители постепенно расходились, врачи совершили последние обходы и те, кому не надо было дежурить ночью, не спеша собирались домой. Я зашел в палату и увидел, что Анна уже  спала. Стараясь не шуметь, прошел к кровати, на которой сидел утром, и прилег.

Особенность таких мест в том, что тишина здесь более густая и обволакивающая, чем где бы то ни было еще. Ночь и день смешивались в каком-то абстрактном коктейле, размывая границы времени. Здесь было только до и после обхода, остальное время мерилось событиями, которые происходили ежедневно. Здесь жизнь и смерть сцепились в безмолвной схватке, а тишина, как залпы орудий, оглушала на поле боя.

Мысли ползли ленивым потоком, я смотрел в потолок и думал обо всем, что пережил за эти несколько дней. Странная боль, смешанная с любовью, проходила по всему моему телу, но не парализовала, а наполняла каждую клетку жизнью. Боль уходила, она будто сдавалась под чем-то более сильным. Я был разрушен две недели назад, а теперь собирал себя по кускам. И я был уже не я, а мир оставался тем же.

— Мне нужно в туалет, — тихо сказала Анна.

— Сейчас.

Я встал и достал судно из-под кровати. Она попросила меня выйти и сказала, что позовет, когда закончит. В коридоре тускло горел свет, где-то далеко по телефону разговаривала мед. сестра, её голос кзвучал здесь чужим и неуместным, казалось, что она даже не понимает своего положения чужеродности. Для нее этот вечер был обычным дежурством, а для меня и пациентов тяжелым испытанием, которое мы бы с удовольствием не проходили.

Анна негромко позвала меня. Вернувшись в палату, я отчистил судно, убрал его и сел на свое место.

— Читаем? – тихо спросил я.

— Все таки, принес? – устало улыбнулась она.

— Ну, так зачем откладывать?

— Читаем.

Я открыл книгу. Воспоминания детства всплыли в памяти и теплой волной прошли по телу.

Прошу  детей  простить  меня  за  то,  что  я  посвятил  эту  книжку  взрослому.  Скажу  в оправдание: этот взрослый – мой самый лучший друг. И еще: он понимает все на свете, даже детские книжки. И, наконец, он живет во Франции, а там сейчас голодно и холодно. И он очень нуждается в утешении. Если же все это меня не оправдывает, я посвящу эту книжку тому мальчику,  каким  был  когда-то  мой  взрослый  друг…

Погружаясь в мир истории о Маленьком мальчике с далекой планеты, который любил свою розу, я снова ощутил себя ребенком. Я показывал иллюстрации Анне после каждой прочитанной страницы, а она с каким-то радостным любопытством смотрела на авторские зарисовки Экзюпери. Казалось, на время болезнь покинула ее тело, чтобы дать нужное время жизни. Я не спешил читать, мне самому хотелось подольше побыть в этом мире детства и беззаботности, который смешивался с легкой грустью и любовью.

Мы прочли всего пять страниц и начали шестую, когда я заметил, что Анна уже уснула. На ее уставшем лице замерла улыбка, дыхание стало более ровным, но все равно слабым и тихим. Мне казалось, что в своих снах она была с сыном. Анна очень любила Влада, который был для нее всем, что удерживало душу в этом уставшем и разрушенным болезнью теле.

Закрыл книгу и вышел на балкон. Я попросил у Олега немного денег и по дороге в больницу, купил себе сигарет. Вряд ли история Анны станет мне оправданием, но мне хотелось дать себе эту слабость. Вкус сигареты был непривычно наполненный и неприятный, голова закружилась после трех затяжек, вследствие чего, мне стало тяжело стоять на ногах. Я присел на холодный каменный пол, а потом решил лечь на спину, чтобы лучше видеть звезды.

Иногда я говорю себе: «Нет, конечно, нет! Маленький принц на ночь всегда накрывает розу стеклянным колпаком, и он очень следит за барашком…» Тогда я счастлив. И все звезды тихонько смеются.

А  иногда  я  говорю  себе:  «Бываешь  же  порой  рассеянным…  тогда  все  может  случиться!

Вдруг он как-нибудь вечером забыл про стеклянный колпак или барашек ночью втихомолку выбрался на волю…» И тогда все бубенцы плачут… Все это загадочно и непостижимо. Вам, кто тоже полюбил Маленького принца, как и мне, это совсем, совсем не все равно: весь мир становится для нас иным оттого, что где-то в безвестном уголке вселенной барашек, которого мы никогда не видели, быть может, съел не знакомую нам розу. Взгляните на небо. И спросите себя: «Жива ли та роза или ее уже нет? Вдруг барашек ее съел?» И вы увидите: все станет по-другому…

И никогда ни один взрослый не поймет, как это важно!

Слезы пошли сами по себе. Сигарета погасла в руках, но я не спешил ее выкидывать. За дверью спала Анна, которая сейчас смотрела на звезды в своих грезах, а я был здесь в мире, где не было моей розы. Но важными стали совершенно другие вещи за эти дни. В небесах ярко горела одна звезда, ее свет был далеким и очень теплым. Мне почему-то казалось, что именно там живет мальчик, которым я был в детстве, который за долгие годы почему-то разучился быть человеком.

Знаешь… моя роза… я за нее в ответе. А она такая слабая! И такая простодушная. У нее только и есть что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира…

 

 

Глава двадцать четыре

Ночь прошла спокойно. Несколько раз заходила мед.сестра и удивлялась тому, что всегда ворчащая Анна решила поспать и никого не тревожить. Я же провел пол ночи на балконе и перечитывал книгу, чтобы уловить ту ускользающую от меня теплую нить, которая задевала меня в сказке. Было ли мне больно в ту ночь? Нет.

Анна проснулась ближе к восьми утра и удивилась тому, что я уже сидел на кровати и смотрел в окно.

— Ты не ложился? – тихо спросила она.

