« Память Ватерлоффа. » Дети Ватерлоффа (Эпизод 3)

Дети Вателоффа.

Часть первая: Забытое не забывается.

Глава 1: 4-е октября 7 вечера.

Раздался гром. Быстрые капельки дождя, казалось, ускорились и начали бить по окнам и дорогам еще сильнее. При таком звуке речи о тишине и быть не могло, поэтому старик, тяжело вздыхая, поднялся со стула и медленно поплелся к распахнутой форточке, чтобы закрыть ее. Когда он это сделал, в комнате стало заметно тише и спокойнее. Пришел второй раскат грома, снаружи послышался испуганный и неуверенный лай нескольких бездомных шавок.

— Да-а-а, погода недурно так разгулялась сегодня, — хриплым голосом произнес старик. – Когда такое последний раз было-то?

— Ммм… Давно, наверное, — тихо ответила вторая особа, что сидела за маленьким круглым столиком в углу темной комнатушки.

— Да, это точно, — подтвердил старик, подходя к прилавку. – Так давно, что я не помню, а память у меня, должен признать, — хороша.

Женщина, сидевшая за столом, рассмеялась, говоря:

— Говорить с сарказмом ты до сих пор не разучился.

— Это правда, — уродливо усмехнулся старый, — тебе чай делать?

— Да, не откажусь, спасибо.

Пару минут хозяин комнатушки копался за прилавком, стуча крышкой металлического чайника и стеклянными чашками. Вскоре он наполнил их горячей густой жидкостью, что мало смахивала на чай, и поставил на деревянный столик. Женщина поспешно подвинула одну чашку себе, согревая замершие руки.

— Ты до сих пор не согрелась что ли? – с недоумением поинтересовался мужчина, сделав большой глоток.

— Нет, холодно на улице, мне надо еще немного времени, — ответила женщина, слегка постукивая зубами.

— Да-а, а ведь зима даже не пришла еще, как ты морозы переживать будешь?

— Придется помучаться еще раз, не одну зиму все-таки в Ватерлоффе встречаю.

— Осень в этом году суровая ничего не скажешь, давно было подобное в последний раз, — мужчина сменил тему. – Дожди идут седьмой день к ряду, такими темпами все поселение под воду уйдет, здесь и так уже некоторые улицы затопило, а стихия все не прекращается. И это только октябрь начался, до первых морозов и не дожить можем.

— Доживем, и не такое с нами случалось, Вателофф выстоит, будь уверен, — подбодрила его женщина.

— Ну а как ты вообще поживаешь, Нора?

— Да так, ничего особенного, живу как обычно.

— А попытки тварь найти еще не оставила?

— Брось, не говори так, это не тварь – а олень, прекрасное создание.

Старик снова ехидно улыбнулся.

— Ну да, да, создание, извини. Так ты его не ловила?

— А когда я тебе говорила, что собираюсь ловить его? – переспросила женщина. – Я ищу его, чтобы запечатлеть на мою камеру.

— А, вот оно что, а я думал ты подстрелить его хочешь? – хозяин почесал затылок.

— Знаешь, не все, что по лесу бегает, заслуживает быть прибитым и освежеванным.

— Ха, ну не скажи.

— Да, именно так оно и есть. Я не живу по твоим принципам.

— Ну оно так и должно быть. Ты ведь – девушка, а они, насколько мне известно, дичь не маринуют, в отличии от нас, мужиков.

На его слова Нора ничего не ответила. Допила последний глоток чая и отодвинула чашку в сторону.

— Я рано или поздно найду этого волшебного оленя, по моим расчетам, он выходит около двенадцати ночи погулять, именно в это время я видела его следы. Так вот, я незаметно подкрадусь к нему, захвачу ракурс по лучше и клацну, главное, чтобы снимок хорошим получился.

— И сколько ты за ним уже гоняешься?

— Год примерно, но это стоит того.

— И что ты будешь делать с тем снимком?

— Буду показывать его своим друзьям, ты будешь первым, кто его увидит.

— Главное, мэру нашему не показывай, он быстренько подымит на уши всех охотничков, которым деньжат не хватает, поверь.

 — Я знаю, не надо меня предупреждать об этом.

Старик поставил чашки в мойку и снова сел за стол.

— Знаешь, на днях, случилось тут одно, со мной, — продолжил он.

— И что это?

— Одна очень неприятная встреча, что, честно сказать, недурно так потеребила меня за нервы.

— Тебя напугали? – не веря спросила Нора.

— Зря смеешься, — лицо мужчины стало угрюмым. – Такое никому не посоветуешь, и это не смешно, я реально испугался.

— Ну так кого ты встретил?

— Волка… — кратко кинул хозяин шепотом.

— Волка? Ты же их пачками убиваешь, я думала все волки тебя боятся.

— Все, кроме этого, что мне на прошлой неделе повстречался. Я проходил мимо нашего кладбища, когда почувствовал, что чьи-то глаза смотрят на меня. Я мигом достал пистолет и нож и стал в позу, когда… из ближайших кустов показалось два красных фонарика, что двигались на меня. Я протер глаза, думая, что это все иллюзия, но нет. Эта тварь была просто огромных размеров, я никогда не видел, чтобы эти сволочи были такими огромными, как эта. Тогда-то я чуть кирпичей не отложил. Поняв, что с такой махиной мне в одиночку не справится, я начал бросать ноги. Бежал, оглядываясь назад, спотыкался об кочки, острые ветки резали мне лицо, но я не останавливался, весь лес пробежал, а когда добрался до этой лавки – забаррикадировал двери и под одеяло залез.

Женщина выпучила глаза.

— А знаешь, что самое странное? Волк за мной не бежал. Казалось, он просто хотел напугать меня, и у него это получилось. Именно в ту ночь я и поседел окончательно.

Они долгое время сидели в тишине, когда женщина встала и направилась к выходу.

— Уже поздно, мне надо идти.

— Да, конечно, сейчас я тебя провожу к выходу, — старик встал со стула и пошел к дверям.

Он открыл их, и внутрь сразу попали струи холодного дождя.

— Напоследок скажу тебе, — перекрикивая погоду, начал он, — будь осторожна в этих лесах, потому что та тварь может быть где угодно, молись, чтобы она тебе не попалась.

— Я поняла, спасибо, — Нора крепко обняла мужчину и вышла на улицу.

После, старик остался один. Уже сам он сел за стол, говоря себе:

— Что же ты, Крастор, какого-то волка испугался.

Глава 2: 5-е октября 12 ночи.

Дождь быстро прекратился, словно могучая сила в миг остановила его. Небо прояснилось от туч, показывая яркую белую луну. Ветер утих, собаки перестали лаять, только одинокие капли, что оставались на крыше, медленно стекали в низ по железным трамплинам. А в диком лесу было совсем мертво: ни шелеста оставшихся на деревьях и валявшихся на земле листьев, ни воя голодных волков, только разве что хруст крохотных веточек под ногами идущего. Вдоль узкой тропы, по сторонам окруженной толстыми деревьями, шел человек, укутавшись в черное, как ночь, пальто. Двигался он достаточно резво, слегка хромая на правую ногу. Обувь высокая, теплая, штаны тоже черные, на голове была широкая черная шляпа, закрывавшая глаза путника. Идя, смотрел он по сторонам, время от времени останавливаясь и вглядываясь в темноту, словно выискивая в ней что-то. Так он делал все чаще и чаще с потоком времени.

Наконец, дойдя до большого голого камня в его рост, он остановился. Облокотившись на глыбу, его спина сползла вниз к земле. В такой позе человек стал ждать, сложив обе руки на груди. Так прошло минут пятнадцать. Появился легкий ветерок, который закружил желтые листья водоворотом. Мужчина поднялся, обтряхнул штаны и, чуть отойдя от глыбы в сторону, осмотрелся вокруг. Слева раздался хруст ветки. Глаза путника тут же уставились на одиноко стоявший дуб в паре десятков метрах от него самого.

В ту же секунду, из-за ствола дерева показалась голова, волчья голова просто огромных размеров. Пасть открыта, из нее идет пар, глаза светятся ярко-красным. Со временем, волк показался во всю длину. Зверь начал медленно идти на стоявшего человека. Волк его совсем не напугал. Мужчина, в место того, чтобы уносить как можно скорее ноги, наоборот сделал пару шагов ему навстречу, присел на корточки и протянул обе руки. Зверь начал тереться об его руки, при этом ласково скуля и подергивая пушистым хвостом. Странник резво погладил его за ухом и подергал по мокрому носу.

— Привет дружок, как твои дела здесь, не скучно без меня было? – улыбнувшись, обратился он к зверю.

Существо лишь поскулило и лбом ударилось в нос человеку.

— Тише, тише, братишка, ты ж знаешь, что у меня дела были, я не мог пораньше, прошу твоего прощения, — человек протянул волку свою левую руку.

Зверь же повесил на нее свою массивную лапу.

— Надеюсь, это значит – извинения приняты. Что же время тянуть, пошли уже домой.

Они отошли от камня вправо и медленно зашагали по заросшей травой тропинке.

Легкий ветерок развеивал пушистую шерсть волка, делая ее еще более объемной. Человеку же ветер дул в спину.

— Мне кажется, или ветер усиливается?

Волк тихо хмыкнул.

— Просто если это так – плохо дело.

Зверь снова издал звук.

— Тебе то хорошо, из-за шерсти своей тебе не холодно, а меня только так продует, и что потом делать прикажешь? Заболею, воспаление легких получу, может и слягу, второй раз уже. А если быть честным, я, вам волкам, завидую. Всегда хотел иметь такой мех на коже и зубы такие, как у вас, но не судьба, мир этот сделал меня человеком, возможно в этом обличии я ему более полезен. Хотя… полезен ли я этому миру вообще? Даже и не знаю. Может когда-то и был, а сейчас правда не знаю, может быть для него я уже не существую, а может и существую? За такое короткое время много чего изменилось, и случилось это так резко, что я и одуматься толком не успел, мне надо время, чтобы полностью влиться в новую среду, привыкнуть, если короче, понимаешь?

Животное на его слова никак не среагировало. Волк просто пошел еще резвее, не посмотрев на идущего рядом.

— Я уже достал тебе своими мыслями, понимаю. Сам я себе тоже уже изрядно поднадоел, ну что тут поделаешь, жизнь у меня такая, невеселая и скучная. Ладно, пошли молча, может хоть так время побыстрее убьем.

На этом мужчина замолчал и тоже ускорил шаг. Оба они покинули прямую тропу, свернув налево. Пройдя так еще где-то минут десять, они вышли на широкое поле, в самом конце которого, виднелась маленькая деревянная избушка с небольшим сарайчиком рядом.

— Хорошо, что я хоть дрова на зиму приготовить успел, все лето колышки колол, зато теперь, весь сарай дубом и сосной забит, по верхушку. Если эту зиму жить чуть экономнее, то и на следующую хватит, ты представляешь?! Я это все к чему, если хочешь, можешь забегать ко мне на пол часика, вдруг промерзнешь на морозе, хотя дурные вещи говорю. Волки хоть иногда промерзают до ниток или нет?

Волк помахал головой по сторонам.

— Нет, ну я так и думал, ничего удивительного. Тогда можешь просто заходить, я тебя смогу покормить там… мы сможем поболтать спокойно по душам, как два старых дружбана, ну ты понимаешь. Короче, заходи, если будет скучно.

С этими словами, оба зашли в темный дом. Человек первым делом достал с полочки свечу в банке и зажег ее, комнату пронзило слабое мерцание. Волк же пошел в комнату и улегся на кровать рядом с камином.

— Ну ты молодец, удобное положение выбрал, — обратился к нему человек. – Мне одному работать?

Волк спокойно кивнул, после чего уставился в окно.

Со вздохом, путник положил свечу на тумбочку, а сам вышел на улицу за дровами. Зайдя в сарай, он занял себе руки, а потом пошел обратно. В окно по-прежнему зырил волчара.

— Он еще и лыбится, бездельник! – тихо выругался мужчина, занося дрова в комнату.

Позже он вышел за второй и третьей партией.

— От, лодырь. Не делает ничего и зырит в окно, лыбится, супостат!

Близко к двум часам утра, камин во всю работал, а человек упал на кровать рядом со своим товарищем.

— Ух, вот это я наработался, — крикнул человек, вытирая лоб. Что? Ты что-то там сказал? Не вздумай повторять даже! Что ты рассказываешь? Лежал только на кровати, бездельник. Все давай договоримся, в следующий раз я валяюсь, а ты таскаешь дрова, идет? Только давай руки пожмем. Ну все, мы договорились, в следующий раз меняемся ролями.

Долго лежать хозяин избушки не смог. Совсем скоро он встал с кровати и начал разогревать кашу возле камина. Когда казанок был очень горячим, а с еды шел пар, человек отодвинул его, а содержимое разделил поровну с другом.

— Вот твоя доля, можно сказать не справедливая доля, но я ничего не могу с собой поделать, тебе повезло, я – добрый и щедрый.

Они быстро уничтожили кашу и каждый из них облизался. Через час, волк посчитал нужным снова выйти наружу. Он попрощался с хозяином, сам открыл дверь лапой и побежал в лес. Человек же помыл всю посуду, и завалился на кровать. Его глаза наблюдали, как огонь медленно охватывает дрова, делая их черными. Когда веки лежавшего сомкнулись, солнце показало свой первый луч…

Глава 3: 14-е октября 9 вечера.

