Без чувств. Книга 1

Лес был густым, мрачноватым, наполненным жизнью и разными звуками, трелями, шорохами, вздохами. Он как будто жил своей мудрой, глубокой , насыщенной жизнью. Сквозь пышные кроны изредка пробивались солнечные лучи, принося блаженное тепло, но чаще хижина была поглощена прохладной тенью. В нескольких минутах ходьбы от хижины скрывалась земляничная поляна с россыпью красноватых ягод, она всегда была залита лучами, над зеленой травой кружили бабочки и мошки, стрекотали кузнечики, но отец всегда запрещал Дину бывать на этой поляне в дневном свете, лишь ночью, с дрожащим лучом тусклого фонаря, чтобы быстро оборвать сочные ягоды и снова укрыться в безопасной хижине. Дин жил с отцом в этом лесу сколько себя помнил. Отец всегда был рядом, учил ставить ловушки на мелких зверюшек, капканы на крупную дичь, учил отличать хорошие травы и грибы от ядовитых, рассказывал легенды о жизни в Большом Городе, о метро, телефонах, интернете и прочих благах цивилизации, которых Дин не помнил и даже толком вообразить не мог. Но часто перед сном забирался к отцу на софу когда был маленьким и расспрашивал о поездах, водопроводе, компьютере, с упоением сохраняя в памяти мельчайшие детали.

Хижина была крепкая, бревенчатая, с двумя маленькими окошечками, почти не пропускавшим свет и покрытой дермантином крышей, подтекавшей в сезон дождей. Тканевая ширма визуально делила хижину на две части – кухню с самодельным столом в окружении двух пеньков-стульев и спальню с двумя ржавыми скрипучими кроватями на тонких ножках. На стене висело молчавшее уже тринадцать лет радио, ручку которого отец изредка подкручивал и прислушивался к гудящему шуму антенны. Дин постоянно спрашивал отца ЧТО он хочет услышать в этом шуме, если за столько лет там ни разу ничего не прозвучало, отец лишь грустно пожимал плечами и уходил на охоту. Кухню согревала небольшая печурка, отапливаемая по-черному, поэтому в моменты приготовления еды в хижине было дымно и дышалось с трудом. Готовили в основном мясо, изредка уху из рыбы, выловленной в грязной речушке в нескольких километрах от хижины , в суровые зимние дни открывали консервы в жестяных банках, запас которых довольно быстро оскудел. Примерно два раза в год отец уходил к окраинам Большого Города на заработки. Там он проводил около месяца, иногда больше. Возвращался уставший, злой, с запасами одежды, батареек и консервов. Дин часто рвался в Город, но отец был непреклонен. До окраин Города идти было около пяти дней через болото и бурелом, и отец говорил, что Дин еще мал для таких походов, но в качестве утешения иногда приносил книжки с красивыми картинками и сладости. Их-то Дин любил больше всего! Какие-то три конфеты могли сделать его жизнь гораздо приятнее, он долго растягивал удовольствие, откусывая по маленькому кусочку, а потом в старой жестяной коробочке хранил фантики. Для Дина они были частью сокровищницы – в коробочке помимо фантиков лежали осколки цветных стеклышек, найденных на земляничной поляне, брелок в форме черепахи с оторванной лапой, раздобытый в одной из секретных вылазок в сторону Города, старая карта мира, сложенная во много раз, и маленький крестик с облупившейся позолотой. Этот крестик был самым дорогим сокровищем Дина, единственным, что осталось из прошлой жизни, о которой он не помнил. Носить его на шее Дин боялся после того, как потерял его в лесу и несколько дней не мог найти, лишь чудом увидел его под сосной и с тех пор спрятал в коробочку, изредка доставая и рассматривая, пытаясь разбудить в себе воспоминания о прошлом, но увы…

Дин лежал под большой раскидистой сосной в самодельном гамаке, сплетенном из обрывков старой заношенной и уже непригодной одежды. Он размышлял, что буквально через несколько недель ему исполнится шестнадцать лет, и каждый год в этот день 16 июня отец вручал ему символический, чаще нужный для жизни в лесу подарок. В прошлом году подарил складной нож с резной ручкой, пару лет назад книжку о диких животных с загадочным названием «Биология». Отец объяснил, что это наука о животном и растительном мире, что раньше люди изучали и записывали важные сведения о природе, сейчас возможно так тоже делают, он не знал, потому что сбежал из города за день до КАТАСТРОФЫ. Тогда многие пытались сбежать , но города окружили колючей проволокой под высоким напряжением и практически не оставили людям выбора. Конечно, власти говорили, что выбор есть, что все желающие могут избежать ОЧИСТКИ, но это были лишь слова, на деле ОЧИСТКЕ ПОДВЕРГЛИСЬ все, а всех сопротивляющихся отлавливали и насильно делали укол с очищающим вирусом.

-Дин! Ты набрал воды? – раздался зычный голос отца со стороны маленького огородика за хижиной.

-Уже бегу! – Дин привычным движением выскочил из гамака, подхватил поржавевшее ведро и помчался к источнику. От этого маленького бьющего родниковой водой ключика практически зависела их жизнь, в засушливые дни приходилось особенно тяжко, зато в сезон дождей воды скапливалось вдоволь. Дин быстро домчался до холма, за которым скрывался источник, достал из тайника маленький ковшик без ручки и принялся старательно зачерпывать воду, следя, чтобы трава и песок не попадали в ведро. На душе было легко и безмятежно, сквозь кроны пробивались теплые лучи, ледяная ключевая вода приятно остужала ладони, Дин зачерпнул последний ковш, вдоволь напился и отнес ведро в хижину. К вечеру отец заварит вкусный чай из трав, достанет засушенные ягоды, они посидят вдвоем с чашками дымящейся жидкости, обжигающей руки, поговорят о чем-то незначительном, или просто помолчат рядом, так и день пройдет.

Сквозь маленькое окошко хижины Дин посмотрел на отца. За те тринадцать лет, что они живут в лесу, тот почти не изменился, лишь узкие морщинки разрастались в уголках глаз и седела редкая щетина. Отцу было уже за сорок, но о своем дне рождения он никогда не упоминал, как и о тех, кто остался в Городе из его семьи, если вообще остался. Как-то Дин пытался спрашивать, но наткнулся на глухую стену тайны, которую ему тогда было не постичь, и не стал настаивать. Он знал, что до КАТАСТРОФЫ отец был простым рабочим на фабрике, у него был большой дом, семья, но 16 июня тринадцать лет назад все рухнуло.

Вечерело, в печке танцевал язычок пламени, Дин привычно устроился на пеньке с горячим чаем, отец сел напротив и как-то задумчиво на него посмотрел.

-Что случилось?- настороженно спросил Дин.

-Предчувствие какое-то нехорошее. – пожав плечами сказал отец. – Не думай об этом, может просто старость подступает.

-Прошу, расскажи. Я пойму, я же уже взрослый! – упрямился Дин, хотя знал, что чаще всего отец отмолчится на любой вопрос если не хочет его обсуждать.

-На окраинах слухи всякие ходят, особенно среди тех, кто смог избежать ОЧИСТКИ и как-то это скрыть. Вернее, только среди них и ходят слухи, эти ОЧИЩЕННЫЕ вообще думать не умеют, они же роботы. Возможно, нам придется отсюда уйти вглубь чащи, прекратить вылазки, искать новое убежище. – отец говорил это ровным голосом , не поднимая глаз от дымящейся чашки. – Говорят, будет зачистка леса, им нужны новые территории, они размножаются, хотят строить небоскребы.

Дин знал, что небоскребы – это огромные дома, выше сосен, окружающих хижину, и в домах этих может быть даже сто этажей!

-А эти роботы, они могут с нами сделать что-то плохое? Убить? – с ужасом спросил Дин.

-Убить – это не самое худшее, поверь мне. Они могут тебя сделать таким же чудовищем, лишить чувств и воли, сделать марионеткой.

-Ты же говорил, что они такие же как мы.

-Внешне да, а внутри у них нет ничего, лишь набор потребностей. Они так же едят, спят, размножаются, но они машины, безвольные машины. Они без души.

-Машины – это которые на колесах? – не понял Дин.

-Машины – это значит без чувств, переносное значение слова. Давай ка спать, завтра подумаем, что мы будем с этим делать, может это просто слухи.

Отец задул огонь в печи, оставив тлеть несколько угольков, и механически побрел к своей кровати, которая привычно скрипнув под его весом, приняла его в объятия Морфея.

Дин еще долго сидел, глядя на угли и размышляя об услышанном. Он не понимал, почему отец так старательно ограждает его от внешнего мира, что не может ему даже толком объяснить что происходит там за лесом в Большом Городе.

Дин свернулся калачиком под стеганным одеялом и начал вспоминать все, что знает о мире «за лесом» и о тех людях-роботах, которые там обитают. Тринадцать лет назад 16 июня Город, как и все другие Города на земле, подвергся общей ОЧИСТКЕ. С воздуха был распылен особый газ, вдыхая который люди лишались всех чувств , духовная сфера в человеке умирала, оставались лишь базовые потребности и знания. За предыдущие сотни лет в мире было столько войн, катастроф, насилия, жестокости, взрыв атомной бомбы, нападения на мирные поселения, что власти всех выстоявших стран решили, что если люди не будут ничего чувствовать, то им не за что будет сражаться. Отпадет желание убивать во имя любви, защищать свою семью, нападать на сограждан с целью ограбить, отпадет потребность в войне, отстаивании интересов, борьбе за лидерство. Изначально эта идея исходила как добровольная, проводилось множество экспериментов, проводились трансляции в прямом эфире как живут ОЧИСТИВШИЕСЯ люди, за гарантированное вознаграждение предлагалось пройти ОЧИСТКУ. В школах ежедневно проводились лекции о том, как хорошо «не чувствовать», рассказывалось, что чувства убивают, делают нас слабее, беззащитнее, кого-то наоборот злее, алчнее. Некоторые шли на это ради денег, другие, отчаявшиеся, убитые горем, безнадежно влюбленные соглашались на очистку в ожидании облегчения страданий. В результате многолетней пропаганды склоняться к ОЧИСТКЕ стала почти половина населения. Каждый день в СМИ выходили статьи под заголовками «Не чувствуй – живи свободно» или «Ты слаб если любишь». Но другая часть населения сопротивлялась, создавала партии опозиционеров, устаивала митинги, акции протеста. В итоге действующим властями был издан приказ, по которому все население 16 июня должно было подвергнуться ОЧИСТКЕ. Дин знал, что отец бежал из города как только услышал шум поднимающихся вертолетов с очищающим газом. Так же Дин знал, что его отец подобрал почти у колючей проволоки, когда его ревущего мать пыталась унести из Города, спасти от очистки. Что произошло дальше Дин подробно не спрашивал, отец не любил об этом говорить. Знал лишь, что его мать успела передать мужчине за забором, а сама вдохнула распыленный газ и материнские чувства ее покинули в этот же момент. Мужчина Дина не бросил, унес с собой в лес, в бега, и стал для него отцом.  Дин много раз думал, ЧТО значит не чувствовать и как с этим жить. Он любил ЧУВСТВОВАТЬ. Например, выходит солнышко после сильного дождя – и на душе радостно, или подстрелил на охоте крупного лося – так и вовсе ликование! Он часто пробовал не радоваться, не восхищаться, не грустить, но как если в хороший день улыбка так и расплывается на лице, а душа наполняется светом, а в ненастье так уютно сидеть у теплой печки и рассматривать потрепанные книжки с картинками невиданных предметов или явлений. Дин не понимал, как люди добровольно могли на это пойти, почему они смогли лишить себя тепла, любви, радости… Он любил отца, и знал, что отец любит его. И вот сейчас ему передалась внутренняя тревога отца за их будущее, и даже немного страх, но еще он чувствует решимость жить, бороться, пусть бежать, но строить жизнь дальше, искать новое место, спасаться! Дин дал своему воображению возможность разгуляться, он представил, как они с отцом путешествуют по лесу в поиске нового места, возможно встречают других сбежавших или целые поселения. Отец как-то обмолвился, что остались еще колонии избежавших ОЧИСТКИ, они прячутся в северных лесах, объединяются по 100-200 человек, живут общиной. Именно их сигналы отец иногда пытается поймать по радио, он знает, что эти выжившие ищут таких же как и они, но ежедневно меняют волну, передающую радиосигнал, чтобы их не засекли из Большого Города.

Под эти туманные размышления и мечтания Дин заснул.

Следующий день пролетел в тягостном молчании и сборах самого необходимого в старые походные рюкзаки. Из холодного подпола отец достал палатку, котелок, жестяные чашки, несколько упаковок консервов. Еще раз объяснил Дину как разводить костер, укрыться от дождя и грозы, ставить элементарные силки. Дин внимательно слушал, внутри себя пытаясь понять почему отец все это говорит, словно пытается настроить его на путешествие в одиночестве.

