Дети

Луч света проскользнул по моему телу. Солнце вставало и давала тепло промёрзлому миру.

Свет для меня был всегда предвестником чего то хорошего, радостного. Ведь когда я родился мир угодил в пучину морозного плена, и лишь порой, солнце вырывала нас из холодной тюрьмы. И вот вновь свет пришел в наш мир, на год, на месяц, на неделю никто не знает, важно в это время запастись провиантом на как можно больше. Природа в эти солнечнее дни дарует нам много зелени, что спасает нас он ужасных болезней, а так же много быстро растущих плодов и овощей. Все это мы собираем и приносим в закромам и часть наши отцы кладут, часть оставляют нам, чтобы мы устроили великий пир в честь начала Солнечного дня. Он длится не долго, но в эти дни все кто выжил в холода устраивают танцы и веселятся три дня. После начинают второй сбор урожаев, что к этому времени уже созрел. Порой со второго сбора плодов не так много, но в это время зверье, что наедается плодами, начинает жиреть, и их становится легко ловить. Поэтому в это время начинается самая плодовитая охота. Зверь, толстый, практический безволосый кабан, легко ловится в ловушки, да и просто забивается. Порой зимой, из него делают вкусную похлебку, но обычно ценится в нем именно его жир. И во второй сбор урожая все братья идут забивать и ставить ловушки на кабана. Если повезет то будет и третий и четвёртый сбор, но не кто не знает, все уже тогда зависит от случая случаю. Но всегда после приходят они — Холодные дни. В них мире все словно застывает, зеленая природа умирает, кабаны и другие звери обрастают теплой шерстью, а мы люди прячемся в бетонно — стальных домах, что отапливаются древней, не кем не известной технологии.

Но сейчас вновь солнце, и сейчас вновь жизнь. наконец то пришло мое время быть охотником. В этом году моему поколению исполнилось шестнадцать. Наша время зрелости и конец праздности. Когда все мы взрослеем и становимся полноценными членами общества.

Этот день был самый радостный и счастливый для всех моих братьев и любимых сестер. После первого сбора отцы, оставили нас, что бы мы насладились праздником, ведь великие наши отцы не участвуют не в сборе, не празднике их ум все время направлена то что бы мы все в холодные дни не погибли. Их большие головы ведут нас по этому темному холодному миру вперед. Ими не становятся, по крайне мери я не видел не одного дитя что стал отцам. Они великие, они недосягаемые.

Но сейчас время для праздника, а не для моих размышлений. Все что было у нас, все что нам дали было выложено на наш большой общий стол. То ты было прекрасный Шерстяной олень, что наши старшие братья смоли изловить во время зимней охоты, две великих птице и много Кабаньего жира и фруктов, овощи и многое другое. Пир как всегда начался с весёлых песнь о славе солнце, затем нам принесли горячие напитки, что даровали только в эти дни. Выпив их, тепло пробирала все тело и любовь к сёстрам и братьям во много кратно увеличивалось. И в этот момент сестры начали танцевать. Их грация, их изящные тела так возбуждали и мы не могли ими насладится.

На второй день обычно все продолжается, принося все больше наслаждение, и на третьи день, обычно мужчины уже начинают танцевать, во имя большой и плодовитой охоты. А девушки уже наслаждаются горячей водой, наслаждаясь нашем танцем. Все было просто превосходно, во время танца одна из сестер из нашего поколение наслаждалась мной, а я ей. Все мысли были только о ней и ночь я думал только о нее прекрасных жгучих глазах. Возможно с ней я буду вечно. Я хотел и хочу только ее. И не важна на кого еще она смотрела и будет смотреть.

