Бобик

Расстроился я, нынче, хочу сказать, ну прям очень. И утешения ни от кого не дождусь, потому как сочувствующих людей в последнее время становится всё меньше.

Вышел раз по утру на улицу бока размять, смотрю, а у подпорной стенки, что напротив нашего подъезда, маленький пёсик сидит, да такой тощий, аж смотреть страшно. Стало быть голодный. Знать трудно приходится животине без доброго хозяина. Хотел вначале мимо пройти, но так как я человек впечатлительный, то проявил сострадание к пёсику — пожалел бедного и взял к себе сожительствовать. Пусть небольшой, а все ж защитничек, если ворьё ночью в дом полезет, поскольку времечко-то, сами знаете, тепереча какое. К тому же не придётся ему голодному бродить по закоулкам, да сидеть под стенками, которые гляди вот-вот развалятся и придавят. У нас ведь разве встретишь порядочных строителей? Куда не глянь — одни халтурщики, да и только! Вот, к примеру, когда у меня на двери входной вся краска облупилась, попросил соседа её обновить. Сам-то он себе и двери и окна в порядок привёл, вот я и решил, что мне по-дружески поможет в этом деле. И бутылку ему дал, и огурчик солёненький, так сказать по-хорошему отнёсся, а он, гадина, пообещал, но так ничего не сделал. Всё «завтраками» кормил, зараза. Так дверь почитай уже второй год и стоит облезлая. Обидно, знаете ли.

Но с этим ещё как-то свыкся, тут другое… Жили значит с пёсиком душа в душу где-то дня три или четыре, сейчас уже запамятовал. Я ему за это время и верёвочку новую к ошейнику привязал, дабы тот, чего доброго, по глупости своей не удрал, и тряпочку в прихожей постелил, чтобы не простыл на холодном полу, а прозвал пёсика Бобиком. Кормил, конечно, его, можно сказать себе в полноценном приёме пищи отказывал. И всё бы ничего, да только пришлось Бобика выгулять, а то он никак правильно в уборную ходить не желал — всё норовил, паскудник, в комнате на ковре нагадить. Хоть стой, хоть плачь!

Только я с Бобиком вышел из подъезда во двор, как тот дёрнулся в сторону, словно ненормальный, а поводок возьми, да порвись, видно верёвочка непрочной оказалась. Я за бобиком, а он от меня, и прыг на руки соседу, только не к тому, что дверь не покрасил, а к другому — профессору, который этажом выше живёт. Тут я и закричал:

— Ой, спасибочки, Иван Петрович, что Бобика моего поймали, а то уже добрый час за ним бегаю, весь умаялся.

И, представляете, что услышал в ответ?

— Какой же это Бобик, с чего вы взяли?! Вы что в собаках не разбираетесь? Это наша Маркиза. Мы её уже пятый день ищем, с ног сбились. Загуляла, видите ли, девочка… Исхудала родненькая.

Я не стал спорить, да и зачем? Какой же он профессор, коли откормленную собаку от худой отличить не может? Хоть бы спасибо сказал.