— Нет, я поспал, все хорошо. Как Вы? – соврал я.

— Сил не полна, но не помираем. Я в туалет хочу.

— Корабль прибывает, капитан, — сказал я и подал ей судно.

— Выйди пока я буду швартоваться, — со смехом сказала Анна.

Я повиновался, пока она может сама, буду выходить, когда нужна будет помощь – помогать. Нет смысла играть героя там, где могут справиться. В коридоре постепенно начиналась суета, разносили завтраки, пациенты, которые могли ходить выходили из палат, чтобы хоть немного побыть среди здоровых. Солнце пробивалось через пыльные занавески кремового цвета, освещая холл. Мир проснулся на улице, но здесь продолжалась война за жизнь, которую ночью выражала тишина.

Когда вернулся в комнату, Анна с трудом дышала, и по ней читалось, что процессы организма стали вызывать для нее больше трудностей. Я вынес судно и предложил продолжить чтение, но она отказалась и попросила вызвать мед. сестру. После того как молодая девушка с каменным лицом замерила давление, которое было слишком низким, Анне поставили капельницу, для остановки внутреннего кровотечения. Она стала бледнее, чем вчера, и, хотя слабый блеск в глазах сохранился, ей осталось совсем недолго.

— Ты говорил, что Влад придет? – спросила Анна, когда из палаты вышли медики.

Я кивнул, хотя в это сам слабо верил.

— Подай мой телефон, пожалуйста. Хочу позвонить ему, узнаю во сколько. Он сразу за дверцей в тумбочке.

Я повиновался, хотя понимал, что сам по себе звонок, может принести ей боль. Анна свободной от капельницы рукой нашла номер и позвонила. На ее лице читалось волнение.

— Доброе утро, сынок, — тепло и с улыбкой произнесла она, — Мне сказали, что ты сегодня придешь. Вот хочу узнать, во сколько, чтобы не совпало с обходом.

Анна слушала, что он ей говорит и в её глазах угасал огонь, который светил, как только она проснулась.

— Конечно, сынок, я понимаю, все хорошо. Завтра, так завтра. Мне сегодня уже лучше, — на этих словах по ее лицу прошла гримаса боли, — Я подожду. Конечно, завтра приходи. Посидим, поболтаем. Я так соскучилась по тебе.

Он снова ответил, что-то, а она грустно кивнула и произнесла:

— Приходи завтра как удобно, я буду ждать. Пока. Я люблю тебя.

Анна нажала на сброс вызова и ее рука безвольно рухнула на кровать. Я чувствовал ее боль и тихо сказал:

— Вы не против, если я пойду перекурю?

— Нет, конечно, иди. Я пока под капельницей полежу, спокойно.

Я вышел за дверь и прислушался. За тонкими стенами больницы, среди шума и людей я слышал, как плачет мать живущая встречей с сыном… Сжимая кулаки в бессильной злобе, направился к Николаю Сергеевичу, который, как надеялся, должен был уже прийти. Мои надежды оправдались, я застал его в кабинете надевающим свой халат.

— Доброе утро, — я старался не выдать своих эмоций.

— Здравствуйте, как прошла первая ночь? – формально улыбнувшись, спросил он.

— В целом, мы поладили. У меня просьба, — я на секунду замолчал, чтобы подобрать слова, — Можно у Вас взять номер телефона Влада, хочу проговорить вопросы оплаты?

Николай Сергеевич внимательно посмотрел в мою сторону и сказал:

— Давайте я ему позвоню и уточню все вопросы.

— Нет, — я слишком резко возразил, поэтому постарался, чтобы после этого голос звучал мягче, — Я не люблю посредничество, сами понимаете. Этот вопрос касается его умирающей мамы.

Слово «умирающий» эхом отразилось во мне, но оно было выгодным для врача.

— Хорошо, но я Вас попрошу, не давите на парня. Олег Геннадьевич, конечно, высоко ценит, Ваш профессионализм, но здесь не та ситуация, в которой необходимо вмешиваться в психическое состояние.

— Даю Вам слово, консультировать его я не буду, — честно признался я, не сказав при этом, что хочу поговорить.

— Записывайте, — Николай Сергеевич продиктовал мне номер Влада, который я внес в свой телефон.

Я поблагодарил его и вышел на улицу, где за углом придался никотиновым грехам. Меня снова удивило, что после перерыва, сигареты утратили свой манящий и привычный вкус, а в тот день, казались, мерзкими и вонючими. После самоуничтожения, двинулся обратно. Анна снова смотрела в потолок и ни на что не реагировала. Капельница закончилась и иглу уже вытащили из вены, только не раскатали рукав водолазки. Я подошел к ней и аккуратно попытался поправить его.

— Так легче, — тихо сказала Анна, когда я взял ее кисть одной рукой, а второй под локоть.

Я кивнул и замер.

— От этого дерьма, жжет под кожей. А сейчас чуть полегче стало, — снова заговорила Анна.

— Хорошо.

— Ты собираешься так сидеть? – удивленно спросила она.

Я молчал, не хотел говорить ничего. Однажды, когда мне было больно, меня держала за руку она… сейчас прикосновение нужно не только мне. Не помню сколько мы так просидели, видимо от того, что боль отступила Анна снова смогла уснуть и я аккуратно отпустил ее руку и поправил рукав. Начался обход, мне нужно было решить два дела и, наконец-то, шанс представился.

На улице ярко светило солнце и было даже как-то тепло. Я решительно шел подальше от больницы, чтобы спокойно совершить звонок.

— Да? – ответил хриплый голос Влада.

— Здравствуйте, это Олег из больницы.

Я услышал треск, видимо, юноша так сильно сжал свой телефон, что заскрипел корпус.

— Все в порядке, она жива, — я понял, в чем суть его вспышки, через несколько мгновений.

— Хорошо, — на выдохе произнес Влад, — Что-то необходимо.

