Дикий. Глава 2 "Кто я?"

Ты любишь котиков? Или ты любишь женщин? А может ты любишь и тех, и других? Тогда, возможно, эта история для тебя!

(Сцены 18+ удалены или переписаны)

Глава №2

Кто я?

Женский, слегка металлический голос, доносящийся из смартфона, отрапортовал о выполненной работе: «Фотографии успешно отсортированы. Обработано 386 файлов. Создано 18 папок. Ваш ассистент «Ева». Я и Дикий направились к столу, на котором лежало устройство. По глазам кота было видно, что и ему не менее интересно, что же там получилось. Взяв в руки смартфон, я коснулся пальцем экрана, тем самым разблокировав его. Мне тут же открылись только что созданные помощником папки. Первым делом я обратил внимание на эти названия: Мужчина №1, Женщина №1, Женщина №2, Женщина №3, Женщина №4, Животное Кошка №1, различные вариации Мужчины №1 и Женщин. Первым же делом я открыл папку «Животное Кошка №1». Тут во всей красе был запечатлен мой кот. Дикий начал появляться на фото с того момента, когда он более менее освоился в доме и стал частью моей жизни. На фотографиях он был разный: озорной, грызущий игрушки, летящий в прыжке с подоконника за фантиком, просто спящий, зевающий; иногда, пойманный с поличным на одном из столов; умывающийся и множество других моментов из его жизни.

— Слышишь, Дикий, а о коте тут нет ни слова.

— Мяу? — вопросительно на меня посмотрел он.

— Что «Мяу»? Тут говорится о кошке, но ведь если заглянуть тебе под хвост, ты самый что ни на есть настоящий кот.

— Мя! — откликнулся он.

— Да не переживай. «Ева» это сделала не со зла, она же не может заглянуть туда и проверить наличие у тебя «колокольчиков». Просто все похожие на тебя у нее распознаются как «Кошка», но сейчас я переименую папку, как положено, и дальше помощник все твои фотографии будет складывать именно сюда.

Видимо, удовлетворенный моим ответом, кот встал на задние лапы, а передние положил на мою ногу, и всем своим видом дал понять, что он тоже хочет поглядеть на себя красивого. Как я могу ему отказать?

Мужчина №1

Кто я такой? Я обычный, среднестатистический мужчина, который, как и все, ходит на работу, особых звезд с неба не хватает, и вся жизнь протекает без излишних эксцессов. В свои 36 лет я работаю в маленькой компании, занимающейся проектированием и установкой охранных систем для частных лиц. Так как объемы работ небольшие и, соответственно, не особо трудозатратные, я рассчитываю проекты и выполняю установку оборудования и датчиков у клиентов самостоятельно. Поэтому большая часть жизни проходит в работе. И хотя, внешне я вполне удался, спасибо за это родителям, и вниманием со стороны прекрасного пола не обделен; но из-за того, что я постоянно в делах, различные отношения либо долго не длятся, либо протекают совсем не активно, что у большинства дам вызывает негативную реакцию. Лично меня все это мало расстраивает; гормоны уже не играют во мне, как это было в более молодые годы: когда сами приоритеты были совсем другие, где страсть и желание обладать молодой и прекрасной женщиной тянули меня в любое время дня и ночи на другой конец города. Теперь же я любил работу. Она приносила мне, пусть и не огромные, но деньги, коих хватало для моей жизни; и доставляла клиентам удовлетворение и успокоение от того, что их имущество и они сами находятся в безопасности.

А теперь в моем доме и моей жизни появился еще и кот. Этот рыже-солнечный, четырех лапый и хвостатый индивид достаточно неплохо прижился у меня. По началу животное осматривалось, присматривалось, принюхивалось и прислушивалось ко всему. Осторожно передвигаясь по квартире, кот реагировал на любой шорох, появившийся новый объект и даже на мои громкие разговоры по телефону. Я же в то время переживал за его состояние и старался излишне бережно обращаться с ним, ведь в тот день, когда я его спас, ему по-хорошему досталось. По всей видимости, мое добродушное отношение к коту, помогло ему воспринять мое жилище и меня, как дружелюбный мир. Время шло, кот крепчал и рос, по дому он уже расхаживал хозяйской неторопливой походкой, совсем не обращая внимания не только на шорохи, но и на сильный шум и грохот, возникающие вследствие того, когда я что-нибудь мог уронить. Во время моего пропадания на работе, излюбленными занятиями у него были: сон на диване, в том месте где обычно я сидел в моменты безделья, а также просмотр происходящего за окном сидя на подоконнике, уткнувшись своим розовым носом в стекло, и иногда издавая сложные звуки, когда «на свободе» происходило что-то сильно его возбуждающее — к примеру, воробей, что позволял себе нагло и бесцеремонно прыгать по отливу.

