— Я их на озере наловил, — сказал Серёга. — Здесь, на язычке.
Он протянул мне мутную банку доверху забитую солёными гольянами, а я культурно отказался.
— Это ты зря. Там ведь этот… фосфор.
Серёга засунул пожелтевшие от табака пальцы в рассол и вытащил блестящую рыбёшку. Кусочек засохшего хлеба, который всю ночь провёл на тарелке, пришёлся весьма кстати.
– Ты знашь какие вкусные? — сказал он, а потом захохотал, разинув беззубый рот. — Не хуже селёдки.
— Всегда думал, что их только кошки жрут, — сказал я и улыбнулся.
— Ага, конечно, да это деликатесь ещё какой. Понятно?!
Он сидел на кровати и курил самокрутку. Морщинистое лицо, костлявые руки, впалые щёки. Своим видом он напоминал вяленого леща, который не один месяц пролежал на балконе.
«Что с тобой не так, Серёга? — думал я, пока он рассказывал историю про свой паспорт. — Ведь эту берлогу и домом-то назвать нельзя. Нет ни жены, ни детей, ещё и без работы. Как же так, Серый?»
Он достал паспорт и немедля раскрыл его передо мной: — Вишь, у меня даже прописки нет. Понятно?!
Серёга захохотал, а потом начал кашлять, словно туберкулёзный урка. Казалось, что пропитанные смолой бронхи вот-вот вылезут наружу.
В его голосе я услышал гордость. Он будто бросил всем вызов, ведь не каждый может позволить себе жить без прописки, а он другой, он может.