— Да, знаете, — я быстро пытался найти весомый повод для встречи, — Она хочет, чтобы я ей почитал женских журналов.

«Боже, что за бред?» — мелькнуло в моей голове.

— Берите любые, я возмещу все растраты. Это похоже на нее.

— Дело в том, что я на мели. Мы можем встретиться? – внезапно я придумал, что сказать, — Или Вы сами ей подвезете?

— Нет, нет, я Вам передам деньги, — в его голосе звучала паника, он готов был поверить в любую чушь, лишь бы не появляться в палате матери.

— Где Вам удобно?

— Я сейчас дома, давайте подъеду, к Вам.

Я быстро огляделся и единственное, на что обратил внимание – это большой «Магнит».

— Я сейчас возле «Магнита», который недалеко от больницы.

— Хорошо, буду через 15 минут, Вы на парковке меня ждите.

— Хорошо.

Я положил трубку и быстрым шагом прошел к магазину. Мне не было страшно, но хотелось посмотреть ему в глаза. Был ли я зол? Скорее раздосадован, страх был сильнее Влада, и если он его не одолеет, то никогда не обретет спокойствия в своей жизни и будет винить себя до конца.

Влад приехал на серебристой «Девятке» и посигналил мне, чтобы я сел в машину. Он был в той же красной кофте и джинсах и постоянно пытался смотреть куда-то в неизвестность.

— Сколько Вам надо денег? – неуверенно спросил он.

— Она Вас ждет, — я проигнорировал вопрос.

Костяшки его пальцев побелели, от того как он сдавил руль.

— Я сегодня не могу. Завтра. Так сколько?

— Вы, что не понимаете? Ей страшно! – я говорил громко, наверное, даже на улице услышали меня.

— Я не могу, — сквозь зубы процедил Влад, глядя вперед.

Я схватил его за капюшон и рывком развернул к себе:

— Хватит! Сколько можно бегать! Она скоро умрет! Ты понимаешь?! Твоя мама скоро умрет! И ты не можешь поднять свою чертову тощую задницу и навестить её в больнице?

Он вырывался и кричал:

— Отпусти меня!

— ОНА ТВОЯ МАМА! ТРУСЛИВЫЙ МАЛЬЧИШКА! – в глазах моих были слезы, но остановить себя я не мог, -ТЫ СЛЫШИШЬ СЕБЯ? ТЫ НЕ МОЖЕШЬ! ОНА ЖДЕТ ТЕБЯ! ТЕБЕ ЖИТЬ, А ЕЙ СДЕЛАТЬ ШАГ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ, ТЫ БРОСАЕШЬ ЕЕ!

Звук рвущейся кофты и он со всего размаху пытается ударить меня в лицо, но я резко вжимаю его в водительскую дверь.

— ОТПУСТИ! – он орал как сумасшедший.

— Она ждет тебя, — я почувствовал, как мои эмоции отошли на второй план, и произнес ту фразу с ледяным спокойствием.

Влад замер и с животным ужасом смотрел на меня, но не я внушил этот страх.

— Она любит тебя. Для нее нет ничего страшнее, чем оставить тебя одного в этом мире. Как бы страшно ни было, нужно уметь брать себя в руки. Ей нужна твоя любовь. Она даже в таком состоянии защищает тебя, когда говорит, что ей лучше. Что ты за сын? Она живет сейчас встречей с тобой, а ты не можешь прийти.

— Я бьюсь за нее. Николай Сергеевич лучший в своем роде. Что я могу ей дать? Я считаю, что вместо того, чтобы бесцельно сидеть рядом, лучше найти специалиста, который обеспечит должный уход. Я делаю все, что могу! — он постепенно успокаивался и я, наконец, смог его отпустить.

— Уход? Куда? Ей не сиделка нужна, а ты. Хотя бы на пару минут, ты останешься жить, а ей остались дни. Неужели не понимаешь?

— Я… хочу чтобы она жила… — Влад отвел глаза от меня.

— Она серьезно больна, но жива. Не хорони ее, раньше времени.

— Я приду, честно… завтра или на днях, но приду. Это сложно, — он пытался оправдаться перед мной.

— Я просто зря потратил время…

Посмотрев на него последний раз, молча вышел из машины и отправился в гостиницу. Ему  было страшно за себя, а мне обидно за нее. 

Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь, – и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться!

Смахнув слезу, я вошел в свой номер и рухнул на кровать. В душе была рана, которую нанесла не она, но она помогла мне увидеть ее. Страх во мне проковырял хорошую брешь и сейчас холод всего мира со свистом врывался в мое сердце. Но страха там больше не было…. «Если дальше, то с тобой». Мягкий и звонкий голос пробежал в памяти. Я встал с кровати и пошел умыться. Холодная вода, набранная в ладони, резко смыла с моего лица хандру. Я не спешил вытираться, капли медленно стекали по щекам и капали на рубашку… Взглянул в зеркало над умывальником. «Ваши глаза стали старше, а чувства острее». Вернулся в комнату и достал телефон, чтобы позвонить Олегу. Он ответил сразу и сказал, что через несколько минут зайдет ко мне. Я вышел на балкон и закурил. Дым от сигареты пеленой опускался вниз на землю и мою душу пока смотрел на людей, бегущих по улице, мне казалось, что впервые, я их увидел, в каждом своя рана, они пытались от нее уйти и забывали, что в их власти сотворить невозможное из воздуха. Чудо, которое они назовут случайностью…

Стук в дверь. Я впустил Олега в свой номер. Он принес какой-то еды, но я признался, что пока не голоден.

— Как Вы? – тревожно спросил он, оставив пакет на полу, и присел на стул, который стоял рядом с моей кроватью.

— Тяжело. Я поговорил с Владом. Простите, не мог молчать. Я очень грубо с ним разговаривал, но он все равно боится прийти к маме.

— Влад привык быть под её защитой, а сейчас он знает, как она угасает. Вы правильно сделали, во всяком случае, условия созданы, а дальше ему решать, как быть с ними.

