Для кого жил?

«Картинка с Яндекса»

Спальня, на кровати лежит мужчина лет пятидесяти, издавая достаточно громкие стоны, он пытался претерпевать боль, проходящую огнем по всему телу.

Пришедшая медсестра уколола больному морфин, терпеть последнюю стадию — удел не из легких.
Поражения почти всех внутренних органов не дает никаких шансов на выздоровление, главное облегчение — смерть, остается только ждать.
После укола медсестра засобиралась, сложив приборы после укола, она посмотрела на медленно умирающее, почти иссохшее тело, потом немного отвела взгляд, собрала вещи и ушла в дверь, ведущую в коридор.
Там в коридоре она, услышав, как в кухне плачет супруга умирающего, она подошла к двери кухни.
— Нина Игоревна, я сделала укол, мне нужна ваша подпись.
— Да, конечно, — пытаясь успокоиться, сказала женщина и подписала документ.
— Я приду часа через четыре, если что, звоните мне или Олегу Станиславовичу.
— Хорошо. — И женщина в этот момент зарыдала.
— Я пойду, закройте за мной дверь.
— Да, конечно.
Нина проводила медсестру.
В спальне кроме лежащего мужчины из людей никого не было, никого не было.
А кто были они, те, кто ждал часа смерти?
— Ну что так долго, ну зачем так мучить человека? Пусть у вас там дают до… разрешение на смерть, и я пойду с ним к нам, в уютное, теплое местечко.
Сказало существо в черном костюме.
— Ты хотел сказать в ад?
— Это вы называете его адом, а для нас это дом родной…
— Только не загонишь вас туда, ну нечего, всему свое время.
— Но-но, нечего нас пугать, давай поговорим о нем.
Существо в белом костюме ничего не сказало.
— Молчишь, ну молчи. Хм, смотрю я на тебя, да, действительно, нужно было мне одеться тоже в белое, он бы охотнее со мной пошел,
но ваш этот… начальник не позволяет, а жаль. Но нечего, он все равно мой.

У существа в черном костюме как из воздуха появилась папка, которая сама открылась.
Из нее он достал лист и начал читать его вслух.
— Вот смотри… Поругался с соседкой, с дочерью, матом обругал мужика, у которого сигнализация сработала ночью… И тут за всю жизни его благую, кх-кх… В общем, сквернословие, сам понимаешь, хотя куда вам, святошам.
В общем, только по этой заповеди я могу забрать его душу. И вы мне ничего не сделаете.
С ухмылкой сказал он.
Ангел в белом после этих слов посмотрел на умирающего и сказал:
— Пока он жив, всё можно исправить.
— Исправить, ты что думаешь, он будет каяться? Э, не-е-е — Он порылся в своей папке. — Во, «Бога нет» крикнул он, споря с вашими прихвостнями.
— Со священником?
— Ну да, ну да, с ним самым. Так что нет, атеисты — это наши люди, только я так и не понял, зачем он крестился, ну и ладно, всё равно он мой.
Ангел отрицательно покивал головой.
— Да что он так дохнет долго, а? -Со злобой сказал ангел в черном. — Кх, ладно, так долго ждать, ну нечего, еще подождем, уже скоро, я надеюсь.
В спальню открылась дверь, в нее вошла молодая девушка, скромно одета, глаза ее были красноватые от слез, и села рядом с умирающим.
— Так, не понял, а она что тут забыла? Ты должна рыдать без устали. Так… — Черный ангел попытался подойти и нашептать что-то ей на ухо, но белый протянул руку, как бы ограждая ее от него.
— Но-но, ты что себе позволяешь?- Со злобным взглядом сказал черный ангел.
— Молчи, наказ Бога.
Бес почти с огнем в глазах пытался что-то сказать, но не мог сказать в его сторону ни слова. Но потом сказал:
— Так это нечестно, это ты всё подстроил, и ваш этот… Он наш! — Криком сказал он.
Но ангел ничего не ответил, он просто защищал девушку.
— Пап, ты меня слышишь? Держа за руку умирающего, говорила она, отец закивал головой и хриплым голосом сказал: «Да».
— Сейчас начнется… С презрением сказал бес. — Все эти ваши клерикальные игры.
— Пап, ты, конечно, прости меня, но я снова по поводу исповеди.-Сказала дочь.
Бес в этот момент наклонился над левым ухом больного и начал нашептывать:
— Зачем оно тебе надо? Ты-ы-ы, кандидат наук по биологии, знаешь, что никакого Бога нет! Поговори с ней о погоде за окном, о чем угодно, а еще лучше прогони ее вон! Ведь ты не хочешь смотреть, как они плачут о тебе.
Ангел подошел к правому уху и начал говорить:
— Ведь ты ее любишь, она тоже, как когда-то и ты, сейчас защищает докторскую по биологии, но верует. Сколько раз ты хотел сказать ей прости…
Бес в этот момент напирал.

