Дитя ночи

Майкл шёл за Самантой следом, словно на звук Нильсовой дудочки. Ещё бы, такая знойная брюнетка: длинные ноги, широкие бёдра, подтянутая задница, полная грудь. Правда, наряд девушки: мартинсы, мини и топ были сплошь чёрного цвета, и выглядел как-то мрачновато. Складывалось впечатление, что сразу после танцулек красотка, собиралась на чьи-то похороны.

Добрая половина поля осталась позади. Музыка и пьяные вопли опен-эйра слились в один шум и доносились теперь издалека. Майкл отпихнул сапогом очередной камень и остановился поправить ковбойскую шляпу.

– Не отставай,– произнесла Саманта.

– Есть, мэм, – отсалютовал Майкл и осмотрелся.

Днём, вид поросшего сорной травой поля навеяло бы скуку. Другое дело ночью. В свете полной луны это место приобретало по-настоящему зловещий облик, и от того даже обычные стебли казались демоническими щупальцами выползшими прямиком из ада. В воздухе буквально ощущалась давящая опасность, перерастающая в первобытный ужас перед покровом ночи, доставшаяся человечеству по наследству от древних предков.

Майкл поёжился.

– Долго нам ещё топать, а? – спросил он.

Ответа не последовало. Ковбой поискал глазами Саманту, но та пропала из вида, словно её и не было. Лишь примятая трава указывало направление, по которому прошла девушка.

«Не хватало ещё на гремучку наступить», – подумал Майкл.

Чем дальше он продвигался, тем выше становилась трава. Некоторые стебли вымахали до таких размеров, что доставали ему почти до лица. Майкл позвал Саманту, но та по-прежнему не откликалась. Он всерьёз подумывал послать всё к чертям и повернуть обратно, когда растительность внезапно расступилась, обнажив за собой покосившуюся от старости изгородь. Брусья были сгнившие, и перелезть по ним значило подвергнуть себя опасности. Но и возвращаться в « травяные джунгли» не имело смысла, так как за ограждением просматривалась грунтовая дорога. По ней Майкл без труда мог обогнуть поле и дойти до своей машины. Недолго думая, он ухватился за один из брусьев и потянул на себя. Древесина треснула, и брус отделился от столба.

Бросив деревяшку на землю, Майкл согнулся пополам, и пролез на противоположную сторону, но тут что-то острое кольнуло его в плечо. От неожиданности он подался вперёд и, зацепившись ногой за перекладину, свалился в дренажную канаву.

Весь в пыли ковбой поднялся на ноги и, матюгаясь, стал отряхиваться шляпой.

– Ты чего так долго? – раздался голос Саманты.

Девушка стояла на дороге, да так, что голова Майкла оказалась на одном уровне с её коленями.

– «Долго»?! – раздражённо воскликнул Майкл, и задумался: «Интересно есть ли у нее под юбкой трусики?». – Да я чуть на гвоздь не напоролся и всё из-за тебя? Куда ты ускакала, чёрт возьми?!

– Не сердись, ковбой, – произнесла Саманта.

Она протянула руку, чтобы вытащить Майкла, но тот усмехнулся и без всякой помощи выпрыгнул из канавы.

На другой стороне дороги виднелась насыпь, одинокой горой возвышающаяся над пустырём. Майкл нахмурился. Он думал, что его приведут в укромное местечко, где можно без лишних свидетелей придаваться плотским утехам, но на деле он просто пересёк одно болото, чтобы оказаться в другом.

Саманта заметила сомнение в глазах Майкла. Кокетливо виляя бедрами, она подошла к молодому человеку и, взяв его руку, просунула её себе под топ. Ладонь Майкла легла на упругую грудь: под нежной кожей подобно звукам там-тамов, билось возбуждённое сердце. Ковбой принялся массировать грудь девушки, чувствуя, как твердеют её соски. Саманта томно выдохнула, и Майкл ощутил нарастающее давление у себя в паху.

– Подожди, жеребец. У нас ещё вся ночь впереди, – сказала девушка и отстранила его от себя.

– Слушай, милашка, я не собираюсь гулять всю ночь под луной, – запротестовал Майкл, – у меня нет на это времени. Давай займемся старым добрым сунь-вынем прямо здесь и сейчас. На этом самом поле.

– Предпочитаю заниматься «этим» в постели,– ответила девушка.

– Трава нам станет постелью, а крышей будет небо полное звёзд. Что скажешь? – настаивал ковбой.

– Скажу, что небо без звёзд, и мы почти пришли, – ответила Саманта и, развернувшись, направилась к насыпи.