Я кивнул, но в душе все равно шла борьба с собой.

—  Не решайте проблему за него, Олег, — снова сказал мой спутник, — Жертвы здесь не нужно, прошу. Я не хочу, чтобы Ваша рана росла.

— Вы же знаете, что я все равно буду рядом с Анной.

— Да. Поэтому и волнуюсь. Надеюсь, Влад услышал Вас. Хотя для него это будет сложным поступком, но если он перешагнет свой страх, то значит Вы снова смогли совершить чудо.

— Это будет не чудо, просто он станет для нее снова сыном. В конце концов, он любит ее, — не согласился я.

— Знаете, в таком состоянии как Анна, тысячи, даже миллионы. Покинутые и любимые одновременно. Любви недостаточно. Любить легко, когда человек рядом и у вас все хорошо, но когда мир рушится, часто его обломки приходится собирать поодиночке. Влад любит, но только, когда хорошо, он рядом. Самый сложный навык, это любить вопреки страху. А он сейчас боится, не понимая, что время уходит. Анна скоро угаснет. Все, что Вы можете сделать, это быть рядом с ней. И Вы с этим справляетесь. Даже больше, Вы были искренним с этим юношей, и если он услышал, то Вы на самом деле подарили им чудо.

Олег замолчал и посмотрел мне в глаза. Его пронзающий и живой взор коснулся моей души и согрел сердце. Но… чуда я, увы, не видел…

В половину шестого я вышел на улицу и снова отправился в больницу. Тяжелый камень на душе мешал идти, будто путаясь под ногами. Анна скоро умрет и этот факт был очевидным. Я не мог заменить ей сына, да и вернуть тоже не смог. Мне было как-то жаль, что именно здесь, в этом городе, моя душа решила проявить свою брешь. И да, чувства обострились, но и боль от них тоже.

Я глубоко вздохнул, как только корпус номер три появился на виду. Анна ждала сына, а к ней шел я. Перед глазами всплыл ее образ, сразу после разговора с Владом, отрешенность и пустота. Она ждала сына…

Боковым зрением я увидел, как ко мне приближается худая высокая фигура, и сердце заколотилось от восторга.

— Хорошо, что ты пришел, — сказал я, когда Влад поравнялся со мной.

Я узнал его, хотя он сменил красную кофту на серую, практически того же фасона. Юноша дрожал от страха, и когда мы остановились возле входа в корпус, мне пришлось повернуться к нему и, положив правую руку на плечо, сказать:

— Будет трудно, но сейчас просто будь сыном. Плакать и заламывать руки станешь, когда все закончится..

— Она ждет не только меня… ты заставил перешагнуть через страх, но я все еще боюсь идти, — тихо сказал он.

— Значит, пройдем все это вместе.

Мы вошли в корпус, поднялись на второй этаж, прошли по коридору и возле двери я снова посмотрел на него. Влад был испуган, он искал хоть какой-то поддержки вокруг.

— Люби ее, так же как и всегда. Её болезнь не сделала другой, — тихо сказал я, толкая дверь в палату.

Я вошел первым, так чтобы Анна не увидела своего сына. Она лежала на кровати и снова смотрела пустыми глазами в потолок.

— Здравствуйте, — произнес я.

Она кивнула и слабо улыбнулась.

— Сегодня тяжко как-то, Олег. Хотела спать, но ждала «Маленького принца».

— И он пришел, — с этими словами я отошел в сторону и пропустил Влада.

— Прости меня, — с легкой дрожью в голосе, но улыбаясь, сказал он, — Я пришел и больше не уйду.

На глазах у Анны проступили слезы, она посмотрела на меня, на сына и улыбнулась. Влад прошел к ее кровати и аккуратно взял мамину руку. Анна погладила сына по голове. Они молчали и смотрели друг другу в глаза, он с ровной спиной и без страха, и она с блеском и любовью. Я вышел курить. Сегодня «Маленького принца» читать будет сын…

 

 

Глава двадцать пять

Всегда дети

Влад читал книгу практически до полуночи. Он не спешил, но со всеми показанными иллюстрациями, довел сказку до конца. Я часто выхолил на балкон, гулял по коридору, чтобы дать им время поговорить, предчувствуя, что скоро у них эта возможность пропадет. Ночью у Анны упало давление, она жаловалась на головную боль, ей трижды ставили капельницы и только к 10 утра, вроде бы состояние нормализовалось.

Я чувствовал, что Влад находился на грани срыва, но держал свои эмоции в узде, часто шутил, от чего Анна сквозь недомогание смеялась. Юноша, которого я посчитал трусом, изменился за одну ночь, в его поступках и словах проявлялся настоящий и сильный мужчина. Но Анна угасала, как бы мы ни старались. Когда я понял, что он вот-вот сорвется, попросил пару минут посидеть с ней Николая Сергеевича, который в тот день не отходил от палаты номер 17 ни на шаг, и вывел Влада в коридор.

— Ты как? – спросил я.

— Я больше не могу… — в его голосе звучал страх и боль, — Я хочу, чтобы она жила… Я не знаю как дальше без нее.

— Влад, — я сказал достаточно жестко, чтобы он начал слушать меня, — Ты знаешь, что она боится того же, что и ты. Но вчера и сегодня ты подарил ей жизнь. А теперь самое сложное… тебе надо отпустить. Ты держишь ее, от этого ей больно. И она будет сопротивляться, пока может, но сейчас это бой с неизбежным.

— Я не могу, она моя мама, — практически плача говорил Влад, хватаясь за голову.

— А ты ее сын, который стал мужчиной, но для нее остается ребенком. Она в ответе за тебя была эти годы, и сейчас, пришло время прощаться.

Он кивнул и мы вошли в палату, Николай Сергеевич с грустью посмотрел на нас. Анна была жива, но ее тело едва удерживало душу. Она попросила врача выйти и он повиновался.