-Ты же со мной идешь? Не бросишь меня? – все-таки не смог сдержаться Дин, когда они штопали тент грязноватой палатки.

-Конечно, что за вопросы? Не отвлекайся, подтяни левый угол.

-Но почему ты  меня готовишь так, словно я в лесу буду один? – настаивал на своем Дин.

-Всякое может случиться. – ответит отец, пристально посмотрев Дину в глаза.

Больше Дин вопросов не задавал. Он боялся услышать какие-то страшные вести, боялся правды и пугающих предчувствий отца.

Вечером над костром коптили остатки мяса с недавней охоты, упаковывали вяленую рыбу и сушеные ягоды.

Утомленные тяжким трудом за день рано легли спать. Дин прокручивал в голове все ли нужные вещи он упаковал в рюкзак, осознал, что забыл положить сокровищницу с дорогими сердцу вещами. Мягкий лунный свет пробирался сквозь окошко, и Дин без труда нашел коробочку, завернул ее в старую футболку и впихнул на дно рюкзака, благо провизию они решили укладывать с утра.

Дин взглянул в окно, обвел взглядом огород, могучие деревья, скрывающие их от внешнего мира, маленькое подобие бани, сложенное ими из сухих бревен. Дин любил это место, считал его домом, пережил здесь самые яркие моменты детства, научился охотиться, плавать, написал первое слово, сам залез на высокое дерево. Все эти моменты он пролистал в памяти словно фотоальбом, и улыбнулся своим мыслям. Но он чувствовал, что с хижиной они действительно скоро попрощаются, что скоро их ждут новые места, неизведанные тропы, что как прежде уже не будет. Просто будет по-другому, не хуже, не лучше, а именно по-другому.

Позади раздался громкий для ночной тиши щелчок и возник яркий луч света. Дин с трудом удержался от вскрика.

-Тише ты! – прошептал отец. – Подержи фонарь, только приглуши его рукой.

Ничего не понимающий Дин сделал как ему велено, ощущая нарастающую тревогу внутри.

Отец быстрым движением нырнул под кровать, вытащил старое ружье, о существовании которого Дин не знал, шепотом велел сыну одеться и выходить на улицу.

-Вещи брать? Мы уже сейчас уходим? – так же шепотом спросил Дин, заправляя кофту в штаны, а штаны в носки, чтобы мошки не могли добраться до тела.

-Просто иди за мной, мне показалось надеюсь, но если нет, то это беда.

Дин привык не задавать лишних вопросов , поэтому брел за отцом на холм, у которого они обычно набирали воду. Сделав пару десятков крупных шагов, отец был уже на вершине. Дин поспевал следом.

-Смотри внимательно.

Дин пригляделся. Далеко, в нескольких километрах виднелись выхваченные из темноты лучи фонарей и прожекторов. У него задрожали руки.

-Бери фонарь, беги в дом, там собирай всю еду в рюкзак, палатку, теплую одежду и беги. Я их отвлеку на себя, потом тебя догоню. – распорядился отец, так же вглядываясь в даль.

-Нет! Они убьют тебя! – возразил Дин. – Пойдем вместе! Или я тоже останусь, будем сражаться.

-Малыш, с кем сражаться? С армией роботов? Беги и делай что я сказал.

-Я не могу тебя бросить…

-А ты меня и не бросаешь. Мы обязательно встретимся, но позже. В боковом кармане твоего рюкзака лежит карта, я отметил там поселения, где могут скрываться люди, нормальные люди, они примут тебя, поймут, что ты тоже человек, а не робот. Я найду тебя там. Ты справишься. – отец порывисто обнял Дина одной рукой, сжал плечи, и резко отпустил, больше не глядя в его сторону.

Дин в будущем не раз задавал себе вопрос почему он тогда ушел, не обхитрил отца, не спрятался где-то рядом. Но ответ был очевиден – он настолько привык подчиняться отцу, выполнять любую его волю, что даже не посмел думать поступить иначе.

До хижины Дин добрался почти мгновенно, от быстрого бега кровь стучала в висках. Трясущимися руками он запихнул в рюкзак еду и свитер, обвел взглядом темную комнату, и бросился прочь, стараясь ни о чем не думать. У него почти получалось.

Фонарем он осветил нарисованную отцом от руки карту леса и ближайших территорий. Рядом, примерно в двух неделях ходьбы, располагалось одно поселение, обведенное на карте в круг с подрисованным знаком вопроса рядом. Дин предположил, что знак вопроса означает неуверенность отца в расположении этого поселения, но все же решил рискнуть, потому что до следующих двух он мог не добраться и за месяц.

Дин решил не идти, а бежать пока есть силы. К тому же в беге утопали все его мысли, страхи и сомнения. Чтобы примерно понимать пройденное расстояние, Дин считал шаги. К исходу примерно пяти километров он перешел на шаг, стараясь восстановить дыхание.

Ближе к рассвету Дин решил устроить привал. Он долго выбирал невысокое дерево, на котором можно устроиться. Разбирать палатку не было сил, поэтому Дин залез на самую крупную ветку раскидистого бука, на соседней ветке закрепил рюкзак, предварительно достав из него свитер, и попытался задремать. Но то ли от бега, от ли от пережитого страха сон не шел. Дин начал думать об отце, но не смог сосредоточиться. Жив ли он? Или его схватили люди-роботы? Может его пытают? Или заставляют пройти очистку? И впервые Дин задумался почему отец не искал эти поселения раньше, почему не отправился с ним к людям, ведь в общине жить легче. Ответ на этот вопрос Дин не знал, но решил, что обязательно спросит у отца, когда они снова будут вместе. Он еще не до конца осознавал реальность происходящего, и в его сознании не закрепилась мысль, что он пока остался один.

Ана проснулась под привычный звук сирены, означающий наступление нового дня в Городе. Механически откинула одеяло, выверенное точно под ее рост и вес, побрела в ванную, тщательно почистила зубы, следя, чтобы данная процедура заняла ровно три минуты. Затем надела привычную черно-серую форму, состоявшую из платья средней длины и кардигана, вежливо поприветствовала родителей и брата, и отправилась в школу. Она училась уже в двенадцатом классе, до окончания школы ей оставалось всего пару месяцев, после которых Ану, как и ее одноклассников, распределят на работу, подходящую по уровню навыков и интеллекта.

Дорога в школу занимала семь минут средним шагом, и Ана тщательно сверяла свое передвижение с часами, установленными почти на каждом здании. Любое отклонение от графика строго каралось. Город требовал от жителей безоговорочного подчинения отлаженному ритму – дети в школе, работоспособные взрослые в различном труде, а пожилые в специальных учреждениях на содержании государства. На любое действие выделено определенное количество времени – завтрак – 15 минут, обед – 22 минуты, ужин – 17 минут. Воскресный обед в кругу семьи – 45 минут.

Школа представляла собой зеркальное здание с полупрозрачными стенами, как и все другие постройки Города. В честном государстве считалось, что людям нечего скрывать друг от друга, и лишь по этическим соображениям в спальнях было разрешено устанавливать затемненные окна, а в ванной комнате и вовсе их занавесить. Ана привычно вежливо поприветствовала старого садовника у здания, и ,услышав трель предупреждающего звонка, устремилась в класс. Там она заняла свое место за третьей партой у окна. Учитель, профессор Ченз, появился в классе ровно со вторым звонком, извещающем о начале лекции. Утром первым предметом была история. Профессор Ченз читал лекцию медленно, синхронно со средней скоростью письма учащихся. В двенадцатом классе изучали раздел – новейшая история, и данная лекция охватывала время в Городе до ОЧИСТКИ и в самом ее разгаре.

— Властями было объявлено о добровольном очищении всех граждан от вредных государству чувств и привязанностей. – зачитывал Ченз. – Все жители получили возможность выбора. Либо оставаться в злом, жестоком мире, полном войн и насилия, либо освободиться от оков и создавать новую свободную эру. 16 июня 2014 года был принят указ всеми президентами выстоявших в войнах и атомном взрыве государств «Об очистке граждан». Данная процедура прошла множество проверок, была одобрена всеми существовавшими на тот момент министерствами.

-А были те, кто хотел избежать очистки? – раздался голос в глубине класса. Ана оглянулась и с испугом осознала, что вопрос исходил от нее.

-Ученица Ана, встаньте. Чем вызван данный вопрос? – голос профессора Ченза был суров, как подобает данной ситуации.

-Простое любопытство. – пролепетала Ана, понимая, что закапывает себя еще глубже.

-Вы же знаете, что любопытство, как и другие подобные чувства, в нашем государстве, и конкретно в нашем Городе не допустимы. Если еще раз я услышу от вас или вот ваших одноклассников что-то подобное, то буду вынужден доложить руководству школы, чтобы они приняли меры о повторном прохождении вами очистки.

-Простите, профессор. Я не чувствовала любопытства. Просто я надеялась, что вы развеете мои сомнения. – попыталась объяснить Ана.

-Садитесь, и впредь следите за своей речью. Это относится ко всем! Что же касается ваших вопросов и сомнений, я отвечу. Наши власти всегда учитывают интересы всех граждан, ОЧИСТКА была добровольной, и все жители города приняли решение о ее необходимости. Именно поэтому мы с вами сейчас живем в прекрасном, свободном от чувств государстве, где ни у кого из вас нет привязанностей, злых умыслов, вы не выйдете на улицы Города с желанием убить своего соседа, ведомые жаждой наживы. – профессор настроил интонацию до допустимо строгой. – Уже через два месяца вы станете взрослыми, смените свою форму на более серьезную, синюю. У вас появятся новые обязанности, вы должны будете выбрать себе пару для совместного быта, ведения хозяйства, продолжения рода. Вы начнете приносить пользу своему Городу и государству, которое так заботится о вас, оберегает от зла и жестокости, пусть таким, но очень действенным способом. Ана, вы все поняли?

-Конечно, профессор. Еще раз приношу извинения вам и своим одноклассникам.

-Ученики, мы простим Ану? – обратился к классу Ченз.

-Да, профессор. – хором ответил класс.

Больше до конца лекции инцидентов не возникало.

Учебный день как обычно длился до вечера. После обязательных занятий выделялось несколько часов на подготовку к семинарам, проектным заданиям и экзаменам. Ана была намного умнее своих сверстников, что не раз подмечали педагоги, и награждали ее дополнительными заданиями для увеличения способностей, рассчитывая, что в скором будущем она пополнит ряды их коллег педагогов. Перечить старшим было запрещено категорически, да и такого желания ни у кого не возникало, а если вдруг бунтари возникали, то тут же отправлялись на повторную очистку, после которой, по слухам, убивались внутри человека даже базовые потребности, поэтому Ана смиренно выполняла все задания, проводила много времени за учебниками и всячески стремилась доказать свою важность этому обществу в будущем.

Обратно из школы домой Ана шла так же семь минут, после которых переодевалась в домашнюю одежду, спускалась на кухню помочь матери готовить ужин, после которого в выделенные государством двадцать минут общения в кругу семьи, делилась событиями прошедшего дня. Ее родители были медиками – папа хирург, а мать при нем медсестра. Довольно часто государство определяло, что супруги должны работать вместе, по подсчетам социологов это увеличивало производительность труда. Ана коротко рассказала, что сегодня посетила уроки истории, математики, чистописания и физической нагрузки, после которых готовилась к семинару по анатомии и экзамену по химическим соединениям. Мать и отец поделились историей об успешно пришитом пальце, который рабочий повредил на фабрике, а Найк показал пропись, в которой он записал первые слова на занятиях по чистописанию в первом классе.  Затем каждый пожелал другому спокойной ночи и отправился на подготовку ко сну, которая занимала отведенные 20 минут.

Ана быстро помылась, надела пижаму и улеглась под теплое одеяло. Внутри нее были какие-то странные тянущие ощущения, продолжавшиеся еще с лекции по истории. Когда она говорила профессору о любопытстве, она не соврала. Действительно ее что-то подтолкнуло к этому вопросу. И это что-то было не в голове, а где-то глубже. Она очень не хотела начать чувствовать, особенно если не суметь это скрыть. Через несколько лет после ОЧИСТКИ выяснилось, что она прошла не очень тщательно. Оставались люди, находившиеся на момент распыления газа в закрытых помещениях и вдохнувших его гораздо меньше необходимого. Один раз Ана уже поймала себя на желании обнять маму или брата перед сном, или взять папу за руку, когда они переходили улицу, но она настолько боялась этого желания, что начала контролировать себя слишком жестко, отказываясь даже от разрешенных прикосновений вроде пожатия руки при знакомстве.

Ана знала, что мама, папа и брат ей не кровные родственники, но в государстве это не имело значения. Ее кровные родители пропали во время ОЧИСТКИ, и Ану распределили бездетной паре. Затем государство выделило еще и Найка, родители которого погибли в автокатастрофе. По общепринятым стандартам в семье желательно было иметь два или три ребенка, но никак не меньше. В итоге семья Аны всем стандартам соответствовала.