Резкий стук деревянной кружки об стол разбудил стоявшего за прилавком бармена. Его рука, которой он подпирал подбородок, соскользнула, и челюстью он ударился об полку. Обстановка в баре заставляла желать лучшего. Людей было много, они стояли в проходе, сидели на столах, ступенях, полу, создавая группки, что составляли личности с похожими интересами и приоритетами. Удивительно, но бармен как-то умудрился заснуть в таком шуме, и заснул он довольно на долго. Люди могли заметить его куняющим на протяжении пары часов. Теперь же, когда некто бахнул кружкой по столу, заспанные глаза трактирщика резко открылись, а рука соскользнула. Шепотом, хотя нет, крича…но судя по всеобщему гаму, это звучало шепотом, он выругался, после чего встал с высокого стула и вышел из-за прилавка. Он намеревался подняться на второй этаж, чтобы проверить, как с работой справляется его слуга, но по пути его дернули. Шумная парочка за столиком в углу захотела добавки пива, а поскольку в холе никого из персонала кроме самого трактирщика не было, он был обязан вернуться к стойке, наполнить доверху кружку и отнести посетителям. Пропихиваясь сквозь толпы и обходя людские баррикады, трактирщик поставил две большие чарки на столик, и не дожидаясь «спасибо», пошел к ступенькам на этажи выше. Отдышка постоянно давала о себе знать. Бармен был достаточно пухлым, живот свисал, болтался второй подбородок, поэтому преодолеть десять метров лестницы было трудным заданием. Переведя дыхание, хозяин заведения подтянул спавшие штаны и продолжил идти.

Он остановился у двери номер 26, громко постучав.

— Сидрик! Сидрик, мать твою, открывай дверь!

Из комнаты мигом вышел сам Сидрик со шваброй в руках.

— Да, Мэд, слушаю вас, — тихим голосом отозвался слуга.

— Работаешь? Как идет работка?

— Идет нормально. С этим номером я почти закончил, осталось пол домыть.

— Да, молодец, в том же духе и продолжай. Только это еще не все, новая работенка появилась.

— Я готов.

— Третий этаж, комната 34. Там сломался шкаф, посмотришь его, и еще окна помыть просили.

— Хорошо, все принял, все сделаю, как можно скорее.

Трактирщик улыбнулся и похлопал своего подопечного по плечу.

— Молодчина, Сидрик, ты самое дорогое, что у меня осталось, тебя никто в этом деле не заменит, мне повезло иметь такого работника, как ты.

Лицо слуги не изменилось, оно по-прежнему было напряженное.

— Не знаешь, где этот ублюдок Марв?

— Он кажется отгул взять хотел, не уведомил что ли?

— Нет, представляешь, и слова не сказал! Ух попадется он мне, от появится завтра, я с него семь шкур сдеру! Эту скотину месяц работать без перерывов заставлю, он у меня посмотрит, я научу его ответственности. Ладно ты давай работать, тяжко нам сегодня ночью придется, Сидрик, с этим уж ничего не поделаешь, будем работать, что ж сидеть просто? Давай, трудись, — с этими словами трактирщик по имени Мэд, спустился вниз и стал за прилавок, наблюдая за каждым буйным посетителем.  Он так бы и заснул снова, если бы двери трактира резко не открылись. Внутрь бодро вошел мужчина среднего возраста, одетый в синее пальто, шляпу и высокие ботинки. Все люди в миг затихли и провожали его взглядом. По виду их лиц, можно было судить, что они не знают только что пришедшего. Незнакомец, не обращая внимания на окружающих, нашел каким-то чудом не занятый стул, придвинул его к стойке и сел прямо напротив Мэда.

Первой его фразой была:

— У вас что пиво в кружках закончилось, парни?

После его возгласа, шум продолжился, все отвлеклись.

— Сэр, вы не из местных, ведь так? – спросил у него трактирщик.

— Да, вы правы, я не отсюда, — подтвердил незнакомец.

— Вам налить чего-нибудь?

— Да, от виски не откажусь, спасибо.

Мэд, удивлен выбором человека, достал откуда-то снизу нетронутую за много лет бутылку виски и приготовил стакан.

— Как вас зовут? – спросил он, чтобы скоротать время ожидания.

— Том, Том Клинтон.

— И зачем вы приехали сюда, Том?

— Этого я сказать не могу, никто не знает, я никому не оповещаю.

— Смотрите, не запоминайтесь местным, они у нас, сказать честно – народ не дружелюбный, плохо к туристам относятся.

— О-о-о, — Том улыбнулся, — нет уж, я вам гарантирую, меня вы точно запомните, все ваше поселение меня запомнит, очень хорошо. Даже не знаю с плохой для вас стороны, или хорошей.

Ответ незнакомца поверг трактирщика в шок. Он выпучил глаза и больше не говорил ни слова. Клинтон выпил весь виски залпом, а потом сам обратился к трактирщику:
— Как к вам обращаться, мистер?

— Мэд, просто Мэд.

— Мэд, это у вас ведь гостиница, так?

— Так, я с вами согласен, если смотреть на холл, то с виду это больше дешевая забегаловка, но нет, обстановка обманчива.

— Мне все равно на обстановку, свободные койки имеются?

— Да имеются, подождите секунду, — Мэд достал блокнот и стал смотреть не занятые комнаты. – Есть две свободные, на третьем этаже, номер 36 и 37. Какой вы выбираете?

— 37, эта цифра мне больше нравится, — ответил Том, — я могу прямо сейчас туда заселится?

— Да, конечно можете, вот ключи, — трактирщик протянул ему один серебренный ключ.

— Спасибо, Мэд, очень вам признателен, — поблагодарил его Клинтон, вставая со стула.

— Ступени сразу налево, — показал бармен. – Ах да, еще одно, завтрак приносить вам?

— Нет, спасибо, вынужден отказаться, — не поворачиваясь кинул Том, резко свернув налево…

Глава 4: 15-е октября 11 утра.

Единственным шумом, что мешал спать уставшим со вчерашней ночи людям, была громоздкая тележка, на которой стояло ведро с водой и швабра. Сидрик старался шуметь как можно меньше, но, недовольные жильцы все равно высматривали виновника в коридоре и шепотом ругались. Слуга нервозно приседал и тихо извинялся, кладя руку на сердце.  Было одиннадцать утра, в гостинице никто не ходил, комнаты все были закрыты, даже Мэд, опустил голову на стойку, свесил вниз руки и громко храпел.

На третьем этаже, резко распахнулись двери с номерком 37. В холл вышел Том, по пути вниз натягивая свое синие пальто. На поясе висела сумка, на руках надеты черные кожаные перчатки.

— Уже проснулись? Доброе утро, — обратился к нему трактирщик, проснувшись от твердых шагов.

— Спасибо, Мэд, вам того же. Я хотел у вас спросить, вы не подскажите, как добраться до улицы Фоллсмит?

— Фоллсмит…- это на другом конце Ватерлоффа. Для начала, вам стоит перебраться через железку, там – пройти весь центр, пройти рынок, старую церковь, небольшой лес, и аж тогда, вы выйдете на Фоллсмит.

— Понятно, дорога – не близкая.

— Да, тем более на улице – туман, вам будет трудно ориентироваться. До железки вы дойдете, а вот дальше… там будет трудно.

— Ничего, там я спрошу у прохожих.

— Да конечно, если только встретите их, у нас мало людей выходят в туман.

— Разберусь, не смертельно, — ответил Том, приближаясь к выходу. – Да еще, придержите-ка мой номер еще на чуть-чуть, я все честно заплачу, уверяю вас.

Трактирщик быстро закивал, и пообещал, что в номере проведется уборка.

На этом, Клинтон покинул здание.

До вокзала он дошел за десять минут, понял это, только когда ногой наступил на колею. Аккуратно перебежав на другую сторону, он остановился, чтобы осмотреться. Сделал он это напрасно: на улице рядом не было ни души, тихо и спокойно. Со рта шел пар, щеки и нос покраснели. Поправив спадающую шляпу и потерев руки, Том продолжил идти вдоль узкого, низкого тротуара, что нуждался в замене асфальта.

Судя по людским разговорам, поблизости находился рынок. Клинтон пошел на звук, а когда наткнулся на одиноко стоявшего мужчину, спросил у него:

— Вы не подскажите, как я могу выйти на улицу Фоллсмит?

— Ха? Повтори громче, я тебя не слышу, — ответил хриплый низкий голос.

— Я спросил, как могу попасть на улицу Фоллсмит?

— Фоллсмит? До нее тебе еще далековато. Будешь идти прямо – дойдешь до леса, пройдя его – найдешь то, что искал.

— Спасибо, вам, что уделили мне немного времени, — кивком поблагодарил местного Том и пошел по назначенному пути.

— Идти во мгле неудобно правда? – окликнул его все тот же местный. – Она мешает вам, выкалывает глаза, прячет от вашего взгляда вещи… Берегитесь ее… с ней шутки плохи…

На его слова ничего не нашлось ответить. Клинтон зашагал лишь быстрее, дойдя до первых деревьев менее чем через две минуты.

«Да-а-а, дожди тут – частое явление, еще и канавы вокруг» — подумал про себя он, когда увидел маленькие моря, разбросанные по территории всего леса, мешающие проходу. На ногах у идущего были высокие, до самих колен ботинки, поэтому про лужи он мог и не волноваться, хотя точную глубину никто же не измерял… Кто его знает, насколько глубоко уводят эти «моря?»

Не смотря на свою, можно сказать – вполне подходящую экипировку, Том все равно старался обходить широкие канавы и вступать в воду как можно реже. Наконец, преодолев эту зону, он вышел на размашистую, асфальтированную дорогу, на которой не стояло ни единой машины. Кинув свой взгляд налево и направо, он перебежал эту дорогу и пошел вверх по улице. У одного из домов, чуть ли не на возвышении Фоллсмита, Том остановился и подошел к калитке. На поржавевшей прибитой табличке, он с трудом прочитал: «фамильный дом Танжеров». «Вот сюда-то мне и нужно».

Во дворе было грязно, мокро и скользко. С неким отвращением Клинтон подступился к крыльцу. Первым ему в глаза попался садовый гном, весь заплесневевший и без левого глаза. Он стоял прямо у двери, повернутый лицом на дорогу. Пришедший брезгливо отодвинул игрушку ногой в сторону, а сам аккуратно ощупал двери. Справа был звонок, Том нажал на кнопку, но ничего не произошло, скорее всего, механизм был поврежден. Стучать, тоже был не вариант, поскольку человек был в курсе, что дома – пусто, по крайней мерее так должно быть, в нем, на протяжении уже трех месяцев никто не живет. Клинтон лишь дернул ручку, а когда удостоверился, что вход закрыт, пошел осматривать стоявший рядом сарай, в котором лежала всего одна стопка дубовых дров. Осмотрев потолок, землю и колышки, на которых и держался весь основной каркас, он вернулся обратно к калитке. Посмотрел на здоровый дом издалека, в поисках какой-то, самой маленькой лазейки.

Никакого изъяна, ничего такого ему найти не удалось, поэтому он развернулся и ушел с двора, оказавшись снова на тротуаре.

— Кто вы такой? – послышался недружелюбный голос сзади, в котором ясно улавливались нотки подозрения.

Том резко повернулся.

— Ох, вы меня напугали, должен сказать.

Перед ним стояла низкая старушка в платке и смотрела прямо ему в глаза пристальным взглядом.

— Меня зовут Том Клинтон, и меня интересует этот дом.

— Почему это он вас интересует?

— Давайте я буду спрашивать, ответьте лучше вы мне, кто такие?

— Почему я должна слушать вас. Вы явно прибыли издалека и начинаете тут гнуть свою линию, так зачем мне вас слушать? Преставьтесь мне, скажи, на каких основаниях тут шастали, — продолжила бабка.

— Хорошо, у вас твердый характер, — согласился Том, — я – частный детектив, провожу здесь расследование, этого будет достаточно?

— Почему я должна вам верить?

— Вот мой документ, — человек протянул старухе карточку.

— Почему я должна вам верить?

— Так, слушайте сюда, я уверен, вы в курсе, зачем я здесь, вы знаете, что меня привлекло, и я все узнаю, я раскрою все нераскрытое, обещаю, поэтому вы можете мне не называть своего имени, это ничего не изменит, за свой стаж, я и не с таким справлялся, поверьте.

— Что вас так привлекло, и почему? – снова спросила бабка.

— Его смерть не кажется вам странной? Я думаю, в этом стоит разобраться, как можно детальнее.

— Почему вы этим занимаетесь?

— Это услуга за услугу. Дружеское обещание, и я его выполню. Убийцу Билла Танжера вам от меня не скрыть.

— Ну тогда удачи вам, детектив. Вы застряли тут надолго. А знаете почему? Потому что никакого убийцы нету.

— Это я сам выясню, но ваше мнение обязательно учту, спасибо за него. Возможно вы знаете, кого знал здесь Билл, с кем мне еще можно поговорить?

— А своим трудом догадаться вы не способны?

— Хорошо, вы знаете, где проживает человек по имени Дэвид? Вы понимаете, кого я имею ввиду.

— Нет, не знаю, где он живет.

