Бездна в парке Щучипала

Это был самый неуютный выход из бездны. Всё что надо делать – идти вперед, не думая о плохом, — о войне, наркотиках, детях и подобном. Но когда идёшь в компании, тем более у которой на тебя есть острый клык, такие мысли пробиваются в твою голову как вода сквозь марлю.

Бобры идут сзади в обнимку, перед ними идёт Маргелин, я иду впереди. Жду ли я удар в спину? — Да. Но не сейчас, а когда мы дойдём до «света в конце туннеля», потому что моё тело в этой области спрятать будет лучше всего.

Кто обратит внимание на бездыханное тело, когда после долгого пути во тьме встретит свет? — Нет. Шансы наткнуться на меня в темноте без света больше, чем при появлении света – Внимание идущего в бездне сразу будет приковано на него, если только между светом и идущим не буду лежать я.

Уверен, удар будет нанесён именно при свете, я бы точно именно тогда бил. Отнёс бы тело в сторонку, чтобы точно никто не наткнулся и всё — потерян при необъяснимых обстоятельствах в бездне.

Я стал немного отходить вправо, чтобы сзади идущие не подметили, и стал сбавлять скорость. Когда я почувствовал тепло от Маргелины, она спросила:

— Что такое, гуманоидный смрад, устал?

— Да не путь, а глупое напутствие. Никуда не приходишь и быстро устаёшь, так себе этаж – мрачный и тихий.

— А? – Озадаченно она посмотрела на меня.

— Я не… столб, чтобы на мне висел фонарь, понимаешь? Ещё несколько шагов и вы забудете, как идти вперёд самостоятельно.

— Всё? Крыша едет, дом стоит?

— Будешь продолжать, и у меня появится желание, что логично, ведь часто наши действия это чужое подёргивание нитей, не надо мной манипулировать. – Я повернулся к нем лицом, и пошёл вперёд спиной с той же скоростью, — Ты – красивая женщина, я надеюсь, у тебя нет мужа или собаки.

— Так, а ну заткнулся, — с грозным лицом, скаля клык справа, пригрозила она мне.

— Выворачивай карманы и отдай мне их содержимое, огненить! – Прокричал я и ткнул в её сторону указательным пальцем.

Она на секунду опешила, когда бобры дошли до её правой ноги, она вовсе остановилась. Остановился и я.

Идти по бездне одному – безопасно. Но когда идёшь в компании хотя бы из двух человек, включая Себя, разделение может быть причиной заблуждение в бездне. Пропадает всегда малая часть группы – один человек из трёх или два из шести. Но разделение происходит не по количеству человек, а по их весу. Если один идущий, весом в центнер разделится с двумя идущими с общим весом в девяносто килограмм, но пропадёт группа из двух человек с весом в девяносто килограмм.

Я вешу семьдесят килограмм, у меня небольшое пузико и спортивное телосложение: я могу сделать десять поднятий семидесяти килограммовой штанги в жиме лёжа по три подхода и три подхода по пятнадцать приседаний со штангой весом восемьдесят килограмм. Средний вес одного бобра – тридцать килограмм. Я не знаю, сколько весит Маргелин, допустим около шестидесяти. Тогда она и бобры являются большей частью группы.

— Обезумел? – Задалась Маргелин.

Я слишком увлёкся игрой. Да, есть причины, почему я стою к ней лицом. Но есть истинные причины почему я так делаю — мои, а есть ложные причины, которая надумала себе маленькая Маргелин. Насколько разнятся наши мысли на счёт этой ситуации можно понять по её напуганным глазам.

— Послушай, я не собираюсь здесь теряться, и ваши ноги тоже должны выйти отсюда вместе со мной. Ведь я сотрудник технической поддержки парка, в мои задачи не входит отыскивание и выведение потерявшихся в бездне, но я не хочу быть причастным к вашей пропаже здесь. Поэтому давай просто продолжим идти. Я пойду сзади. – Затёр я тираду.

— Послушай, ты разнёс дом бобрам, которые этого не заслуживали, причём сделал это молча, точно не идя на компромисс или хотя бы сочувствуя им. Ты с самого начала показался мне психопатом, пусть и с официальной униформой, и доверять тебе только из-за наличия бейджика и лояльности к организации я не буду.

— Во-первых, это был не компромисс, для компромисса мы должны были сделать уступки друг-другу чтобы найти равноценный…как он…выход короче…Ну чтобы и тебе и мне было поровну и потерь и…профита! Да, профита! А во-вторых, ты сама преступница, пыталась остановить мой выход из норки, чтобы меня присыпало, это покушение… — Я на секунду остановился, потому что Маргелин громко цокнула, а потом продолжил – и всё это время я шёл впереди, доверяя тебе и бобрам.