Как любая прилежная ученица и гражданка своего государства Ана старательно выполняла все предписания, и перед сном думала об учебе, о трудовом будущем, о чудесном и светлом Городе, в котором ей так хорошо живется. Но под эти правильные мысли было как-то не по себе. Внутри что-то так и продолжало тянуть, настолько сильно, что Ана сжала зубы, чтобы не застонать в голос.

Дин брел по лесу уже семь дней, запасы еды заканчивались, но он не переживал. Летом в лесу много дичи, ягод, грибов и полезных трав, найти пропитание не проблема. Палатку разбирать ни разу не приходилось, дни стояли знойные, разве что на ночь приходилось надевать пару-тройку теплых свитеров и устраиваться на дереве. Он посчитал это самым удобным и безопасным способом ночлега. Быть в лесу в одиночестве он не боялся, отец несколько раз в год пропадал на заработках, оставляя Дина по хозяйству одного или отправлял на охоту в глухую чащу на несколько дней со строгим наказом – «Без дичи не возвращаться». Лишь однажды Дин вернулся с охоты с пустыми руками и абсолютно подавленный. Он два дня выслеживал лосиху, и когда наконец подвернулся удачный момент для выстрела из старого ружьишка, к лосихе подбежал маленький лосенок, спрятался за нее, и круглыми глазками посмотрел на Дина, поймав его взгляд. В таком зрительном контакте Дин не смог выстрелить и отпустил бедных жертв. Отец долго его отчитывал за излишнее сочувствие – «Пойми, так устроена жизнь – либо ты, либо тебя» — говорил он. — «Всем не поможешь, всех не пожалеешь. У природы придуман баланс, естественный отбор, выживает сильнейший». Дин тогда был во многом не согласен, но промолчал, отчасти даже позавидовав людям из Города, лишенным чувств. Он изредка доставал карту, нарисованную отцом, пытался примерно вычислить пройденное расстояние, и, если он правильно рассчитал, то нужное поселение оказывалось всего в трех днях ходьбы, он шел быстрее намеченного в голове плана, а когда чувствовал в себе силы, старался бежать хотя бы по два километра.

Устраиваясь на очередную ночлежку Дин впервые подумал, что он скажет людям, когда встретит их. «Привет, я Дин». – и протянет руку для знакомства? А если они злые? Он никогда ни с кем не говорил, кроме отца. И тот его учил, что если встретится незнакомый человек, то нужно представиться, назвав свое имя, протянуть руку для рукопожатия. В детстве Дин часто играл с отцом в знакомство, каждый раз представлялся новыми именами и долго веселился, когда отец поддерживал игру и назывался то Чаком, то Виктором, то Алексом.

В итоге Дин решил действовать по ситуации, но ни в коем случае не провоцировать людей на агрессию, и лучше выходить к ним с поднятыми руками над головой, чтобы они видели отсутствие оружия. Успокоившись, Дин задремал. Во сне он видел круглые глаза лосенка, смотревшие на него с немым укором. Услышав громкий звук выстрела Дин резко открыл глаза, сначала решив, что это было во сне. Но вскоре за звуком выстрела последовали голоса.

-Кажется подстрелил. – проговорил крепкий мужской бас. Уже рассветало, но разглядеть говорящего в густой чаще Дин не мог.

-Я добегу посмотреть. – сказал второй голос, судя по высоким интонациям довольно молодой.

-Беги, если подстрелил свиснешь, я подойду.

Дин огляделся, убедившись в надежности своего укрытия, аккуратным движением подтолкнул рюкзак в глубь кроны, чтобы не быть обнаруженным раньше времени.

Прямо под ним с ружьем в руках пробежал парень примерно его возраста, в высоких сапогах и камуфляжной куртке.

-Дядя Том, идите сюда. – крикнул парень.

Под деревом тяжелой поступью прошел грузный мужчина.

-Ого, хороший кабанчик. – пробаси тот, подойдя к парню. – Дотащить бы его теперь…

Дин никак не мог решить вступать ему в контакт с этими двоими, или просто попробовать за ними следовать в надежде найти людей.

Неожиданно в ту же секунду грянул ливень, сопровождаемый раскатами грома. Природа не выдержала недельного зноя и требовала разрядки. Мужчина и юноша спрятались как раз под тем деревом, на котором скрывался Дин.  Крупные капли ударялись об листья и ствол, скатываясь на голову Дину, он мужественно терпел, крепко вжимаясь в сук.

-Дядя Том, может нам не стоит ждать, когда кончится дождь, давай вернемся в дом? – спросил юноша.

— Стой и жди, Эрик. – резко ответил мужчина.

Нога у Дина соскользнула с ветки и он свалился прямо под ноги дяди Тома.

-Твою мать. – выругался тот, не понимая что произошло.

Дин вскочил на ноги, чувствуя, что боль в плече затмевает сознание, видимо повредил при падении. Он огляделся, не в силах продумать план побега.

-Парень, ты откуда здесь? – спросил мужчина, наводя на Дина ружье.

-Привет, я Дин. – пробормотал тот, не зная как вступать в контакт.

-Ты откуда здесь? Сколько вас еще? Ты из Города? – последовала череда вопросов.

-Я из хижины, не из Города. Я один. – беспомощно пролепетал Дин, чувствуя, как от боли по щекам текут слезы.

— Дядя Том, он безопасен. – сказал отошедший от шока Эрик.

-Может его подослали и он врет.

— Мне отец сказал найти людей и идти к ним. – пролепетал Дин и отключился, не в силах больше терпеть боль.

-Мало нам кабана, теперь еще и этого тащить. – последнее, что он услышал сквозь туман в голове.

Очнулся Дин все от той же боли в правой руке, только теперь она была ноющая. Еще не открыв глаза, он почувствовал запах жареного мяса и звон посуды. Значит он уже не в лесу. Одежды на нем не было, сверху лежало теплое одеяло.

-Мам, он очнулся. – раздался рядом детский голос.

— Алиса, не кричи, помоги Эрику лук порезать. – ответил строгий женский голос. – Эй, парень.

Дин разлепил тяжелые веки и увидел перед собой взрослую темноволосую женщину.

-Ты как? – заботливо спросила она, трогая его лоб. Незнакомое прежде чувство нежности наполнило Дина, так к нему еще никогда не прикасались.

-Рука болит. Я Дин. – пробормотал он, с трудом овладевая голосом.

-Сильно ты упал, видимо. Я тебе сейчас чай сделаю.

Дин осторожно присел и огляделся. Похоже он был в доме, явно большем, чем их с отцом хижина. Кровать, на которой он лежал была довольно большая и удобная, из окон, вырезанных в стенах, пробивался дневной свет. Из комнаты хорошо просматривалась вторая часть помещения, служившая кухней. Около большого стола суетились уже знакомый ему Эрик и маленькая девочка, видимо Алиса. Дяди Тома не было.

Женщина принесла обжигающий травяной чай в большой кружке.

-Пей, потом все расскажешь. – мягко сказала она, помогая Дину держать кружку. Тот посмотрел на нее с благодарностью, не зная как правильно реагировать.

-Мам, а может он из этих? Что ты с ним возишься? – крикнул из кухни Эрик.

-Не говори глупости! – отрезала женщина.

-Я не из Города. – сказал Дин, уже успев понять, что людей оттуда как раз все и опасаются.

-Милый, я знаю. Сейчас я смажу тебе руку отваром из трав и наложу шину. Я не врач, но у тебя похоже перелом. Будет немного больно, но потом станет легче.

Дин мужественно терпел, пока она делала все сказанное, лишь слабо застонал, когда женщина затягивала повязку и фиксировала руку в одном положении.

-Молодец, настоящий мужчина. – похвалила она, закончив. – Эрик бы уже обрыдался.

-Мам, хватит! – раздался с кухни возмущенный голос.

— Извини. Но я же права. – с улыбкой сказала женщина. – Я Мария.

-А я..

-Да- да, ты Дин. Ты во сне бормотал «Меня зовут Дин».

-Мне отец сказал что когда видишь незнакомых людей нужно сказать «Привет» и свое имя.

-Правильно. Только не со всеми надо знакомиться. А с теми, кто живет в Городе и вовсе не стоит. Откуда ты?

-Я не знаю.  Мы с отцом жили в лесу, потом к нам пришли люди из Города, отец велел мне уходить, а сам остался там их задержать. Он обещал меня догнать, но я иду уже больше семи дней, но его так и нет. – рассказал Дин.

-Надежду терять не стоит, но от людей из Города трудно уйти, они не знают жалости. Они вообще не знают никаких человеческих чувств, роботы, машины. – с грустью покачала головой Мария.

— Мне отец рассказывал о них. Очень кушать хочется. – сказал Дин, чувствуя как сводит желудок от запаха мяса.

-Ой, я совсем заболталась. Алиса, принеси мальчику поесть. – крикнула в сторону кухни женщина.

-Пусть сам подойдет. – раздалось в ответ.

-Алиса!

-Хорошо.

Буквально через пару минут Дин получил большую плошку с жареным мясом и овощами. Ничего вкуснее он не ел! Мясо буквально таяло во рту, а овощи отдавали легкой остротой.

— Очень вкусно. – с набитым ртом сказал Дин.

-Поешь и поспи, потом мы решим что делать с тобой дальше. – Мария поправила одеяло, забрала пустую плошку и скрылась на кухне.

Дин думал, что после долгого пребывания в отключке уснуть точно не получится, но едва голова коснулась подушки, он провалился в сон.

Проснулся он уже к закату, плечо почти не болело. В доме никого не было. Дин оглянулся в поисках своей одежды, но ничего не обнаружил. Тогда он обмотал одеяло вокруг пояса, сложив его вдвое и встал. Голова немного закружилась от резкого подъема, но вскоре равновесие восстановилось.

Дин вышел на улицу и поразился. На расстоянии нескольких метров друг от друга стояли около двадцати домиков из бревен, с покатыми крышами, покрытыми мхом для сохранения тепла. В центре располагался самый большой дом, окна которого были затянуты не привычным и доступным полиэтиленом, а прозрачными, хоть кое-где и треснувшими стеклами. Внутри горели свечи. Дин решил зайти туда, но вовремя осознал, что почти не одет.

Из двери большого дома показалась Мария. При виде Дина в странном одеянии она не могла сдержать улыбки.

-Пойдем в дом. – мягко сказала она ему. – Твоя одежда сушилась после дождя, сейчас принесу.

Дин облегченно выдохнул, ходить в одеяле было бы некомфортно.  Остальная одежда его осталась в рюкзаке на дереве, но отправиться туда Дин решил позже.

Вскоре Дин был одет и готов к новой информации. Он хотел задать Марии множество вопросов, но она его опередила.

-Старейшины тебя уже ждут. Пойдем. – она мягко, но настойчиво взяла Дина за руку и повела за собой в большой дом. На улицу уже опустились густые сумерки и большой дом манил уютным огоньком сквозь окна.

Войдя внутрь Дин нервно огляделся. На полу, пеньках, самодельных лавчонках сидели люди, их было около ста человек, они располагались в кругу. Если Дин правильно понял, то здесь были все жители поселения. Женщины держали на руках маленьких детей, мужчины о чем-то перешептывались, дети постарше сидели отдельным небольшим полукругом и что-то увлеченно обсуждали. Среди них Дин заметил Эрика и Алису. На небольшом возвышении сидело трое мужчин, один покрупнее сидел в центре, два по обе стороны от него. Все трое были уже в возрасте, но старцами их назвать было нельзя.

-Это он. – сказала Мария, подтолкнув Дина в центр круга, а сама заняла свое место среди женщин.

-Привет, я Дин. – пробормотал тот, откровенно испугавшись такого количества людей. У него вспотели ладони, затряслись колени и перед глазами появилась туманная дымка. Люди вокруг засмеялись, Дин стушевался еще больше.

-Здравствуй, Дин. Я Нут, справа от меня Ремул, слева Тоб. Еще есть Томас, он-то тебя к нам и доставил, но сейчас он в разведке. – сказал мужчина в центре. – Подойди ближе, не бойся. И дай мне руку.

На негнущихся ногах Дин подошел к старейшинам и протянул здоровую руку. Нут крепко сжал его запястье, что-то проговаривая одними губами.

-Он чист, пульс быстрый, видимо волнуется или боится. – сказал Нут всем присутствующим. Раздался едва ощутимый облегченный вдох. Все-таки были сомневающиеся. – Расскажи откуда ты.

Дин, едва ворочая языком, повторил то же, что до этого сказал Марии.

-Ты хочешь сказать, что люди из Города ищут по лесу всех скрывшихся от ОЧИСТКИ? – уточнил Ремул, накручивая на палец редкую бородку. Дину он не понравился сразу, несмотря на то, что до этого людей он не видел, и отличать хороших от плохих не умел, просто чувствовал исходящую опасность на уровне инстинктов.