Утром, сонный и невнимательный я отправился на охоту со своими братьями. Глаза закатывались, ноги ели шевелились. Я был в группе загона, нечего сложного, но сон бил меня, и я не выдержал. Найдя укромное место, возле двух деревьев в которых густо росла трава я лег. Во сне была она, и с ней я хотел остаются, хотел остаются навсегда. Сон длился очень коротко, и проснувшийся я от обжигающего холода. Открыв глаза я увидел, белую пелену. В голове промелькнуло, и ноги побежали, побежали прямо к дому. Через отпадающей зеленой, через большие листья что за секунду превращались в зеленоватую морщинистые комки, а в дали виднелись звери постепенно нарастали своей теплой шерстью. Все нутро говорило, что надо быстрее бежать, ведь двери в бетонную крепость вот -вот закроются, и их три дня будет не открыть , на сам холодные дни. В дни Смертельного холода. Вокруг все словно умирала, холод уже был мою кожу. Зубы начинали свой не контролированный танец, а в глаза были большие хлопья белой воды. Надежда еще кипела в моем сердце, когда я увидел закрытые двери. Лицо было красно от холода, в ней еще терпелось жизнь, но надежды на спасение не было. Тлен умирающих костров, шкурах безволосых кабанов, все говорило о том что холод застыл всех в врасплох, чудо что обо мне бы вспомнили не было, а когда вспомнят будет уже поздно. Руки начали тереть свою оголённые кожу, голову я начел зарывать хоть в чем то. Шкуры были холодные, но это было хоть что то для моего спасение. Зарывшись шкурами, я начал ждать чудо.

Чудо не произошло, стало так холодно, что пришлось закрыть и лицо, ведь на ней начали появляться белая вода. Руки давали тепло, но каждое лишние движение могло снести и так небольшую защиту от мороза. Глаза закатывались, но это был не сон, я чувствовал что это был не сон, а что то ужасное, губительное, от чего я не проснусь, я с этим боролся, слега натирая руками свои примёршие части. Все сильнее меня клонила к моей кончине, все сильнее промерзала кожа кабанов, становясь хрупкой. Я не хотел умирать, я хотел жить.

И вот примёрший, стоявший на краю своей жизни, я уже не держался за жизнь, не за что. Рука потянулось к чум то, словно там была она, а там было что то теплое, приятное. И я уснул.

Я уже думал что я мертв, вокруг было так приятно, тепло. Я словно спал и наслаждался сном, в котором мы с ней держимся за руки. Но потом резки громкий крик, человеческий крик, я проснулся. Я был в шкурах, но те были не примёршие, а мягкому, и вокруг было тепло, словно я был внутри, возле двери. Я не шевелился, боясь чудовищ живущих в холода с таким похожими на человеческими голосами . Те болтали на своем непонятном языке, иногда крича и ругая друг друга. Я боялся что вот с меня слетят шкуры и они увидят мое напуганное лицо и съедят его, я не осознавал что рука была открыта, я не чувствовало. Страх обуял мое тело и легкая дрожь открыла мое лицо.

Я увидел в свете огня больших шерстяных людей. Их выпуклые чумазые лица на половину заросшие смотрели на меня, словно улыбались. В их больших кривых пальцах они перебирали острые ножи. Я онемел от страха и вонь заснул.

Очнувшись, этих существ уже не было. Во мне страх уступил непониманием от чего я еще жив. помотав голову я осознал что я нахожусь в шерстеной палатке, похожую на ту что используются братьями во время зимних охоты. Но эта была гораздо больше, от костра слегка трели последние угли. Все говорило что те люди ушли совсем недавно. Легкий страх оставался, но осознание что я выжил и что те люди не желаю зла уже появилось. Холодок пробирал тело, но нечего ужасного уже не могло произойти, радом со мной лежали палки и огнива, что позволит выжить. Первые, самые ужасные холода сгинули. Я решил встать, мои ноги, ужасно злобящее ели шевелились, но окутав себя всем что было я вышел и увидел бескрайнее звездное небо с белым невообразимо пустым полем. Это было невообразимо красивая и в то же время печальное зрелище. Я начал всматривается ища тех двух добрых великанов и в дали на самом краю горизонта я заметил две ели заметных точки. Они уходили в бескрайне просторы холодной пустыни. На следующий день замки снялись и я вернулся в свой дом, к своим братьям и сёстрам. Отцы не знали о них, и больше их и не видели.

Порой на охоте зимой я замечал палатки в дали, но они всегда были пустые. Но тлеющие угли и заметающие снегом следы говорили что они все еще ходят где рядом, наблюдая за нами.