– Опять двадцать пять. Мы так скоро до Аляски дойдём, – проворчал Майкл, и пошёл за девушкой.

Песчаная гора осталась позади, к счастью ковбоя, обошлось без восхождений, они обошли насыпь и вышли к пустырю. Ещё издали Майкл заприметил очертания хижины.

– Ах ты, плутовка, значит здесь твоё любовное гнёздышко. И скольких парней ты сюда водила?

Девушка промолчала и всю дорогу до жилища она не проронила ни слова. Майкл подумал, что погорячился в своих высказываниях. В конце концов, он первый подошёл к Саманте на дискотеке, а теперь намекает на её беспорядочные связи, которых к слову могло и не быть. И что с того, что молодые, едва знакомые люди, следуя своим инстинктам, решили отдаться зову природы, занявшись диким, безудержным сексом.

– Послушай, детка, но что ты словно воды в рот набрала, – завёл разговор Майкл.

– Жди здесь! – отрезала Саманта.

Девушка взошла на крыльцо. Подойдя к двери, она толкнула её и та со скрежетом распахнулась вовнутрь, показав проём мрака.

– Будь как дома, путник, – промурлыкала Саманта.

Лёгким движением она сняла с себя топ и швырнула его в молодого человека. На долю секунды Майкл увидел обнаженную грудь девушки, пока скинутый топ не приземлился ему на шляпу. Ковбой стянул трикотажное забрало, закрывшее ему обзор, но Саманта уже успела скрыться в проёме. Словно бык разъярённый мулетой тореадора, Майкл вбежал в хижину. Внутри стояла непроглядная тьма, и он, напрягая зрение, силился хоть что-нибудь разобрать.

– Сюда, жеребец, – раздался голос Саманты.

Майкл не видел её, но слышал, как скрипит половица под её ногами. Он пошёл на звук, но не успел сделать и пары шагов, как дверь позади него захлопнулась. В следующий миг затылок Майкла взорвался болью, и он без сознания рухнул на дощатый пол.

Майкл пришёл в себя и тут же зажмурился. Лампа Коулмана слепила глаза, заставляя и без того неустойчивое сознание ходить ходуном. Ковбой попытался подняться, но обнаружил себя связанным. Ноги его свисали через край стола, так что щиколотки были привязаны к деревянным ножкам, а руки, лежавшие вдоль туловища, были схвачены проходившей через всю столешницу петлёй.

– Поздравляю Бугай. В этот раз ты никого не убил,– произнёс долговязый парень с патлами цвета пепла.

– Завязывай, Герцог,– отмахнулся Бугай.– Я не виноват, что эти задроты такие хлипкие.

– Ну, этот явно не из таких, – произнесла толстуха.

Она рванула рубашку на груди ковбоя, да так, что пуговицы повылетали, словно зёрна нагретой кукурузы. Толстуха плотоядно облизнула губы.

– Только взгляни на его мускулы, твёрдые как камень.

– Ничего особенного,– буркнул Бугай.

– Что здесь происходит? – промямлил Майкл, приподняв отяжелевшую голову.

Хлопнула входная дверь. В хижину вошёл коротышка с огромным «ирокезом».

– Дискач полным ходом, – сказал он.– Давайте ключи, я отгоню корыто ковбоя к обрыву.

– Ключи в правом кармане, – произнесла Саманта.

– Я достану! – с готовностью воскликнула толстуха и, сунув руку Майклу в джинсы, стала шарить.

– О, да у нас тут настоящий ствол.

– Ты же сказала, он безоружен,– обратился Герцог к Саманте.

– Расслабься, пепельная башка,– ответила толстуха, – Я имела в виду не оружие.

– Не называй меня так, – сквозь зубы процедил Герцог. – Слышишь, Хельга?! Никогда!

– Так точно, босс,– усмехнулась Хельга и кинула ключи Панку.

– Саманта,– позвал Майкл,

Не обращая внимания на Майкла, словно он был пустое место, Саманта сосредоточено, расправляла на себе топ.

– Какого дьявола здесь происходит? Это что, розыгрыш? – нанимался ковбой.

Герцог обошёл стол и распахнул кожаный плащ. Из внутреннего кармана он вытащил кинжал с искривлённым клинком.

– Нет, боюсь это не розыгрыш, а что касаемо дьявола, то скоро ты с ним встретишься.

Слова Герога подействовали на Майкла, словно ведро холодной воды. Осознание происходящего стало для него прозрачней горного ручья. Майкл напряг всё тело, стараясь разорвать путы, но они оставались невредимы. Тогда он начал кричать и требовать, чтобы его развязали, но добился этим лишь ответа на собственный вопрос по поводу нижнего белья Саманты – да, на ней были трусики: чёрные кружевные, которые она незамедлительно сняла и засунула ему в рот вместо кляпа.

