Чёрное воскресенье

— Небо… Какое холодное небо, с лёгкой дымкой бледности. Такое безразличное, приводящее меня в дрожь. – Лиам брёл по алее, извечно размышляя о многом, с каждым шагом всё крепче сжимая рукоятку у зонта.

Дождя не было, но ему было приятно укрыться под чёрным куполом зонта. Он считал, что так прячется от внешнего мира и как бы это не могло показаться глупым или смехотворным, находил подобные странности поэтичными, а порой принимал за твёрдое естество своей натуры. Затем произносил:

— Прячусь? Да от кого же? Прятать невидимое — нелепо. – И всё равно он продолжал идти под привычным чёрным зонтом.

Когда Лиам наконец пришёл домой, (аллея казалась ему бесконечной и ужасно тягостной пыткой), вставил ключ в расписанную ржавчиной личинку замка и в очередной раз почувствовал, как этот мучительный звук, отталкиваясь от стен, наглухо врезается в сердце, также медленно всверливается внутрь… А по краям отверстия не спеша сползают капли крови.

После он открывает дверь со стонущими петлями. Заходит в квартиру. Захлопывает дверь. И всё. Всё кончено. Встречает его только пустота. Лиам зажигает свет в коридоре. Снимает обувь, пальто шляпу. В ванной моет руки и умывает лицо. Слегка похлёстывает себя по щекам, но это не помогает прийти в себя. Он выдыхает в эту пустоту, словно до этого лёгкие постоянно лихорадочно сдерживали в себе воздух.

— Почему я не выключил свет в коридоре? Вот для чего он там горит? Я будто жду, что кто-нибудь нажмёт на кнопку чёртового звонка и захочет войти. Но никто не позвонит… Просто некому, – постукивая пальцами по стене рядом с выключателем, проговорил Лиам.

В квартире не было ни пылинки. Если бы кому-то захотелось взять в руки один из предметов, то хрупкий и филигранно построенный мир Лиама рассыпался на мелкие кусочки бессмыслицы. «Будто в расстановке яиц Фаберже был какой-то смысл?» — могли бы вы спросить. Да, был. От больших к маленьким, от тёмных оттенков к светлым. Да и пополнение этой коллекции имело для Лиама смысл.

«Мама часто любила повторять: «Красное яйцо – понедельник, ( самый изнуряющий день), оранжевое – вторник, жёлтое – среда, зелёное – четверг, синее – пятница, фиолетовое – суббота и чёрное – воскресенье. «Найди конфетку». – просила она. Я находил. Так, в раннем детстве, я и запомнил все дни недели…» — вспоминал Лиам.

— Что же теперь? Детство убито, не знаю кем. Мною ли самим? Не знаю когда, момент ускользнул, без предупреждения, так тихо и навсегда. Что же теперь? Мамы не стало. У отца давно своя семья. А я зачем-то забрал эти сверкающие безделушки. И видно, кроме усердно бередящих рану воспоминаний, Фаберже – всё, что от неё осталось. Теперь они пустые. На что угодно пошёл бы, только бы её кроткие и ласковые руки снова аккуратно вложили конфету в эти безделушки.