— Отец говорил, что им нужны новые земли, не пострадавшие от атомной бомбы. – проговорил Дин, уже немного освоившись.

— Ты сам был в Городе? – продолжил допрашивать Ремул.

-Нет, никогда.

-И не общался с людьми из Города?

— Я кроме отца людей не видел.

— А как зовут твоего отца?

— Итон. – на секунду задумавшись сказал Дин.

-Почему ты ответил не сразу? – не отставал Ремул.

-Я его отцом называл, по имени никогда.

-Судя по имени, он из той части, которая до взрыва называлась восточной Европой?

-Я не понимаю. – растерялся Дин. Слово Европа он читал в какой-то старой книге, но что это и где находится не знал.

-Рем, оставь парня. Видно же, что он честен с нами. – подал голос третий мужчина, Тоб. – Дин, ты же честен с нами?

— Я не понимаю.

-Может он просто тупой? – разразился ехидным смехом Ремул.

-Если я правильно понял, парень вырос в лесу, не видел людей до сегодняшнего дня. – вступился за Дина Нут. – Он не знает как врать.

-Или хорошо притворяется. – не удержался от комментария Ремул.

Пока старейшины говорили с Дином, в зале стояла звенящая тишина, даже дети примолкли в своем полукруге.

— Мы можем принять тебя в свою общину, но у нас есть строгие правила, которые ты должен будешь соблюдать. Любое неповиновение грозит изгнанием или суровым наказанием. – проговорил Нут. – Ты готов?

-Я не знаю, мне нужно дождаться отца. – Дин не мог принять решение так быстро, он вообще не привык думать сам за себя, обычно ему указывал отец.

-Мы тебя не держим, ты можешь ждать его в лесу. Но подумай, есть ли смысл его ждать? Жив ли он?

Об этом Дин думать не хотел.

-Хорошо, что нужно делать? Я останусь с вами. – выпалил он на одном дыхании.

-Мария тебе все объяснит, поживешь пока в их доме. Внимание! – Нут обратился ко всем собравшимся. – Поприветствуем нового члена нашей общины. Дин, он теперь с нами.

Со всех сторон раздались ободряющие хлопки и выкрики. Дин расценил интонации как весьма положительные, ему были рады.

После закрытия собрания почти все жители общины подошли к Дину познакомиться. Он устал повторять «Привет, я Дин» и запоминать новые имена. Вскоре все лица слились в одно.

Эрик и Алиса прошли мимо него молча, держась за руки и глядя в сторону.

-Они мной недовольны? – спросил Дин у Марии, когда они вместе возвращались в дом.

-Они ревнуют.

-Это как?

-Ну когда появляется новый член семьи, то все внимание достается ему. Как сегодня тебе.

-Я все равно не понимаю. – Дин уже со страхом осознавал сколько нюансов взаимоотношений людей ему предстоит постичь.

-Представь, что ты живешь со своим отцом и он вдруг приводит другого мальчика из леса, начинает с ним играть, разговаривать, охотиться, а тебе не уделяет уже столько времени. Что ты будешь чувствовать?

-Я буду злиться. – сказал Дин, постаравшись представить эту картину. – Отец как-то принес маленького зайчика. Я думал, что мы его будем есть, но отец сделал ему клетку, играл с ним, гладил. Я был маленький тогда, злился на отца. И однажды забыл закрыть клетку и зайчик убежал. Я не понимал, почему злюсь на зайчика, но, когда он убежал, мне стало хорошо.

-Вот это и называется ревность. – подтвердила Мария. – Пойдем придумаем тебе спальное место, заодно расскажу тебе наши правила.

Правил оказалось немного, Дин быстро все понял.  Мужчины охотились, ходили на рыбалку, следили за сохранностью домов, иногда отправлялись на разведку ближе к Городу, некоторые, те что могли притворяться ОЧИЩЕННЫМИ, отправлялись туда на заработки, чтобы приобрести предметы, необходимые для выживания, но недоступные в лесу – батарейки для фонариков, консервы, одежду, медикаменты. Женщины готовили еду, следили за состоянием одежды, запасали провизию на зиму, учили детей грамоте. В небольшой беседке за домом Марии располагалась школа, там она, будучи учительницей до ОЧИСТКИ, обучала детей элементарному счету, письму и чтению.

Добычу и еду распределяли на всех поровну, разве что старейшины могли выбрать что-то необходимое им и забрать для своих нужд, но пользовались они этим правом редко.

По вечерам проходили общие собрания, на которых обсуждались важные проблемы общины, распределялась добыча или карался нарушитель порядка. 

Мария была женой Томаса, являвшегося четвертым старейшиной. У них была дочь Алиса, родившаяся уже здесь в поселении после ОЧИСТКИ, и Эрик, племянник Томаса, которого тот успел забрать с собой в лес перед началом ОЧИСТКИ. Даже не забрать, а выкрасть у родного брата, уверенного в необходимости избавления от чувств и решившего всей семьей добровольно пройти ОЧИСТКУ. Томас сбежал вместе с Эриком и часто думал правильно ли он поступил, смог ли он дать мальчику все необходимое.

Так как одна рука у Дина была сломана, в первые несколько дней пребывания в общине его оставляли помогать женщинам по хозяйству. Он приносил воду из небольшого источника, набирал хворост, приглядывал за малышами. Это ему понравилось больше всего. Лишенный общества сверстников, Дин все детство провел в одиночестве, не приобрел друзей, не научился выстраивать отношения. Зато в общине он компенсировал все с лихвой, и словно ребенок с воодушевлением играл, бегал, катал малышей на спине, с удовольствием вместе с Марией учил их писать буквы и читать.

На четвертый день пребывания Дина в общине из разведки вернулся Томас. Он был очень уставший, но настроенный вполне благодушно. Сначала он отправился к старейшинам обсудить результаты разведки, Эрик долго упрашивал взять его с собой, и когда дядя Том сдался, юноша окатил Дина победоносным взглядом. Но Дина не очень интересовала разведка, он спросил лишь не встретил ли Томас по дороге обратно его отца, и, получив отрицательный ответ, вернулся к Марии помогать в школе.

В воскресение в Городе был обязательный выходной, работали лишь экстренные службы и службы безопасности, а все жители после пробуждения должны были собираться на центральной площади для обязательного просмотра фильма о силе, могуществе своего государства, о его истории и тех самых губительных чувствах, которые едва и не привели к закату жизни на земле. Сюжет фильма всегда отличался, но суть была одна. На примере определенной семьи рассказывалось как она с трудом выживала в череде войн и катастроф, потом доброе государство предложило изгнать все чувства из жизни, а дальше два варианта развития сюжета – либо семья соглашалась и жила счастливо, либо нет, и показывалось в красках как отказ от ОЧИСТКИ привел к печальному исходу. После фильма выступал Глава Города, который благодарил жителей за добросовестный труд, поздравлял с различными праздниками, которых было немного, изредка одаривал овациями нового члена общества, прошедшего ОЧИСТКУ. За прошедшие тринадцать лет таких людей с каждым годом становилось все меньше. Если в первые годы их отлавливали в лесу, принуждали к ОЧИСТКЕ и принимали в свое общество, то в дальнейшем отлавливать в лесу было уже некого, а те, кто там остались, смогли надежно спрятаться.

Этим воскресным утром Ана проснулась еще до общего сигнала и прислушалась к себе. Чувства молчали, и она понадеялась, что больше их не будет. Но едва посмотрела в окно, внутри нее словно закружились бабочки. Яркое солнце пробиралось сквозь кроны аккуратно постриженных деревьев, на разные лады пели птицы, небо сверкало голубизной. Губы невольно растянулись в улыбке. Впрочем, со звуком подъемной сирены, Ана смогла внутренне собраться, стереть улыбку с лица и натянуть привычное нейтральное выражение.

В выходной планировался обязательный завтрак в кругу семьи, в Городе даже раздавали буклеты с рекомендованным набором блюд на семейные приемы пищи, и Ана в привычном воскресном одеянии спустилась на первый этаж, где за столом уже собрались все.

-Доброе утро, дочь. – хором сказали родители.

-Доброе утро, сестра. – сказал Найк.

-Доброе утро, мама, папа, брат. – сказала Ана, наполняя свою тарелку оладьями. Она любила выходные за вкусную еду, но терпеть не могла за нудный фильм и долгие речи Главы Города.

-Ана, как твои мысли? В порядке? – стабильно ровным голосом спросила мать.

-Да, мои мысли в полном порядке. – вежливо ответила Ана.

-А твои мысли. Найк, в порядке? – спросил папа у мальчика.

-Спасибо, папа, мои мысли в порядке. – ответил Найк, оторвавшись от еды.

-Ана, ты уже думаешь о работе после школы? –спросила мать.

-Да, я думаю. Но целиком полагаюсь на мнение старших по этому вопросу, мои учителя считают, что мне надо связать свое будущее с преподаванием или науками гуманитарного цикла.

-Твои учителя абсолютно правы. Мы гордимся тобой. – сказал отец.

Ана внимательно на него посмотрела. Ей на секунду стало любопытно чувствует ли о гордость за нее или это просто дежурная фраза. Но взгляд родителя был ровным и нейтрально-доброжелательным, что любопытство в Ане тут же померкло, и это к лучшему.

Если стандартная будничная форма была черно-серого цвета, то форма выходного дня сочетала серый и белый цвета. Когда было особенно жарко, разрешалось снять белый кардиган, и остаться девушкам лишь в платье, а мужчинам в рубашках и брюках. В это воскресное утро солнце палило беспощадно, и. покинув прохладный дом с кондиционером в каждой комнате, Ана ощутила, что помимо кардигана хочется снять и платье, а еще лучше нырнуть в холодный бассейн. Но посещение бассейна было разрешено лишь в часы обязательной физической нагрузки, а в выходной день их не было. Ана шла к площади в общей толпе, вежливо и доброжелательно приветствуя своих знакомых и кивая коллегам родителей.

-Ана, почему на твоем лице в прекрасный воскресный день нет улыбки? – спросил ее отец.

-Тебе показалось, папа. – сказала Ана, тут же нейтрально улыбаясь всем прохожим, как это делали другие.

На площади уже собрался почти весь Город. Вдоль стены Главного Здания был растянут большой экран, на котором уже мелькали приветственные титры воскресного фильма. По короткому сигналу сирены фильм начался. На этот раз это была история матери, которая проводила троих сыновей на войну, два не вернулись вовсе, показали крупным планом оторванные взрывом конечности, а третий вернулся инвалидом. Далее долгие полчаса картинки тяжкой жизни населения, сопровождаемые закадровым голосом, озвучивавшим сухие цифры о погибших в войнах и перечислявшим страны, стертые с лица земли взрывом атомной бомбы. Затем картинка сменялась более яркой, сообщалось об очистке, показывалась эта же мать с сыном инвалидом, который исцелился, и они с безмятежными лицами идут по берегу синеватой реки. Затем титры, перемежающиеся с лозунгами «Нет чувств – нет дурных поступков», «Нет любви – есть свобода», «Удали чувства- сохрани разум». Затем под приветственные аплодисменты на сцену приглашают актеров фильма, сценариста и режиссера. Дети с аккуратными прическами вручают им цветы, такие же аккуратные, в белой упаковке. После чего на сцене возникает Глава Города.

— Здравствуйте, уважаемые жители. Очень рад приветствовать вас этим солнечным летним днем. Совсем скоро, через неделю, наступит 16 июня, главный праздник нашего Государства. Тринадцать лет назад именно в эту дату произошло самое важное для мира событие – ОЧИСТКА нашего мира от порождения всех бед – от чувств. Как вы знаете, главный лозунг нашего Государства – Устраним чувства – сохраним разум. Давайте все вместе повторим наш лозунг для закрепления.

«Устраним чувства – сохраним разум» — трижды единогласно проскандировала толпа.