— Я повторюсь, для меня ты психопат. Я уверена, у тебя хреново работает инстинкт самосохранения. Так же я уверена, что ты этой деревяшкой мне заедешь по затылку, — она направила выпрямленную руку на ножку табуретки, которую я продолжал держать при себе.

— А вот и ошибаешься, инстинкты у меня норм работают, поэтому я не расстаюсь с моей «Бэйбодинно»

— Я в шоке, — сказала Маргелин на выдохе, закатив глаза.

— Ладно. Я покажу тебе, что такое компромисс. Давай я отдам тебе ножку, а ты разрешишь мне идти сзади.

На том и порешали. Спустя ещё несколько взаимных обвинений и целенаправленно акцентированных выводом о недоверии друг к другу с оскорблениями и бранью мы решили идти так: начиная с последнего идущего – папа бобёр, я, мама бобёр, Маргелин.

Папа бобёр шёл сзади меня чтобы предупредить остальных членов группы если я стану себя странно вести, в качестве мотивационного ресурса выступила мама бобёр – оттого, что я иду прямо за ней, папа бобёр концентрировался на мне с двойным усердием, ну а Маргелин шла впереди с ножкой стула на плече, готовая в любой момент перепрыгнуть маму бобра и атаковать меня. Она действительно может перепрыгнуть бобра, она продемонстрировала это перед тем как вы встали в колонну. Удивительная женщина.

После часа ходьбы я неожиданно для всех спросил, почему Маргелин, когда отзывалась к бобрам, добавляла в начало «мама и папа». От ответа немного отдало в спине:

— Потому что бобриха беременна ёб твою мать, сам то не догадался бы? – Громко и гнусаво прошипела Маргелин.

— То есть, имён у них нет? Могла бы углубиться в вопрос и понять, что меня заинтересовало то, что ты к ним отзываешься не по именам.

В ответ тишина, потом скрежет. Вдалеке показался свет, чьи лучи сжигали пузыри под ногами, давая траве выпрямиться.

— Наконец-то, — с глубоким выдохом сказал я.

Папа бобёр побежал вперед меня, схватил свою жену за лапку и они вместе с Маргелин, взявшись за руки, побежали к свету. А я стоял и думал – «какая же очаровательная картина — будто карлики усыновили среднестатистического человека и они счастливо бегут вместе к свету фонарей театра, или одинокая мать, пересилившая стресс от двойни младенцев, через несколько лет счастливо бежит с ними по летней лесной трапе».

Бегут. Вместе. К свету. Сука. Я скрутился носом до земли и, оттолкнувшись носком правой ноги, помчался за ними. От их силуэтов ещё простирались лучи, которые я жадно хватал руками, я пытался успеть к ещё качающейся от их ног траве, пытался увидишь источник лучей а не сами лучи, то задирая голову и выпрямляя спину, то ухода головой в стороны.

Они словно забегали на гору, становились выше меня не только из-а пространства, они менялись, — их руки становились длиннее, ноги шире, руки и пальцы на них походили на каменные заборы с острыми кольями. От страха кружилась голова, они оставили меня здесь. Я сделал то до чего я думал никогда не опущусь. Я заблудился в бездне, будучи сотрудником технической поддержки парка Щучипала.

Была ли хоть какая-то надежда, что на мои поиски уйдут недели или месяца? Я надеюсь, её не было, ведь она не нужна. Даже если они найдут меня в самый минимальный срок, они найдут уже не меня, а другого человека.

Силуэты становились меньше, в ногах почувствовалась лёгкость, это называется второе дыхание. Мышцы ног достаточно разогрелись, и теперь я могу бежать быстрее, я нагоню их быстрее, чем они поймут, что я их нагнал.

Мы встретились у выхода из бездны, вышли из неё одновременно. И оказалась в парке Щучипала при солнечном дне, в окружении толпы, состоящей из детей, их родителей, пенсионеров и влюбленных парочек. Выход не сопровождался громким хлопком или вспышкой как от старого фотоаппарата, мы просто появились в слепой зоне большинства здесь находящихся людей.

Не успел я повернуть головы, как Маргелин с бобрами скрылась в толпе. Ничего не оставалось, я пошёл в сторону кирпичной аллеи. Как ночью она не сужалась, но я помнил место, с которого упал. Опасное место – вход в бездну в парке, почти бесконечные норовящиеся сдёрнуть кожу водоросли. Я отметил это место, записал о нём в блокнот и сел на лавочку для отдыха. Время обеда.