По моему возвращению домой, а обычно я приходил к вечеру, слышал, как маленький, лохматый хозяин спрыгивает с подоконника на пол, и через мгновение он уже появлялся в моем поле зрения с торчащим кверху, как столб, хвостом. Не давая мне снять обувь, кот начинал мешаться и путаться под ногами, громко мурча, что по звуку напоминало маленький дизельный трактор, в кабине которого сидела свинья, похрюкивающая от удовольствия. Иногда рыжик не прибегал меня встречать, но раздевшись и пройдя в квартиру, я находил его на диване, свернувшегося клубком, и только ничего непонимающая заспанная морда, разбуженная, создаваемым мной шумом, подымалась вверх, выделяясь из мехового комочка, чтоб взглянуть на происходящее. Из-за этого в его взгляде чувствовалась вина за то, что он прозевал мой приход и не успел выказать мне всю свою радость от моего появления. Тогда он медленно подымался, ставя лапки вместе, и выгибался, что было возможности, делая спину дугой. Следующим обязательным действием было потягивание, выставив передние лапы, он прогибался так, что зад его оказывался самой высокой точкой, при этом смачно зевая и пытаясь еще что-то мяукнуть в приветствие. Хотя любовь у него ко мне была немалая, телячьи нежности длились не особо долго, ведь как говориться в той поговорке: “…а кушать хочется всегда!”. Догадаться несложно чем мы занимались дальше. Этот домосед не страдал от отсутствия аппетита, а даже совсем наоборот. И как он мог столько есть? Меня бы давно разорвало на его месте от такого количества еды, но он не я. Кормить нужно было не только его, но и меня. Пока я готовился поужинать, кот успевал уже насытиться и с набухшим пузом лениво уходил с кухни. После плотного ужина вопрос про игры у кота не стоял, он лучше пойдет поваляться, чем будет скакать за каким-нибудь мячиком. В этом вопросе я его полностью поддерживал и следовал его примеру. Мы на пару бездельничали, возлежав на диване. Бывало, что после ужина я и засыпал под звуки работающего телевизора, а когда просыпался посреди ночи, рядом под боком обнаруживал сопящего кота. И чтобы его не беспокоить, оставался дрыхнуть на диване.

И без проделок кота совсем не обходилось. Иной раз придя домой, вместо ужина мне приходилось убирать раскиданные им вещи: то растащит по квартире обувь, играясь с ее шнурками; то поскидывает подушечки с дивана, то всякую мелочь расшвыряет по дому. А бывали случаи, то ли в суете, то ли по забывчивости я не закрывал дверь в туалет, так этот меховой вредитель по всем углам раскатывал туалетную бумагу, и чем больше был рулон, тем больше было раскидано белого “серпантина” мне на развлечение. Это еще хорошо, что я вязанием не занимаюсь, а то разноцветные нитки из клубков заменили бы ковры. Конечно, за эти котячьи забавы Дикий получал от меня словесный нагоняй, а он был не глуп, и как только слышал мое недовольное бурчание, прятался в укромных местах, создавая тем самым видимость, что он тут совсем не при чем.

Иногда я брал кота на прогулку. Для этих целей купил специальный поводок, в полном сборе представляющий из себя что-то схожее с костюмом для БДСМ — лямочки, тесемочки, замочки и крючочки. Одевать кота в эту конструкцию было достаточно непросто, он активно сопротивлялся отталкивая от себя это инородное кошачьей природе фуфло. Первые пешие прогулки по улицам мохнатому приносили только раздражение. Шум машин, проносящихся мимо; человеческий гул, который напоминает по тону то, что доносится из улья; резкие звуки, издаваемые городом — это все напрягало, очумевшую от окружающей какофонии, нервную систему животного. От этого приходилось брать кота на руки, чтоб он хоть немного успокоился, в противном случае, прячась за моими ногами, он опутывал их длинным поводком, не давая мне сделать и шагу. А со временем я так и выгуливал кота на своих руках, а иной раз он сидел, если точнее — лежал на моих плечах, уже привыкший к городской суете. Прогуливаясь, мы привлекали к себе взоры прохожих. Первым делом на нас обращали внимание детки выкрикивая не скрывая восторга: «Смотрите, а у дяди котенок!». Взрослые люди были более скованы в своих эмоциях, но и они нас замечали и улыбались, глядя на нас с котом. Постепенно нас стали узнавать. Кто-то здоровался, кто-то подходил просто перекинуться парой слов со мной, а кто-то уделял внимание рыжему, поглаживая его по голове. Как мне казалось, Дикий ощущал себя звездой, окруженный вниманием и детей, и молодых женщин, и взрослых мужчин.