— Она твоя дочь и должна повиноваться всему, чему только не скажешь. Она дура безмозглая, да и не она написала диссертацию по сути, а ты. А она так по клавишам бряцала.
Ангел, не обращая внимание на слова беса, говорил:
— Твой лучший друг, с кем ты поссорился, умер, а ты с ним так и не простился.
— Да тварь он, подставить хотел на работе и жену увести, сто процентов. — Как бы в противовес говорил бес на ухо.
— Прости меня, доча. — Сквозь слезы сказал отец.
— Да ты глянь, нюни распустил, прощение просит, тьфу… Слабак… Ладно, но никаких священников…
— Пап, давай я позвоню отцу Николаю, ты с ним поговоришь… Может… — Девушка запнулась, как бы говорить про исповедь или нет.
— Исповедаюсь? — Очень тяжело и сквозь слезы сказал отец.
— Да, может исповедоваться, позвать? — Она хотела услышать ответ отца.
В ярости бес почти орал в ухо:
— Нет, не надо священников, нечего ему здесь делать.
Ангел в белом тихо говорил:
— Это последний шанс, нужно решиться.
На определенный момент возникла пауза, все ждали ответа от умирающего.
— Да, я согласен. — Также тяжело и со слезами сказал умирающий.
Девушка с почти дрожащими руками пыталась достать телефон из сумки. Найдя его, она со слезами на глазах пыталась найти номер телефона священника.
— Я не понял, это что такое, ты что удумал, старый? Так стоять! — Он снова подошел к уху. — Скажи что: «Давай завтра, я подумаю». Ну-ну, говори, давай, сухарь ты драный.
Отец захотел что-то сказать, пытаясь вдохнуть воздух, и через силу сказал:
— Побыстрей…
Дочь дозвонилась к священнику:
— Алло, отец Николай… Да, я… Да, по поводу отца… Да. — Она в секунду прикрыла рот, по ее щекам лилась слеза. — Да, приезжайте, пожалуйста, поскорей… Да, да, мы ждем- Она бросила трубку. — Сейчас он собирается и приедет.
— Поскорей бы…- В этот момент больной сильно закашлял.
Дочь сидела возле отца и гладила его по руке. В какой-то момент девушка тихо, едва слышно, начала читать молитву, отец местами то засыпал, то просыпался от сильного кашля.
— Ей что, просто не сидится, что она тут завыла, хватит тут ваши молитвы читать! Уши пухнут- Бес как бы руками пытался заткнуть уши, он пытался как бы подойти к ней, но ангел всячески ограждал девушку.
Прочитав «Отче наш», «Живый в помощи» и еще несколько молитв, вдруг прозвенел звонок в квартире.
— Это, наверно, отец Николай. — Сказала девушка и, как легкое перышко, встала с кровати и побежала открывать дверь квартиры.
Отворив ее, она увидела отца Николая, он стоял перед ней в черной рясе с крестом на груди и держа в левой руке сумку.
— Здравствуйте, Мария, как вы позвонили, я сразу к вам. Как он?
— Благословите, батюшка. — Промолвила она. — Он ждет, проходите в спальню.
Девушка показала на дверь комнаты, священник пошел к ней.
Отперев ее, он подошел к кровати, на которой лежал отец Марии.
— О-о-о, ты глянь, кто тут у нас, вот если честно, я не понимаю, как вас, ваш начальник, всех их терпит. — Говорил бес, обращаясь к ангелу. — Ведь у них грехов с гору Эверест наберется. И он позволяет еще им совершать ваши таинства, а-я-я-й.
Но ничего, на него у меня тоже досье есть. Вот чтобы он попал в мои руки, я всё сделаю.
Ангел со строгостью глядел на беса, но ничего не делал, хотя он сам с радостью его выгнал бы из комнаты.
Священник начал обращаться к больному.
— Виктор, я перейду к сути, вы будете исповедоваться?
Больной медленно кивнул и хриплым голосом сказал: «Да».
— Причащаться будете?
— Да.
— Хорошо.