-Как хорошо, что мы едины в этом порыве. – продолжил свою речь Глава. – Но сегодня у нас не просто традиционный сбор на городской площади. Я хочу вам рассказать о нескольких важных событиях. Во-первых, с сегодняшнего дня единогласным указом правительства любой житель города получает разрешение на приобретение личного автомобиля. Мы знаем, как тяжело ранее было получить данное разрешение, оно выдавалось лишь гражданам, чья служба находилась далеко от места проживания или требовала перемещения по городу. Общественный транспорт терпел колоссальные нагрузки. Нашими учеными были разработаны автомобили нового поколения, оснащенные по последнему слову безопасности. В каждом автомобиле будет установлен датчик слежения и в случае какой-либо проблемы службы помощи вас тут же найдут и помогут. Помимо этого, автомобиль будет служить лишь той семье, которая его приобретает, в коробку передач будет встроен распознаватель отпечатков пальцев. Это первая хорошая новость на сегодня. – Глава Города демонстративно выставил ладони перед собой и поаплодировал. Жители последовали его примеру.  – Вторая новость. Вы, наверное, заметили насколько бережно мы храним наши знания, и уже завтра на прилавках магазинов появится книга многим известного профессора Ченза, в которой подробно изложена история нашего государства после всех глобальных катастроф. В этой книге вы прочтете, с каким трудом мои предшественники мотивировали людей пройти очистку, какой решимостью они обладали, сколько усилий приложили для беспечной жизни нас с вами. Книга одобрена первыми лицами государства и рекомендована к прочтению. Возрастных ограничений нет. – И снова демонстративные аплодисменты, под которые на сцену поднимается профессор Ченз, с нейтральной улыбкой принимает букеты цветов от аккуратных детишек и вручает Главе свою книгу в подарочной обложке. Под вспышки фотокамер он возвращается на свое место среди граждан. Глава продолжает. – И третья новость, какой я хотел бы с вами поделиться. Этого не случалось уже несколько лет, но мы знали, что это произойдет.  Буквально вчера в нескольких километрах отсюда был найден человек, в здравом уме, но увы, не подвергавшийся ОЧИСТКЕ. И сегодня утром это недоразумение было исправлено. И я хочу представить вам нового члена нашего общества – Итон.

Ана подняла глаза на сцену. Туда вывели мужчину средних лет с чуть седоватой щетиной, немного потерянного перед такой толпой зрителей. В глубине себя Ана ощутила совсем незнакомое ей до этого состояние – сочувствие. Ей было жаль этого мужчину, она ощущала неведомое и совсем не контролируемое расположение к нему.

Мужчине вынесли микрофон.

-Здравствуйте, Итон. – поприветствовал мужчину Глава Города.

-Здравствуйте. – голос у мужчины был хриплый, надломленный.

-Ваши мысли в порядке?

-Мои мысли в порядке. – медленно проговорил Итон.

-Я поясню для вас, граждане. Итон жил в лесу уже много лет, возможно он заблудился и не смог найти нас, своих сограждан. Но мы сами его нашли и вернули в наш мир. Процесс ОЧИСТКИ в нем идет очень медленно, сказывается длительное пребывание вдали от нормального общества, его поедали чувства, с которыми сегодня было успешно покончено. Итон, вы что-нибудь чувствуете?

-Нет, я ничего не чувствую. Спасибо.

-И я снова обращаюсь к вам, граждане. Мы должны помочь Итону адаптироваться в нашем обществе, постигнуть его законы, его историю, проникнуться уважением к власти, к согражданам. У меня есть предложение, и я уверен, что вы его поддержите. Итон отправится жить в одну из образцово-показательных семей города, к той ячейке общества, которая приложит все усилия для его адаптации. Это ваш шанс исполнить долг перед государством, дающим вам такую безопасную, беззаботную жизнь.

— Позвольте нам взять Итона в семью. – подняла руку Ана, прежде чем прозвучал вопрос.

-Ана, ты должна была спросить моего разрешения. – сказала мама. – У нас дом рассчитан на четверых человек.

-Я приношу извинения. – сказала Ана. – Но ты же слышала, что это важное государственное поручение.

-Юная леди, как вас зовут? – обратился к Ане Глава Города.

-Ана. – представилась она, когда поднесли микрофон.

-Сколько вам лет?

-Мне почти шестнадцать. Очень скоро я получу статус взрослого. Я живу с мамой, ее зовут Лин, папой Николасом и братом Найком. Мы примем Итона в нашу семью. – нейтрально уверенным голосом проговорила Ана, слыша, как микрофон разносит ее слова по всей площади. Камера, транслировавшая онлайн все мероприятие и выводящее изображение на все городские экраны, крупно отобразила сначала ее лицо, а потом каждого члена ее семьи. – Позвольте нам исполнить свой долг перед государством.

-Граждане, мы поддержим эту юную леди? – обратился к толпе Глава Города.

Отовсюду раздались положительные ответы.

-Итон, я отпускаю вас в вашу новую семью, которая поможет вам стать частью нашего общества. И на этом прощаюсь с вами, граждане. Желаю вам вкусного семейного воскресного обеда. И помните наш лозунг.

«Устраним чувства – сохраним разум» — снова трижды единогласно проскандировала толпа.

Ана подошла к Итону , отрешенно смотрящему себе под ноги, взяла его за руку и повела в сторону своего дома. Телесные контакты без причины не поощрялись, но сейчас она выполняла важную миссию, помогала новому члену общества, поэтому никто не мчался тут же на нее доносить за несоблюдение предписаний.

Утром следующего дня Дина вызвали к себе старейшины. Об этом ему сообщил Эрик, отводя глаза в сторону. На время совместного проживания они установили безмолвный нейтралитет. Дин со всеми вопросами обращался к Марии или дяде Тому, если тот был дома, что случалось редко, а с Эриком лишь здоровался и желал спокойной ночи.

Дин знал, что требование старейшин игнорировать нельзя и тут же помчался в большой дом, который в общине назывался Центром. В доме его ожидал лишь Нут, чему Дин был несказанно рад.

-Приветствую тебя, юноша. Привык к нашей жизни? – доброжелательно улыбнулся ему Нут.

-Привет. Ой, здравствуйте. Я просто еще не привык и не всегда понимаю, как надо обращаться к старшим. – покраснел Дин.

-Не страшно не знать, хуже знать и не пользоваться знаниями. – изрек Нут. – Но я не с добрыми вестями к тебе.

У Дина упало сердце.

-Вчера наши разведчики нашли хижину в лесу, судя по твоему описанию, она была твоим домом тринадцать лет. 

-Вчера?

-Чему ты удивился?

-Я до вас дней десять добирался, как вы могли узнать?

-Юноша, у нас есть и другие средства связи, не только ноги. Ты оттягиваешь правду? Увы, ее придется услышать. – Нут сделал несколько глубоких вздохов и продолжил. – Итак, наши разведчики нашли хижину, в ней никого не было, следы погрома явные, твоего отца там тоже не было. Они обшарили местность в радиусе нескольких километров, никого не нашли.

-Значит отец жив?!

-Я почти уверен в этом, но … — Нут сделал паузу, которую явно не собирался прерывать.

-Говорите же! Что но? – не выдержал Дин.

-Но они могли его забрать с собой.

-Куда забрать? Зачем?

-В Город. Проведут ОЧИСТКУ, получат нового члена общества роботов. После этой мировой встряски с войнами и бомбами людей стало катастрофически не хватать. Никакая демографическая политика не помогала, страны вымирали десятками в месяц.  Тогда и нашли такой странный, но отчасти действенный метод.

-Я должен его спасти! Он меня спас когда была ОЧИСТКА, я не могу его бросить! – закричал Дин, внутри себе уже готовый с кулаками наброситься на старейшину за то , что тот стоит и просто спокойно рассуждает о войнах, политике и прочей ерунде в тот момент, когда его отца там могут убивать, пытать, превращать в бесчувственный овощ.

-Боюсь, ему уже не помочь. – задумчиво протянул Нут.

-Помочь! Вы просто даже не пытаетесь бороться!

-Ты сейчас зол, присядь, я тебе сделаю чай с мятой.

-Я не хочу чай! Я хочу спасти отца! Вы меня слышите? — Дин уже кричал, срываясь на высокие ноты.

-Мальчик мой, я прощаю тебе твою юную прыть и неумение держать себя в руках, и даже попробую тебе объяснить, что население города составляет несколько тысяч человек, нас здесь с женщинами и детьми немногим больше сотни. – Нут разлил по чашкам дымящуюся жидкость и силой впихнул чашку в руки Дину. – Как мы можем помочь твоему отцу? Отправить всех мужчин и там же всех их потерять? А что станет с женщинами и детьми при этом? Подумай! Иногда стоит пожертвовать одним человеком, но сохранить всех.  Я тебе сейчас расскажу одну историю про выбор, она произошла еще в позапрошлом тысячелетии, когда по железным дорогам ездили поезда. Это история отца-одиночки, работника железной дороги, главной обязанностью которого является развод мостов. Однажды он взял с собой на работу своего восьмилетнего сына, чтобы тот поучаствовал в процессе развода моста. Сыну было сказано ждать отца на берегу реки, пока тот не придет за ним, выполнив свою работу в дежурной будке. Приближался катер. Отец развел железнодорожный мост, проведенный над рекой, чтобы дать судну пройти. Как вдруг сын, ждущий отца внизу, увидел приближающийся поезд. Машинист не заметил запрещающий сигнал светофора и продолжал движение. Сын стал звать отца, пытался предупредить, но напрасно — тот его не услышал. И тогда он решил вмешаться — он полез в специальный люк, дабы использовать аварийный рычаг — и свалился в отверстие. Последнее действие сына как раз и заметил отец — но было слишком поздно: поезд находился критически близко к мосту и нужно было принимать ужасающее решение: либо оставить мост разведенным, вытащить сына из люка, но таким образом подвергнуть смертельной опасности всех пассажиров поезда, либо закрыть мост, обеспечить благополучный проезд поезда, но дать погибнуть собственному сыну… Отец выбрал второй вариант. В отчаянии он нажал на рычаг, и мост опустился, раздавив сына. Поезд благополучно проехал через мост.

Дин замолчал почти не дыша. Часть слов он, к сожалению, не понял, но суть истории была ему ясна – отец пожертвовал сыном, чтобы спасти других людей, которых было больше. И сейчас ему надо сделать выбор. И Нут его подталкивает к варианту пожертвовать отцом и не подвергать других опасности, к тому же община дала ему многое, приняла под свой кров, и никто из нее не обязан следовать за Дином выручать его отца.

-Мы пытаемся здесь сохранить ту часть жизни, гонимую в городе. Мы пытаемся сохранить те крупицы чувств, которые еще живы на земле. В Городе уже не знают что такое любовь, ответственность, забота, доброта. А мы их бережем, охраняем. – Нут пустился в философию, казалось забыв про собеседника.

-Вы носитесь со своими чувствами, боясь потерять! И держит здесь вас не любовь, забота и доброта, а страх! А я люблю своего отца, у меня есть ответственность за нашу семью, и я пойду на его поиски! – выпалил Дин на одном дыхании, поставил чашку с грохотом на ближайшую скамью , успев заметить тонкую трещину, пошедшую по ободку, и вышел в сердцах хлопнув дверью. Только сейчас он понял почему отец избегал жизни в общине. Они не живут, они носятся со своими чувствами как с писаной торбой, а чувствами надо жить! Если близкому плохо – все бросить и бежать на помощь, если хорошо – порадоваться за него, если трудно – просить о помощи, и самому в ней не отказывать.

Дин вбежал в дом, ставший ему почти родным, быстро огляделся в поисках своих вещей, обнаружил лишь свитер, лежавший под подушкой. Все его вещи так и висели в рюкзаке на дереве. Он схватил свитер, устремился было к двери, но что-то его остановило. Мария! Она была искренне добра к нему, наверное именно так и относятся матери к своим детям. Дин не знал как правильно должны вести себя матери, но быть сыном Марии счел бы за честь.

Он достал из печки уголек, оторвал кусок газеты, видимо добытой дядей Томом во время разведки, коротко написал Марии записку «Спасибо за заботу, я должен спасти отца. Твой сын Дин». Слово сын он три раза перечеркнул, просто в момент написания думал как хорошо быть чьим-то сыном.

Дин в последний раз оглянулся на поселение и устремился в лес. Никто его не останавливал, женщины были заняты хозяйством, дети в школе, а те, кто его видел могли подумать что он идет за грибами, за водой, ну или просто по нужде. Он за эту неделю вычислил в какой стороне охотились Эрик и дядя Том, рассчитал сколько ему идти до дерева с рюкзаком, вспомнил, что спрятал отцовскую карту в дупле этого же дерева.

Шел он долго, иногда оборачиваясь, надеясь, что его не догоняет никто из общины. Но его никто и не догонял. Но в глубине души Дин чувствовал слабое, но все же ощутимое чувство незащищенности и беспомощности. На секунду он даже подумал, как хорошо было бы сложить лапки и плыть по течению жизни, перестать бороться. Вот догнали бы его старейшины, наказали за побег из общины, заперли бы в «голодной камере» на пару дней, и не нужно идти на подвиг. Дин читал книгу о средневековых рыцарях и их подвигах, и часто думал, что происходит у рыцаря в душе, когда тот идет на бой. Вряд ли он думает «Какой я молодец, всех спасу и войду в историю». Вот и сейчас Дин пытался представить себя рыцарем в железных доспехах, идущим на подвиг спасать отца. Но чувство безмерной гордости за себя не возникло, наоборот, тут же заныла еще не восстановившаяся рука, зачесалась пятка, заурчал желудок.