— Олег, подойди сюда, — тихо прошептала она.

— Капитан хочет пришвартоваться? – с улыбкой на лице и болью в душе сказал я.

— Нет, сегодня уплывает, — смеясь, ответила Анна, затем добавила – Присядь.

Я пододвинул стул к ее кровати и сел, она взяла мою дрожащую руку и посмотрела в глаза:

— Спасибо, что исполнил мечту старой тетки. А дальше куда собираешься?

— Пока не знаю, куда дорога поведет.

— У тебя же есть твоя роза? – спросила Анна.

Холодок пробежал по моей коже и я кивнул, не найдя силы ответить.

— В твоих глазах печаль, но… пообещай мне… — она тяжело вздохнула.

— Что? – я боялся, что она не успеет сказать.

— Пообещай мне беречь ее, как бы то ни было, ты за нее в ответе, наш Маленький принц.

— Обязательно, — я сдерживал слезы и улыбался.

— А я буду приглядывать за тобой, — с улыбкой сказала она, — Просто посмотри на звезды.

Я кивал, слезы предательски покатились по щекам.

— А теперь, я поговорю с сыном, хорошо? – спросила она, убирая с моей левой щеки своей рукой слезу.

— Да, конечно.

Я встал, но ноги дрожали и мне было трудно удержать равновесие.

— Олег, — снова позвала Анна, и я обернулся, — Не забывай нас.

Я улыбнулся и шепотом пообещал:

— Никогда…

Влад сел на стул ближе к маме, а я вышел в коридор. Не было сил держать слезы и они градом катились из глаз. Я прошел к окну в холле, чтобы хоть как-то скрыть свои чувства.

И тут он тоже замолчал, потому что заплакал…

– Вот мы и пришли. Дай мне сделать еще шаг одному.

И он сел на песок, потому что ему стало страшно. Потом он сказал:

– Знаешь… моя роза… я за нее в ответе. А она такая слабая! И такая простодушная. У нее только и есть что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира…

Я тоже сел, потому что у меня подкосились ноги. Он сказал:

– Ну… вот и все…

Помедлил еще минуту и встал. И сделал один только шаг. А я не мог шевельнуться. Точно желтая молния мелькнула у его ног. Мгновение он оставался недвижим. Не вскрикнул. Потом упал – медленно, как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки. <…> И если к вам подойдет маленький мальчик с золотыми волосами, если он будет звонко смеяться и ничего не ответит на ваши вопросы, вы, уж конечно, догадаетесь, кто он такой. Тогда – очень прошу вас! – не забудьте утешить меня в моей печали, скорей напишите мне, что он вернулся…

Влад вышел через пятнадцать минут и, съехав по стене, сел на пол, врачи попытались подбежать к нему, но я остановил их знаком, а сам присел с ним рядом.

— Если бы не ты, — тихо начал он, — Я бы никогда не…

— Я верю, что ты пришел бы все равно, — прервал я, — Просто было бы меньше времени.

— Спасибо…

— Теперь нужно взять себя в руки второй раз и организовать похороны.

— Да, — кивнул Влад, хотя он еще не очень представлял, что произошло.

— Тебе есть, кому помочь?

— Да… сколько я тебе дол…

— Нисколько.

Влад уткнулся мне в плечо и заплакал, нет, не рыдая, а спокойно и без истерик. Он успел попрощаться и все сказать… роскошь для многих в наше время…. Встали мы, когда Николай Сергеевич позвал Влада оформлять бумаги. Мы последний раз взглянули друг на друга, пожали руки и разошлись. Его страх проиграл и сейчас он справится со всем сам. А я… шел дальше.

Внизу ждал Олег, который обнял меня при встрече и тихо сказал:

— «Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь», я рад, что Вы прозрели. Нам пора. Теперь это не наша история.

 

Конец третьей истории

 

 

Четвертая история

Идеальных не бывает

Глава двадцать шесть

Мы уехали в то же день, когда умерла Анна. Не разговаривали и старались не пересекаться взглядом. Мне нужно было отдохнуть, так как практически не спал несколько суток, поэтому в поезде уснул практически мгновенно. Во сне вернулись воспоминания одной прогулки с ней, которая, как ни странно, не была особенной, мы просто ходили по парку. Она рассказывала о своем последнем шоппинге с подругой, о том как дела на работе и обо всем, чем жили мы. Солнце теплыми лучами обнимало ее  лицо. Я слушал и молчал, наслаждаясь звучанием ее голоса и чувством присутствия. Мы были вместе.

Поезд постепенно сбавил ход, и я проснулся. Олег читал свою книгу и не замечал, того что мои глаза уже открылись.

— Долго я спал? – мой голос был сиплым спросонья.

— Сутки, — не отрываясь от чтения, сказал  Олег, — Как Ваше самочувствие?

Я задумался. Как ни странно тоски и одиночества после сна не была, но пришло спокойствие.

— Лучше, даже удивительно.

— Кофе?

— Не откажусь.

Олег закрыл О’Генри и вышел из купе. Я снова прокрутил в голове события сна и задумался, почему нет тоски. Возможно, мои чувства начали постепенно угасать, и целебные три недели дают о  себе знать. В любом случае, я точно был уверен, что стал дышать свободнее.

Запах натурального кофе ворвался в купе за несколько секунд до входа Олега с чашками. Я принял сидячее положение и разминал затекшие руки.

— Мы прибудем через час, — с улыбкой произнес он.

— Хорошо, — я мысленно посчитал оставшиеся дни, с учетом дороги, и сказал, — А мы успеем с последним клиентом? Мне же на работу надо через два дня.

— Думаю, вполне, — ответил Олег.