В нашей жизни много чего происходило и по мелочи и не только, но все-таки пара случаев в памяти остались навсегда.

Очередное наше утро началось как обычно с ленивого моего подъема. Кот на этот раз спал не со мной рядом, а на своей лежанке, свернувшись калачиком. Я прошагал на автомате мимо него на кухню, чтоб дать ему свежую утреннюю порцию вкуснятины. Наполнив миски едой и водой, я позвал рыжего лежебоку, а сам побрел в ванную. Вдоволь наплескавшись и смыв с себя дремоту, вернулся на кухню приготовить себе кофе. Миски кота были не тронуты. Странно, обычно этот обжора, к моменту когда я готовил себе утренний бодрящий напиток, большую часть уже сметал. Я подошел к спящему зверю и спросил его поглаживая по голове: “Дикий, ты в порядке?”. Кот поднял голову, недовольным взглядом посмотрел на меня, кратко мяукнул и снова свернулся в калач. “Кооот, что с тобой?” — я повторил вопрос, но кот рыкнул в ответ и хвостом прикрыл свою морду. “Хорошо, не беспокою, еда свежая, когда выспишься, пожуй” — отходя от него, сказал я. Собрался и ушел на работу. Вернувшись вечером домой, обнаружил кота на том же месте, где он лежал с утра. Я заглянул в его миски. Он явно к ним не подходил. “С ним что-то не то” — подумал я и подошел к зверю, свернувшимуся на лежанке. Он ответил невнятным звуком на мое обращение к нему, но не пошевелился. Долго не думая я начал искать ветеринара, который вечером мог бы нас принять. В клиниках вежливо отвечали, что прием ведется по записи и в такое время ничем помочь не могут. А как же быть тем, у кого неотложный случай и требуется экстренная помощь? К счастью такой специалист нашелся и, что еще очень важно, он примет нас у себя в кабинете, а не устроит смотровую у меня на дому. Я с Диким быстро примчался в клинику. Доктор жил в частном доме, а рядом с его жилищем на его же территории стояла небольшая постройка, в которой и была устроена лечебница. Тут было все необходимое для первичного приема. Нас приветливо встретил невысокий лысоватый мужчина крепкого телосложения. Выслушав меня, он не мешкая осмотрел моего котика: измерил температуру, засунув коту под хвост градусник; заглянул ему в рот; ощупал брюшко; и даже взял кровь на анализы. Потом, повозившись у себя на полках с пузырьками и флаконами, доктор достал несколько наполненных шприцов. Попросив меня придержать моего питомца, он сделал заготовленные инъекции.

Вы вовремя обратились, еще бы несколько дней и все было бы плохо. У кота обнаружено…, — что-то произнес доктор на понятных специалистам терминах — ему необходимо делать уколы утром и вечером в течении недели, Вы сможете сами это сделать или будете приезжать ко мне на процедуры?
Я бы с удовольствием приезжал к вам, но у меня график ненормированный и, поэтому, боюсь, что не смогу попадать к вам — ответил я.
Ну, что ж, тогда вот вам назначение, выкупайте лекарства и с завтрашнего дня начинайте делать уколы, а на сегодня все, что необходимо, я сделал. Давайте продемонстрирую, как правило делать инъекции.

Получив урок, я поблагодарил мужчину и оплатил прием. Кот явно радости не испытывал от проведенных над ним “пыток” и обиженно поглядывал на меня. Я понимал, что когда тыкают иголками в различные части твоего тела, не сильно смешно становится. Пожалев кота, я посадил его в клетку, и мы сели в подъехавшее такси.