— Послушайте, вы думаете, я – обычный турист, которому вдруг взбрело в голову, покопаться в криминальных делишках этого скудного городишки? Вы думаете, я – простой полицейский, который сует свой нос не в свое дело? Что ж… Тогда вы не осознаете всей ситуации и серьезности моих намерений. Если я докопаюсь до правды, а я до нее докопаюсь… весь Ватерлофф ответит, а у меня есть достаточно оснований предположить, что к смерти моего друга причастен далеко не один человек, и все они – местные. Так что… не надо со мной играть, не пытайтесь меня напугать, у вас это не выйдет, бабушка.

Старушка промолчала. Ее глаза неотрывно следили за каждым движением детектива.

— А теперь, если вы не передумали набрать в рот воды, я уйду прочь, спасибо, за столь дружелюбную и информативную беседу с вами, — Том пнул камень, что удачно подвернулся ему под ногу, потом достал из кармана сигарету и бодро зашагал обратно в гостиницу…

Глава 5: 21-е октября 2 часа утра.

Сознание упало глубоко. Все вдруг почернело и размылось. Злость, жестокая злость, казалось, еще больше помогла достичь такого состояния. Челюсть расслабилась, зубы разошлись. Кулаки раскрепостились, а озлобленная гримаса на лице, медленно растаяла. За окном бушевал сильный ветер, а одинокие капли случайно врезались в окна. Ночь еще не ушла, первые лучи солнца не осмеливались показываться.

Дрова в камине догорали, что сопровождалось звонким щелканьем. Небольшой и неуверенный огонек слабо освещал уголок комнаты.

На кровати лежал путник, отшельник, спал прямо в пальто и ботинках. На голове – широкая шляпа. Дышал он спокойно, не храпел и не двигался, из-за чего, на первый взгляд могло показаться, что он – мертв.

Сознание ушло слишком глубоко. Оно нырнуло в черную волну и осталось под тяжелым весом воды. Глаза человека медленно открылись и уставились в черное, ясное небо. На улице всю в снегу, ветер гуляет туда-сюда. Он оказался в поле, где повсюду росла высокая трава, спасающая от холодных порывов. Стоять в пальто было зябко, надо было двигаться. Выйдя из травы, он осмотрел окрестность. Ничего кроме темного леса не было видно. Спустя минуту из-за толстого дуба показался волк, с большой головой и красными, как кровь, глазами. На глазах мужчины проступили слезы.

— Привет, братишка, как ты поживаешь?

Волк не обращал внимания на человека, он только повернулся и спокойно ушел в лес. Мужчина, не переставая плакать, пошел следом. Позже зверь сошел с тропы, его следы вели в самые хащи. Отшельник ориентировался на эти следы. Не замечая острые ветки перед собой, спотыкаясь об кочки, человек слепо шел за волком. Вскоре, он оказался на широкой поляне, прикрытой сверху желтыми листьями. Следы животного превратились в человеческие. Из-за дерева вышла низенькая женщина.

Мужчина упал на колени.

— Прости, прости меня пожалуйста…

— Не надо извинятся, брось это, потому что я на тебя не в обиде, — спокойным голосом ответила женщина, подойдя к человеку.

— Последнее время мне так сложно, я потерял реальность, я не понимаю, что со мной происходит, как мне быть?

— Все образумится, мальчик, — ласково сказала женщина, прикладывая свою холодную ладонь к щеке человеку.

— На днях, я потерял моего лучшего друга, и теперь месть движет мной, у меня плохие и злые планы на ближайшее будущее.

— Делай, как знаешь, я не буду тебе указывать. Скажу лишь, что мне очень жаль, жаль твоего друга.

— Я не могу сидеть на одном месте, у себя в укрытии я надолго не останусь.

— Я понимаю и всячески тебя поддерживаю. Тебе надо двигаться, и двигаться ближе к людям, не будь отшельником, живи, будь человеком. Я согласна, это сложно.

— Просто я считал, что, живя на отшибе, я смогу больше приспособиться к прежней жизни, поначалу получалось, но потом… все пошло наперекосяк. На время я даже забыл, что в моей жизни произошло, я жил так, словно этого не было.

— Ты не должен забывать, знай, что ты изменился, просто живи так, как ни в чем не бывало, не пропускай тяжелых и темных мыслей себе в голову, они тебе ни к чему.

— Это будет трудно, я пока еще не привык, мне тяжело забыть про прошлое и жить настоящим, я отошел не до конца.

— Я понимаю, со временем ты привыкнешь, поверь мне, все мы, рано или поздно с этим сталкиваемся.

— Что ты делала, чтобы не думать про прошлое?

— Я… искала себе подобных, они помогали мне, как могли. Очень важно поддерживать связь с такими же, как ты сам.

— Ах, забавно.

— Ты про что?

— Всех себе подобных я убил, жестоко с ними расправился.

— У тебя были спонтанные действия, теперь ты жалеешь?

— Жалею ли я? Нет. Никогда не пожалею.

— Зачем ты избавил их?

— Они это заслужили. То, что они сделали с моими близкими – непростительно.

— Ты – горяч, действия твои – необдуманные.

— Я нашел способ убить их, и я это сделал, до меня никто не шел на такое, я был первым. У меня это получилось, и я ни капельки не жалею, что совершил подобное.

— Ты изменился…

— Знаешь, я не планирую останавливаться, у меня на примете еще одна душа, это значит, я совершу это снова и помещу ее в сумку своих трофеев.

— Делай, как знаешь, хочу только, чтобы ты не терял голову, контролируй себя и свои действия, не трогай невинных.

— Конечно, я ведь не изверг. Я буду трогать тех, кто трогал меня, на остальных я даже не посмотрю.

— Что-то мне подсказывает, что ты быстро адаптируешься, — задумчиво проговорила женщина.

— Это очень странно.

— Что именно?

— Такая жизнь, она – странная, непривычная.

— И не скажи.

— Я понимаю, что это – я. Мое тело, моя душа, мои мысли, но одновременно с этим, я, как бы смотрю на себя со стороны. Наблюдаю за своими поступками, все анализирую и прибегаю к выводам.

Человек замолчал, женщина просто с улыбкой смотрела ему в глаза.

— Мне очень больно, я потерял того, с кем делил добычу, того, с кем мог поговорить…

— Этот человек поступил плохо, я согласна.

— Нет, он не просто плохо поступил, он зверски поступил. Я сделаю с ним тоже самое, он у меня заплатит, поплатится своей жизнью за жизнь моего друга. Он – не жилец.

— Время заканчивается, мне уже пора, — спокойно сказала женщина.

— Я тебя не разочарую, клянусь, не подведу.

Особа снова превратилась в волка. Существо улыбнулось, а откуда-то изнутри послышался все тот же спокойный голос:

— Я знаю, мальчик, я знаю… Двигайся, тогда ты сможешь что-то изменить. Бросай свою хижину и живи, как все остальные, пока у тебя еще есть на это время…

Часть Вторая: Продолжение.

Глава 1: 12-е декабря, 12 часов дня.

Колея слегка затряслась, хотя поезд ехал пока довольно легко. С трубы, что криво торчала сверху выходил черными клубами дым, что медленно, не сразу, бесследно растворялся в сером, затянутом тяжелыми тучами, небе. «Маркус» мчался резво, иногда его хорошенько так встряхивало, из-за чего пассажиры не раз умудрялись упасть с сидений, при этом сильно возмущаясь, крича на весть вагон. Водитель этой железной гусеницы куда-то, без сомнения, спешил, только вот куда, никому понятно не было. Людям, ехавшим внутри, казалось, что поезд разогнался до ста двадцати, правда трудно сказать, были ли это его сто двадцать, или привычные семьдесят. «Маркус Харайзентеллер» очень старый и дряхлый, в ремонте был далеко не один раз, поэтому совсем не исключено, что сейчас он в любую минуту может остановится, это в лучшем случае, если не взорваться и разлететься по всему пустырю на добрые полкилометра вокруг; тем более, что случаи его поломки во время работы были… Кроме пассажиров, что ждали, когда же наконец объявят ихнюю станцию, жаловались и ругались чернорабочие, которые стояли в голове поезда и сыпали уголь в печь. Тут сидеть невозможно, а они стояли, да еще умудрялись лопаты в руках держать. Уголь рассыпался в стороны, попадал работникам в глаза, одним словом, работка была та еще. Но больше всего не повезло тем, кто ехал в хвосте «Маркуса», потому как там, тряска была самая знатная. Если в голове поезда тебя подбрасывало, а со временем укачивало, то в хвосте тебя выкидывало на пол, и еда выходила наружу моментально. Такая вот поездочка была…

Спустя пять мучительных минут, поезд подал сигнал, а его тормоза заскрипели. Он прибыл на очередную, уже где-то десятую по счету, станцию, которая абсолютно ничем не отличалась от всех тех девяти предыдущих станций: такая же засранная, серая, с кривыми фонарями и столбами, а также с потрескавшейся брусчаткой, что была просто в изобилии ям, разного рода выемок и неровностей. Людей на этой станции вышло довольно много, зашло раза в три так меньше. Мужчины и женщины, почти все укутаны в пальто и шерстяной шарф на все горло, в темпе забегали в грязные, но все же теплые вагоны и занимали, как можно быстрее, свободные места, чтобы, вероятно не приходилось стоять, хотя такой вероятностью совсем не пахло – вагоны были менее, чем на треть заполнены. Люди, которым по их виду было за сорок, доставали из рюкзаков и сумок газеты и не редко очки, остальные же, те, кто по моложе, просто смотрели в окно, либо разговаривали, если ехали в паре.

Долго поезд ждать никого не стал, поэтому не прошло и двух минут, как прозвучал второй сигнал, и «Маркус» продолжил ехать, только вот сейчас, как бы странно это ни было, ехал он более-менее спокойно, даже про тряску все забывали на какое-то короткое мгновение.

— Вот и станцию Моллровш проехали… Тебе, Джимми, еще две ехать, тебе, Фокси – еще одну, а вам парни, еще пять остановок, времени, лично для вас, вагон, я к тому, что еще не поздно передумать, — задумчиво сказал пожилой мужчина с натянутой на лоб шапкой.

Напротив него сидело четверо, все съежившись от неприятного сквозняка, что попал в вагон через открытые двери.

На реплику старого никто и глазом не повел, кроме Джимми, мальчика лет восемнадцати, который бодро кивнул головой, а после снова уставился в окно. Совсем скоро, голос передатчика снова оповестил об остановке, на которой, один из неразговорчивой шайки, и вышел, перед уходом, не сказав ни слова, а просто похлопав каждого по плечу. Со временем, вагон покинул и Джимми, как бы ему этого не хотелось. Теперь, два парня, приблизительно одного возраста, сидели напротив старого. Оба были одеты в черное пальто, на шеях у них был белый шарф, на головах – черные шляпы, а на ногах – натянуты до колен сапоги, без сомнений, из чистой кожи. Первые пару минут ехали молча, потом один из парней достал из кармана блокнот и черную ручку, а старик, чувствуя необходимость выговорится, начал:

— Все, эти бараны ушли, теперь то я могу отвечать на ваши вопросы.

Парни переглянулись, после чего сидевший ближе к окну, задал первый вопрос:

— Сколько раз бывали в Ватерлоффе?

— Четыре…по-моему, да точно…четыре раза, ни больше, ни меньше, — рассеяно ответил старик. Его седая щетина закрывала полностью его подбородок и шею, а доходила прямо до волос.

— Герберт, записывай все, — сказал пишущему, человек, что задавал вопрос. – А когда были там последний раз?

— Ой, очень давно, точную дату вам не скажу, уж точно, простите.

— Герберт, пишешь?

— Да пишу я! – огрызнулся тот, после чего поставил третий вопрос:

— Знакомые из Вателоффа есть?

— Стойте, дайте вспомнить… есть.

— Имена, если помните, пожалуйста.

— Ну из тех, кого знаю хорошо – это: Паренек Сидрик, Крастор, Салли, Молли, Филип, и Дэвид. Да-а-а, а книга у вас, судя по информации, будет огромной.

— Что вы, спасибо конечно, но давайте пока не будем торопить события, для начала, чтобы эта книга вышла, ее надо начать, — проговорил сидевший ближе к окну.

— Не, ну тут логично, — подтвердил старик.

— А что можете особенного рассказать про Ватерлофф, свои впечатления, мысли? – спросил Герберт, приготовившись записывать.

— Ну…первое, что скажу, Ватерлофф – это не такой же городок, как все до него, по пути. Он особенный, но вот только в каком смысле «особенный»? Тут вопрос. Скорее в противную сторону. Люди там совсем не дружелюбные, терпеть не могут туристов, это я знаю точно, поэтому и вас предупреждаю. Улицы всегда пустые, всегда в тумане; солнца в Ватерлоффе не бывает, так вам скажу. Все, что я помню про него – это: холод, мрак, серость, туман, пустые улицы и изредка недружелюбные морды, что провожают тебя явно недобрым взглядом.

— То есть ваше отношение негативное, — подытожил Герберт, вручая ручку и блокнот своему товарищу со словами: — На, Фрэнк, твоя очередь писать.

Недовольно, без энтузиазма, Фрэнк взял вещи и приготовился писать.

— Да, воспоминания только плохие, хотя люди, которых я знаю, которых я вам только что назвал – хорошие, вполне адекватные и с ними можно общаться интересно.

— Фрэнк, записал? – съехидничал Герберт, толкая своего друга плечом.

— Записал… — под нос промямлил обиженный, не поднимая головы.

— Да и последний вопрос, перед тем, как мы попрощаемся.

— Мне выходить на следующей, — напомнил старый.