К счастью, на горизонте показалась опушка, Дин сразу определил, что та самая, за которой он располагал свое укрытие, и пережил столь неприятное падение.

Рюкзак все так же был спрятан за ветками и плотно привязан бечевкой. Дину пришлось основательно повозиться, чтобы его снять. Карта, спрятанная в дупло от дождя, оказалась в водяных разводах и немного погрызена белками, но была вполне читаема. Дин забросил на здоровое плечо рюкзак и принялся изучать карту.

Родители еще не пришли с площади, Ана с новым членом семьи вошли в дом первые.  Итон огляделся, спросил где ему можно расположиться, Ана вежливо ответила, что весь дом в его распоряжении. Мужчина коротко осмотрелся и занял место на удобном диване. Он все еще казался потерянным. 

Буквально через несколько минут на пороге показались родители и Найк. По правилам семейного проживания Ана должна была помогать матери с воскресным обедом, а мужчины заниматься уборкой или жарить мясо во дворе, если планировалось барбекю.

Ана быстро переоделась в домашнюю одежду и спустилась на кухню. Сегодня было решено не проводить уборку и не создавать традиционные сложные обеденные блюда, а ограничиться перекусом и посвятить все свободное время адаптации нового члена семьи.  Ана быстро справилась с нарезкой легких закусок, пока мать готовила омлет и разогревала продукты быстрого приготовления.  Когда обед был готов, к дому подъехала бригада социальной службы с командой строителей. Они привезли для Итона одежду и предметы гигиены, а так же материалы для сооружения пристройки к дому, в которой ему предстояло жить.

Сам же новый член семьи принимал помощь с вежливой улыбкой и свойственным всем жителям Города равнодушным взглядом. Но Ана чувствовала, что за этим взглядом что-то скрыто, какая-то глубокая, тайная, пусть не осознаваемая боль.

 Социальные работники привезли брошюры для Итона, в которых он должен был ознакомиться с традиционным распорядком дня, с предложенными для его возраста и физических возможностей видами труда, а так же списком рекомендованной литературы и к фильмов о истории ОЧИСТКИ и создании безэмоциона́льного общества.  Ана пробежала взглядом по буклетам, отложила незаметно в сторону самые кричащие и навязчивые, оставила лишь рекомендации по выбору места труда и распорядком дня. Работать Итон мог пойти по нескольким направлениями, в основном это были рабочие профессии, с применением физической силы, а не интеллектуальных навыков.

Строители сообщили, что возведение пристройки займет несколько дней, и передали раскладную кровать, которую временно стоило установить в гостиной, чем мужчины тут же и занялись. Вскоре основные дела были сделаны, и все наконец разместились за столом.

-Ана, твои мысли в порядке? – спросил Найк.

-Да, брат, мои мысли в порядке. – ответила Ана и обратилась к матери с таким же вопросом, та обратилась к отцу, а он уже к Итону.

-Мои мысли тоже в порядке. – ответил Итон, глядя в одну точку и механически пережевывая салат.

После обеда в выходной день дети должны были отдыхать в своих комнатах до наступления вечера, а родители просматривать фильмы или читать книги о становлении Государства. Ана была уже взрослая, поэтому присоединилась к родителям у масштабного экрана в гостинной, предварительно пригласив к просмотру Итона. Найк был отправлен в свою комнату для послеобеденного сна.  В Городе транслировались два основных государственных телеканала и один дополнительный детский. Жителям предлагались к просмотру новости, познавательные передачи и документальные, реже художественные, фильмы.

По первому каналу начинался фильм «Путь к свободе» о судьбе мальчика, потерявшегося в лесах, убежавшего от служб безопасности и прошедшего множество сложностей жизни в одиночестве, и в итоге пришедшего к окраинам Города, где его приняли люди, помогли пройти ОЧИСТКУ и адаптироваться. А по второму каналу был документальный цикл программ с видеорепортажами из разрушенных мест планеты Земля, уже не подлежавших восстановлению. В данный момент крупным планом транслировался гигантский кратер, возникший в результате взрыва на месте страны Польша.

-Что вы хотите посмотреть? – спросила Ана у Итона.

-На ваше усмотрение. – вежливо ответил он, устремляя взгляд в экран.

Все-таки остановили выбор на документальных передачах по второму каналу.

После просмотра разбудили Найка и организованно отправились показывать город Итону, помогая ему сориентироваться в самых основных местах, необходимых для жизни – магазин, больница, аптека, социальная служба, служба безопасности, информационный центр, в который можно обратиться с любой проблемой.  Город был устроен элементарно, в форме солнца. Основной точкой был информационный центр, в нем же располагались власти, словно лучи от них располагались различные службы для нужд населения – социальная, медицинская, безопасности, телекоммуникации, образования, затем следовали лучами ряды школ, за ними располагались дома. Самыми дальними лучами были фабрики, заводы, фермы, плодородные поля, и несколько окраинных поселений.

Вечер пришел с привычной сиреной отбоя, после которой в Городе наступал комендантский час, запрещавший жителям покидать свои дома и находиться на улице без уважительной причины или не по рабочим делам.  Нарушение комендантского часа каралось строго вплоть до ареста.  Семью Аны сирена застала почти у ворот дома, родители тут же начали поторапливать, потому что уважительной причины находиться на улице у них не было. Когда до входа оставалось несколько метров, раздался громкий свисток сотрудника службы безопасности и требование в громкоговоритель остановиться. Препятствовать представителям власти в городе никто не смел и все пятеро тут же замерли на месте. С ними поравнялась белая машина с зелеными сигнальными огнями на крыше, из нее вышел сотрудник службы безопасности в темно-синей безукоризненно выглаженной форме.

-Сержант Марк. – представился тот. – Предъявите ваши документы.

Родители протянули ему синие карточки граждан государства. Детям карточки иметь не полагалось.

-В ваших карточках нет особого допуска на посещение улицы после отбоя. Потрудитесь объясниться. Где ваша карточка? – обратился сержант к Итону.

-У него еще нет карточки, он первый день в нашем городе. – ответила за Итона Ана.

-Юная леди, вы не соблюдаете правила. Дети не должны говорить без разрешения взрослых. – пресек ее речь сержант.

-Девочка права. Я только сегодня прошел очистку и эти люди приняли меня в свою семью. – подал голос Итон.

-Я вас сразу не узнал. – сказал сержант, возвращая родителям карточки. – Сегодня на площади вы приняли на себя важную миссию по адаптации нового гражданина. Примите мои поздравления. Но это не позволяет вам перемещаться в данное время по улице. Я буду вынужден доложить.

-Вы вправе поступать в соответствии с законом, сержант Марк. – обратился к нему Итон. – Но члены моей новой семьи не повинны в данном нарушении. Они показывали мне Город. Вот видите дом слева? Мы идем в него, и, если бы вы нас не остановили, то нарушение было бы незначительным. А сейчас мы ведем диалог с вами уже семь минут, чем больше усугубляем нарушение режима.

Ана подняла изумленный взгляд на Итона. Он нравился ей все больше.

-Я учту информацию, сказанную вами, и на этот раз не донесу инспектору о вашем нарушении. – сказал сержант и вернулся в машину.

Семья наконец смогла добраться до дома, пожелать друг другу спокойной ночи, и разойтись по своим комнатам. Итон отправился в гостиную на раскладную кровать.

Ана заняла свое спальное место, обдумывая события прошедшего дня. Всего за двенадцать часов произошло столько, что выстраивать привычные блокировки на чувства у Аны не хватило сил. Но требовалось взять себя в руки. Она уже не раз замечала на себе внимательные взгляды сотрудников службы безопасности, когда шла слишком быстро или говорила не в положенной ровной интонации. Сама не понимая почему, она боялась повторной ОЧИСТКИ, боялась потерять зарождающиеся в ней чувства, хотя ответить на вопрос зачем они тоже не могла.

Абсолютно незапланированное вторжение в их жизнь Итона вызвало у Аны массу эмоций. Она не понимала почему ее так к нему тянет, так хочется взять его за руку, слушать его голос. Хотя для создания пары он не подходил ей по возрасту, ведь государство прежде всего руководствуется им, подбирая партнеров для совместного проживания, а так же совместимостью интеллекта и внешними параметрами. Итон скорее годился ей в отцы. Даже глаза у него были такие же синие, как у нее.

Сон все никак не приходил, повинуясь неведомому чувству, Ана встала с кровати, что категорически запрещалось во время отбоя. Ей хотелось посмотреть чем занят Итон, и удалось ли ему уснуть на новом месте. Ана спустилась в гостиную, силуэт мужчины был виден в углу на кровати. Он спал, мирно посапывая. Ана немного разочаровалась, она рассчитывала перекинуться с ним парой слов перед сном.

-Ана, это ты? – раздался тихий шепот из темноты.

-Простите, я не хотела вас разбудить. – сказала Ана, разворачиваясь на ступеньках.

— Иди сюда, садись. – Итон присел, опираясь на подушки и указал ей на край кровати. Ана подошла ближе.

-Ночью нельзя разговаривать. – сказала она, начиная сомневаться в правильности своих действий.

-Нельзя, но если никто не узнает, значит этого не было. Садись.

Ана заняла указанное ей место.

-У меня когда-то была дочь. А потом сын. – сказал Итон.

-Скоро власти подберут вам пару, предоставят детей, и у вас снова будет дочь и сын. Здесь нельзя жить одному.  Мне тоже скоро подберут пару, я слышала как мама обсуждала это с отцом. У меня высокий уровень интеллекта, мне не могут пока подобрать равного.

-Мой сын остался в лесу. Я хотел его спасти, дал ему убежать. Не могу понять, почему вместе с чувствами не стирают память. Я умом понимаю, что мой сын может быть в опасности, ему еще нет шестнадцати, но мне все равно. Если сейчас при мне кого-то будут убывать – я пройду мимо. Знаешь почему?

-Потому что вам все равно. – сказала Ана, прекрасно понимая о чем говорит Итон. Государство создало идеальных людей, только это ли был путь к выживанию? Ана внутри себя часто задавалась этим вопросом.

-Но где-то глубоко во мне что-то тянет. Боль, любовь, опасность? Что это? – Итон поднял на нее горящие лихорадочным блеском глаза. – Ана, скажи мне что это пройдет.

-Пройдет, а если нет, то вы в любой момент сможете пройти повторную очистку. В моем классе некоторые ребята проходили ее добровольно, если начинали внутри себя что-то ощущать. Они боялись с этим не справиться.

-Я тоже боюсь не справиться.

-Чувствовать ведь страшно?

-Страшно? – переспросил Итон, словно пробуя слово на вкус. – Думаю, страшно. Думаю, но не чувствую. Давай спать.

-Спокойной ночи, Итон.

-Спокойной ночи, Ана.

-Мою дочь тоже звали Ана. – раздалось в темноте, прежде чем Ана наверху закрыла дверь в свою спальню.

Кромешная тьма застилала глаза, Дин шел почти наощупь, но никак не хотел останавливаться на привал. К тому же его не покидало чувство, что за ним кто-то идет, но каждый раз, когда он оглядывался, позади никого не было. Силы покидали его, но спасти отца было важнее, чем поддаться собственным слабостям. К тому же с наступлением темноты он понял, что сильно сглупил. С больной рукой на дерево ему вряд ли забраться, да и палатку будет трудно разбить. Об этом нужно было позаботиться хотя бы в сумерках. Еще неприятно ныл голодный желудок, в голове с тоской всплывали воспоминания о вкусной стряпне, которой его баловала Мария. Спустя примерно полчаса Дин выдохся окончательно, снял рюкзак, присел на поваленное дерево.

-Я подозревал, что ты бесчувственный, но не настолько же! – раздался голос позади. От неожиданности Дин закричал. – Да не ори ты, это я, Эрик.

-Эрик? – Дин не узнал свой испуганный голос.

-Весь день за тобой иду. – Эрик подошел ближе. – Как нашел твою записку, так и последовал за тобой, я думал ты с больной рукой далеко не уйдешь, а ты поживее всех здоровых будешь.

-Зачем ты за мной шел? – Дин наконец совладал своей речью.

-Долго рассказывать. Но я прихватил немного мяса и овощи. Перекусим?

Не зная как выразить свою радость, Дин обнял Эрика здоровой рукой.

-Эй, ты чего? Мог бы просто спасибо сказать. – отмахнулся от него Эрик, доставая из-за спины маленький узелок.

-У меня же есть фонарь! – хлопнул себя по лбу Дин и начал копаться в рюкзаке. Фонарь действительно обнаружился, но не включался. – Батарейки сели.

-А ты их пожуй. – посоветовал Эрик.

-Как пожевать? – не понял Дин.

Эрик выхватил у него фонарь, достал из него батарейки и несколько раз прикусил каждую. После установки батареек на место, фонарь смог произвести слабый луч. Дин посмотрел на Эрика как на волшебника.

