Чистая Кровь

Чарли нехотя раскрыл заспанные глаза. Резкий звук будильника жестоко терзал слух, появилось дикое желание бросить мобильник в стену.

Его рука протянулась к прикроватной тумбочке, и, со второго раза, указательный палец наконец сумел попасть по кнопке на светлом экране гаджета. Адское пение немедленно прекратилось, а барабанные перепонки испытали неимоверное наслаждение, наконец услышав тишину.

Чарли осторожно свесил ноги с кровати, сел. Стопы обдувал прохладный сквозной ветерок. По коже дружно пробежали мурашки.

Не смотря на сильное головокружение, Чарли встал с кровати, и направился прямиком в уборную, вход в которую был напрямую из его комнаты.

«Боже, какое облегчение! Насколько это круто, ссать в СВОЙ туалет, в СВОЕЙ комнате. Если подумать логически, то в этот туалет впринципе никто кроме меня никогда и не ссал. Разве что рабочие которые его устанавливали… Интересно, а рабочие вообще ссут в унитазы которые устанавливают? Будь я установщиком сортиров…».

Закончив процедуру опустошения мочевого пузыря, Чарльз направился прямиком на кухню, откуда по всей квартире разносились нежные манящие ароматы.

По дороге он прихватил свои серые шорты, и быстро вскочил в них, прикрывая достоинства собственного тела.

– Доброе утро, сынок! – сказала мать Чарли, попутно переставляя тарелки с едой на стол.

– Доброе. Хотя кого я обманываю, утро первого сентября это худшее что может быть.

Эту пессимистичную фразу Кэтрин, именно так ее звали, решила пропустить мимо ушей, и продолжила накрывать на стол.

Чарли вальяжно уселся во главе стола, и, не дожидаясь пока мать сядет за стол, начал накладывать еду в тарелку. В ход пошло всё, начиная от блинчиков, и заканчивая клубничным йогуртом.

Закончив приготовления, Кэтрин также села за стол, принеся ссобой кувшин холодного животворящего апельсинового сока.

– Ну что, сын, готов к первому дню в школе? – спросила мать, нехотя накладывая себе блинчики. Очевидно что есть она не хотела.

– Я вроде бы готов, но тревога все же есть. Боюсь что забыл что-то…

– Брось, конечно же ты ничего не забыл! Я уверена что ты готов к новому учебному году как никто другой!

Чарли выслушивал Кэтрин, и параллельно продолжал с аппетитом уплетать свой завтрак.

– Учебники готовы, ручки и карандаши на месте, маркеры…

Чарльз с силой бросил приборы в тарелку, и нервно выскочил из-за стола, попутно перевернув свой, благо, пустой стакан.

– ТОЧНО, ЕЖЕДНЕВНИК.

– Что солнышко?…

– ЕЖЕДНЕВНИК. Я ЗАБЫЛ КУПИТЬ ГРЕБАНЫЙ ЕЖЕДНЕВНИК.

Чарли вцепился своими костлявыми пальцами в пышные кудрявые волосы, пытаясь подавить всплеск волнения и неконтролируемой агрессии.

– Сынок, ежедневник можно всегда купить в абсолютно любом магазине. Насколько я знаю в нашей стране это не дефицит, – совершенно спокойным тоном произнесла Кэтрин, продолжая свою трапезу.

– Да, да, ты права… – Успокоившись, Чарли вновь сел за стол, и уткнулся взглядом в недоеденный блинчик, – Аппетита нет совсем, пожалуй я выпью сок, и пойду собираться.

Опрокинув целый стакан свежевыжатого цитрусового фреша, Чарльз направился прямиком в свою комнату.

«Бумага, ручки разных цветов, зеленая моя любимая…»

«Наручные часы, кольцо, портфель, точно, вроде всё, ничего не забыл…»

Завершив недолгие сборы, Чарльз направился к выходу.

С кухни раздался голос Кэтрин:

– А как же поцелуй в щечку?

Нехотя, но понимая всю безысходность ситуации, Чарльз все же вернулся на кухню, и поцеловал мать в щеку. Та же нежно потрепала его по волосам, произнесла напутствия, и, наконец-таки, Чарльз все же вышел из дома.

Ветер потрепывал черные кудрявые волосы Чарли. Его глаза были ярко зелёными, цвета молодого каштана, поэтому целиком сливались с городской флорой, подчеркивая природную красоту молодого человека.

Было прохладно, чувствовалось приближение зимы. Совсем скоро в школу нужно будет одеваться теплее, а погулять после занятий станет проблемой.