— Да, поэтому последний вопрос: Где можно остановится в Ватерлоффе, переночевать и поесть, знаете?

— Да, знаю, гостиница… разрази гром, забыл название! Но помню где она находится, выйдете на пирон, повернете налево и будете идти по дороге, совсем скоро упретесь в нее носом.

— Что ж, спасибо, вам. Фрэнк, запиши направление.

Через минуту, поезд опять остановился, и старик, попрощавшись с двумя товарищами, вышел на улицу, помахав им на прощание.

Фрэнк уставился на Герберта, а тот, вопросительно на него взглянул и сразу же отвел глаза в сторону. Фрэнк ударил его локтем. До Ватерлоффа ехали в основном молча…

Глава 2: 19-е октября, 1 час ночи.

Шум каприза природы заглушал остальные, всевозможные звуки. Буря была в самом разгаре. Холодные капли, на больших скоростях мчались вправо-влево, вверх-вниз, врезаясь, а иногда даже пробивая, любую преграду, что стояла на пути и перекрывала дорогу дальше. Сильные порывы по-настоящему зимнего ветра, наклоняли ветки деревьев и тонкие стволы к земле, некоторые из них, ломая на части. В танец к бешеным каплям, поднесенная ветром, вступала и земля, все это, вперемешку, напоминало не хилый такой смерч, который условным кругом двигается в разные направления, разрушая природу. В одно из высоких деревьев ударила молния, ветви старого дуба моментально загорелись, и даже сильный дождь не мог потушить огонь. Позже пламя перешло на сам ствол, обнимая его со всем сторон, закрывая в раскалённом круге. Скоро, это дерево с тяжелым скрипом, что было похоже на плач, наклонилось, а после, с глухим стуком, грохнулось на мокрую, разрытую землю. Гром и дикий свист ветра, заглушил этот глухой стук. 

По хащам, что резво извивались под всей этой стихией, бежали двое людей, в надежде найти хотя бы какое-то укрытие, которое поможет им, не схватывать лицом землю и воду. На скользкой глине, один из них упал, второй вернулся, заметив, что его компаньона нету рядом, поднял его за плечо, и они продолжили бежать. Так бежали они еще с десять минут, когда бежавший впереди, не наткнулся носом на каменную глыбу. Схватившись за нос, он выругался и медленно, закрывая лицо руками, осмотрел предмет столкновения. Это была пещера, маленькая, но все же пещера. Обнаружив в ней довольно глубокую выемку, он мигом вернулся к своему спутнику и без лишних слов затащил его внутрь. 

Первые пять минут они просто сидели, прижавшись к друг другу, потом один из них, полез в свой рюкзак

Из рюкзака он достал двенадцать кусочков черного угля. Между собой путники переглянулись, после чего, тот, что достал вещь из сумки, принялся выкладывать камешки вкруг. Вынув из кармана зажигалку, он подержал над ее пламенем один из угольков, пока тот не раскалился и не передал свой жар другим. Слабенький, мерцающий свет показал лица поздних путешественников. На фоне беспощадной бури, обстановка внутри пещеры выглядела очень даже уютно, несмотря на то, что камни были пока еще сырыми, а обувь странников стояла по щиколотку в воде.

— Ух-х-х, пережили мы сегодня, — себе под нос промямлил мужской голос.

— Мне очень страшно, Крастор, я… со мной еще никогда такого не было, — в ответ ей промямлил женский.

— Понятное дело, что не случалось, Нора, сегодня ты чудом выжила, просто знай это.

— Он тебя не укусил, не подряпал?

— Ха, — мужчина показал мучительную улыбку, — задел, и задел очень недурно.

— Где, покажи? – женщина подсела к нему по ближе.

— Ай, неважно, жив и то хорошо, — мужик отмахнулся и отсел влево.

— Нет, покажи, потом может быть заражение, — Нора настаивала на своем.

Крастор тяжело взглянул на нее, а потом, неуверенно показал разодранное плечо, укушенную ногу и правое запястье. Нора ахнула, а после открыла его рюкзак в поисках медикаментов. Крастор понял, что она собирается искать, и прервал ее намерения:

— Нора, стой, успокойся, в рюкзаке аптечки у меня нету, это безнадежно.

— Ты можешь умереть, как это сложно для твоего понимания, черт возьми! – с ее глаз потекли слезы.

Крастор откинул сумку в сторону, а Нору посадил на камень, взяв ее крепко за плечи, с правого запястья стекала кровь.

— Нора, здесь ничего не поделаешь, смирись.

— Но ты умрешь.

— Значит пора…

— Нет, я тебе не позволю, — она прислонилась головой к его плечу.

— Я тебе обещаю, что буду бороться до самого конца, не опущу руки, ты ж меня знаешь.

Женщина не ответила, она продолжала плакать. Крастор гладил ее по голове. Через десять минут плач прекратился, и оставалось лишь периодичное всхлипывание.

— К тому же, разве могут всего лишь царапинки убить сильного и стойкого Крастора, а? – он попытался ее подбодрить. – Я всегда справлялся с ними уверенно, спокойно, они никогда не были для меня проблемой, и тебе это точно известно.

Нора молча отсела назад, вытерев слезы. Пять минут они молча сидели у костра, потом, женщина спросила:

— Это был тот волк?

— Да, он…

— Расскажи мне, как точно это случилось. На улице была кромешная темнота, я ничего не видела.

— Я услышал твои шаги и крики, ты звала оленя. Пошел на них, встретил тебя, но ничего сказать не успел. Слева раздалось чье-то резвое дыхание и звук бегущих лап. Меньше, чем через две секунды, я увидел два красных глаза, что быстро надвигались на меня. Тварь прыгнула, и я упал на мокрую землю. Успел приказать тебе уносить ноги прочь. Пасть волка сомкнулась у меня на плече, как сама видишь, — Крастор показал ей левый бок. – Мне удалось достать мой охотничий нож и воткнуть его в шею этой твари, она заскулила и отошла. Я быстро встал и побежал за тобой. Волк, к сожалению, оклемался достаточно быстро. Он скоро догнал меня и зубами схватил за ногу, потащив обратно. Второй ногой я ударил его в нос, потом снова встал и продолжил бежать, но зверь снова повалил меня. Его челюсть закрылась на моем запястье. Левой рукой я достал тот нож, что до сих пор торчал с его шеи и воткнул лезвие в глаз. Волк бешено заревел, этим временем я и воспользовался: достал револьвер и пустил ровно три пули в череп; тварь мертво свалилась на мокрую глину. Позже, я догнал тебя, началась буря, ну а дальше тебе уже известно.

Крастор замолчал. Он молча полез в рюкзак, достав с него трубку и табак. Вскоре, пещера наполнилась дымом.

— Это все из-за меня, — виновато подытожила Нора, опуская голову. – Если бы я не кричала, волк бы не прибежал.

— Брось, никто не знал, что такое произойдет, хотя на счет крика ты – права, шуметь явно не стоило, тем более ночью.

— Ты чудом спас себе жизнь с ним при встрече.

— Ну признай, что не было бы меня, ты бы давным-давно погибла, — Крастор радостно засмеялся, ложась на твердую глыбу.

— Это правда, спасибо, теперь я тебе всегда признательна, —  ответила Нора, следуя его примеру.

— Ладно, давай перестанем об этом, спать пора. Есть все равно нечего, поэтому ничего больше делать не остается, спокойной ночи, — он широко зевнул и закрыл глаза.

Нора кивнула и повернулась на другой бок. Буря пока не думала утихать…

Глава 3: 23-е октября, 3 часа утра.

-… Это совершенно неважно, ты мне сам об этом говорил, помнишь? – человек в большой черной шляпе, натянутой аж на глаза, обратился к горевшему огоньку рядом с бревном, на котором и сидел странник.

— Что ты замолчал опять? Я ведь с тобой сейчас говорю. А вообще, имей совесть хоть немного, это уже третий раз подряд! – человек повысил тон.

Огонек плавно покачивался со стороны в сторону, иногда издавая резкий хруст, когда сидевший рядом либо вставал и пересаживался по ближе, либо повышал свой голос.

— Ну что ты молчишь, я спрашиваю?! Ау, слышишь меня!? Ей!

После этих слов, путник умолк, опустив голову вниз. Он пару раз оглянулся, обвел взглядом свое темное, в объятиях ночи, окружение, после чего сплюнул, потер до красноты синие ладони и улегся вдоль бревна, подкладывая руку себе под щеку. Огонек снова издал хруст, мужчина поднялся и сел ровно.

— Ну что, неужели опять проснулся?

— Я и не спал… — глухо ответил огонек.

— Ты издеваешься?! С хрена тогда я тут распирался перед твоим величием, а? – человек чуть ли не взревел, поднявшись на прямые ноги.

— Да успокойся ты, ничего не случилось…

— Это неприлично, бросать людей на таких моментах, чтоб ты знал.

— Я никого не бросал, чтоб ты знал… — заметил огонек, снова похрустывая.

— А чего тогда не отзывался?

— Я думал…

— И как думалось? – съехидничал человек, бросая в этот огонь кусочек веточки.

Никак на это не реагируя, огонек коротко ответил:

— Нормально и тяжело одновременно.

— Почему было не сказать, что ты думаешь, я бы отстал и не мешал тебе?

— Я был слишком занят, чтобы отвечать…

— Ах занят?! Ну ты бы все равно предупредил, я бы просто так себе связки не рвал бы, — человек не мог успокоится.

— Заткнись, человечишка, ты задрал меня совсем!!! Ты ведь знаешь, на что я способен, еще раз что-то скажешь про это, и я тебя!!!.. – пламя не успело закончить свою внезапную угрозу.

Оно стало за секунду просто огромных размеров, покраснело до ярко-алого, а кончик огня хорошо так огрел мужика по щеке.

— А то что, жалкий ты демон?! – мужчина подорвался и схватил своей рукой огонь прямиком за шею.

Тот издал продолжительный хруст.

— Не нравится? Я знаю, что не нравится, — сказал человек с наслаждением. – Если я тебя боялся когда-то, если ты и был для меня чем-то непостижимым, то сейчас, ты пустышка, даже для меня. Я уже достаточно времени ощущаю все это, поэтому не боюсь твоих угроз, слышишь?! Если ты вдруг захочешь померятся со мной силами, то только скажи, скажи, когда будешь готов угаснуть навсегда от моей руки!

Огонь перестал сопротивляться, опустив свои пылающие руки вниз.

— Вот так, а теперь опустись на землю, — приказал мужчина, отпустив его шею. На его руке остался гореть черный ожог на всю ладонь.

— Я – твой спаситель, глупый ты ирод, — обиженно процедило пламя, снова становясь оранжевым.

— Скотина, ожог мне оставил, теперь шрам на всю жизнь останется, — зло промямлил человек, опуская руку в холодную лужу, что образовалась в небольшой ямке.

— Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?! Я спасал тебя, а что ты делаешь сейчас, получив неосязаемое?

— Моя участь была неизбежна, сам знаешь.

— Да, но я старался оттянуть эту участь как можно подальше.

— Лучше бы пораньше она случилась.

— Почему же пораньше? Разве так плохо жилось тебе?

— Нет, но стариком становится в таких условиях, в каких я сейчас перебываю, ну уж нет, простите.

— Ладно, как сам знаешь, — согласился огонек.

— Так что ты там думал?

— Думал… Как все это будет происходить, хотел помочь тебе сделать это, как можно чище и быстрее.

— И что я должен сделать?

— Для начала, прибыть в город, как можно быстрее.

— Ну это уже считай сделано, тут совсем немного осталось, — мужчина махнул рукой.

— Потом тебе не помешало бы поселится где-нибудь…

— Ну так тут и думать не надо.

— Нет, на свое прошлое место ты не осядешь, надо подыскать другой вариант.

— Почему же не осяду? – не унимался человек, смотря на пламя в упор.

— Слишком много глаз в том районе, сам понимаешь, к чему это может привезти.

— Тогда где?

— На другой стороне Ватерлоффа есть гостиница, в которой должен быть свободный номер, туда ты и придешь, понял?

— Да, понял.

— И еще одна важная вещь: старайся говорить, да и вообще людям показываться, как можно меньше.

— Это я понимаю, не дурак, ты мне другое лучше скажи, как мне найти этого бастарда? – укоротил беседу человек, потирая красные ладони.

— Ты его узнаешь, или он тебя, тут уже как случится. — Тебе стоит часто ошиваться возле его лавки, но не слишком часто, чтобы вызывать подозрения.

— Хорошо, сделаю все побыстрее и с чистой душой вернусь обратно к себе.

— Только сильно не спеши, пожалуйста… Лучше денек переждать, тщательно все обдумать, а только потом принимать меры. Старайся сделать это незаметно, чтобы никто не увидел, да и не узнал в первые дни, можешь спрятать куда-то его тело.

— Понял, так и поступлю.

— Ну я думаю, понятно, что лучшее время для этого, это вечер, либо ночь.

— Да, хорошо.

Они еще посидели в молчании, но совсем скоро, огонь решил оставить человека, из-за того, что начался сильный дождь. Мужчина встал, покачал сгоревшие веточки ногами, поправил шляпу и пошел по тропе, ведущей в Ватерлофф. Уже через каких-то два часа, его глаза видели короткую черную цепочку из домишек, стоявших на самой окраине…

Глава 4: 12-е декабря, 4 часа после полудня.

