Путь в никуда Часть третья и (точно) предпоследняя

Наступила неделя осторожности.

Неделя, каждый новый день которой друзья были вынуждены придумывать различные способы обходить друг друга стороной. Общение — сплошные дежурные вопросы по типу: «Как дела?», «Как настроение?», «Какие планы на день?» и чисто автоматические ответы: «Хорошо», «Нормально», «Не знаю». Серёжа боялся снова навредить, Олег не знал как подступиться.

Но сегодняшний вечер ощущался как-то иначе, веял чем-то далёким и давно забытым, вызывал непонятный скрежет на душе… Напарники устроились на диване в кухне-гостиной и занимались кто чем. В голове Олега внезапно всплыло воспоминание:

Когда-то давно два подростка, по своему обыкновению, пребывали в холле (проходное помещение перед выходом в два коридора, ведущих в спальни мальчиков и девочек): там возвышался длинный прямоугольный стол, использовавшийся преимущественно для выполнения домашних заданий по учёбе; вдоль стены тянулся сервант, наполненный какими-то грамотами, рисунками и уродливыми детскими поделками, принадлежавшими обитателям данного учреждения; у противоположной стены на невысоком комоде пылился серенький телевизор, но никто его не включал, потому что звук шипения закладывал уши; зелёно-коричневый диван разложился в самом центре, а прямо перед ним, на ковре, кофейный столик. На этом болотном, немного протёртом, но самом удобном в их жизни диване и располагались друзья.

Рыжий парень сидел полулёжа, облокотившись шеей на ручку и, как обычно, читал какую-то книгу. Он был так поглощен своим чтивом, что не замечал ничего и никого вокруг. Олег уже привык к такому времяпровождению. Он занимал место на краю и трудился над сбором чего-то на столике, но эта деталь воспоминания уже замылилась в его сознании. Всё, что он помнил, это только то, что Разумовский отвлёкся от своей книжки, сел рядом и поинтересовался, что друг мастерит. А потом спросил, не потащит ли его Олег на выставку оружия, проходившую сегодня в маленьком музее при Доме.

—Нет, что тебе там делать, − Серёжу совсем не интересовала подобная тематика, поэтому его плечи с облегчением опустились. Ну, или Олегу показалось, что это было так. Сам он, конечно же, на выставку собирался. Парень уже ждал момента, когда продемонстрирует всем пришедшим, как он с блестящей скоростью разбирает и собирает автомат Калашникова.

Но тут произошло что-то из ряда вон выходящее: Олег не помнил, как именно получилось, что друг оказался так близко, но в его памяти чётко отпечатался момент поцелуя. Вдруг ни с того ни с сего Серёжа мягко, но уверенно развернул его к себе за шею и впился в губы.

Отвращение. Отторжение. Чувство испачканности и неправильности.

Волков оттолкнул рыжего и вскочил с дивана, уставившись на него с непониманием и… уязвленностью?

Эту уязвленность в «волчьих» глазах помнил и Сергей. И сейчас, лёжа на своём диване в своём доме, всё так же облокотившись шеей на ручку, Разумовский тоже прокручивал в памяти этот жизненный эпизод. Ему тогда только-только исполнилось шестнадцать и он наконец-то догнал своего друга, уже пол года как живущего шестадцатилетней жизнью. Сергей помнил, как сейчас, что в тот день лежал и читал в научном журнале новостную заметку о том, что социальная сеть Facebook запускает русскоязычную версию сайта. Марком Цукербергом Разумовский всегда восхищался, но сейчас, перечитывая эту новость снова и снова, никак не мог вникнуть в суть написанного, так как мысли его роились совсем в другом месте.

Сегодня он собирался наконец сделать это… Порвать пелену формальности и осторожности и выйти на новый этап отношений… Конечно, ему казалось, что Олег и так прекрасно понимает, что они друг для друга больше, чем просто друзья. Осталось только расставить все точки над i, и, раз Волков никак не решится на это, Серёжа собирался сделать это сам:

—Оле-ег! − радостно позвал рыжий своего друга.

—М? − отозвался товарищ. Он сосредоточенно перекладывал что-то на столике, сидя на краю дивана. Серёжу он слушал, не отрываясь от этого занятия. Ну, или не слушал.

—Фейсбук на русском выпускают! − поделился рыжий, коряво начиная диалог, а его руки всё-таки немного подрагивали от мысли о том, что он собирался сделать. Хотя он и успокаивал себя тем, что они оба осознают: рано или поздно это должно будет произойти. На озвученную новость Олег никак не отреагировал. —А что ты такое делаешь? − Разумовский отложил журнал и подсел поближе к своему… Олегу.

