Блядь

Занятие любовью для неё было обычным делом. Таким же, как для книжного червя чтение книг, для курильщика – курение, для алкоголика – алкоголь…

Ей было около тридцати, но её внешний вид сказал бы вам скорее, что ей не более восемнадцати. Двенадцать лет назад она пришла сюда, в этот грязный бизнес. И, если в первую очередь какому-нибудь онанисту подумалось, что это порноиндустрия, то это неправда – речь идёт о гораздо более правдоподобной и трагичной работе, которую мужчины в шутку зовут «древнейшей».

На то были жизненные обстоятельства, но когда было то, чем она себе зарабатывала на жизнь.., это никого не волновало, как и её имя. Просто грязный половой акт, вздохи, ахи, охи… все, кто когда-либо занимался этим же самым делом, знают его прелести.

Шло время, оно не щадило и не будет никого щадить на этом свете. Прошло пять лет. Её внешний облик мало изменился, в отличие от того, что называется людьми «мировоззрение». Она начинала понимать всю собственную жизнь, понимала, что через год у неё будет ровно восемнадцать лет, как она занимается тем, чем занимается уже полжизни. Полжизни… эти восемь букв не выходили у неё из головы.

Она вспомнила, кем она было до того рокового для её Фортуны дня, когда увидев этот старый и чёрный дом, что возвышается на холме, она подумала, что это особняк такой. Она вспомнила, что её заманило туда, сама она не хотела…

Ей очень было обидно за то, что он никогда не любил её и даже просто не обращал на неё внимания, предпочитая ей тех, кто ему нравился, но никогда ей.

Спустя пять лет она реже посещала своё место работы, предпочитая этому месту её родной дом, который был уничтожен войсками частично во времена гражданской войны в этой стране. Она даже не подозревала, что её младший брат, который планировал стать журналистом, стал военным и вынужденным эмигрантом, так как его взгляды не позволяли остаться ему в данном государстве. Брат её забыл в этой стране, думая, что она была захвачена в плен и убита, но он жестоко ошибался. Зато её брат был с детьми, которые к тому моменту уже стали взрослыми, юноши уже хотели вернуться на историческую родину.

Вместо своего места работы она предпочитала посещать днём свой дом, а по ночам – близстоящий бар. К счастью для неё, бармен, работавший здесь, был традиционной сексуальной ориентации, причём был молод, красив и вообще был интеллигентен. Она влюбилась в него. Он в неё тоже мог бы, если бы не заметил знакомые черты своего отца в её глазах и губах, бывшими от времени тонкими и сморщенными. Их разговор, который через месяц подошёл к своему логическому финалу, он ей сказал, кем он является по отношению к ней. Она была удивлена этим признанием и не сразу поверила, но, показав фотографию своего отца и дав ей с ним поговорить, она расплакалась. Это были слёзы непонятного значения, то ли отчаяния, то ли счастья, но точно не те слёзы, которые льются у тех, кто любит плакать.

Через месяц он ей предложил собрать все вещи и вернуться в семью, но она отказалась, доказывая это тем, что она уже свыклась со своей работы и не мыслит себя уже без неё. Младшему сыну её брата было жалко на неё смотреть, он её хотел уговорить, позвонил своему отцу, который был удивлён тем, что сын не врёт. Однако он уговорил свою родную сестру вернуться домой, туда, где она хотела быть всю жизнь.

Она нашла себе нового возлюблённого, он также был в неё влюблён, проблемы с возрастом не помешали ей последние несколько раз в жизни заниматься уже ненавистным делом, результатом которых стало то, что самое важное в жизни каждого человека и причина же его психологического счастья.