На дворе снежило очень недурно – густые, как облака, снежинки кружились в сотнях белых водоворотов, покрывая собой ржавые уличные столбы, дырявые крыши домов, после чего – опускались на кривую дорогу, богатую на наличие ям и трещин. С черного облезшего вагона, вышли два молодых человека, скорчив лица, и прикрывая раскрытые шеи руками. Первым со ступенек сошел Фрэнк, натягивая шляпу аж на глаза, Герберт выпрыгнул вторым, разогревая свои замерзшие ладони.

— Фрэнк, где мои перчатки! – прокричал Герберт, сутулившись.

— Перчатки? А они у меня?

— Я просил тебя их взять, перед тем, как мы уходили.

— В сумку к себе ты их не клал? – в ответ поинтересовался Фрэнк, проверяя и свой рюкзак.

— Нет, я точно знаю, что они у тебя.

— Прости, ты ошибся, у меня нету твоих перчаток!

— Как это?! Я же просил их прихватить.

Фрэнк только виновато развел руками, после чего продолжил идти, спрятав свои руки в карманы.

— Молодчина, Фрэнк, всегда слушаешь, когда я тебя прошу о чем-то, — Герберт слегка хлопнул того по плечу.

— Ой знаешь, сам виноват, только просить умеешь, — Фрэнк огрызнулся. – Лучше бы вместо того, чтобы причитать сейчас, замолчал, и взял свои перчатки сам из дому. Просить, а потом отчитывать каждый может, поверь.

На этом их ссора закончилась. На пироне появился сильный ветер, который чуть ли не сдувал идущих на колею. Им обоим пришлось заткнуться и идти остаток пути молча. «Маркус» пару минут постоял, потом издал свой пронзительный сигнал и развернулся обратно, тяжело перепрыгивая стыки рельс.

Сойдя со скользких ступеней, они свернули налево, смотря по сторонам, чтобы перейти железные пути. Это занятие было безнадежным, сильный, тяжелый туман мешал обзору. Видно было только на расстоянии собственной руки. Фрэнк недовольно сплюнул на дорогу, вытер текший нос и некрасиво съежился. Спустя примерно десять минут, оба дошли до широкого перекрестка, где на углу и стояла небольшая, трехэтажная гостиница с деревянными дверцами по средине. Первым вошел Герберт, щурясь от желтого, тусклого, и в общем неприятного освещения. Фрэнк захлопнул двери, потому что внутрь успел залететь снег, принесенный метелью. В холле людей было совсем мало, и обстановка – просто идеальная, конечно для людей, которым важна тишина и спокойствие. Вошедшие это тоже оценили с лучшей стороны. Пара дряхлых, мрачных старичков лениво попивали пиво за столиком в правом углу. Небольшая группка каких- то малолеток играла в карты прямо в центре просторного холла. Возле выхода за маленьким столиком, облокотившись на спинку скрипящего стула, сидел человек в черном капюшоне. На его лице можно было прочитать абсолютное безразличие и полный пофигизм ко всему происходящему. Его глаза смотрели тупо на стену, не замечая никого, а во рту была зажженная сигарета, с которой сыпался пепел прямо на его штаны. Оглянувшись по сторонам, двое пошли по направлению к стойке.

На стук двери отозвался и трактирщик. Его толстое лицо, по крысиному, вынырнуло из-за прилавка, и на лице появилась хитрая улыбка.

Он поднял с пола грязную, покрытую маленькими дырочками, тряпку и кинул ее на полку. После – протер красные ладони, поправил длинную черную челку, еще раз показал свои пожелтевшие зубы, а уже потом обратился:

— Здравствуйте, господа, спасибо, что пожаловали в мою скромную гостиницу, милости просим, всегда.

— Спасибо, ваша гостиница будет нам как никогда кстати, — резво отозвался Фрэнк, облокотившись на крепкое деревянное покрытие стола.

— Вам надо комната, или пришли к нам на обед?

— И то и другое, — кинул Фрэнк, садясь на высокую табуретку.

Герберт уселся рядом, снимая свою черную шляпу.

— Ах, я вас понял, — озабоченно сказал трактирщик. – У нас есть комнатка для вас, как раз вчера с нее съехал один очень давний постоялец, и теперь она свободна, одну секундочку, скоро я к вам подойду, — он поспешно вылез из-за стойки и подбежал к ступеням.

— Марв! Где ты ходишь?! Спустись сюда. (Ах где же его носит!?). Марв, черт бы тебя побрал!

Послышались быстрые шаги сверху. На лестничный проход вышел молодой паренек лет двадцати с горой простыней в руках.

— Ах вот ты где, сразу нельзя было спустится, — широко раскрыв глаза, спросил хозяин гостиницы.

— Прости, Мэд, я не слышал, — грубым голосом оправдывался он.

— Ладно забыли, скажи мне другое – ты в комнате 24 убрал?

— Да, там уже чисто…

— Ах, слава тебе, Господи! – трактирщик крикнул на вес холл, после чего громким шепотом добавил: — Ну хоть на что-то ты сгодился, Марв-лентяй.

Оба пришедших сидели по-прежнему на стульях и осматривали полки, лицезря богатство полок трактира.

— Да, все хорошо, у нас есть для вас комната, — счастливо подбежал хозяин. – Это комната номер 24, второй этаж, дверь вы найдете по цифре.

— Спасибо вам большое, мистер… — Фрэнк запнулся.

— А, бросьте, — махнул рукой трактирщик. – Я далеко не мистер. Зовите меня просто Мэд, без лишнего пафоса.

— Хорошо, как скажите, Мэд, — Фрэнк крепко пожал ему руку.

— Такс господа, теперь настало время обеда, — хлопнул в ладоши хозяин, проходя за стойку. – Выбирайте себе любое место, а я к вам совсем скоро подойду. У нас сегодня курица и картофельное пюре.

— Хорошо, мы благодарны, — сказал Фрэнк, говоря своему другу сесть за один из столиков.

— Может быть желаете пива, или вина?

Оба переглянулись, и после короткой паузы Фрэнк ответил:

— От пива, я со своим другом не откажемся.

Мэд только лишь кивнул и принялся возится. Герберт сел за тесный столик и кинул сверху блокнот с ручкой.

— Много записал? – поинтересовался Фрэнк.

— А ты? – съехидничал Герберт, подталкивая своего товарища локтем. Оба громко засмеялись.

Вскоре, в холл быстрым шагом вышел высокий мужчина в синем пальто и шляпе такого же цвета. Он подошел к стойке, обмолвился парой словечек с хозяином, а после направился прямиком на выход. Его взгляд был грубым и сердитым. Он мигом оценил Фрэнка и Герберта, и пулей вылетел из деревянных дверей на улицу.

Оба переглянулись. Мэд подошел к ихнему столу положив широкий поднос на стол с горячими тарелками.

— Ох уж этот коп, — шепотом, почти про себя сказал трактирщик.

Товарищи это услышали.

— Коп? – переспросил Фрэнк.

— Да, не местный. Прямиком из Хеллмита прибыл.

— Откуда? – переспросил Фрэнк.

— Из Хеллмита, не слыхали?

— Ну вообще то мы с другом тоже оттуда, — Фрэнк неудачно пытался показать важный вид, непонятно зачем.

— Да вы что, — Мэд открыл рот от неожиданности.

— Да, это так.

— Простите, ничего не хотел сказать грубого про ваш городок, — начал извинятся хозяин.

— Ничего страшного, дружище, мы уж как-то это переживем, — Герберт криво усмехнулся.

Глава 5: 12-е декабря, 5 часов дня.

Не теряя времени после обеда, оба клиента встали и поправили мокрую одежду на себе. Снег давно успел растаять, а капли, что получились в результате, время от времени стекали на деревянный пол. Герберт отодвинул пустую тарелку в сторону и принялся за опустошение пивной чарки. Фрэнк справился с ней раньше. Всю грязную посуду он сложил на все тот же поднос, что стоял рядом, и отнес его на стойку, поблагодарив неоднократно трактирщика за вкусную, а главное своевременную еду. Фрэнк со словами положил ему на стол три золотые монетки. Мэд покраснел и хитро улыбнулся. Он быстренько смел монетки себе в карман и вежливо поклонился. Герберт не дожидаясь друга, поплелся на свой второй этаж. Фрэнк тоже пошел за ним, пожав перед уходом руку хозяина. По скрипящему полу, что, важно заметить, одинаково скрипел на всех этажах, они дошли до своей двери с номерком 24. Герберт немного повозился с новым, незнакомым ему колючем, и вскоре, двери были открыты. Они вошли внутрь…

— Еда вкусная скажи, — произнес Фрэнк, аккуратно усаживаясь на коричневый диванчик, стоявший рядом с небольшим камином.

— Еда – самая обычная, — проворчал Герберт, осматриваясь вокруг.

— Почему ты ворчишь? — Фрэнк резко поднялся с дивана и посмотрел на Герберта.

Тот, будто не замечая товарища, подошел к окну и устремил свой взгляд куда-то вдаль на затянутые густым туманом крыши домов.

— Я не ворчу, все нормально, — тихо кинул он.

— Тебя что-то раздражает, что? Я хочу это знать.

— Ты постоянно пытаешься быть оптимистом, даже в тех местах, где такого понятия вообще не существует, как здесь, например.

— И что?

— Это иногда раздражает, — пояснил Герберт усаживаясь на пружинистый матрац, стоящий на полу в пыльном углу.

— Странный ты, Герберт, не первый раз уже тебе это говорю, но я вправду так считаю, хотя знаю тебя с самого своего детства, — Фрэнк начал доставать вещи из рюкзака.

Герберт молча читал свой блокнот, возвращаясь на начало страницы неоднократно.

— Зачем ты его опять изучаешь? — поинтересовался Фрэнк, вытягивая из сумки вещи и кладя их прямо на пол.

— Изучаю, от того, что нечего больше делать.

— Ах, ясно, я думал…, — Герберт не дал Фрэнку договорить:

— Нам надо решить, что делать дальше.

— Ну, твои предположения…

— Узнавать информацию у людей, — предположил Герберт, на секунду отвлекаясь от блокнота.

— Это гениально, — съехидничал Фрэнк, пару раз хлопнув в ладоши.

— Нет, серьезно. Надо поговорить с этим копом из Хеллмита, он тут явно непросто так, точно тебе говорю.

— Почему же? — спросил Фрэнк, наверняка сам зная ответ.

— Ты думаешь ему нечего делать, что он шляется в этой глуши вдали от дома? — ответил Герберт, откладывая блокнот в сторону. — Он знает про Билла Танжера, иначе бы его здесь и не было.

— Почему же ты считаешь, что Билл- единственный, кто из Хеллмита в Ватерлоффе?

— Я не считаю, я уверен. Поверь, люди из других городишек — слишком хороши для этой помойки.

Фрэнк засмеялся, снова хлопая в ладоши. Его улыбка доходила чуть ли не до ушей. Черная челка упала на глаза, пришлось ее поправить, что делать он очень не любил.

— На, кажется это твое, — проговорил он, кидая вещь на диван.

Герберт взял свои черные кожаные перчатки.

— А говорил, что забыл их.

— Оказывается нет, совсем вылетело из головы, что я клал их себе в сумку.

— Из-за тебя я мучился.

— Три минуты.

На этом их увлекательная беседа закончилась. Они спустились вниз, чтобы пообщаться с Мэдом и спросить его о главном — знает ли он, кто такой Билл Танжер. На ступенях они встретили полицейского в синем пальто. Герберт остановил его рукой, чего коп явно не ожидал, скорчив презрительную гримасу.

— Простите сэр, мы встречались сегодня приблизительно в 4 часа дня, — заговорил Герберт.

— Я знаю, — резко молвил коп.

— Мы узнали, что вы из Хеллмита.

— И?

— Мы тоже оттуда, — обратился к нему Фрэнк.

На него полицейский и не посмотрел, его глаза уставились на Герберта.

— Зачем вы тогда прибыли в Ватерлофф, а впрочем, мне все равно, — прочеканил коп посмотрев вдаль коридора.

— Сюда нас привела смерть Билла Танжера, которая… заинтересовала, — сказал Герберт.

— Чем же она вас заинтересовала?

— Мы с моим другом – писатели, приехали сюда, чтобы взять как можно больше материала, и написать книгу. Смерть нашего, можно сказать соседа, — это отличный сюжет.

— Что вы от меня хотите?

— Вы ведь приехали сюда из-за Билла? — спросил Фрэнк.

— Точно, — кратко отрезал коп.

— Можно мы зададим вам пару вопросов?

— Нет…- с этими словами полицейский поспешил удалиться, он попрыгал по ступеням и исчез за углом.

— Да-а-а, господин этот – несильно приятный, — подметил Фрэнк, спустившись с другом в холл.

— Это точно, но его слова мы услышали, — проговорил Герберт, достав из кармана диктофон.

— Ты записал это?

— Точно.

Фрэнк от радости похлопал друга по спине; они подошли к стойке, чтобы заказать себе еще пива. Они уселись за тот же столик, на котором и обедали. Меньше, чем через минуту к ним подошел Мэд и поставил перед ними две деревянные чарки желтого напитка.

— Вот, ваш заказ, джентльмены, — он выпрямился и поправил свой серый фартук.

— Спасибо, Мэд, вот тебе еще две монеты, — поблагодарил Фрэнк, кинув ему в руку два кругляшка.

Трактирщик принял их безоговорочно, после чего мигом удалился.