—Батарейку, − негромко ответил Волков, пропитывая уксусом картонный кружок. После чего положил этот кружок на медную монету, а сверху накрыл схожим, но из фольги, и разместил данный «бутерброд» на краю стола рядом с другими такими же. Разумовский совсем не долго понаблюдал за этими манипуляциями:

—Кстати, я надеюсь, мы не потащимся на эту выставку оружия? Кто-то вроде говорил, что сегодня в шесть вечера будет, — он прекрасно помнил, что говорил им это преподаватель по ОБЖ, а также крайне рекомендовал Волкову посетить данное мероприятие. Но не мог же Серёжа показать, что удерживает в памяти такие мелочи… Плюсом к этому, за неделю друг ни разу не удосужился упомянуть, что им предстоит туда наведаться. Разумовский не понимал, когда сосед по комнате собирался об этом объявить. За час до начала? Неужели у Серёжи не могло быть других планов?! Ну, теперь пусть немного поуговаривает его, раз уж так провинился…

—Нет, что тебе там делать, − отозвался Олег. Серёжу крайне удивил такой поворот событий, он был уверен в том, что друг захочет там присутствовать. Променял свой любимый калаш на… батарейку? Что-то не сходилось, но Разумовский решил не докапываться. Сейчас перед ним стояла другая задача: внести ясность в их «дружбу».

Он выдохнул, набрался уверенности и положил руку на шею товарища, перекрывая обзор к его настольному занятию. После чего развернул и потянул Олега на себя, попутно прикасаясь своими губами к его.

Волнение. Страх. Удовлетворение…

Тут несильный, но грубый толчок в грудь откинул Разумовского на спинку дивана, пока сам Олег резко подорвался и со страхом таращился на него. Серёжа не понял произошедшего, не понял реакцию, не понял эти уязвленные глаза напротив… Пока наконец не случилось так, что… понял.

В холл вошла девушка с пепельными волосами и ясными голубыми глазами. Парни её, конечно же, знали. Она жила с ними в одном крыле.

—Олеж! Я сейчас переоденусь, и можем идти, − она сделала акцент на имени, после чего с улыбкой смотрела на Волкова, держа на плече большую спортивную сумку.

—Хорошо, Марго! — он выпрямился и глупо улыбнулся, также сохранив акцент на имени собеседницы, после чего принялся поднимать с пола упавшие во время его скачка монетки.

У Разумовского в голове вдруг возник недостающий кусочек пазла. Рита… Она была рядом слишком часто. Пока он читал свои книжки, ожидая, когда у Олега закончится очередная тренировка в секции какой-то борьбы, Волков не просто занимался… он смеялся, он общался и оттачивал боевые навыки… с ней. Пока Серёжа так увлеченно слушал учителей и пытался понять каждый предмет… Олег постоянно хихикал, бедокурил и отвлекал преподавателей своими выходками… с ней. И, наконец, он не собирался пропускать выставку… Он просто пойдёт на неё… с ней! Серёжа даже не заметил, как Маргарита из девочки превратилась в девушку, а из смешной Риты в «Марго». Также он не заметил и того, что, пока он сам жил, уверенный в том, что его чувства взаимны, Олег общался с кем-то ещё и даже, возможно, любил… кого-то ещё! Разумовский рассуждал об этом, нахмурившись и смотря куда-то вбок.

—Серый, ты чего? − девушка усмехнулась и помахала рыжему рукой перед задумчивым лицом. Тот надменно посмотрел на неё исподлобья и поднялся с дивана вместе со своим журналом.

—Хорошо отдохнуть, − он выплюнул эту фразу в сторону Маргариты, а его верхняя губа дёрнулась от высокомерия и презрения, при этом глаза, как показалось девушке, на мгновенье блеснули жёлтым огнём. Разумовский направился к выходу (он же вход в спальню), швырнув свой журнал на стол так, что все монетки и кружочки, которые Олег так усердно собирал, снова оказались на полу.

—Что это с ним? − спросила девушка, но на этот раз в её голосе не было усмешки, был только небольшой… страх.

—Я не знаю, − буквально прорычал Олег сквозь зубы, бросив об пол все монеты, которые насобирал в кулак. Волков тут же последовал за другом в комнату, всё больше закипая изнутри. Его эксцентричные выходки выводили спортсмена из себя.

—Да что с тобой не так?! − повысил голос Олег, залетая в комнату следом за приятелем и со всей силы захлопывая за собой дверь. Серёжа уже сидел на кровати, закинув на неё ноги и скрестив руки на груди. Он смотрел на сожителя претенциозно и с вызовом в глазах.