– Ну, вы тут развлекайтесь, – произнёс Панк, – а я пока тачкой займусь.

– Куда собрался? – рявкнул Герцог. – В это раз ты примешь участие вместе со всеми.

Панк попятился.

– Я резать никого не буду…

– Ещё бы, – сказал Бугай и рывком притянул Панка к себе, – на-ка, держи.

Он вручил Панку жезл в виде переплетающихся костей навершие, которого представляло собой перевёрнутую пентаграмму.

– Выставь жезл напротив окна, – приказал Герцог. – А вы, – обратился он к девушкам, – начинайте обряд.

Саманта и Хельга сложили ладони перед собой и стали распевать заклинание на латыни.

Герцог приблизился к ковбою и занёс кинжал. Ритуальный клинок, точно направленный ковбою в грудь, зловеще переливался в неровном свете лампы. Майкл силился, что-то сказать, но кляп во рту превращал его слова в отрывистое мычание.

– Терпение,– сказал Герцог. – Как только лунный луч пройдёт сквозь пентаграмму жезла, я вгоню кинжал в сердце и оборву твоё бренное существование. Не волнуйся, больно не будет.

– Разве, что самую малость, – хихикнул Бугай.

Замерев, Майкл наблюдал, как лучик лунного света лениво пополз по раме окна, а затем, ненадолго исчезнув, спрыгнул на пентаграмму жезла. По телу Майкла пробежала дрожь и его тут же скрутила судорога.

– Что это с ним? – произнесла Саманта.

– Припадочный, не иначе, – сказал Панк.

– Придержите его! – закричал Герцог. – Луч должен точно упасть на грудь.

Хельга и Бугай подбежали к Майклу, но тут веревка сдерживающая жертву лопнула, разлетевшись в разные стороны. Ковбой оттолкнул Герцога и, спрыгнув со стола на пол, убежал в соседнюю комнату. Бугай устремился за ним, но Майкл успел захлопнуть дверь прямо перед его носом.

– Вот дерьмо! – произнесла Хельга.

Бугай навалился на дверь, та не поддавалась.

– Спокойно, – сказала Саманта,– в той комнате нет окон, он в ловушке.

– А как же ритуал? – поинтересовался Панк. – Мы упустим момент.

– В жопу ритуал,– ответил Бугай и вытащил из-за пояса «Кольт». – Грохнем сукина сына и дело с концом.

Саманта с Хельгой уставились на Герцога, но тот отрицательно покачал головой.

Луч луны коснулся стола, где некогда лежал ковбой. Герцог понимал, что драгоценные секунды таят, и если они сейчас не принесут жертвоприношение, то Люцифер оставит их без своего покровительства. Тем более разжиться человеком, в отличие от петуха или кошки, довольно хлопотное занятие требующие времени на подготовку. Нет! Во что бы то ни стало, я должен угодить владыке тьмы, хозяин рассчитывает на нашу преданность и ритуал будет завершён, здесь и сейчас.

– Ублюдки сраные, – донёсся голос Майкла. – Я хотел…присунуть этой суке по-быстрому…пока было время. Но теперь…теперь Я РАЗОРВУ ВАС НА ЧАСТИ! АРГХ-Х-Х!

Саманта насторожилась. Голос Майкла звучал как-то странно, складывалось впечатление, что его душили и ему приходилось с надрывом выплёвывать каждое слово.

– Держи жезл ровнее,– сказал Герцог Панку, а затем обратился к Майклу.– Выходи парень, и я обещаю тебе быструю смерть. В противном случае ты будешь умирать очень долго.

Вместо ответа раздалось утробное рычание. Дверь, за которой находился Майкл, разлетелась в щепки, и в проёме появилась уродливая покрытая шерстью тварь. Ковбойская одежда клочьями свисала с бугристых, непомерно развитых мышц.

Монстр вытянул когтистые лапы, сдавив голову Бугая в тиски. В одно мгновение череп сатаниста лопнул подобно переспевшей дыне. Извергая фонтаны крови, Бугай осел на пол, по-прежнему сжимая «Кольт» в руке. Палец, лежавший на спусковом крючке, рефлекторно дёрнулся. Револьвер выстрелил. Пуля попала в пентаграмму на жезле и, срикошетив, угодила в топливный бак лампы. Лампа взорвалась, высвобождая языки пламени. Волосы на голове Хельги вспыхнули факелом. С диким воплем она побежала к выходу, но врезалась в закрытую дверь и, отпрянув назад, стала заваливаться на Панка.