На следующее утро я приступил к назначенным коту процедурам. Заправив лекарствами шприцы, начал укладывать поудобнее животинку. Он особо не сопротивлялся, видимо из-за отсутствия сил. Погладив и поговорив с ним, я взял его за холку, как показывал ветеринар, и начал вводить под кожу иглу. Кот взбрыкнулся и побежал прочь. И откуда у него взялись силы, если он только что лежал как тряпочка? Успев поймать беглеца, уложил его и начал повторять свои действия. Он снова предпринял попытку к бегству. Я почувствовал, как у меня задрожали руки, хотя начинал все спокойным и наполненный уверенностью. Теперь кот уже кричал, только стоило мне взять его в руки и пытаться уложить. Мои нервы сдали, я отшвырнул шприцы в сторону и отпустил рыжего. Он куда-то скрылся. Мне потребовалось время успокоиться и собраться самому с силами. Так это разговор шел только о ‘простых” уколах подкожно, а что будет еще, когда я начну колоть кота внутримышечно? Хотя, сейчас уже стояла задача — найти больного. После успешных поисков, животное было отловлено и уложено в удобном для меня положении. Сконцентрировавшись, я начал повторно производить укол коту, он опять хотел рвануть от меня, но я тут же пресек эту попытку. Он расслабился, поняв, что ничего другого ему не остается, и я ощутил как игла вошла ему под кожу (это как шилом проколоть резиновую камеру от колеса). Лекарство из шприца поступало в кота, а он смирно лежал под мои разговоры с ним. Все хорошо, но мне нужно еще два раза его уколоть сейчас, причем в ляжку. Держись кот!

Вечерние процедуры у меня получились более уверенно. А через пару дней я уже достаточно ловко справлялся с этой задачей. Первые дни у кота особых улучшений не было заметно: он почти ничего не ел, поэтому пичкал его насильно; немного пил, иногда кое-как полз до своего туалета, а в основном только спал. Приходилось и ночью вскакивать, так как этот обессиленный тип пытался сползать по своей нужде в потемках, но иногда он не добирался до места назначения и оставлял посреди пола то, что должно быть в его горшке. Я не ругался — терпел. После уколов, я всегда его брал к себе на руки и гладил, хотя он особо не горел желанием со мной обниматься — я ему доставлял только боль. Разговаривая с ним, умолял его меня простить и просил скорее поправиться. Шли дни. Я колол кота, а он терпел (а куда ему еще деваться?). Однажды придя домой, услышал кошачий крик. Я не понял откуда он исходил, но ответил куда-то в пустоту: “Сейчас, мой кот, я подойду к тебе!”. В ответ снова раздался его голос. Где-то рядом, но его я не видел. “Кот, ты где?” — настороженно снова спросил я. На вновь повторившийся крик, я повернул голову и увидел рыжего. Он лежал за обувной полкой и не мог пошевелить даже головой. Лежал и кричал. Что он тут делал? Может спешил меня встретить? Но это не принципиально. Аккуратно взял его на руки. Он часто дышал, а сам был как тряпочный. Я его гладил, и что-то говорил успокаивающее. А потом начал тихо петь, покачивая кота:

“Дикий, Дикий — глупый кот

в моем домике живет…”

По глазам я увидел, что он успокаивается, а дыхание становиться ровнее. Приведя кота в нормальное состояние, я снова взялся за шприцы и принялся колоть животное.

Одним ранним-ранним утром я проснулся не от будильника или солнца, ярко светящего в окно, а от смачного чавканья, доносящегося откуда-то с кухни. Заспанный я пошел на звуки, мало понимая, что происходит. От увиденного мной, сказать, что я был просто рад — значит ничего не сказать. Этот, уже сильно исхудавший за время болезни кот, жадно глотал еду из миски. Он совсем не обращал на меня внимания, чувство голода, одолевшее его, требовало ЖРАТЬ. Я только увеличил ему порцию и отошел, хотя и понимал, что излишки пищи могут привести к другим последствиям, но не это сейчас важно. Ест — значит пошел на поправку!

При повторном посещении ветеринара, он искренне порадовался нашему выздоровлению (если можно так сказать, ведь нам еще были назначены дополнительные процедуры для реабилитации). А я то как был рад тому, что рыжий пошел на поправку, и сам кот тоже радовался, но больше тому, что его не будут тыкать острыми иголками. Мы все оказались молодцами.

