В то хмурое сентябрьское утро в Петропавловской церкви народу было не то, чтобы много. Десяток бабок, чуть менее старичков, пяток молодых женщин. Да пара мужиков неопределенного возраста.
Священник отец Дионисий обвел взглядом паству и, вздохнув, начал Заутреню:
— Дауслышиттебявденьпечали-и-и СамГосподьнасвятойвысоте-е-е Дапошлёттебемилость,защитуДаутешиттебяназемле-е-е…
— …е-е-е, — совсем немузыкальными голосами подхватывали последний звук служки.
Паства, заученно кланялась, крестилась. Свечи потрескивали. Хмурое утро нехотя заглядывало в церковь сквозь витражи.
Служба шла, как обычно. От 19-псалма, поп перешел к 20-ому, за тем – к шестопсалмию и великой ектении…
Вот тут и раздался звонкий молодой голос из толпы молящихся.
— Корысть!
Отец Дионисий прервался на полуслове, недовольно оглядывая прихожан. Из толпы к нему шел молодой, лет двадцати парень. Высокий, худощавый, одетый в джинсовый костюм. Лицо его обрамляла небольшая аккуратная бородка.
— Корысть, — повторил парень и продолжил, обернувшись к молящимся: — Всеми вами движет корысть!
После этого он снова двинулся к алтарю.
Священник глянул в сторону служек, мол, угомоните хулигана, а сам хотел продолжить чтение, но тут парень распахнул куртку и священник увидел у него на поясе скрученные скотчем продолговатые цилиндры и цифровой таймер. Таймер вел обратный отсчет. Хулиган немного разжал правый кулак – в ладони прятался какой-то цилиндрик с единственной кнопкой.