– Господи Иисусе! – завопил тот.

Увернувшись от горящего тела, Панк разбил окно жезлом и выпрыгнул наружу.

Пламя с Хельги перекинулось на стену. Пожар стремительно пожирал ветхий дом, наполняя помещение удушливым дымом.

– Прочь, порождение тьмы! – кричал Герцог, размахивая ритуальным кинжалом, словно мясницким тесаком. – Я под защитой самого Люцифера!

Словно вторя приказу сатаниста, монстр остановился и понурил голову. Герцог истерически улыбнулся.

– Гляди, Саманта, он повинуется. Повинуется мне!

Однако, Саманте было не до этого, не помня себя от ужаса, она раскрыла дверь и выпорхнула из хижины, словно птица из клетки.

Голова монстра лихорадочно затряслась, и лицо, всё ещё отдалённо напоминавшее человеческое, вытянулось волчьей мордой. Превращение закончилось, и зверь ринулся к добыче. В следующее мгновение отороченная зубами пасть сомкнулась. Герцог лишился жизни, как и компания «Бьюти энд Кэр» лишилась своего клиента, так часто заказывающий пепельную краску для волос.

Панк прислонился к подножью насыпи. Обливаясь потом, он жадно глотал воздух, словно вытащенная из воды рыба. Разум твердил, что нельзя останавливаться, что нужно бежать дальше, но ослабленное вредными привычками тело отказывалось слушаться.

Панк похлопал по карманам штопаных брюк. Ключи от ковбойского пикапа всё ещё были при нём, сам же пикап находился недалеко от тусовки. Оставалось только пересечь поле и дело в шляпе. Панк оттолкнулся от насыпи, но от усталости повалился обратно.

– Всё, бросаю курить, – отдуваясь, прохрипел он, как вдруг до его слуха донёсся стремительный топот.

Он выглянул на шум, ожидая появление адской твари, но к своему облегчению, увидел стройный силуэт девушки. С грацией антилопы Саманта пронеслась мимо собрата по несчастью и, перебежав дорогу, ловко прошмыгнула под изгородью. Панк решительно оттолкнулся от насыпи, и в этот момент ему на макушку осыпался песок. Он поднял голову, молясь всем святым, чтобы это оказался Герцог, но зарево от пожара выхватило из мрака фигуру оборотня, стоявшего на вершине.

Услышав пронзительный вой, Саманта прильнула к траве. Сквозь колышущиеся стебли она стала свидетелем, как тварь в два счёта нагнал Панка и, сбив его с ног, разорвала в клочья. Отчего силы тьмы, коим усердно служило братство, теперь обернулись против своих же адептов? Чем они прогневали Люцифера? Саманта не понимала и терялась в догадках.

Наблюдая за монстром, девушка видела, как тот опустился на четвереньки и начал принюхиваться, словно собака потерявшая след. В глубине души Саманта понимала, что рано или поздно братству придётся «заплатить по счетам», но она по-девичьему придавала этому моменту некий налёт романтики, представляя себе, смерть под пулями органов правопорядка, как Бонни и Клайда. А после, чтобы газетчики поведали всему обществу об их «подвигах», тем самым возведя братство в статус легенды, а легенды, как известно, живут вечно. Но совсем другое дело, если твои разбросанные останки найдут на каком-нибудь пустыре. О тебе напишут как об очередной жертве гризли и просто-напросто забудут.

Шмыгая носом, оборотень повернул заострённую морду к полю. В несколько прыжков он сократил отделявшее его от девушки расстояние. Саманта сжалась в комок. Сейчас она многое отдала бы, за возможность исчезнуть подобно утренней росе. Высокая трава скрывала девушку из вида, но до неё всё отчётливей доносилась тяжёлая поступь монстра, его частое дыхание и медный запах – запах крови. Кожа Саманты покрылась мурашками, а по ноге горячей струёй сбежала моча.

В этот момент прогремел взрыв. Ночное небо озарили мириады разлетающихся огоньков. Зверь ощетинился и протяжно зарычав, скрылся из виду. Вдалеке, со стороны, дискотеки, стали запускать фейерверки.

Саманта осторожно приподнялась из укрытия. «Когда зверь доберётся до них, им будет не до веселья»,– подумала девушка и поползла украдкой.

Ветра не было и тот факт, что позади вдруг зашуршала трава, девушка осознала слишком поздно. Яростный натиск, сшиб Саманту на землю, и она рухнула ничком. От сильного удара воздух стремительно покинул её легкие, и вырвавшийся крик боли оказался немым.