Сделать глоток они не успели – третий стул, что пустовал, оказался занятым. К ним подсел мужчина в черном пальто и широкой шляпе, что закрывала его глаза. Он появился очень резко и неожиданно, словно из неоткуда…

Часть Третья: Завершение.

 

Глава 1: 12-е декабря, 6 часов вечера.

— Что, господа? Этот унылый тип в синем пальто ничего вам не сказал? – тихим голосом спросил подсевший.

— Он просто не рассказывает про себя, ну его можно понять, ничего страшного, — Фрэнк кинул ему в ответ.

— Коп выглядит, как типичный коп, как сразу увидел его, так и определил.

— Можно узнать, как вас зовут? – задал вопрос Герберт, перебивая говорившего.

— Ха, я – далеко не коп, поэтому скрывать не буду: мое имя – Отшельник, — с усмешкой на лице кинул человек.

— Настоящего имени не называете? – Фрэнк проницательно посмотрел на него, словно, изучая.

— Нет, это мое настоящее имя, так меня не раз называли. Вы удивлены?

Ни Герберт, ни Фрэнк не ответили, они переглянулись и уставились на Отшельника.

— Ну, тут нечему удивляться, — не дожидаясь ихнего ответа, произнес незнакомец, явно смущен неловким молчанием. – Может там, откуда вы приехали, таких имен нету… Возможно вы из Строуфла или из Хеллмита?

— Из Хеллмита, вы угадали, — Герберт отхлебнул своего пива.

— Ну, догадаться не сложно.

— Это почему же?

— Ваши шляпы, — незамедлительно пояснил Отшельник, — судя по их виду, они были куплены в лавке Фила Стронга, что стоит на улице Сквайр.

— Вы бывали в Хеллмите?.. Что же я спрашиваю, видно, что бывали, раз знаете Фила, — проговорил Фрэнк, не спуская глаз с человека.

— Да, мне доводилось бывать там, а поскольку я – человек довольно общительный, то быстро познакомился кое с кем, Фил не единственный.

— Что ж, понятно, сэр.

— Да, так вот, я не договорил: у вас там нету имен типа Отшельник, а здесь, в Ватерлоффе и не такие встречаются, если вы бываете здесь впервые, значит вам будет с чего удивляться, поверьте, — человек снял свою шляпу, откинулся на спинку стула и прокричал:

— Мэд, одно пиво, будь добр.

Трактирщик кивнул.

— Вы не против, ребята, я с вами посижу? – вежливо спросил Отшельник.

— Мы не против, оставайтесь, — ответил Герберт, доставая свой блокнот и ручку с кармана.

— А то, сказать по правде, я давно ни с кем не общался в последнее время, аж язык чешется… — Отшельник издал тихий смешок.

— Вас ведь отшельником назвали не просто так? – поинтересовался Герберт.

— Нет конечно. Я предпочитаю жить вдали от людей.

— Но, тем не менее вы здесь?

— Да, срочные обстоятельства вынудили меня явится в Ватерлофф, но я задержусь здесь совсем ненадолго.

— А так вы живете в лесу? – Герберт передал блокнот Фрэнку, который уже опустошил свою чарку полностью. Он взял ручку и без лишних слов начал писать.

— Да, у меня есть хижина в лесу, довольно далеко отсюда, дней пять пути пешком.

— Ну, такая информация нам не к чему, сэр.

— А зачем вы записываете в блокнот? – поинтересовался Отшельник.

— Мы собираем материалы для нашей будущей книги, — ответил Фрэнк.

— Жизнь людей в Ватерлоффе? – предположил Отшельник.

— Нет, не совсем. Мы приехали сюда, чтобы больше узнать про смерть Билла Танжера.

— Понятно, — коротко кинул гость.

— Вы знаете, кто такой Билл Танжер? – на прямую спросил Герберт.

— Нет… Первый раз слышу это имя.

— Что ж, жалко конечно, вы бы нам многое рассказали.

— Да, рассказал, если бы сам знал, а так…

— А вы считаетесь местным? – после небольшого перерыва спросил Фрэнк.

Только сейчас Отшельнику поднесли его пиво. Он поблагодарил Мэда и кинул ему в руку одну монетку.

— Ну да, в принципе, считаюсь местным, — рассеяно кинул гость. – Я же не живу прямо в городе, хотя бывал здесь много раз, и знаю местность очень хорошо. Да, кстати, и меня здесь знают, не много правда…

— И какого вы мнения про этот городок?

— Какого мнения?.. Весьма скверного…

— Усредненный ответ, — заметил Фрэнк, записывая.

— Мне это известно, — подтвердил Отшельник. – Хотя спрашивать об этом местных, я считаю, не совсем корректно. Все они, и я в том числе, не делали выбор, почти все, кого вы можете видеть на заброшенных улицах, — это люди, что родились здесь, прожили малые годы, выросли и начали заниматься тем мелким ремеслом, которым занимались их родители и прародители. Так здесь все устроено.

— Ясно…

— Поэтому, спросив местного, что он думает про свой дом, он, есть большая вероятность, ответит грубо, восприняв этот вопрос, как оскорбление, это я вам просто так говорю, на будущее, — добавил Отшельник.

— Простите, если я вас обидел, — извинялся Фрэнк.

— Нет, не стоит извиняться, только не передо мной, — остановил его Отшельник. – Мне никак не сложно ответить, я ведь – лесной житель, — на его лице появилась добрая, искренняя улыбка. – Всех эти людей, — он показал рукой, — я вижу очень редко, а поэтому понять их, и прочувствовать, как следует, обстановку, в которой они живут, даже не стараюсь. А место это и вправду плохое, иначе не скажу просто.

Фрэнк записал это в свой блокнот.

— Понимаете, жить здесь сложно, это я когда-то прочувствовал на себе самом. С самого начала ты ощущаешь давление, словно Ватерлофф – это огромные тиски, что с каждым твоим выдохом, сжимаются и сжимаются, и тебе все сложнее и сложнее, и настает тот долгожданный момент, когда они сомкнутся, ты это перетерпишь, а дальше станет намного легче. Ты уже не будешь чувствовать того давления, ты к нему, будто, приспособишься, научишься жить вместе с ним.

— Хорошо проводите параллель, — с улыбкой заметил Герберт.

— Спасибо, — Отшельник тоже усмехнулся. – Именно поэтому, кстати, туристы здесь не выдерживают. Они, как глупые искатели приключений, припрутся сюда, из дурной любопытности, а потом, поняв, как здесь все «запущено», по их словам, уметутся отсюда куда подальше, и правильно сделают. Открою вам тайну, были туристы, которые сюда приезжали и умирали здесь, по непонятным обстоятельствам. Считалось, что все они само убились.

— Ну это как раз случай, который нас и привлек. Билл Танжер был тоже из Хеллмита, турист, который приехал сюда и умер. Его тело нашли у него в доме.

— Как он умер?

— Непонятно, говорили, что разрыв сердца, его что- то напугало, — ответил Герберт, допив свое пиво.

— Скверно… — только и произнес Отшельник.

— Точно сказано.

— А зачем он совался в Ватерлофф?

— Чтобы навестить своего умершего брата Стива, который жил здесь с их мамой, не покидая ихнего фамильного дома.

— Фамильного дома? – переспросил гость. – Так может быть, Билл тоже из Ватерлоффа?

— Да, он тоже отсюда, — подтвердил Фрэнк.

— Так он – местный…

— Ну, получается так. Это что-то может значить?

— Нет, я просто так заметил, — ответил Отшельник, опустошив чарку.  – Этот зануда-полицейский вам ничего не хочет говорить?

— Нет, не до нас ему. Мы думаем, он приехал сюда, как раз из-за Билла Танжера, возможно проводить расследование.

— Что-то слишком много внимания этому Биллу предоставлено, стоило ему только умереть, — с усмешкой заметил Отшельник. – Из Хеллмита так и налетели.

Оба писателя лишь пожали плечами.

— Ладно, у меня было в планах пойти прогуляться, если вы не против, я вас покину, — проговорил гость, вставая из-за стола.

— Да, конечно, можете идти, мы тоже будем заняты, — сказал, вставая Фрэнк.

Они попрощались и разошлись. Герберт со своим другом поплелся к себе в комнату, а Отшельник, натянув свою шляпу, поспешно вышел на улицу. Сумерки подошли слишком рано…

Глава 2: 12-е декабря, 7 часов вечера.

Сумерки закрыли тени уличных объектов. Все закоулки спрятались окончательно. Фонари не включались, потому как они очень редко стояли, большинство из них валялись на земле. В остальных, которые пока что не успели упасть, лампочки не работали. Электричества не было. Хотя… лет пять назад… оно имелось. Сейчас, столбы упали на землю, их прикрыл слой снега. Иногда можно было встретить оборванные провода, что валялись просто под ногами прохожих. В маленьких, зашарпанных домиках света тоже не было, слышались звуки закрывающихся замков. Если во время дня, на улицах было не густо народу, то сейчас – народу не было вообще, ни души, абсолютно на любой из улиц. В некоторых дворах послышался обозленный лай собак, которые, видимо, считали нужным, этим лаем обозначить свои территории. «Глупые животные» — подумалось Отшельнику, шедшему в одиночку по кривому тротуару улицы. Он считал шавок дурными созданиями хотя и не мог это обосновать. Волк успел побывать главным сопроводителем его скучной, одинокой жизни, именно поэтому, человек и проникся к ним любовью и пониманием, дурных собачонок, которые не понятно, чего добиваются своим назойливым лаем, он не понимал, считая их туповатыми.

Когда Отшельник прошел улицу частного сектора, лай наконец утих. Человек облегченно выдохнул и спокойно пошел дальше, особо не озираясь по сторонам, смотря в основном только прямо перед собой.

Через минут десять, он добрался до улицы Фоллсмит. Главным его ориентиром была довольно высокая церковь с золотистым куполом, что оказалась повыше, чем стволы старых, голых дубов с длинными ветвями, преграждавшими Отшельнику дорогу. Наконец преодолев такие заросли, он обтряхнул свое замазанное пальто, поправил шляпу, что слегка съехала вниз и начал спускаться вниз по широкой, пустой дороге. Мимолетно, его голова обернулась назад. Глаза смотрели вдаль на протяжении одной минуты, но вскоре, он повернулся обратно и зашагал быстрее. Отшельник добрался до череды маленьких магазинчиков, когда небо совсем стало черным и непроглядным. Освещения на дорогах, понятное дело, не было. Фонарика в кармане идущий тоже не приберег. Он скорым шагом шел на крохотную черную полоску вдалеке, где стояли продуктовые лавочки. Добравшись до первой из них, самой ближней, он остановился и быстро осмотрелся. На дворе по-прежнему никого.

— Сэр, вам нужен кто-то? Я могу помочь? – его окликнул низкий мужской голос.

Отшельник вглядывался в темноту, но видел только расплывчатый человеческий силуэт.

— Можно вас попросить выйти из закоулка, я вас просто не могу разглядеть? – вежливым голосом попросил он.

— Да конечно, простите.

Из темного угла, куда не поступал свет луны, вышел пожилой мужчина с перевязанной рукой. Он прищурился, рассматривая незнакомца.

— Так, я могу вам чем-то помочь, сэр? – снова спросил он.

— Да, меня интересует мясная лавка что должна стоять где-то в этом районе.

— Да, так вот же она, вы возле нее стоите, — показал рукой старик.

Голос его сильно хрипел. Иногда он закашливался.

— А, отлично. Тогда мне нужен ее владелец.

— Это я, мое имя Крастор, — приветливо произнес человек. – Пройдемте внутрь, чего тут так просто стоять. Вас видимо что-то интересует из дичи, я могу вас хорошо проконсультировать.

Отшельник осторожно, оглядываясь, зашел в магазин следом за хозяином.

— Вы не бойтесь, ночь у нас в Ватерлоффе – мирная. На вас никто не нападет, — Крастор нервно засмеялся.

— Я ночи не боюсь, наоборот — ее и предпочитаю, — сдержанно ответил Отшельник.

— Сказать честно, я не готов, поскольку думал, что никто уже не придет… — начал лавочник, зайдя за свой деревянный прилавок.

— Ничего страшного, вам не стоит извинятся.

— Клиентам я всегда рад, просто обычно, после шести у меня пусто, я рад, что вы зашли сюда, — Крастор развел руками, потом – принялся зажигать свечу, попутно спрашивая:

 — Ну так, заговорились мы уже, что вам угодно прикупить у меня в лавке?

— Меня интересует один товар, о котором я здесь, уже наслышан, видимо, потому что засиделся в Ватерлоффе уже надолго.

— О, так вы не местный?

— Местный, просто в Ватерлоффе не живу, — пояснил Отшельник, осматривая пустые полки.

— То есть как это? – не понял Крастор.

— Ай, не важно, — гость махнул рукой.

— Так, о каком моей товаре вы наслышаны?

— Волк, — тихо кинул Отшельник.

— Волк… понятно. Что ж мясо купить хотите, наверное, не пробовали никогда? – предположил лавочник, нагнувшись, и достав з-под низу больших размеров сверток.

— У вас есть опыт в убийстве волков, так ведь?

— Да, есть. За свою жизнь успел этих тварей положить знаете сколько? – похвастался хозяин, параллельно развертывая сверток. – Могу вас проинформировать, бесплатно, — он снова пронзительно засмеялся.

— Не стоит, — отказался Отшельник, однако лавочник его не послушался и продолжил:

— Самая вкусная часть – это грудинка, а также печень, особенно если ее затушить. Я сам все пробовал, поэтому можете мне спокойно доверится.