-Старый трюк, дядя Том так часто делал. – отмахнулся тот. – Только не начинай снова меня тискать, ты мне все еще не нравишься.

-Тогда почему ты здесь? –окончательно впал в ступор Дин.

Эрик проигнорировал вопрос, разложил на поваленном дереве мясо и овощи, и юноши набросились на еду, с которой было вмиг покончено.

— Я пока шел, вспоминал как вкусно готовит Мария, и тут же появился ты, да еще и с едой! – сказал Дин, посасывая косточку.

-Вот видишь, тебе повезло! Не смотри на меня так!

-Как?

-Я даже в темноте чувствую как ты меня взглядом пилишь. – сказал Эрик, закидывая ногу на ногу. – Ладно, слушай. Я нашел твою записку, особенно мне понравилось то слово, которое ты в ней так старательно зачеркивал.

Дин порадовался, что они сейчас в темноте, потому что чувствовал как краснеют его щеки.

-И я понял, — продолжал Эрик, — что это мой шанс. Я устал слушать, как Мария и дядя Том называют меня никчемным, смеются над моими страхами, неуклюжестью. Даже Алиса называет меня плаксой. И я решил, что помогу тебе спасти отца, мы вместе вернемся в общину, и все будут мной гордиться, возможно я даже страну следующим старейшиной.

-Ты шел за мной весь день не издав ни звука, ты не испугался темноты, даже подумал взять с собой еду, после этого никто уже не может считать тебя неуклюжим трусом или плаксой. – сказал Дин, осмысливая услышанное. У него были другие планы и возвращаться в общину он не хотел. В его мечтах он спасал отца из Города, они снова укрывались в лесу и строили новый дом, на этот раз в более укромном месте. Но с другой стороны помощник ему не помешал бы, особенно пока у него не срослась рука.

-Видимо это был адреналин.

-Кто? Зверь такой? – не понял Дин, все еще находившийся в своих мыслях и пытавшийся сделать выбор.

-Нет, это внутри человека. Он вырабатывается, когда совершаешь что-то новое, захватывающее, и перестаешь чувствовать страх. Мне дядя Том рассказывал это на первой охоте. Но потом адреналин заканчивается, и страхи снова подступают. Мне сейчас уже немного страшно. – сказал Эрик. – Но так какой план?

-План?

-Да, какой у тебя план по спасению отца? У тебя он вообще есть?

Как раз об этом Дин и не подумал. В его воображении он приходил в город, забирал отца, и они возвращались в привычную уютную лесную жизнь.

-В таком случае предлагаю продумать план с рассветом, а пока немного поспать. – сказал Эрик. – Доставай все, чем можно укрыться. Будем устраиваться на ночлег.

Первая половина недели пролетела для Аны незаметно, она так же вставала с привычным сигналом, приветствовала родителей, шла в школу, готовилась к семинарам, писала проектные работы, ужинала в кругу семьи, возвращалась в свою спальню с сиреной к отбою. Но в ее привычном ритме появилось и кое-что новое, это Итон. Он стал ее другом. Заводить друзей в Городе поощрялось, но в рамках разрешенного. Друзьями могли стать одноклассники или жители соседних домов, с ними можно было вместе идти в школу или домой, обсуждать фильмы или книги, одобренные властями, выполнять общее задание к уроку или попросить одолжить карандаш на лекции, если сломался свой. Итон же стал Ане другом во всей доступной глубине этого слова. Все свободное время она проводила с ним, разговаривая на разные темы, учась чему-то новому. За годы жизни в лесу Итон прекрасно изучил весь животный и растительный мир, показывал Ане различные цветы, бабочек, насекомых, несколько раз сооружал капканы для зверей, но в Городе в них ловить было некого. Для выполнения государственной миссии по адаптации нового члена общества Ану освободили от всех заданий к лекциям на неделю. Вместо подготовки в библиотеке, сразу после уроков, Ана должна была сопровождать Итона по городу, знакомить его с людьми, просматривать с ним агитационные фильмы и книги, одобренные государством. Считалось, что ОЧИСТКУ Итон прошел успешно, и чувств больше нет, есть лишь знания, на которые нужно наложить новые. Но Ана каждый раз общаясь с Итоном и получая от него очередную искреннюю улыбку сомневалась насчет его успешной ОЧИСТКИ. Еще пару раз она приходила к нему перед сном, но больше про своих сына и дочь он не говорил, обсуждал лишь устройство города или размышлял о том, какую женщину ему подберут в пару.

За несколько дней до 16 июня в городе объявили тотальную подготовку к празднику. Все жители обязаны были произвести уборку улиц, домов, украсить свой участок, развесить на деревьях белые ленты- символ независимости, дети в школах репетировали синхронное исполнение государственного Гимна и Гимна Города. На всех муниципальных зданиях были развешены флаги, сразу после сигнала подъема механический голос зачитывал список обязательных поручений для всех жителей в процессе подготовки к празднику. За исполнением этих поручений тщательно следили сотрудники службы безопасности. В четверг утром один из них устроил Итону выговор за не заправленную в брюки рубашку.

-В честь такого великого праздника идеально должно выглядеть все, в том числе внешний вид граждан.

-Как скажете, сержант. – кивнул ему Итон, заправив рубашку как положено, в соответствии с брошюрой «Внешний облик жителя отражает мысли».

Вместо всех лекций проходили репетиции исполнения Гимна или украшение и уборка школы. Некоторые преподаватели совмещали эти занятия, и в процессе, например, мытья окон, проговаривали слова Гимна.

Ана прекрасно научилась контролировать свои чувства, не показывать ни радость, ни злость даже взглядом, но от звуков музыки к гимну ее начинало потряхивать от неприязни. До глобальной подготовки к празднику ей даже нравилась эта торжественная мрачноватая мелодия, а сейчас она настолько въелась в черепную коробку, что вытеснила из нее любые мысли.

Она едва сдержалась, чтобы не повысить голос на Итона, напевавшего гимн за завтраком с общей поддержкой родителей и брата. Для них это означало, что он адаптируется в новом обществе, проникается им, соответственно государственная миссия их семьи практически выполнена.

-Я на тебя злюсь. – сказала она Итону, в тот день спустившись к нему перед сном. Он спал в гостиной последнюю ночь, утром он должен был перебраться в пристройку, в которой проживет с их семьей еще максимум месяц, а при таких быстрых темпах адаптации меньше.

-Мы уже перешли на «ты»? – спросил Итон, привычно освобождая для Аны угол кровати. – Присаживайся.

-Я не хочу с тобой говорить! Я на тебя злюсь! – громким шепотом сказала Ана.

-В таком случае иди к себе. – Итон опустился на подушку и закрыл глаза.

-Тебе не хочется узнать почему я злюсь?

-Мне не хочется. Если помнишь, мне вообще ничего не хочется. И я знаю, ты  надеешься увидеть во мне себя, ждешь, когда я начну бороться, отыскивать в себе чувства, пробуждать их. Так вот, Ана, этого не будет.

-Но почему? – почти закричала Ана.

-Давай закончим этот разговор. И еще, если ты и впредь будешь навязывать мне свои чувства, я обращусь в службу безопасности, чтобы тебе произвели повторную ОЧИСТКУ.

Слова Итона больно ее ранили, Ана поднялась к себе, накрывалась с головой одеялом и почувствовала, что ее щеки стали мокрыми. Она впервые плакала в таком сознательном возрасте.  Кажется, это чувство называется предательством. Она вложила в Итона часть своей души, и ее бесчувственно растоптали. Если бы такие слова сказал кто-то из ее безэмоционального окружения, она даже не расстроилась бы. Но в отсутствии чувств у Итона она сомневалась. Даже сейчас, когда он разговаривал с ней, Ана чувствовала злость и беспомощность, исходящую от него.  

Почти бесшумно отворилась дверь ее спальни, Ана вздрогнула и выбралась из-под одеяла. На пороге стоял Итон.

-Я не хотел тебя обидеть. – сказал он тихим шепотом. – Но это всё во мне рвется наружу, вся эта злость и невозможность что-то изменить.  Иногда я не чувствую ничего, а иногда все всплывает во мне одновременно, я не могу себя собрать.

Ана внимательно посмотрела на его силуэт в дверном проеме.

-Я очень хорошо тебя понимаю. – с грустью сказала она. – Расскажи как ты жил в лесу.

Итон расположился на полу возле ее кровати, начал вспоминать про Дина, про их маленькую хижину, огородик за ней, зайчика, которого Дин выпустил из клетки.

-Значит там легко выжить? – с надеждой спросила Ана.

-А ты хочешь попробовать?

Ана кивнула.

-Маленьким девочкам там будет очень сложно, мужчинам проще, они все-таки охотники. Но я знаю несколько поселений, в которых есть и женщины. Надеюсь, Дин смог добраться до одного из таких поселений.

-Это только мечты. Отсюда не выбраться, по всему периметру города охрана.

-Ана, ты только представь. Холод, голод, нет теплой постели, вкусной еды, книг, фильмов. Нет ничего, лишь лес, дикие звери, комары размером с осу, вода со вкусом болота. Представила? А здесь у тебя есть все – хорошее образование, большой дом, любая еда, твоя комната размером больше чем наша с Дином хижина. И стоит ли чувства такого обмена? Может стоит пройти ОЧИСТКУ и жить как все?

Итон поднялся резким движением и стремительно вышел из комнаты, оставив Ану в размышлениях. Она никогда всерьез не думала сбежать в лес, лишь рисовала в голове нереальные картинки как будет бежать среди зеленой листвы весело смеясь, возможно даже не одна, а с верным другом, которого в любой момент можно обнять, взять за руку, поцеловать в щеку, чтобы можно было закричать, заплакать, засмеяться и при этом панически не оглядываться, ожидая наказания от службы безопасности. Но Итон был прав – она видела лишь эмоциональную, а не бытовую сторону.

Уже на третий день пути Дин не радовался присутствию Эрика. Безусловно тот очень помогал и с добычей пропитания, и с разведением огня, и с установкой палатки, но болтал без умолку, постоянно расспрашивал об отце, глупо шутил и все время требовал посвятить его в план проникновения в Город. Эрик почему – то решил, что план у Дина все-таки есть, просто он не хочет делиться. Но никакого плана не было. Для начала нужно было добраться хотя бы до окраин города, попробовать вступить в контакт с жителями, оценить систему безопасности, а потом изобретать план. Дин несколько раз внимательно изучил карту. Город на ней был обведен в круг и дважды перечеркнут. Он рассчитал, что если двигаться перпендикулярно хижине и на север от общины, то до города можно добраться примерно за десять дней, если тратить на сон и пищу максимум пять часов в сутки. Эрик, привыкший жить в домашних условиях, изредка не выдерживал и начинал недовольно бормотать, но потом видимо вспоминал, что сам решил отправиться в долгий путь демонстрировать героизм и вызывать гордость у семьи. На обратной стороне карты Дин нацарапал подобие календаря и старательно зачеркивал каждый прошедший день. По расчетам к городу они должны были подойти как раз 16 июня, в день его рождения.

К пятому дню в дороге даже Эрик перестал разговаривать, сил хватало лишь на перемещение себя в пространстве. К вечеру они не смогли даже поесть и разобрать палатку, просто растянулись на земле под слоем свитеров и мгновенно уснули.

Дин разлепил глаза, когда солнце уже было высоко над горизонтом. Ему показалось, что он слышит голоса. Эрик тоже проснулся и беспокойно завозился.

-Тихо, тут кто-то есть. – одними губами сказал ему Дин, внутренне порадовавшись, что палатка лежит в рюкзаке и им не нужно тратить время на сборы. Эрик показал ему на раскидистое дерево, в ветвях которого можно укрыться. Они быстро забрались в густую крону, Эрик мужественно тащил на себе рюкзак и подталкивал Дина, цеплявшегося лишь одной рукой. Буквально через несколько минут под ними раздались шаги. Несколько мужчин в темно-синей форме, высоких сапогах и с ружьями наперевес шли, внимательно оглядываясь.

-Здесь чисто. – сказал один из мужчин. – Поворачиваем назад.

-Подожди, лейтенант. Смотри.

Дин видел, как другой мужчина указал остальным на место в траве где они только что спали с Эриком.

-Трава. Что с ней не так?  — спросил первый мужчина.

-Она примята.

-Наверное, зверь какой-то спал.

-А если человек? Ты же знаешь, что западная бригада обнаружила мужчину в лесу на прошлой неделе.

-Они его нашли глубоко в лесу, а мы просто периметр осматриваем. Приказа заходить дальше чем на десять километров не было. Возвращаемся на базу.

Когда шаги мужчин стихли, юноши спустились на землю.

-Они говорили о моем отце, это его они забрали в лесу. – сказал Дин.

-Но они не сказали что с ним, жив ли он.