Священник после этих слов начал приготовление, он на стоящем недалеко от кровати, поставил на стол икону и зажег свечу.
Одел на себя епитрахиль, взял книгу и начал читать молитву, после ее прочтения он положил край епитрахили на голову больному.
Священник думал задавать наводящие вопросы, но больной до этого еле отвечавший начал раскаиваться со слезами, но без запинки.
Голос его в тот момент священнику показался даже менее хриплым, но он особого значения этому не придал.
Стоящие рядом присутствующие не от мира сего по-разному реагировали на происходящее.
Ангел с каждым исповедующим грехом радовался и восхвалял Господа.
А бес нет: «Что ты тут разкудахтался?» — с гневом смотря на него, он говорил, и смотря на свои записи, в которых начали пропадать записанные им прегрешения больного.
Исповедь была долгая, почти два часа, в какой-то момент больной остановился. Священник в какой-то момент немного запамятовал и, забыв спросить еще один вопрос, сказал.
— Кайтесь?
И в этот момент бес с радостью и неприкрытой усмешкой сказал, подымая последний листок из папки:
— Ну и ладно, на этом он все равно погорит, прелюбодеяние все-таки не стал исповедывать, ну и хорошо для нас. Потом он, посмотрев на Ангела, сказал: «Ну что, в наших рядах пополнение, я его себе лично заберу». — Со злобной усмешкой сказал он.
Ангел наклонился над правым ухом умирающего и начал что-то говорить, а потом выпрямился.
— Нет… — сказал больной.
Услышав это, бес чуть в пляс не пошел.
— Слушай, ангел, а переходи к нам, у нас весело, мы тебе местечко справим, а что молчишь?
— Нет, я не все рассказал. — Сказал больной.
— Так это что за игры, ты что ему наплел, белоручка? Какого…
Больной начал рассказывать, как он однажды соблазнил жену его лучшего друга. Услышав сплетни о том, что его жена изменяет ему с его лучшим другом, он, поддавшись эмоциям и чувствам, уговорил его жену переспать с ним. Это потом, спустя время, он узнал, что никакой измены со стороны жены не было, ее подруги просто из зависти к ней, что она не большая красавица и не большого ума женщина смогла выйти замуж за такого красавца, да еще и профессора.
Из-за этого случая кончилась дружба между лучшими друзьями. Его жена так ничего и не узнала, его друг не решился вскрывать это все наружу. Так они и расстались врагами. После его смерти он, отец Марии, понял, что чувств к ее матери он не испытывает.Он понимал, что это не просто так, но он всячески отгонял мысль о том, что в этом виноват тот роковой случай.
После всего сказанного он заплакал, он заплакал с такой силой, что слезы, стекая из его глаз и теча по щекам, падали на его пижаму, которая в месте их падения промокла.
Священник, услышав это, понял, что теперь точно все. Он поднес руку над епитрахилью и, сделав крестное знамение и прочитав разрешительную молитву, начал готовить больного ко причастию.
— Ну ты и гад, — обратился бес к ангелу. — Не, ну это, конечно… Он перевел свой взгляд на папку, в которой от его бумажек остался только пепел.
— Ну нечего, он умрет там, сорок дней, мы его подловим. Он будет наш. С ярым взглядом на больного смотрел бес.
— Именем Господа Иисуса Христа, изыди. И после этих слов ангел поднял руку, и воссиял нереальной силы свет, и бес с криком удалился из комнаты.
В этот момент священник причастил больного, Мария, держа платок возле своего отца, вытерла ему губы, а после дала воды.
Все было сделано, священник начал собираться. Уходя, он попрощался с больным и благословил.
Выйдя из комнаты, Мария обратилась к священнику:
— Может, чаю? Вы, наверно, устали.
— Нет, спасибо, Мария, я не могу, сын болеет, нужно в аптеку заскочить, купить лекарства, ангина, сами понимаете.
— Да, понимаю, простите, может, чем помочь?
— Не надо, нужно бежать. Звоните, если что. Батюшка благословил Марию, в тот момент из кухни вышла Нина, мать Марии, и тоже взяла благословение.
-Дай Бог крепости духа вам всем, я пошел.
Нина провела отца Николая, перед выходом что-то у него спросила. Мария заглянула в комнату к отцу, он спал, она не стала его тревожить и закрыла дверь.
Мария с Ниной зашли на кухню, стали беседовать и что-то вспоминать, временами их разговор прерывался плачем, где они пытались друг друга утешить и успокоить. В какой-то момент раздался звонок в дверь, это была медсестра, пришло время снова делать укол.
Нина открыла дверь и провела медсестру в комнату к мужу, но сама она в нее не стала заходить, она боялась уколов.
Не важно, ей делают или кому-то.
— Проходите, если что-то нужно, я за дверью.
— Хорошо, — сказала медсестра и зашла в комнату.
К Нине подошла дочь и приобняла ее, сказав:
— Все будет хорошо.
— Да, я знаю.
Тут открылась дверь.
— Нина Игоревна… Ваш муж… Умер, прошу простить.
Женщины заплакали по умершему, но в их сердце была и чуточка радости.