Размышляя о своем, Чарли дошел до остановки. Его автобус приехал почти сразу, и, проехав пару остановок в компании грузных старушек и пахучих взрослых мужчин, он наконец покинул столь приятное место, и продолжил свой маршрут пешком. До звонка оставался еще час, но Чарльз любил приходить заранее. Это помогало ему морально и физически подготовиться к уроку.

Он вошел в здание школы, и медленным шагом поднялся на второй этаж. Чарли приоткрыл дверь, где должен был быть первый урок. Зайдя в класс, он поставил свой тяжелый портфель рядом с партой, и сел на стул, задумчиво уставившись в потолок.

Непрерывно, заменяя и перебивая друг друга, его голову переполняли мысли о жизни.

«Почему я не могу быть как другие дети. Я просто хочу чтобы эта шлюха Кэтрин наконец поняла что я хочу от нее и от этой жизни в целом. Эти ее вечные ограничения… правила… я хочу свободы…»

«Кажется я прав, иного выхода из ситуации нет…»

«Никто и никогда не понимал меня. Я всего лишь хотел поддержки со стороны матери и друзей…»

«Если бы отец тогда не умер, все было бы хорошо…»

Один за одним, в класс начали заходить дети, занимая места за партами. Они обсуждали абсолютно разные, но одинаково чуждые для Чарли вещи. Никогда он небыл принят обществом…

Когда все дети вошли в класс, и прозвенел звонок, Чарли встал со своего стула, и, запустив одну руку в карман, произнес:

– Добрый день, дорогие ученики.

В ответ послышалось дружное, но ленивое приветствие.

– Сегодня тема нашего урока, как бы странно это не звучало, не связанна с математикой. Мы будем говорить о жизни.

Чарли подошел ко стулу, и уселся на него, кинув беглый взгляд на свой черный портфель.

– Некоторым из вас могло показаться, что если я преподаватель, это отменяет меня как личность. Уничтожает человека во мне, делает робота. Но это далеко не так. У меня тоже есть чувства, и я тоже испытываю боль, ровно также как вы. Я человек.

Класс переглянулся, дети не понимали о чем идет речь, и к чему эти лишние, пустые слова. Тем не менее, в классе стояла гробовая тишина.

– Знаете, а ведь раньше я тоже был ребенком. Но детство моё, в отличие от вашего, было просто ужасным. Если бы мой отец не погиб тогда, когда мне было 12, я бы сейчас небыл тем кто я есть.

Он сделал небольшую паузу, и медленным шагом прошел к окну.

– Когда я был в вашем возрасте, единственное что я получал от жизни, это вечные пинки под зад, травлю, смерти родственников. Вам никогда не понять всей моей боли. Вы никогда ее не понимали. Когда я обращался к вам, детям, за помощью, единственном что я слышал были оскорбления, унижения.

Дети в классе, не понимая что происходит, начали шумно переговариваться.

Чарли медленным размеренным шагом отмерял расстояние от окна до своего рабочего стола. Его рука скользнула в черный портфель, и немедленно охладела. Его пальцы крепко сжимали холодный металлический предмет.

– Я не разрешал вам говорить, – сказал Чарльз, медленно оголяя пистолет. Дети, поняв к чему все идет, незамедлительно выскочили из за своих парт.

Чарли, не долго думая, выстрелил в потолок. Штукатурка посыпалась ему на голову, «перекрашивая» чёрные как смоль волосы в грязно-белый.

– Я НИКОГО НЕ ОТПУСКАЛ, МЕЛКИЕ УБЛЮДКИ.

Дуло пистолета направилось на девочку, которая стояла прямо перед ним в момент предупредительного выстрела.

– Вы сейчас все немедленно сядете за свои места, иначе я убью вас.

Немедля, все дети повиновались приказу, понимая что иначе их ждет верная смерть. Они медленно, с опаской и осторожностью прошли к своим местам, не понимая, почему, а главное, за что, все это с ними сейчас происходит.

– Итак, как вы уже поняли, именно из за таких как вы, моя жизнь была разрушена.

Учитель взял небольшую паузу, пробегая взглядом класс.

– Когда мой отец отошел в мир иной, моя мама очень сильно плакала. Держалась за жизнь она только благодаря мне. И все то время что я помогал ей, поддерживал ее, такие как вы снова и снова разрушали то что я строил непосильным трудом.

Все это, как ни странно, Чарльз говорил с полным умиротворением в голосе. Ни на йоту его тон не содрогнулся.

– И теперь, когда я вырос, стою тут, перед вами, мелкие твари, я хочу чтобы вы и ваши родители испытали то, что в свое время испытал я.

Его рука судорожна тряслась, держа в руках тяжелый холодный пистолет, направленный на детей.

