V

 Внезапно Родион осознал, что ужасно голоден. «Завтрак мне так и не принесли… Может тут нужно самому прийти в столовую?» Морозов вздохнул и встал с кровати. Его слегка покачивало от слабости. Нетвёрдым шагом он вышел за дверь. Длинный узкий коридор с жёлтыми стенами предстал его взору. Один конец его был завален всякой рухлядью, а в другой стороне вдалеке виднелась маленькая дверца на лестницу. В коридор были открыты множество дверей с палат. Больные бродили взад и вперёд с отсутствующими взглядами.

До двери на лестницу Родион шёл минут пять. Он быстро уставал и останавливался отдохнуть у жёлтой стены. Заглядывая через раскрытые двери в больничные палаты, Родион видел однотипные огромные помещения с ободранными стенами и почерневшим от плесени потолком. На огромных двухъярусных кроватях, насквозь проржавевших и расставленных по комнате в хаотичном порядке, лежали лишь старые пожелтевшие от времени матрасы. Больных в палатах было довольно много. Один их вид вызвал у Родиона чувство страха, смешанного с оттенками жалости и брезгливости. Пациенты, одетые в грязные робы, бездумно таращились на жёлтые стены, изредка лишь совершая бесшумные движения или безмолвно бормоча безумные фразы. Другие пациенты этой непонятной клиники, которые ходили взад и вперёд по узкому коридору с поникшей головой, тоже не замечали его. Один раз из-за чрезмерной узкости коридора Морозов даже сбил с ног какого-то больного. Тот лишь что-то пробормотал, медленно поднялся на ноги, а затем продолжил свой незамысловатый путь.

Спустившись по грязной и скрипучей деревянной лестнице вниз на один этаж, Родион обнаружил ещё один такой же коридор с такими же жёлтыми стенами, с такой же плесенью по углам и с такими же тусклыми лампами. Даже умалишённые больные здесь бродили по тем же маршрутам и с теми же отсутствующими взглядами. Морозов вздохнул и вступил в этот полутёмный тоннель безумия. «Может, столовая окажется где-нибудь здесь?»  Родион принялся заглядывать в каждую открытую дверь, но везде его взгляд натыкался на мрачные больничные палаты и сумасшедших пациентов. От однотипности происходящего и обилия искажённых ужасной гримасой лиц у Родиона закружилась голова. Поэтому он не сразу понял, откуда слышит тихую дивную музыку. Морозов остановился и прислушался:

«Неужели я схожу с ума?.. Нет, нет, музыка реальна. Она идёт из палат возле той кирпичной стены, конца коридора. Такая печальная и такая красивая… —  Родион ускорил шаг. – Да, да, она становится сильнее. Значит с моей головой всё в порядке! Но кто может играть в таком аду?» Родион почти перешёл на бег. Он уже не заглядывал в палаты умалишённых. Он стремился к этому неизвестному творцу.

Крохотная каморка возле самой стены открылась его взору. В центре её, повернувшись к маленькому окошку под самым потолком, стояла девушка в фиолетовом ситцевом платьице. Её волосы, чёрные и длинные, струились по крохотным плечикам. Смычок в её правой руке медленно и задумчиво ходил по струнам. Лилась дивная музыка. Родион не знал, как правильно охарактеризовать её. Печальная? Тоскливая? Грустная? Спокойная? Чистая?

-Кто ты такой? – Услышал Родион строгий звонкий голосок. Он, поглощённый созерцанием и своими мыслями, вздрогнул от неожиданности. Таинственная скрипачка заметила незваного гостя. Её тёмно-голубые глаза пристально разглядывали его. – Что тебе здесь надо?

-Ммменння ззоввут Рродддион, — он с ужасом осознал, что его повреждённые губы и щёки онемели и теперь не слушаются его.

-Что тебе здесь надо? Уходи! — Теперь в тёмных глазах девушки мелькнул страх.

Родион хотел было уже отпрянуть назад, но безумная мысль удержала его:

-Мможжжешь сыгрратть ещщё рраззз? – Родион умоляюще посмотрел на девушку и приготовился сразу же уйти в случае отказа.

-Сыграть? – Казалось, девушка была удивлена.

Родион робко кивнул. Минуту девушка раздумывала, а затем повернулась к окну и начала играть.

Родион сидел на полу, закрыв глаза. По его щекам текли слёзы. Они лились по ужасным шрамам, из-за чего те ныли и болели. Но Родион не замечал этого. Музыка обволакивала его тело, пеленала душу… Он видел отца… Тот был одет в белоснежную робу и стоял среди воздушного эфира. Он смотрел на Родиона своими большими добрыми глазами… Он улыбался ему… «Мальчик мой!.. Мой хороший, добрый мальчик!..»

Музыка уже давно закончилась, а Родион всё ещё сидел, сглатывая последние слёзы, на грязном полу с улыбкой на лице. Скрипачка внимательно смотрела на него. Морозов последний раз всхлипнул и поднялся с холодного пола. Он приготовился идти.