Я не стал задавать вопросов, он все равно на них не стал бы отвечать, да и мне не хотелось погружаться в новое дело прямо сейчас. За окнами поезда ярко светило солнце, но чувствовалось, что скоро оно пойдет на убыль, а значит вне нашего купе вот-вот должен был наступить вечер. Лесополоса, по которой мы ехали постепенно становилась все реже и реже, сменяясь маленькими домиками деревень. Что-то родное проскользнуло в моем сердце. Я присмотрелся и понял, что именно:

— Мы едем домой?

— В Ваш родной город, — поправил Олег Геннадьевич.

— Клиент там? – спросил я.

— Да, он там живет.

Я посмотрел на Олега, мне казалось, что он издевается, наше путешествие должно закончиться там же, где и началось. Это несомненно было удобно для меня, но все таки не спросить я не мог:

— А почему мы не могли там начать?

— Другим Ваша помощь была нужнее. Да и, как мне думается, сейчас Вы готовы помочь ему.

— Очередной суицид, неразделенная любовь или смерть?

— Все намного сложнее, — Олег пристально посмотрел на меня, — Жизнь.

— Нужно вылечить человека от жизни? – я снова почувствовал легкое издевательство в его голосе.

— Да…и нет. Вы сами прекрасно понимаете, что я все равно Вам ничего не скажу, пока не придет время.

— Да, традициям Вы не изменяете.

Я ощутил тревогу, больше всего мне не хотелось работать с…

— Это не Ваша девушка, — словно прочтя мои мысли, сказал Олег, — Я, конечно, люблю ставить людей в нелепые положения, но это не тот случай.

— А я знаю этого человека? – мне все равно чувствовалось, что он шутит со мной.

— Хм… — Олег задумался, перебирая варианты ответа, — Не думаю, что человека Вы знаете. Пока не знаете. Да так будет точнее.

Я вздохнул с облегчением. По какой-то причине, не хотел пересекаться с людьми из обычной жизни, тем более с знакомыми. Я скучал по друзьям, но не горел желанием их консультировать.

Поезд сбавил ход до минимума, мы въехали в город, который встретил нас знакомыми пейзажами невысоких домой и грязных улочек. Я чувствовал сожаление по поводу того, что наше путешествие заканчивается, но в тоже время понимал, насколько мне хотелось домой эти дни, даже не по причине того, что в рюкзаке скопилось, наверное, тонны две нестиранных вещей, скорее в тот момент, понял, что впервые вижу город, таким уютным и теплым. Мое сердце радостно забилось, взгляд заскользил по знакомым с детства местам, улыбка становилась шире и шире на моем лице. Я приехал домой.

Поезд остановился, и мы вышли на перрон. Людей в тот день было немного, и мы спокойно прошли на парковку. Олег поправил свой серый костюм, от морщин и, повернувшись ко мне, сказал:

— Я предлагаю Вам работать, в качестве компенсации дороги, в привычных условиях. Можете пока съездить домой, сбросить вещи и привести себя в порядок, а потом езжайте себе в кабинет.

— Вы приведете клиента туда?

— В некотором роде, — опять уклончиво ответил Олег, поймал такси, дал мне денег на дорогу и сказал – Давайте через часа полтора я подойду к Вашему кабинету.

— Значит, работать начнем сегодня?

— В принципе, как и всегда, — улыбнулся Олег и открыл мне дверь в машину.

Город погружался во мрак. Мы скользили по практически пустой дороге, к дому. Водитель включил радио, где заиграла Атма «Новой надежды свет», он попытался переключить, но я попросил оставить. Дом ждал меня…

 

 

Глава двадцать семь

Прощение

Я вошел в дом и включил свет, темнота дрогнула и отступила. Пыль тонким слоем покрыла мебель. В комнате тихо тикали часы. Тепло и уют наполнили меня какой-то детской радостью, мне хотелось сделать какао и сесть с печеньем под плед, чтобы весь вечер смотреть любимые мультфильмы, но меня сегодня ждала работа. Последний человек в этом путешествии придет на разговор. Я улыбнулся, Максим по сути был единственным, кого пытался профессионально консультировать, и только когда стал верить своим чувствам смог помочь. Я каждый раз пытался включить психолога, но потом все шло не по плану, но давало тот результат, который был нужен людям. Чудеса, которые мы делали вместе с каждым, из встреченных мной, были настоящими. В душе стало хорошо.

Я переоделся и вышел на улицу, не скажу, что с грустью, но дом покидать не хотелось. Дорога до работы, привычная и, в тоже время, обновленная в моем сердце, стала частью того мира, который я покинул, но страстно мечтал вернуть. Окна в нашем центре не горели, что говорило об отсутствии людей в здании, наверное, я единственный собирался провести несколько часов в этом месте в свободное время.

Охранник сильно удивился моему приходу после трех недель отсутствия, но все же без вопросов выдал ключи от кабинета.  Я не спеша поднялся, какое-то время не мог решиться открыть дверь, но все же назад отступать не хотелось. Не знаю, что тогда мне мешало, казалось, мои проблемы наконец-то отошли в сторону и страх отступил, но внутри сидел какой-то ослабленный и еще живой зверь сомнения, который из последних сил пытался вернуть свое место в моей душе. Но у него не вышло, и я знал, что больше не выйдет.

Олег пришел один.

— А где клиент? – спросил я

-Скоро явится, не переживайте. Как Вы?

Я присел на свое место и ответил:

— Я лучше. Знаете, соскучился по дому, хотя как-то об этом не думал все эти дни.

— Вы много сделали.

— Не я один. Вы были рядом со мной и помогли пройти этот путь. Знаете, мне очень интересно было узнать, кто Вы на самом деле и чем же занимается фирма, но… после встречи с Максимом это потеряло значение. Вы были правы, они нуждались во мне, больше, чем мне казалось, но и я нуждался в них. Этот путь мы прошли вместе. Не имеет значение, кто Вы, главное, что Вы делаете. И я благодарен, что в мире есть такие люди как Вы.

Олег слушал меня и улыбался, затем сел в кресло клиента и с интересом посмотрел на меня.