—Ты чего дверями хлопаешь? У тебя с нервами проблемы какие-то? Иди лечись тогда, псих, − Разумовский закатил глаза и отвёл их в сторону, с негодованием покачав головой. Волков наблюдал за ним, а внутри всё разгоралась агрессия; смотря на это надменное выражение лица, Олегу чертовски хотелось с размаху впечатать его в стену.

—Что. Случилось? − выдохнув и пытаясь максимально сдерживать себя, спросил он, делая красноречивую паузу между словами.

—У меня? Ничего. Как мило, что ты спросил… − противно и манерно улыбнулся Разумовский, вернув взгляд на соседа по комнате. Тот буквально задыхался от злости, которая усиливалась от каждого слова, насквозь пропитанного ядом.

—Ещё один такой язвительный ответ и я сломаю тебе лицо, − предупредил Олег, костяшки его пальцев уже давно побелели от того, насколько сильно он сжимал кулаки. То, как резко понизился тембр его голоса и как играли желваки на его лице, уже давно заставило бы любого задуматься и замолчать. Но Серёжа вмиг приблизил своё лицо к лицу друга, встав на колени на кровати и снова брызнул желчью:

—Попробуй, пёс приблудный.

Зубы Олега, по всем законам физики, должны были уже раскрошиться от того, насколько сильно он сжимал их, но они каким-то образом ещё держались. У него перед глазами проносились флешбеки: вот он хватает эти рыжие волосы, стаскивает его с кровати и несколько раз прикладывает лицом об пол, потом выпрямляется и точным ударом в область лба добивает пяткой так, что от головы остаются только кровавые ошмётки вперемешку с когда-то рыжими, но теперь просто липкими и тёмными, прядями.

Но он не может… Как бы сильно не вскипел мозг от этих слов и выходок, Волков не сможет сделать ничего подобного… Только не с ним. Поэтому рыжий всё продолжает и продолжает кричать самые гнусные и грязные слова в адрес «собеседника», чувствуя свою полную безнаказанность. Серёжа прекрасно знает это… Что бы ни сделал, что бы ни наворотил, он в безопасности, если речь идёт про Олега.

В какой-то момент Волков просто отворачивает лицо в сторону с выражением полного изумления. Облитый грязью с головы до ног он продолжает просто стоять напротив и молчать в ответ на всё многообразие придуманных другом поношений. Рыжий устал от эмоций и присел на свои пятки, растерянно наблюдая за отвернувшимся и затихшим соседом. Разумовский хотел было уже успокоиться, но нужно было довести начатое до логического конца:

—Что встал, как истукан?! Вали уже отсюда! − получив очередную моральную пощёчину, Волков закрыл глаза и усмехнулся, глубоко вдохнув при этом. После чего подошёл и опустился на кровать рядом с приятелем. Немного помедлив и посмотрев на свои руки, он взял друга за шею одной из них, притянул к себе и… поцеловал.

О, эта прекрасная тишина! Наконец-то взбалмошный рот слишком занят и больше не издаст ни одного раздражающего звука!

На этот раз эмоции Олега кардинально отличались по своему содержанию.

Облегчение. Освобождение. Естественность.

В какой-то момент, стоило рыжему положить ладонь ему на грудь, к ним добавилось ещё одно чувство… Волков резко отстранился, при этом, впрочем, не выпуская друга из рук. Разгоряченные румяные щёки, голубые опьяненные страстью глаза, рыжие волосы, которые Олег сейчас мягко сжимал левой рукой… Да, именно это всё вызвало в нём чувство возбуждения… Именно этот человек, это тело, это лицо. Он смотрел на недавнего друга и пытался найти подвох в возникшем желании, но никак не мог. Все проносившиеся влажные фантазии были конкретно о нём: именно его лицо хотелось увидеть потным и задыхающимся от удовольствия, именно его тело хотелось трогать и ублажать так, чтобы из этой груди вырывались звуки чистого наслаждения.

Волков навалился на приятеля сверху и навис над ним, стремясь (но боясь при этом) уловить какую-нибудь эмоцию недовольства или протеста в его мимике.

—Что? Думаешь, стоит ли на выставку идти? «Марго» же тебя ждёт, забыл? − снова съязвил Разумовский, запуская руки под футболку друга. Тот выдохнул с измученной усмешкой и, уперевшись лбом чуть выше плеча приятеля, ударил кулаком по подушке рядом с его лицом.

—Заткнись, я тебя умоляю… − взвыл Олег.

Ни о какой выставке уже не могло быть речи, ни о какой Марго, ни о чём больше, кроме этого рыжего беса, сводящего его с ума…

—Оле-ег, − вдруг позвал Сергей, вырвав себя и друга из воспоминания.