Путь в никуда Часть вторая и (возможно) последняя

Олег всегда испытывал чувство волнующего ликования по пути домой. В данной ситуации «домом» для него служило небольшое, но чистое жилище, в котором присутствовали все необходимые для комфортной жизни удобства.

Уже три дня как он со своим вечным товарищем проживал в этом доме на берегу Балтийского моря. И третий день, как утром он уезжает в город за продуктами и прочими предметами обихода, а возвращается только ближе к вечеру. И снова это приятное волнение всю обратную дорогу. И откровенная радость перед входной дверью…

..И снова его встречает пустой дом, а закатное солнце всё также мягко накрывает полутенями мебель и стены через широкое голое окно… И уже в третий раз он ставит пакеты на пол у входной двери и тяжко вздыхает, пока внутри него что-то опускается и чуть сжимается. И вот он снова обходит это небольшое строение и направляется к самому берегу, где издалека замечает маленькую сжавшуюся фигуру.

Сергей всегда издалека слышал шаги. Он не мог и не может позволить себе задуматься и отвлечься настолько, чтобы не обратить внимание, как кто-то приближается к нему. Но на шаги Олега у него с детства выработался стойкий «иммунитет». Он не слышал их, потому что привык, что эти шаги никогда не отвлекут его, никогда не вмешаются в ход мыслей, никогда не ударят в спину. Безопасные, как сама тишина…

И вот третий день звук этих шагов остаётся незамеченным. Олег останавливается за спиной друга, а тот, сидя на песке и смотря куда-то за горизонт, обнимает свои колени и пытается отбиваться от бесконечного мысленного потока.

Волков, как делал и два дня до этого, сцепляет руки в замок за спиной и принимается разглядывать своего сожителя. Его распущенные рыжие волосы, слегка спутанные ветром, чёрную футболку с надписью «Ария» по центру, которая была ему совершенно точно велика, так как принадлежала не совсем ему, а также чёрные спортивные штаны, слегка сползающие на бёдра при ношении, причиной чего был тот же неподходящий размер.

Ещё около получаса военный, уперев взгляд в неподвижную фигуру Сергея, стоял у него прямо за спиной и размышлял о том, как другу ужасно не к лицу такой стиль, но как самому Олегу жутко нравится вид его одежды на теле этого человека.

Наконец Разумовский будто вышел из транса и обернулся:

—Олег, ты уже вернулся! Давно тут стоишь? − искренне удивился и поинтересовался Серёжа, будто то же самое не повторялось и вчера, и позавчера…

—Только подошёл, − бесстыдно соврал Волков.

—Хорошо, − кивнул рыжий, прекрасно понимая эту ложь.

—Купил тебе одежды… − начал рассказывать Олег, подставляя своё предплечье Разумовскому, чтобы тот мог опереться и подняться. —Ты не замёрз тут? У моря вечером прохладно.

—Немного, − Сергей воспользовался помощью и встал на ноги, но не спешил отпускать руку товарища, даже наоборот, положил вторую ладонь ему на шею, что было уже совсем не по сценарию двух предыдущих дней. Он показательно поёжился и переместил правую руку также на шею Олега, подтянув своё тело ближе. —Ты прав, по вечерам очень холодный воздух… − то, как томно вдохнул Разумовский после этой фразы и то, как замер его приоткрытый рот в таком волнующем положении, заставило сердце Волкова разогнаться до запредельной скорости. Олег замер и сильно напрягся, задержав взгляд на губах напарника и тяжело сглотнув. Бывший миллиардер начал плавно перемещать ладони выше к лицу, чтобы зафиксировать голову друга в удобном положении, но указательный палец его худощавой руки случайно задел практически свежую рану на ухе. Всего одна мышца дрогнула от боли на лице у Олега, но этого хватило, чтобы Разумовский понял свою ошибку и в молниеносном порыве прижал к себе руки, словно его только что шарахнуло током. Брови Сергея тут же взметнулись вверх от страха, а выражение лица выдавало крайнюю степень сожаления.

Сожаления о том, что он явился причиной этой травмы, о том, что она навсегда станет напоминанием о неудавшемся покушении, о том, что ближайшее время он больше не позволит себе даже прикоснуться к соратнику, дабы не причинить ему новой боли.

Волков мгновенно обнаружил всё это в голубых глазах и прикусил себе язык; вояку обуяла бешеная злость на себя; на то, что не смог сдержаться и проконтролировать каждую клеточку своего тела, что снова расстроил его…

Один неаккуратный жест смог проложить огромную пропасть между ними. Пропасть недосказанности и чувства вины с обеих сторон. Они снова на неистовой скорости отдалялись друг от друга, несмотря на то, что стояли напротив. На самом же деле, Олег явно ощутил, что сейчас перед ним уже не стоит рыжий молодой человек приятной наружности, перед ним, где-то там, вдалеке, на пляже сидит маленький мальчик и, обнимая свои колени, печально смотрит на воду.

И как бы ни хотелось этого сделать, но подойти к нему не получится ни на шаг, потому что он настолько безнадежно одинок, что это одиночество легло вокруг него минным полем.