Глаза зажмурились, а палец медленно нажал на курок…

Пулю за пулей он выпускал прямо в детей, беспорядочно и бесчеловечно, без тени сомнения в правильности поступка. Раздавались крики и посмертные вопли, повсюду были разлиты гигантские лужи крови.

Те из детей кто смог прорваться к двери, с ужасом обнаружили что та была заперта изнутри. Пока они пытались выйти, Чарли перезарядил оружие, и вновь открыл стрельбу…

Пистолет выпал из рук, а сам Чарльз упал на колени, с диким страхом он оглядел свои руки. Только что он убил 27 человек. На секунду, в его голове проскочила мысль о том, как повезло тем детям которые не пришли в школу, и тем самым спасли себе жизнь. 

Оглядев кабинет, его тело будто вывернуло на изнанку. Увидев море крови, перемешанные тела и лежащие отдельно маленькие детские органы, его завтрак просто не смог удержаться в желудке, и вышел наружу.

Чарли встал на ноги, и шатающейся походкой направился в другой конец класса, где увидел лежащую на полу девочку, подающую признаки жизни.

Он присел перед ней на корточки. Ее большие голубые глаза, прикрытые окровавленными прядями белых волос, с отчаянием и скорбью, смешанными с ужасом, смотрели в его темно коричневые бездонные, преисполненные дьявольским гневом, прорези. В этот момент Чарли небыл похож на человека, и походил на дикого лесного монстра. 

Он отодвинул мокрую прядь с ее вспотевшего окровавленного лица, и пододвинулся поближе к ней.

Он шепотом произнес:

– Знаешь, Линда, ты всегда казалась мне очень красивой девушкой. Я прекрасно знаю о том что Джон твой парень, и о том что он трахнул тебя на той вечеринке в честь Хелоуина, и не только на ней. Но знаешь, сейчас Джон мертв, поэтому смысла и значения все это не имеет.

Чарли медленно впился в губы девушки, насильно целуя ее. На его языке чувствовался привкус соли, это была смесь крови, пота, и слез Линды. Резким движением Чарльз разорвал блузку и лифчик девушки, оголив ее пышную грудь. В его штанах чувствовалось дикое возбуждение. Мужчина схватил Линду под руки, и посадил на парту, продолжая оголять ее тело. Рывок за рывком, он стягивал с нее верх и низ. Единственное что осталось на девушке это ее кеды и приспущенные штаны.

Линда беспомощно смотрела на Чарльза. Обессиленная девушка лежала на школьной парте, без какой либо возможности пошевелиться.

Рука Чарли скользнула под трусики, ощупав половые губы Линды. Пододвинув девушку поближе к себе, он приспустил штаны, и достал свой набухший член.

Взглядом он осмотрел Линду, ее белоснежное тело, лишь немного запачканное пятнами крови и подпорчено ушибами.

«Именно то о чем я мечтал. Правда в этой вагине был член этого ублюдка Джона, но ничего страшного по крайней мере эта сука давала только ему одному».

Он вошел в девушку, и ритмично начал двигать бедрами. Из уст Линды вылетел легкий вскрик смешанный с попыткой завопить от боли и ужаса. Ее руки вцепились в парту, пытаясь хоть как то отодвинуться подальше от насильника. 

Пальцами Чарли вцепился в соски девушки, от чего та даже сумела приподняться на парте, и издать негромкий крик.

«Эта сучка моя. Теперь только я буду ее контролировать. Полное подчинение, о боже…»

Издав неожиданный стон, Чарли кончил в нее. Больше минуты при виде своей возлюбленной продержаться он не мог. Линда почувствовала как теплая жидкость растекается внутри нее. Насильник «вышел» из девушки, протер свой член о штаны жертвы, и засунул обратно в трусы.

Оставив замерзшую голую и изнасилованную Линду лежащей прямо на парте, он вновь подошел к своему столу.

С самого начала он понимал, что живым из этого выйти не получится. Он должен умереть. И сделать это он хочет не в тюрьме, а тут, на месте преступления.

Чарльз взял в руки пистолет, перезарядил его. Глаза наполнились слезами. Он окинул взглядом голую Линду, чья рука беспомощно свисала вниз, почти дотрагиваясь до пола. Он вновь возбудился.

Вспотевшие пальцы крепко впивались в холодный окровавленный металл. Ощущая прилив крови внизу живота, Чарли улыбнулся. Наконец, впервые в жизни он получил то о чем так долго мечтал: взаимность от любимой девушки. И пускай эта взаимность была насильной, ему было уже все равно.

Направив дуло прямо в весок, Чарли в последний раз взглянул на голое тело любимой. Он был доволен, а его последнее желание было исполнено. Палец Чарльза нажал на спусковой крючок…

Еще почитать:

Жизнь

Пряности жизни

Мы прячемся

Вполне удачный день