— Не стоит меня информировать, я это прекрасно знаю, ведь сам тоже ел волков.

— Тоже охотник? – поинтересовался Крастор, с украдкой на него посмотрев.

— Можно и так сказать. Знаете, жизнь отшельника – не сказка. Приходится на многое идти, когда в животе урчит.

— Понимаю…

— Я убивал волков, знаю, как это трудно.

— Несомненно…, — подтвердил продавец. – Так какое мясо вам положить с собой? У меня на выбор есть.

— А вы можете сказать мне, когда убивали волка в последний раз, примерно, если точно не помните? – игнорируя вопрос продавца, спросил Отшельник.

— Примерно месяца полтора назад, — рассеяно ответил Крастор.

— Да? А какой он был? Чувствую я, что он был особенным.

— Верно, Вы случайно не стали свидетелем моей охоты?

— Ах, нет, что вы, — гость наигранно улыбнулся.

— Волк был очень крупным и сильным. Я думал, что не выживу после встречи с ним. Что меня спасло? Не знаю, случай, может быть, судьба. Так или иначе, отделался я недурно, сами как видите, от ран до сих пор не поправился, — он показал перевязанную руку. – Но драться с ним, того несомненно стоило. Я получил кучу наслаждения, когда убил его. Стал гордиться собой.

— Ясно, а раны серьезные?

— Раны… сам не знаю. Знакомая говорит, что очень, потому как я немного запоздал с промывкой. Вполне вероятно, что у меня заражение.

— Так это очень серьезно, — заметил Отшельник.

— Верно, так оно и есть. Ну а что тут еще поделаешь, осталось смериться. В Ватерлоффе и так медикаментов никаких нету, да и прожил я сто лет, мне уже давно на тот свет пора, ну это я образно…

— Ну волк того стоил?

— Да-а-а, эта тварь того стоила, вы не поверите, как мне приятно вспоминать ту ночь, когда я прострелил ей череп.

— Не поверю, — сдержанно ответил Отшельник, за спиной сжимая свои кулаки.

— Так какое вам мясо с собой положить, любезный? – еще раз задал вопрос Крастор.

Гость продолжительное время не отвечал. На его лице застыла непонятная, без эмоциональная усмешка, не выражавшая абсолютно ничего.

— Думаете? – осведомился лавочник, не спуская глаз с посетителя.

— Знаете, приберегите мясо для другого покупателя, а вам я одно пока скажу – до свидания, — с этими словами Отшельник незамедлительно покинул мясную лавку, мигом растворившись в темноте…

Крастор лишь удивленно посмотрел ему в след.

Тем временем в гостинице, в номере 37, в мягком кресле сидел Том Клинтон. Он без отрывочно смотрел в окно, на тихую, непроглядную ночь. В правой руке его была запаленная сигара, а в левой – проигрыватель, который он вечно таскал с собой.

На секунду оторвавшись от окна, коп нажал на кнопку аппарата, после чего послышалось шипение…

— Простите, вы не подскажите, где обитает некий Дэвид?

— Нет, не подскажу, не знаю такого.

— Простите, вы не знаете случайно Дэвида?

— Дэвида? Что-то слышал про него, точно вам не скажу.

— Простите, вы не знаете человека, по имени Дэвид.

— Дэвид, знал такого, правда он давным-давно уехал в другой город, название не помню.

— Простите, вы не знаете Дэвида?

— Нет, знаю только Деррика, о Дэвиде не слышал.

-Простите, вы не знакомы случайно с Дэвидом?

— Был знаком, правда он умер год назад.

— Простите, вы не знакомы с Дэвидом?

— Знакома конечно, кто же с ним не знаком.

— А вы не подскажите, где он обитает.

— Подскажу, значит слушай: улица Грейторн, участок номер 9.

— Спасибо вам большое, мисс.

— Не за что, приятель. Да, и еще одно – никто Дэвида не видел давно, даже я. Не знаю, жив он или мертв, а может просто из дому не выходит? Я к нему стучалась, он не открывал, не знаю в общем что с ним случилось.

— Ясно, все равно – большое вам спасибо…

Вечером, вскоре после ухода Отшельника, Крастор сидел у себя на кушетке и смотрел на раненую руку. Кровь текла, текла вместе с гноем. Он понимал, что опоздал. Посмотрел с бесполезной надеждой в окно и шепотом проговорил:

— Прощай, Нора, и прости, прости меня за все…

Глава 3: 13-декабря, 2 часа ночи.

— Не знаю, может оно и так? – тихо, после молчания, кинул Отшельник.

Он сидел у себя в комнате, прямо на полу, в темноте. Его голова была сильно наклонена вниз, глаза – закрыты. Губи медленно, плавно, ели заметно двигались.

— Ладно, брось эту тему… — низкий, протяжный голос прозвучал откуда-то из головы.

— Бросаю, — шепотом согласился Отшельник.

— Ты уверен, что это был он? – низкий голос спросил.

— Да, сто процентов. Я поговорил с ним, а он – дурак, все мне рассказал, выдал себя.

— Как ты определил?

— Я спросил его напрямую: Волков убиваешь? Он сначала пронзительно посмотрел на меня, а потом – очень даже охотно заговорил и всем поделился. Так я и узнал, что именно этот проклятый охотник и убил моего волка.

— Понятно… Довольно глупый ход с его стороны.

— Мне плевать, глупый он, или нет, — Отшельник резко повысил голос, но потом – сразу же успокоился. – Его ошибки, его неосторожность меня не колышет. Он попался, и я ему за это благодарен.

— Когда ты планируешь осуществить задуманное?

— Когда? Как можно скорее.

— Это когда? – голос из головы требовал максимальной точности.

— Завтра…Да, точно, завтра все и сделаю, — сразу же послышался ответ.

Не открывая глаз, Отшельник аккуратно потер свои ладони, растерев их, в итоге, до красноты.

— Только помни о том, что я тебе говорил.

— Ты про осторожность?

— Именно…

— Ну это я и не забывал, сам знаю, осознаю…

— Это хорошо, что осознаешь… Следует всегда принимать решения только на холодную голову. Делать все продуманно и не спеша.

 -А если ситуация такая, что, не спеша не выйдет, ты или делаешь быстро, или остаешься ни с чем?

— Когда у тебя в голове есть четкий план, которому ты следуешь, то делать что-либо быстро никогда не придется. А если ты спешишь, это значит только одно – твой план имеет изъян, не обязательно один. Если же твой план – идеален, тогда и действовать будешь обдуманно и аккуратно.

— Речи ты толкать умеешь, я понял твои слова, — Отшельник усмехнулся.

— Какое время ты выбрал? – голос из головы спросил, после небольшой паузы.

— Ночь, как обычно. Примерно в часа так 2 или 3, самая середина в общем.

— Ясно, время – правильное, это тоже очень важно.

— Знаешь, последнее время, ты стал моим частым советником, что очень странно, — заметил Отшельник, сморщив брови.

— И что в этом странного?

— Когда тебя и близко не было у меня в голове, я справлялся с людьми очень быстро и чисто, без твоих подсказок. Все обходилось хорошо. Сейчас же, ты вдруг появился и начинаешь меня учить, да и еще тому, что я и так, без тебя, знаю. От чего такое волнение?

— У меня плохое предчувствие, вот от чего?

— Да брось, если у меня плохого предчувствия нету, значит его в принципе нету.

— Ты – сильно уверенный.

— Уверенность – это хорошо, она мне и помогает…, — сказав это, Отшельник открыл глаза.

Тем временем, на этаже ниже, в комнате номер 24 сидели два писателя, в полу мраке. Единственная свеча была зажжена и поставлена на тумбочку возле широкой кровати. По темной комнате ходил Фрэнк; старый пол под его ногами скрипел, и скрип этот сильно надоел Герберту.

— Слушай, ты не мог бы успокоится и сесть? – раздраженно обратился он к своему товарищу.

Тот его послушался, и ничего не сказав, сел на матрац.

— Ты, вместо того, чтобы без толку ходить по комнате, сказал бы, чем мы завтра занимаемся?

— Мы же это уже обговаривали: с утра пойдем на улицу Фоллсмит.

— Только надо выйти очень рано, в часов так пять утра. Ты не знаешь, Мэд спать уже не будет?

— Я узнавал у него сегодня, когда брал нам пиво. Он сказал, что встает в четыре утра, а в половину пятого – двери его гостиницы уже открыты, — ответил Фрэнк, сделав глоток воды из бутылки.

— Это отлично, тогда все в силе, — подытожил Герберт.

Он оперся на подушку и листал маленькие странички блокнота с записями.

— Записей не густо верно? – поинтересовался Фрэнк.

— Записей нормально. Не зря же мы с тобой – писатели. Воспользуемся своим талантом писать красиво и слегка придумывать, для лучшего эффекта.

Фрэнк тихо засмеялся, его примеру последовал и Герберт.

— Зато ты представь, какая книга получится, — мечтательно произнес он. – В ней все будет, мы преподнесем читателю все, лишь бы для ушей его было приятно.

— Это точно, — кивая, подтвердил Фрэнк.

— О, а самое главное, чтобы мы в конце дописали: «основано на реальных событиях».

— Люди удивятся?

— А как же… Я – уверен, что они будут в шоке, когда поймут, что в этой забытой дыре, под именем Ватерлофф, такое творится, страх один.

Фрэнк опять засмеялся.

— А ты думаешь, мы отыщем нужную нам улицу?

— Отыщем, куда же мы денемся, — успокоил его Фрэнк, зевая…

— Все, завтра нас с тобой ждет фамильное гнездышко нашего главного героя книги – Билла Танжера, — Герберт улыбнулся и откинул блокнот в сторону.

Глава 4: 13-декабря, 10 часов утра.

По будильнику глаза Тома Клинтона резко открылись, с первой же секунды. Было ровно десять утра. Он резво встал с кровати, застелил постель одеялом и оделся. Накинув свое синее пальто, он закрыл двери своего номера, после чего – спустился вниз в главный холл. Там он увидел, как всегда работающего, Мэда, поздоровался. Трактирщик принял его заказ, позже поднес его полицейскому на широком подносе. За двадцать минут Том позавтракал. Он поблагодарил хозяина гостиницы, натянул свою шляпу, и скорым шагом вышел на улицу, хлопнув за собой входной дверью.

Путь он держал на улицу Грейторн. По пути он спросил пару людей, как к ней пройти, и понял, по словам, что улица находится прямо возле вокзала. Поэтому идти ему было не очень-то и далеко. Погода на улице была солнечная, теплая. Ветра не было вообще, из-за чего идти по дорожкам, пускай и кривым, было приятнее. Том Клинтон даже позволил себе улыбнуться, впервые в мрачном Ватерлоффе.

До нужного ему места он добрался быстро, не прошло и десяти минут. Там уже, Том замедлился и внимательно смотрел по сторонам в поисках участка номер 9, что стоял в самом конце. Он был недурно так запущен, не стрижен. Длинная желтая трава скрывалась под слоем мокрой грязи и снега. Ветки засохшего винограда, покрыли собой весь забор из досок, который успел сгнить и довольно сильно опустится. С неким омерзением коп прошел дальше. Калитки, что закрывала бы участок не было, поэтому он был полностью открыт. По дряхлым ступеням, полицейский еще ближе приблизился к двери, громко в нее постучав.

Никто не ответил. Внутри никакого движения. Том постучал еще раз, теперь дольше. Ничего по-прежнему не изменилось. Тогда он, осмотревшись, закричал:

— Меня зовут Том Клинтон, я – друг Билла Танжера, есть кто?! Хочу с вами поговорить. Знаете Билла Танжера?!

Как только он выговорил это имя, металлический ржавый засов отошел в сторону и двери открылись. На пороге стоял человек лет сорока пяти, в дырявом сером свитере и грязных калошах. Все его лицо заросло бородой, маленькие глазки смотрели з-под натянутой по самые уши шапкой.

— Кто вы такой? – посаженным голосом спросил он.

— Вы Дэвид? – в ответ кинул Том.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Простите, меня зовут Том Клинтон, — резко отчеканил коп.

— И кто вы такой, Том?

— Я полицейский.

— А, тогда все ясно, — пофигистически махнул рукой хозяин дома.

— Так вы Дэвид?

— Он…

— Что ж, можно мне задать вам кое какие вопросы?

 — Заходите, — жестом руки он пригласил полицейского внутрь.

— Чай будете?

— Нет, спасибо, я уже завтракал, — ответил Том, присаживаясь на скрипящий стул в кухне.

— Не возражаете, если я сам попью?

— Вы в своем доме, делайте, что угодно, имеете право.

Дэвид некрасиво усмехнулся и поставил чайник на огонь, что горел в камине.

— Камин – это такая универсальная вещь, он мне помог выжить на этом свете, я ему очень благодарен, — с заботливостью проговорил хозяин, наклонившись над пламенем.

— Вы хорошо знали Билла? – спросил коп, включив запись диктофона.

— Знал ли я его хорошо? – вопрос правильный, — начал Дэвид. – Скорее нет, знал довольно поверхностно, мы общались лишь в поезде, хотя… ехала эта гусеница очень долго, поэтому у нас было предостаточно времени, чтобы наговорится.

— Что вам известно про его смерть?

— Очень мало. Узнал об этом первым, когда решил проведать его, было это на следующее утро. Он планировал уехать, а я хотел забежать к нему на минутку, чтобы попрощаться.