-Стой, — остановила его девушка. Она заколебалась: — Я хочу тебя поблагодарить… Родион. Тебя ведь так зовут? А моё имя – Алина. Я хочу сказать тебе «спасибо» за то, что ты проявил интерес к моей музыке. Благодарю тебя за это! Это много значит для меня, — она вздохнула и повернулась лицом к маленькому окошку. – Ты первый, кто так оценил мой труд, — её голос стал печальным. – Большинству же нет дела до моего увлечения. Они считают это бесполезным занятием. Мои родные и близкие… Они ругали меня за то, что я не была такая как все… за то, что я сидела дома и читала, в то время когда мои сверстники гуляли на улице… за то, что я не любила пустых разговоров о моде, политике и жизнях других людей. Родители считали меня странной и всё время говорили с грустными лицами, что это переходный возраст, что это перерастёт. Как же больно было мне всё это слышать! — Она горестно усмехнулась. – Бывало, после очередного «серьёзного» разговора на эту тему, я убегала к себе в комнату, залезала на подоконник, обнимала своего плюшевого мишку и смотрела в чёрное небо на белые звёздочки. Я мечтала, что однажды они заберут меня к себе, подальше от этого суетливого и холодного мира, — одинокая слеза покатилась по её щеке. Она замолчала, борясь с подступившим к горлу рыданием. Родион внимательно смотрел на неё. Прошло минут пять, прежде чем Алина продолжила свой рассказ: — Ты, наверное, хочешь узнать, как я очутилась здесь, в сумасшедшем доме? Что ж… Мои родители всю жизнь хотели сделать из меня доктора. Когда я окончила школу, и когда встал вопрос о моей дальнейшей учёбе, они насильно отправили меня в медицинский колледж. Я не хотела учиться там. От докторов требуют ледяную выдержку и спокойствие, сухой расчёт и логику. Как раз то, чего мне не достаёт… Через год обучения, не выдержав, я начала готовиться к побегу. Я хотела поступить в литературный институт… — На минуту в комнате воцарилась тишина. Дрожащим голосом Алина продолжила свой рассказ: — Я уже договорилась об учёбе там, даже сняла комнату неподалёку от института. Но… Мои родные узнали о моём намерении и… отправили меня к психиатру. Он сказал, что у меня шизофрения и навязчивая идея и посоветовал отправить меня на лечение сюда. А родители недолго думая согласились… Но ведь это ложь! У меня нет шизофрении! Я не слышу голоса, не вижу того, чего нет! Я просто думаю иначе, чем они! Почему они не могут принять этого?!

Алина упала на колени и закрыла лицо руками. Её плечи сотрясались от рыдания. Родион подошёл к ней:

-Ннне пплачь, — он присел и попытался заглянуть в её лицо. – Ттты нне сдделала нничего ппплохого. Тттебе не о ччемм ссожжжалеть. Нннаоборот: тты очень сильнный ччеловвек, ессли до ссих порр вв оддинночку проттивостоялла целлому ммиру. Ккаккое ттебе ддело ддо ттого, чтто думаютт ддрругие? Ессли тто, что тты дделаешшь дделлаетт ттебя ссчастлливой, тто знначит тты ввсё дделлаешь пправильно, — Родион с трудом перевёл дух. Покалеченные щёки и губы ужасно болели и не слушались его. В некоторых местах шрамы открылись, и из них сочилась кровь.

Алина благодарно взглянула на него, но, увидев его лицо, сразу же помрачнела:

-Эти шрамы… Тебе больно?.. Прости меня, я, гадкая эгоистка, совсем не подумала, что не только одна я на этом свете могу страдать. Прости меня ещё раз! Чем я смогу облегчить твоё страдание? У меня ничего нет, кроме скрипки. Никаких лекарств, бинтов – ничего. Но всё же может я смогу тебе чем-то помочь? Нет-нет! Умоляю тебя, не говори! Я же вижу, что от этого ты испытываешь боль! Хм… Можешь показать мне, что тебе нужно жестами? Если тебя это не затруднит, конечно…

Родион кивнул. Минуту он обдумывал, как при помощи жестов объяснить девушке, что он не знает, где находится столовая. Затем, ещё через секунд тридцать неумелых объяснений, Алина поняла, что он имеет в виду.

-А, столовая? – Родион радостно закивал. – Отвратительное место! Но так как выбора нет, то… Смотри: спустишься ещё на этаж вниз, там пройдешь по коридору, придерживаясь левой стены, пять дверей, шестая, такая небольшая и деревянная, — вход в столовую. И ещё: там ты так просто не пообедаешь. Найди Тимура, Станислава и Виктора. Они помогут тебе, — Алина нерешительно взглянула в глаза Родиона: — Спасибо тебе ещё раз! Ты помог мне! Когда сможешь говорить без боли, заходи ко мне , если захочешь… — Она отвернулась к окошку: — Удачи!

Родион поклонился ей и вышел за дверь. Впервые после смерти отца, он чувствовал себя хорошо.