Приготовившись к смерти, сатанистка зажмурила глаза, однако зверь не спешил терзать ей плоть. Вместо этого, оборотень ухватился зубами за юбку и, резко рванув, сорвал её напрочь. Саманта почувствовал, как нечто твёрдое вошло в её лоно, и стремительные толчки стали сотрясать её изнеможённое тело.

***

Джексон сбросил щит настила на землю и, положив разводной ключ на металлический каркас, закурил сигарету.

– Ну и пекло,– произнёс он.

– Не то слово,– отозвался Стив, прикуривая сигарету. – Может по пивку, а то у меня от этих «ферм» скоро геморрой вылезет.

– Было бы неплохо, но до обеда ещё далеко, а раньше времени в магазин нас никто не отпустит.

– А зачем нам магазин? У меня всё с собой, – сказал Стив, заговорщически подмигнув.

Приятели спрыгнули со сцены и направились к старенькому пикапу.

– Когда это ты успел колымагой разжиться? – удивился Джексон.

– С нашей-то зарплатой? – усмехнулся Стив. – Мне на сигареты едва хватает. Не, тачка не моя. Мы с Дадли приехали сюда под утро, и пока он там с уборщиками лясы точил, я глянь, вижу, как голый хмырь вот этот самый пикап вскрыть пытается.

– Да ну?! А ты чего?

– А чего я? Поджопника отвесил и велел уматывать. Он так с голой жопой и убежал.

– Так может это его машина? – засомневался Джексон.

– У владельцев обычно ключи есть, – язвительно заметил Стив.

– Ключи имеют свойство теряться?

– Ага. Вместе с одеждой.

Мужчины подошли к пикапу. Стив сдёрнул брезент с кузова, продемонстрировав приятелю ящик пива.

– Не холодное, но и не тёплое, – подытожил Джексон, в один присест, осушив полбутылки.

– В шторм любой порт хорош,– произнёс Стив и, довольно рыгнув, потянулся за второй.

Огромная тень заслонила солнце, накрыв обоих работяг. Больше всего Дадли О’Брайена раздражали две вещи: пьянство (потому, что сам был в завязке) и лень (потому, что с детства занимался тяжким трудом).

– Поправьте, если я ошибаюсь, джентльмены, – пробасил Дадли, – но, по-моему, вам платят не за то, чтобы вы прохлаждались?

– У нас перерыв, начальник, – ответил Стив. – В конце концов, имеем мы право отдохнуть или нет?

– Ну, разумеется, – сочувственно произнёс Дадли, и тут же его голос загремел подобно рупору. – А ну живо за работу разгильдяи! Пока я эти бутылки вам в глотки не затолкал, вместе с зубами!

Работяги бросили пиво и, окрыленные мотивирующей речью начальства, поспешили к своим обязанностям. «Достались же работнички, так их растак», – про себя подумал О’Брайен и добавил в слух. – Чтоб к моему возвращению сцена была разобрана!

День для ирландца явно не задался: сначала уборщики перепутали время и заявились с утра пораньше, мешая демонтажным работам; затем фургоны, куда должна была загружаться раскладная сцена, перепутали маршрут и находились, Бог знает где. А теперь ещё выясняется, что сгорела какая-то хибара, и если администрация города прознает, что это произошло по вине фейерверков, то О’Брайена ожидают крупные неприятности. Хорошо, что свои люди предупредили его о пожарище заранее. У ирландца было полчаса форы перед пожарной инспекцией и за это время он должен успеть осмотреть место происшествия и скрыть все возможные улики, указывающие на причастность к пожару организаторов культурно-развлекательного мероприятия.

О’Брайен втиснулся в свой миниатюрный «Фольксваген», от чего тот заметно просел и, запустив мотор, повернул автомобиль к трассе. Внезапно словно чёрт из табакерки перед ним возникла девушка. Дадли дал по тормазам, едва не раздавив брюхом руль.

– Жить надоело, дура!? – закричал он.

Одежда на девушке была вся в грязи, а лоскут ткани, заменяющий юбку, едва прикрывал зад. Правда, как успел разглядеть О’Брайен, зад был весьма и весьма недурен. Тем временем, девушка, словно страдая лунатизмом, обошла автомобиль и, выйдя на обочину, зашагала прочь.

– Наркоманы долбаные – проворчал Дадли и, выжив сцепление, дал по газам.

Хотя было ещё рано, в воздухе уже стояло марево горячего воздуха. Скоро солнце достигнет зенита, и техасская жара проявит себя в полную силу. Но то будет днём, а день больше не интересовал Саманту. Теперь её интересовала ночь и то, кем она станет в следующее полнолуние.