— Как это было?

— Ну как, стучу в дверь, он не открывает, потом вижу, что она открыта. Аккуратно захожу, смотрю – вся мебель повалена, а посуда на кухне – побита. Дошел до чердака, где и нашел его тело.

— Он умер не от ножа, верно?

— Верно. Ранений на нем вообще не было. Я его полностью осмотрел. Такое впечатление, будто у него произошел разрыв сердца.

— Что-то напугало его, — заметил Том.

— Да, напугало, только что?

— А вы были с ним до его смерти?

— Был. Мы договорились пойти с утра на кладбище, он хотел проведать своего брата, потом, уже к темноте, мы вернулись и разошлись.

— Тем вечером он остался дома?

— Нет… Дома он не остался. – Пошел к его соседке, по имени Адама Уиллер.

— Это старуха?

— Да…

— Черт, — тихо выругался Клинтон.

— Они беседовали, о чем-то, я не знаю, о чем именно. Что Билл делал дальше, мне тоже неизвестно.

Полицейский задумчиво потер свой подбородок, при этом говоря:

— Можно предположить, что он вернулся к себе домой, а вот что там могло произойти?

— Все что угодно…

— Почему?

— Это Ватерлофф, здесь ты просто перестаешь чему-либо удивляться, — пояснил Дэвид, наливая кипяток в чашку.

— Как это понимать? Ваш городишко кишит убийцами и психами, вы это имеете ввиду?

— Не только это, друг мой, — глаза Дэвида намертво уставились на гостя.

По телу Тома прошла дрожь.

— Знаете сколько духов обитает в наших краях, господин?

— Бред говорите.

— Вовсе нет. Может у тебя в Хеллмите, это называют бредом, потому как оно им и является, здесь, у нас – это вовсе не бред.

— Вы клоните, что моего друга убил призрак?

— Я всего лишь предполагаю. Вы знали, что Билл родился здесь?

— Знал.

— А вы знаете, что почти у всех местных здесь есть вторая личность?

Сердце копа забилось быстрее.

— Эти личности помогают, поэтому не исключено, что у Билла была эта личность.

— Только ему она не помогла, а убила.

— Нет, она может хотела спасти его и спасла.

— К чему вы клоните?

— Она его спасла, вот к чему я клоню.

— Я вас не понимаю, лишить жизни, означает – спасти? – Том лишь развел руками.

— Все мы – дети Ватерлоффа, — задумчиво произнес Дэвид. – Я открою вам страшную тайну, сделаю исключение только для вас. Знаете, даже Биллу я не говорил о ней, он сам познал ее, но вам скажу:

— Когда в чьей-либо семье умирает маленький ребенок, а такое случается часто, их матеря стараются их вернуть. Они просят Ватерлофф вернуть их, и он откликается. Трупы выходят из могил и приходят обратно домой. Счастью матерей нету границ. Они плачут и благодарят Ватерлофф. Вскоре, появилась поговорка: Ватерлофф помнит своих детей, он их не отпускает. Это, должен я вам сказать – чистая правда.

— Этого не может быть, — только и сказал Том.

— Не может, но одновременно и может. После смерти никто никуда не уходит, такие правила, Ватерлофф держит всех крепко. Поэтому если кто-то и погиб, в земле лежать он не останется, это проверяли. Могилы находят разрытыми, следы на грязи ведут в лесные хащи. Я хочу спросить вас: Вы думаете, что Билл Танжер погиб, будь он местным?

Том Клинтон молчал. Он не мог выдавить из себя абсолютно ни слова, словно, какой-то ком, не давал ему говорить.

— Это все, что я могу вам сказать. Напоследок, хочу дать вам совет – зайдите в его фамильный дом на улице Фоллсмит, может сам дом вам больше расскажет.

— Двери – закрыты, я не могу пройти, — выдавил из себя коп.

— Тогда открою вам лазейку – за домом есть окно, оно – разбито. А на этом прощайте, господин, я все сказал…

Полицейский подходил к дому Танжеров, будто, сонный. В его голове все переворачивалось, крутилось с бешенной скоростью. Вопросы разрывали его, а ответы на них не находились. Он медленно шел, шатаясь и схватившись обеими руками за голову. Подошел к калитке и попытался толкнуть ее, однако во двор он так и не зашел. Из-за его спины показалась дряхлая фигура Адамы, рука ее держала кухонный нож, лезвие которого, вошло полицейскому прямо в спину. Он протяжно застонал и свалился на снег. Старуха на ухо прошептала ему:

— Ты никогда не узнаешь про то, что забылось, потому что сам станешь забытым. Подыхай медленно…

Фрэнк и Герберт как раз находились в фамильном доме, они нашли лазейку с заднего двора. С шести утра, оба внимательно осматривали все, обошли все этажи и запечатлели абсолютно все объекты на камеру. Когда Герберту надоело, они приняли решение уходить. На снегу, возле калитки лежал труп Тома Клинтона. Темно-красная кровь растеклась по белой земле. Фрэнк перед уходом осмотрел его карманы и нашел в одном из них диктофон, полный записей, который и забрал с собой. Не убирая тело с дороги, писатели аккуратно удалились с места происшествия.

Вечером, в часов 12 прибыл «Маркус Харайзентеллер» на станцию. Они сели в самый первый вагон, и совсем скоро, поехали домой в Хеллмит. В вагоне Фрэнк по-прежнему сжимал диктофон полицейского в правой руке…

Глава 5: 14-декабря, 2 часа утра.

Прошло ровно два часа после того, как поезд покинул станцию Ватерлофф. Двери под номером «13» гостиницы открылись и в коридор, освещенный тусклым светом свечей, что были поставлены на небольшую люстру, вышел Отшельник. Он пошел по направлению к ступеням, по пути натягивая на голову свою широкую черную шляпу. Мэд из-за стойки еще не вышел. Главный холл уже как с час пустовал. Увидев идущего, трактирщик громко спросил:

— На такую позднюю прогулку?

Отшельник не ответил. Он лишь вышел на двор, хлопнув дверями.

Не останавливаясь, не озираясь назад, он шел прямо, твердо, ноги его двигались резво, руки крепко сжимали наплечную сумку. Его целью была мясная лавка на улице Фоллсмит, которая уже явно не ждет посетителей в такое время суток.

Отшельник оказался на нужной ему улице уже через десять минут. Проходя церковь, он ускорился еще сильнее, и фактически добежал до дверей нужного ему магазинчика. Встав на порог, он подождал с минуту, после чего – выдохнул и постучал.

Громыхать дважды не пришлось. Показалось слабое мерцание свечки, и послышалась возня.

— Сейчас открою, и чего же вам не спится?.. — забурчал сонный хозяин, доставая ключи из прибитого к стенке шкафчика. Вскоре, замок слетел и двери открылись.

— Это опять вы? Уже передумали и пришли за мясом? – щурясь, спросил мясник.

— Да, пришел за мясом, — строгим голосом ответил Отшельник.

— Но уже слишком поздно, вы не могли прийти пораньше? Я уже весь товар спрятал давным-давно.

— Вы говорили, что всегда рады видеть покупателей.

— Говорил, поэтому проходите, — пригласил его охотник. – Только двери заприте, ветер несет.

Они оказались в тесной комнатке.

— Вас снова волк интересует? И куда же вы убежали тогда? Я перед вами, главное, мясо достал, рассказываю, показываю, а вы убежали без объяснений.

— Мне надо свежее мясо, — игнорируя слова лавочника, проговорил Отшельник.

— Понятно, что свежее, другого я не продаю, — ответил продавец, копаясь у себя за прилавком.

— Я не сомневаюсь.

— Ну оно и правильно. Все в Вателоффе знают, что самое качественное мясо только у меня купить и можно. Но чаще всего ко мне приходят именно за волками.

— Хороший бизнес.

— Именно, я бы даже сказал – отличный. На этих паскудных тварях я недурно подзаработаю. Убивать я их уже научился, самого стойкого и опасного среди них укокошил, теперь мне ничего не страшно.

— Это хорошо, что тебе ничего не страшно, — заметил гость с презрительной улыбкой.

— И без тебя знаю, — лавочник громко хихикнул и хлопнул в ладоши.

— Знаешь, мясник, ты мне не то мясо положил, — проговорил медленно гость.

— Почему же не то?

— Оно не свежее.

— Да как ты смеешь?! – возмутился продавец. – У меня все мясо свежее, самое свежее в этом городе, если тебе что-то не нравится, то…

— Мне надо сегодняшнее мясо, ежеминутное.

— Что мне пойти и снова тварь завалить, для тебя персонально?

— Нет, я сам завалю, — с этими словами, Отшельник достал из-за пояса топор и метнул его прямо в плечо мясника.

Тот взвыл и упал на пол. Кровь хлестала фонтаном.

— Ты спятил, идиот!!! – закричал он, стискивая зубы.

Отшельник медленно подошел, взял оружие за рукоятку и вытянул лезвие. Послышался хруст. Мясник снова засопел.

— Что ты делаешь, ублюдок??!!! Кто ты такой, черт бы тебя побрал?!!!

— Скажи мне, Крастор, ты меня боишься?

— Пошел ты!!!

Человек достал нож и вогнал лезвие мяснику в ногу.

— Твою то мать!!!! – по комнате прошла новая волна визгов.

— Ты боишься меня? – повторил свой вопрос Отшельник.

— Нет, я тебя, скотину, не боюсь!

— Это странно. Волка ведь моего ты боялся, очень боялся, я знаю, ты мне сам говорил. А зачастую, Крастор, хозяин зверя – еще страшнее его самого.

Лавочник просто закричал на его реплику.

— Ты убил моего волка, а потом – стоял тут, улыбался и хвастался передо мной, какой же ты герой, что завалил тварь. Я тогда сжимал кулаки от ярости, держался, чтобы не раскроить тебе башку прямо тогда. Сегодня я себя сдерживать не буду.

— Пошел ты!!! У меня и так заражение крови. Не убьешь меня ты, убьют царапины!

— Черт, как же жалко. Ну ничего, наслаждения это много не отняло. Кстати, в сумке я принес тебе кое-что, — с этими словами он открыл молнию. – Ты хвастался мне убитыми волками, а я буду хвастаться убитыми людьми.

Глаза мясника расширились еще больше. Отшельник достал мужскую голову, у которой до сих пор были открыты глаза.

— Его зовут Фил, местный бандюган, который вздумал украсть у меня мои дрова, заготовленные на зиму. Вот он и поплатился.

Следующая голова была женской, он вытащил ее за волосы.

— Эту звали Сельма, она была охотником и снайпером. Как-то выстрелила в моего волка и ранила его. Я ее отыскал и тоже наказал. А вот отрубленная мною конечность, — он вытряхнул сумку полностью. На пол упала синяя и твердая рука. – Его звали Ник Оверсмоук, маньяк, убивший моего брата. Я его и в том мире достал и убил второй раз, просто смел его руку этим топором, что успел побывать у тебя в плече. А теперь, мою коллекцию пополнит твоя голова.

Крастор сплюнул кровью.

— Ты убил моего волка, а я преодолел пол леса, чтобы добраться сюда и отомстить, и у меня это получилось, — с этими словами он занес топор над головой и через пару секунд – резко опустил. Послышался глухой стук…

На улицу, весь в крови, вышел Отшельник и посмотрел в сторону леса. Белый волк ждал его там, первое время он смотрел на человека, а потом поманил его за собой. Отшельник улыбнулся и со слезами на глазах пошел за зверем…

Эпилог:

Том Клинтон поехал в Ватерлофф, чтобы провести расследование, связанное со смертью его старого друга Билла. Он поехал туда с твердыми намерениями, уверенный в своей победе, но к сожалению, так и не вернулся. Его тело так и осталось лежать во дворе фамильного дома Танжеров. Труп так никто и не убрал. Год мертвец пролежал на земле, а вскоре, его останки навсегда вошли в грунт, полицейский Том Клинтон погиб, погиб, пытаясь разобраться.

Два писателя Фрэнк и Герберт прославились. Спустя три месяца, после их поездочки в Ватерлофф, они выпускают свою великую книгу, действия которой, основаны на реальных событиях. Люди покупают эту книгу и прочитав ее, пишут восторженные отзывы двум талантливым авторам. Роман под названием «Дети Ватерлоффа» принес этим двоим по-настоящему великую славу.

Сильный ливень омывал могильный камень, на котором было написано «Здесь обрел вечный покой Билл Танжер». Земля возле этого камня была полностью разрыта, в яме лежал раскрытый гроб, обмокший в воде. В это время, по узкой тропе, далеко от кладбища, шел труп, шел тот, чье место должно было быть в гробу. На нем было черное пальто и черная широкая шляпа. Он шел быстро, стойко, следовал за волком, следовал за другом, следовал за ненастоящей иллюзией…

 

++История продолжается…Билл и Стив станут свидетелями очередной ссоры, которая изменит ихнюю жизнь…Стив будет писать про психические расстройства своей матери, однако, тайну, он никому не расскажет, тихо поплатившись за нее. Мертвый встанет из земли, он придет к маньяку, чтобы отомстить, он сделает это тихо…Чакки ему поможет…Все это в ЭПИЗОДЕ №4++

Еще почитать:

О пользе морозов

Тайна виллы Кох-Миллес — Глава 2 Ник Миллес

Мистика жизни. — Портал в параллельный мир.

Тёплый огонёк на той стороне озера