— Вы сказали, что свой путь начали ради нее, сейчас думаете так же? – спросил он.

Я задумался и ответил:

— Точнее сказать ради нас.

— Она поселила в Вас зерна человечности… вот они и проросли, — с улыбкой произнес Олег.

Я почувствовал, как задрожали руки и сила, которая побуждала меня к действиям все эти дни, огнем обожгла душу.

— Последний клиент уже пришел, — тихо сказал я, понимая, что прав.

— Да, — Олег пристально смотрел мне в глаза, — И сейчас он хочет говорить.

Я кивнул и начал:

— Мы были вместе совсем недолго, около полугода. Знаете, я случайно встретил ее на улице, мы были знакомы уже давно и традиционно обнимались при встрече, но в тот день, что-то изменилось во мне. Прижав ее к себя, вдруг понял, что больше не хочу отпускать, знаете, как это бывает? – Олег кивнул и продолжил слушать, — Я верил ей, доверял и берег каждую секунду, проведенную вместе. Нет, мы не строили планов, мы жили и росли в этом мире, надеясь, что это навсегда. Но… она… так вышло… я.

Последние слова тяжело давались мне, потому что я не хотел их произносить даже себе, чтобы избежать переживаний, от которых бежал все эти дни.

— Она ушла к другому, — я выдохом завершил свой монолог после паузы.

— Вы думаете, ушла? – спросил Олег.

— Да. Я знаю, что ушла. И тогда и почва ушла из под ног. Смешно сказать, но с ней я обрел нечто большее, чем имел. И сейчас самым глупым является, то, что чувства не проходят. Она была со мной все эти дни, я слышал, как она говорила мне, что пройдет эту жизнь дальше вместе со мной.

— Почему глупым?

— Любить её нерационально, это чувство травит и душит меня.

— Нерационально? – усмехнулся Олег, — А рационально бросаться под машину, чтоб вытянуть незнакомого парня?

— Но…

Олег перебил меня:

— А рационально потом снова рисковать собой, чтобы вытащить его из воды? Рационально вселять веру в то, что любовь у нас с Марией возможна? Рационально, отдавать часть своей души умирающей женщине, чтобы она дожила до встречи с сыном? Рационально, ли ехать за неизвестным человеком, который все время уходит от ответа, чтобы просто помочь кому-то?

— Чего Вы добиваетесь? – я не мог понять его слов.

— Вы стали человеком благодаря этому чувству! – Олег практически на крике ответил мне, а затем тише добавил, — Эта девушка помогла Вам прозреть.

— Но ведь она ушла… И сейчас ее нет. И так глупо все закончилось.

— Но любили ведь друг друга вы гениально! — смеясь, ответил он, — Или я ошибаюсь?

Олег не ошибался..

— Вы так привыкли бояться и доверять своим глазам, что разучились верить. Максим подарил Вам веру. Вы считали, что нет смысла любить если, человек ушел, но Мария подарила Вам любовь и свободу, Вы считали, что если человек болен и умирает, то он обречен страдать, но Анна подарила Вам веру в сказку, Вы считали, что самой большой преградой в жизни является страх, который высасывает Вас изнутри, но Влад подарил Вам отчаянную смелость вопреки всем препятствиям. Но они не смогли бы этого дать Вам, если бы Вы не подарили им свою нерациональность и искренность. Она дала Вам дом, и он остался с Вами, и когда Вы искали поддержку, то шли в дом, который она построила в Вашей душе. Вы гениально любили, оба.

Я смотрел в сторону. Ком в горле мешал ответить, но мне нужно было сознаться в этом:

— Я… не знаю, как жить дальше…

Олег достал из внутреннего кармана фляжку и две железные стопки, разлил коньяк и передал одну мне:

— Ваше здоровье, — произнес он.

Мы осушили их одним глотком. Ком в горле постепенно растворялся. В окно, что-то постучало, я обернулся и увидел голубя, который бил клювом стекло, видимо пытался склевать какую-то мошку или что-то вроде этого.

— Если птицу отпустить… ей будет лучше, — вспомнил я слова Марии.

— Отпустите свою боль, Олег, хватит. Вы можете чувствовать и без страданий, — мягко произнес Олег.

Её смех прозвучал в моей памяти. Я улыбнулся и заговорил с той, которую видел во сне:

 — Если дальше, то с тобой, — ее образ посмотрел на меня, — Не важно, кем мы были и кем стали. Я устал винить тебя. Не знаю, что нас ждет. Но я..

— Давайте, скажите… — шептал Олег.

Я глубоко вздохнул, последние кирпичи от стены, которой ограждался от мира, рассыпались в прах:

— Я больше не виню тебя. Все эти дни бежал от тебя… но устал. Я больше не уйду.

Она смотрела на меня грустным и виноватым взглядом и тихо прошептала лишь губами:

— Спасибо.

Я снова в своем кабинете, Олег улыбается и смотрит на меня, чувствую, что опять плачу.

— Кажется, все таки, стал принцессой, — шмыгнув носом, сказал я.

— О нет, просто не привыкли чувствовать. Вам раньше нужны были какие-то гарантии и одобрения, а теперь, нет вот и все. Вы стали Человеком, с которым еще предстоит познакомиться и Вам, и Вашим близким.

— Как Вы думаете, у нас есть будущее? Хотя… не надо говорить. Я верю.

— Что оно есть, я знаю точно, но насколько она Ваше, зависит от Вас и от неё. Слушайте сердце, но не забывайте про голову. Во всем важна гармония. Коньячку?

Я кивнул. В тот день дышалось легко.

— Так, кто же Вы? – спросил я.

— Борисов Олег Геннадьевич, а кто же еще?

— Действительно, — улыбнулся я.

Олег полез во внутренний карман пиджака, но я прервал его:

— Не надо.

Он вопросительно взглянул на меня.

— Вы поедете потом к Марии? – спросил я.

— Да, а что? – его рука все еще была в кармане.

