Борщ на поребрике

Старые «панельки» грелись от первых лучиков солнца. Люди спешили на работу, дворники разгребали тротуары после ночного листопада. Город просыпался, и вместе с ним просыпались бомжи.

Он шёл к мусорным бакам, подволакивая левую ногу. Животное чувство голода подталкивало его к скопищу отходов и гнили. Пятно на джинсах, олимпийка с рванью на плече притягивали взгляды прохожих.

Он сопел, кашлял и задыхался, но продолжал двигаться к источнику еды. Последний рывок, последний импульс и смрад ударил в ноздри бомжа. Словно добытчик жемчуга, он нырнул в толщу мусора – ноги зависли, а туловище на мгновение скрылось из виду. Ещё секунда, и он вернулся.

Сегодня банка борща оказалась его уловом. Нет, он не стал прятаться и отходить далеко, спазмы в желудке заставили сесть на поребрик, расположенный через дорогу. Крышка щёлкнула и в нос врезал запах кислятины. Он вытянул губы трубочкой, свёл брови и начал жадно втягивать красную жижу.

Капли повисали на подбородке и падали на грязные джинсы. Наконец, в желудок попал овощной бульон и он закрыл глаза от облегчения. Он засовывал грязные пальцы как можно глубже, чтобы подцепить побольше гущи. Непослушный кусочек капусты приклеился к уголку губ.

Закончив трапезу, он поставил банку на асфальт, вытер ладонью лицо и опорожнил ноздри. Это была телесная оболочка, которая осталась от некогда успешного инженера Артёма. Восемь лет на улице превратили сорокалетнего мужчину в старика.

Звук домофона потревожил утреннюю тишину. Дверь скрипнула, и на крыльцо вышли женщина и девочка восьми лет. Пышные банты и косички, рюкзачок и лакированные туфельки делали девчушку неотразимой. Она, словно ангелочек, порхала над дорогой. Увидев бомжа на поребрике, девочка дёрнулась, высвободила руку и побежала в его сторону.

— Катя, остановись! — закричал мама. — Я запрещаю, слышишь?! Запрещаю подходить к этому дяденьке!

Но дочка словно не слышала, а может быть просто не хотела слышать.

— Я знаю, ты мой папа. — сказала она и прикоснулась к его грязной щеке своей ручкой. — Пап… а ты вернёшься? Мама говорит, что ты чужой дядя, но я ведь знаю, что это не так. Бабушка Наташа говорила, что ты мой папа. Я вырасту и обязательно заберу тебя. Ты только потерпи немного, ладно!

Бомж смотрел на неё «остекленелыми глазами». Ни одна мышца не дрогнула на его лице. Он напрягал разум и не мог понять, что хочет от него девчонка.

— Ой, ты ведь голодный?! Сейчас, сейчас, подожди! Я тебя обязательно накормлю.

Она вытащила из рюкзачка контейнер с бутербродами и протянул его бомжу.

— Ах да! Я совсем забыла! Папа, это тебе. Она протянула ему открытку, склеенную из цветной бумаги. — Мама говорила, что ты родился 9 сентября, в год собаки. Я немного опоздала, но не беда. С днём рождения, папа! Красиво? Тебе нравится?

Он молча слушал ангелочка с косичками, но ничего не понимал, словно она говорила на другом языке.

— Ладно, мне пора на уроки, да и мама будет ругаться. Пока!

Девочка подбежала к маме, взяла её за руку, и они направились в сторону школы. Бомж Артём сидел неподвижно, провожая взглядом девчушку и женщину. В руке он держал цветную открытку, а по грязной щеке «катилась слеза».