Другой случай произошел со мной поздним вечером, когда я возвращался домой после длительного трудового дня. В одном из темным переулков ко мне подошли двое подвыпивших молодых парней лет от двадцати с хвостиком. Один из них спросил у меня закурить, а второй обошел в это время меня со спины. После моего ответа о том, что я приверженец здорового образа жизни, получил удар сзади по затылку. В глазах потемнело. Заболела голова. Тут же пара ударов прилетело мне в лицо. Я упал на землю. Что-то крича они начали наносить удары по мне ногами. К моему же счастью у пьяных ребят удары были слабыми и часто пролетали мимо цели. Уворачиваясь от невнятных пинков, я смог подняться на ноги. Бойцом конечно же я не был, но и отдавать себя на растерзание этим ухарцам без боя я не собирался. Теперь они вместе стояли передо мной. Двое против одного? Силы явно неравны, хоть они и были поддатыми, но их намерения были направлены на подавление моего сопротивления. Бранясь, они принялись меня снова атаковать. Первые их удары попали в “молоко”. Наступило время для моей контратаки. Удар, еще удар, один из парней сел на задницу. Тут же подскочил ко мне второй. Он ударил меня в висок. Опять в голове потемнело. Я развернулся и нанес удар в переносицу нападающему. Он нагнул голову. Из носа у него хлынула кровь. И тут сзади в спину я получил пинок с ноги. Это был первый боец, который уже успел оправиться от моих ударов. Меня откинуло вперед. Я лицом воткнулся в землю, содрав на нем часть кожи. Я снова встал. Ободранная часть лица обжигала боль. Хулиганы что-то опять кричали, обращаясь ко мне. И снова по моему лицу попало чужим кулаком. Я собрался с силами и напрыгнул на одного из них. Мы упали. Будучи сверху, я схватил бойца за воротник левой рукой, а правой принялся наносить ему удары. Гнев помутил мой разум. Я ничего не видел и не понимал. У меня стояла одна задача — выжить в данной ситуации и, желательно, уничтожить противников. Из всего остального помню только град ударов от меня лежащему бойцу и удары от второго по моему корпусу и голове. Боли от них я не ощущал. И вдруг что-то остановило мою карающую руку. Раздался треск и звук упавшего металлического предмета. В реальность меня вернула дикая боль, обдавшая мое тело. Бивший меня парень сломал мне руку, ударив по ней стальной трубой. Я не мог больше атаковать. Но и он не стал больше на меня нападать, а просто скинул меня со своего приятеля и потащил его бесчувственное тело куда-то прочь.

Так я оказался в больнице, а точнее в ее отделении травматологии. Врачи колдовали над моей рукой: кололи, мазали, зашивали. Вскоре на ней появилась накладка из гипса, ограничивающая мои действия. Доктора немного подлатали мою морду лица, но оно не сильно пострадало по сравнению с рукой. Я, после такого приключения, заявился домой под утро. Тут меня поджидал сильно взволнованный кот, я никогда раньше так не пропадал. По всей видимости, он понял, что сегодня я не с гулянки пришел. Он ходил вокруг меня и жалобно мяукал.

Ну, что ты кричишь? — спросил я кота.
Мя, мя — ответил он.
Да не переживай, жить буду.
Мя.
Ну, что мы все обо мне, пойдем, тебя же нужно накормить!

Мы пошли на кухню. И вот тут то я осознал всю свою бесполезность в таком состоянии. Правой рукой не мог ничего взять, а тем более что-то ею делать. “Как мне тебя кормить-то, зверь?” — обратился я к рыжему. Немного подумав, взял мягкую упаковку с кошачьим кормом (хорошо, что додумался часть еды для кота взять в полиэтилене, а не в жестяных банках) в левую руку, а зубами надорвал верхнюю часть пакетика. Немного содержимого упаковки разлетелось по сторонам. Я кое-как выдавил корм в чашку Дикого. Не шибко аккуратно вышло, но главное, что я смог накормить своего кота.

Хорошо, что я как-то мог справиться с котячими проблемами, но вот себя приводить в порядок и кормить особо не удавалось (плохо, когда ты случайно не левша). Я сидел дома пока моя рука срасталась. Из-за ограниченности я в основном бездельничал, почесывая железной линейкой под гипсом правую руку. Кот же все это время был рядом, он часто лежал у меня на коленях или клал свою голову мне на ноги, чтобы я не шевелился лишний раз. Он даже реже просил есть, изредка отлучался попить водички и тут же возвращался ко мне. Он заботился обо мне, как это позволяла сделать его сущность. За время вынужденной нетрудоспособности я освоил много действий только левой рукой, но самое главное умение — это поглаживание кота, что у него вызывало восторг, воспеваемый громким мурчанием. Мы становились все ближе и ближе.