— Потом останетесь или поедете?

Олег задумался и грустно произнес:

— Вы ведь знаете, что я не могу остаться.

— Тогда берите ее с собой. Плюньте на все и отправляйтесь в путь вместе сразу после встречи. И этого будет достаточно для меня.

— Вам не нужны деньги? – Олег с удивлением смотрел на меня.

— Это и будет достойной платой, продолжайте гениально любить. И я буду тоже.

Олег улыбнулся и медленно кивнул:

— Рад с Вами познакомиться, Человек.

— И я с Вами… — поднимая рюмку, сказал я.

Он уехал под утро на вокзал, проводив сначала меня до дома отказавшись от моих провожаний. Я вернулся в пустую квартиру, чтобы с облегчением посмотреть на начинающийся рассвет. Небо пылало ярко алыми красками, давая новому дню жизнь. Заноза вышла из сердца окончательно.

Много ли я прошел за эти дни? За плечами три пережитые жизни и одна смерть. Много ли я сделал? Да. Гордился ли я этим? Сложный вопрос, на который ответа не хотелось искать. Утро набирало скорость, и я почувствовал, что дом, который искал и пытался вернуть всё это время, снова обрел тепло в моем сердце. На мгновение в сердце проскочило разочарование в любимой, всего лишь легкий укол, но впервые я увидел ее как человека. Она была человеком, с недостатками и достоинствами, но в тот момент, вдруг понял, что просто девушка, ради которой я изменился, но в конце концов все таки разочаровался. Нет не разлюбил. Это другое. Чувства к ней, все еще наполняли мое тело, просто в тот момент, любовь обрела реальные очертания, без страданий и мыслей, которые гонял по кругу.

Именно в тот момент я «встретил» ее настоящую. Я улыбнулся. Нерационально было прощать, но иначе поступить не мог. На мне больше не было груза печали и скорби. Я вспомнил, Максима, Марию и Анну с Владом. Груз, который они несли в себе, отравлял их жизнь, а все же было проще изначально, им просто нужно было стать людьми и перестать копаться в фантазиях. Как и мне в целом. Моя пробежка закончилась, но жизнь началось. И больше молчать не было смысла, как и бездействовать.

 Я вышел на улицу и дворами пошел к ее дому. Скорость нарастала. Усталость от трех недель пути, ушла куда-то в неизвестность. Ее окна. Я остановился, понимая, что дальше не знал, что делать, но в ту минут мы были максимально близко. И пусть меня она не услышала бы в тот момент, но мне нужно было сказать именно эти слова:

— Если дальше, то с тобой… Но если нет, то я пойду один.

Развернулся и встретил ее взгляд, она стояла за моей спиной и удивлено смотрела на меня, видимо, не ожидая увидеть. Я улыбнулся и произнес:

— Доброе утро.

 

Конец четвертой истории

Эпилог

Поезд набирал обороты. Олег Геннадьевич и Мария сидели в купе и не спеша пили кофе.

— Значит, ты решил, что теперь мы будем путешествовать вместе? – с улыбкой произнесла она.

— Да, не самостоятельно, признаюсь, но не пожалею точно.

Мария сделала глоток и посмотрела в окно. Олег аккуратно положил свою ладонь на ее руку.

— Если дальше, то с тобой. Не хочу больше убегать, — мягко произнес он.

Мария улыбнулась и нежно посмотрела в его глаза:

— Ты стал совсем человеком, Олег.

— У меня было, у кого учиться.

Мария задумалась и тихо спросила:

— Как ты думаешь, у него все будет хорошо? У того юноши, который нам помог.

— Да, — не колеблясь, ответил Олег.

— А как же его девушка, ты думаешь, они будут вместе?

— Условия созданы, но решать им, ты же знаешь. Он теперь – человек, в котором раскрыты все качества. И мне хочется думать, что он обретет счастье вне зависимости от исхода их отношений.

— Он напомнил мне тебя, — задумчиво произнесла Мария.

— Все люди немного напоминают друг друга.

Мария сделала глоток кофе и снова спросила:

— Скажи, а он знает?

— Думаю, нет, но он был близок к разгадке, — с улыбкой ответил Олег.

Мария покачала головой:

— В нем было что-то родное. Я, все-таки, верю в лучшее.

— Лучшее это не всегда то, чего мы изначально хотели, Маш. Я верю, что он откроет глаза и наконец-то обретет мир в себе. Я думаю, что после нашего разговора с ним, Олег реально посмотрит на все что было, и если он увидит в ней человека, а не спасение, тогда чудо случиться. Условия созданы, его сердце открыто, а разум чист. Я верю в него.

Мария тепло взглянула на Олега и коснулась его щеки:

— Значит вместе с тобой в неизвестность?

— Как всегда, но только раньше ты была далеко.

— Я боюсь за тебя, — в ее глазах появилась тревога, — Ты стал очень человечным, а он идет с тобой вровень. Хватит ли у нас сил?

Олег на мгновение задумался и ответил:

— Будем делать все возможное.

Она кивнула и снова погладила его по щеке.

— Мне нужно на секунду выйти, — мягко сказал Олег.

Он вышел в коридор и прошел в тамбур, где на тот момент никого не было, достал телефон и написал сообщение: «Едем с Машей в новый город. Спасибо Вам, Олег, психолог, который стал человеком. Помните, что зорко, только сердце и творите чудеса, у Вас в этом талант. Не прощаемся. Борисов О.Г.», затем перечитал написанное и отправил адресату. Он улыбнулся и посмотрел в окно тамбура, где мелькали деревья и поля, и тихо шепнул, зная, что Олег не услышит, но почувствует это:

— Спасибо за веру.

 

 

Конец

 

 

 

 

 

Еще почитать:

Наказание без преступления 2

пять.

Джейн Грей и Ворон Истуканов — Глава 63: Пенальти тортиков!

Воспоминания о будущем — Путь к совершенству, Часть 2