-Я чувствую, что он жив. До города десять километров, нужно быть осторожнее. – Дин забрал у Эрика рюкзак, закинул его на здоровое плечо и устремился в ту сторону, куда направились мужчины в форме.

-Дин! Мы должны поесть!  У тебя нет плана, остановись! – Эрик едва за ним поспевал, на ходу проговаривая все, что приходило в голову, лишь бы остановить Дина и не превратить перспективный геройский поступок в самоубийство.

-Пожалуй, ты прав. – Дин так резко остановился, что Эрик врезался в его спину. – У меня остались пару банок с консервами, сохранил на крайний случай. Ну ладно, будем считать, что этот крайний случай настал.

Юноши быстро перекусили и убрали пустые жестянки в рюкзак, чтобы не оставлять следов.

-Итак, каков план? – перешел к главному вопросу Эрик.

-Пробраться в Город, найти отца, забрать его с собой. – коротко изложил Дин, поднимаясь на ноги.

— Как пробраться? Как пройти охрану? Как найти твоего отца? Если он уже прошел ОЧИСТКУ, то как забрать его с собой? Эти вопросы тебе не пришли в голову? – Эрик тоже вскочил.

-Завтра мой день рождения. – задумчиво сказал Дин.

-Мне тебя сейчас поздравить или до завтра подождешь? – язвительно спросил Эрик.

-Мой день рождения 16 июня, в этот день в Городе большой праздник, мне отец рассказывал. Все жители собираются на площади, поют гимн, получают подарки от властей, распределяют пары среди тех, кому уже исполнилось шестнадцать.  – проговорил Дин, словно не замечая Эрика. – Жители со всех частей Города идут в центр, а среди толпы нас никто не заметит.

-Хорошая мысль. – поддержал Эрик. – Но если твой отец уже прошел ОЧИСТКУ?

-Она стирает чувства, но не память. Главное, что он меня помнит, а там я смогу его убедить.  – уверенно сказал Дин.

-Когда наши люди возвращались из разведки или с заработков из Города в общину, они очень долго приходили в себя, не могли реагировать даже на своих близких.  В Городе действует очень сильная агитационная бригада, знаешь какой у них лозунг? Устраним чувства – сохраним разум.

-Эрик, а как ты думаешь, кто всем этим руководит? – спросил Дин.

-Чем?

-Городом, государством, ОЧИСТКОЙ.

-Насколько я знаю у Города есть Глава. Он подчиняется Совету Государства, которые курируют еще несколько таких же городов. – сказал Эрик. – А почему тебя это интересует?

-Просто любопытно прошли эти люди ОЧИСТКУ или нет.

Больше они не разговаривали, шли, погруженные в свои мысли, пока вдалеке не показался высокий, в два человеческих роста, забор, вдоль него, каждые сто метров, наблюдательные вышки с вооруженными охранниками.

— Давай идти вдоль забора по лесу, отец рассказывал, что пробирался через поля или пасбища, они не так строго охраняются. – шепотом сказал Дин, словно охранник мог их услышать с такого расстояния. Уже значительно потемнело, зажигать фонарь было опасно, идти приходилось медленно и осторожно. Забор казался бесконечным.

Уже после полуночи юноши увидели, что забор прерывается, в нем образуются несколько широких проходов для людей и транспорта. В один из проходов как раз устремились люди ровными рядами.

-Они работают в поле в ночную смену. – пояснил Дин Эрику.

-Так темно же.

Синхронно с этими словами зажглись яркие прожекторы, осветившие несколько километров распаханной земли, из которой прорастали какие-то тонкие стебли.

-Насколько я знаю, некоторые растения хорошие, а некоторые плохие, и эти рабочие выдирают плохие растения, и оставляют хорошие. – сказал Эрик. – Здесь дядя Том работал, когда был в разведке в Городе. Он таким путем в Город и проникал, рабочих на воротах не проверяют, лишь пересчитывают, и то не всегда. Но у него была их повседневная одежда, а мы где ее возьмем?

-Можем попросить. – предположил Дин.

-Попросить у роботов? С тем же успехом ты можешь поговорить с деревом. – усмехнулся Эрик. – Есть идея получше, но тебе она не понравится. Доставай веревку.

Дин удивлением наблюдал как ловко Эрик скрутил из веревки ловушку вроде лассо, и бесшумно начал пробираться к самой дальней части поля, куда свет прожекторов проникал меньше всего.

-Рюкзак мы оставим здесь. – распорядился Эрик шепотом. Дин конечно не хотел расставаться с последней частичкой дома, но понимал, что Эрик прав. С рюкзаком они точно привлекут внимание. Но прежде чем замаскировать рюкзак в кустах, Дин не удержался и вытащил из него жестяную коробочку с сокровищами его детства, засунув ее под футболку.

Затем они подобрались максимально близко к рабочим, каждому из которых был выделен участок длиной и шириной около пятидесяти метров. Эрик указал пальцем на первого, комплекцией максимально похожего на Дина.

-У нас будет меньше минуты. Я притащу его сюда, ты снимаешь с него штаны и рубашку, быстро переодеваешься и занимаешь его место.

-Он же будет кричать. – испугался Дин.

-Не будет. – уверенно сказал Эрик. – Не забудь достать у него в кармане карточку Гражданина и запомнить имя.

Дальнейшее действо заняло буквально пару минут. Вот Эрик, внешне кажущийся хрупким, приволакивает обездвиженного веревкой парня с кляпом во рту.

-Носочек пригодился. – сказал Эрик, указав на кляп. – Переодевайся и быстро занимай его место.

Дин как во сне стащил с парня рубашку, штаны, ботинки, оказавшиеся ему чуть великоватыми, и пошарив по карманам нашел маленький кусочек пластика. В темноте было трудно разглядеть всю информацию, он прочитал лишь имя Ганс, после чего занял место парня на поле. Он не отличал хорошие растения от плохих, и начал выдирать все подряд, действуя одной рукой и боясь потревожить другую, напоминающую о себе жгучей болью от таких нагрузок. Краем глаза он заметил, что со следующего участка тоже пропал работник, но уже через минуту возник вновь. Дин понял, что Эрик тоже переоделся.  

После недельного путешествия по лесу работа в поле казалось каторгой. Дин не понимал где он берет в себе силы, чтобы не заснуть в процессе. Спустя несколько часов он был уже словно в тумане, механически передвигался по участку, стараясь лишь не выпустить из виду Эрика.

 Сигнал, оповещающий конец рабочей смены прозвучал словно сквозь сон. Дин вздрогнул и огляделся. Остальные рабочие покидали свои участки, на ходу доставая из карманов пластиковые карточки Гражданина Города. Он последовал их примеру и направился в сторону ворот. Дин заметил, что все входящие прислоняют карточки к инфракрасному лучу и повторил это действие. Луч загорелся зеленым – вход был разрешен. Эрик двигался следом за ним. Охранник пристально следил за рабочими, видимо их пересчитывая. Дин на секунду испытал муки совести перед парнями, которых Эрик оставил без сознания за полем. Он понимал, что как только те придут в себя и обнаружат, что на них нет одежды, то поднимут тревогу, а это грозит серьезными неприятностями. Но пока Дин отогнал эту мысль.

Вдали забрезжил рассвет. Рабочие начали расходиться в разные стороны, видимо направляясь к своим жилищам. Эрик наконец смог присоединиться к Дину и не вызвать подозрений, некоторые идущие рядом с ними мужчины тоже разбивались на пары и небольшие группы и о чем-то коротко переговаривались.

-Куда дальше? – спросил Дин, временно передав управляющую функцию Эрику.

-Давай прочитаем на карточках где живут эти парни, в одежде которых мы сейчас с тобой идем.

Дин достал свою карточку и поднес к фонарю, освещающему мостовую.

-Третья улица, дом шесть. – прочитал он. – А у тебя?

-Восьмая улица, дом четыре.

-Можем попробовать переждать в любом из этих домов, но, если я не ошибаюсь, они живут в семьях, и их женщины точно поймут, что мы не они. – рассудил Дин.

-Тогда давай двигаться прямо, на ходу решим что делать. Сегодня в Городе праздник, все жители соберутся на главной площади, твой отец тоже должен туда пойти, если он еще жив. – сказал Эрик.

-Он жив. – уверенно возразил Дин. – Пойдем прямо и будем действовать по ситуации.

Они шли молча и озирались по сторонам. Город поражал своими масштабами, зеркальными домами, идеально ровными рядами деревьев, яркими фонарями. Рассветные лучи отражались в окнах и окрашивали дома в желто-розовые тона.

-Жаль, что я еще не вырос для разведки. – пробормотал Эрик. – Хотел бы я побывать тут раньше.

-Мне и в лесу хорошо. – сказал Дин, ощутив липкий страх и незащищенность. Ему, лесному жителю, было неуютно на открытом пространстве и хотелось найти укрытие, он привык видеть над головой мощные кроны деревьев, словно защищающие от окружающего мира.

-Значит мы заберем твоего отца и вернемся в лес. Я расскажу всем о нашем поступке, и мне тоже разрешат вместе с мужчинами ходить на заработки и в разведку. Больше никто не будет называть меня трусом. – воодушевился Эрик.

— А мне и спокойная жизнь по душе. – сказал Дин и тут же вздрогнул от резкой сирены. – Что это? Бежим?

-Спокойно. – Эрик огляделся. – Никто никуда не бежит, видимо это нормально.  

-Может это нас ищут? Сигнал тревоги? – не владея голосом от страха предположил Дин.

-Слушай, когда мы отправились в путь, я завидовал твоей смелости и решимости, а сейчас ты ведешь себя как девчонка. Смотри, люди выходят.

-Может они ищут нас?

-Они на нас даже не смотрят, но они все в белой одежде. – обеспокоился уже и Эрик.

-Что будем делать? – вконец потерялся Дин.

— Есть идея.

-Опять кого-то бить по голове и отбирать одежду? Это без меня.

-Просто иди за мной.

Эрик начал двигаться синхронно с людьми, стараясь не поднимать ни на кого взгляд. Дин следовал за ним. Вдруг Эрик свернул в проход между домами и почти бегом устремился вглубь.

-Зачем мы сюда бежим? – спросил Дин, наконец догнав своего компаньона.

-Сейчас все поймешь. – Эрик ловко укрылся в аккуратном цветущем кустарнике. –Залезай.

-Что все это значит? – Дин устроился рядом, едва не проткнув веткой глаз.

-Если ты не заткнешься, то дальше пойдешь один. – свистящим шепотом сказал Эрик. Дин наконец взял себя в руки и примолк.

Эрик внимательно начал следить за домом, рядом с которым они расположились. Некоторое время ничего не происходило, затем из него вышли мужчина, женщина и два мальчика. Дверь они аккуратно прикрыли за собой и устремились к толпе, спешащей в сторону площади.

-Как хорошо, что у них нет чувств. Они думают, что никто ничего у них не украдет и не закрывают двери. Ведь если нет чувств – значит и украсть не хочется.  Но мы немного сломаем их систему.

Эрик с невозмутимым видом перепрыгнул через живую изгородь и скрылся в доме, предварительно сказав Дину оставаться на месте. Дин последовал указанию, потому что ему требовалось перевести дух, стены города давили, количество людей угнетало, больная рука ныла и глаза слипались.

Эрика не было несколько томительных минут, но к облегчению Дина он вернулся тем же путем.

-Держи, размерчик маловат, но это лучшее. Хотел прихватить тебе платье, но дам тебе шанс проявить мужественность. – Эрик протянул Дину белые брюки и такую же крахмально-белую рубашку. Сам он переоделся видимо в доме.

Дин с трудом влез в узкие штанины, рубашка натянулась на его широких плечах, грозя лопнуть в любой момент. На Эрике как раз одежда сидела безупречно.

-Теперь мы можем слиться с толпой. – резюмировал Эрик, вылезая обратно на мостовую.

Дальше они вклинились в толпу и подстроились под ее размеренный темп. Ближе к центру толпа еще больше сгущалась, не терять друг друга становилось затруднительно. Повсюду начали раздаваться звуки Гимна, на огромных экранах транслировались моменты из жизни Города, на лицах людей закрепились нейтральные доброжелательные улыбки.

В центре площади располагалась довольно широкая сцена, обрамленная белыми лентами и шарами. Над сценой развевался такой же искрящийся белым флаг.

Дин взял Эрика за руку машинально, боясь потерять. Эрик руку мгновенно убрал, показав глазами на нейтральное расстояние между людьми в толпе. Дин понял, что здесь не принято прикасаться к друг другу. Они заняли удобное место, чтобы видеть и сцену, и максимальное количество людей. Дин выглядывал в толпе отца, но пока безуспешно.

Через минут двадцать на сцене появился Глава Города в сопровождении двух десятков малышей. Под нейтрально торжественную музыку они запели слова гимна. Дин не прислушивался, но суть ему была понятна – чувства плохо, разум хорошо.

-Здравствуйте, граждане. – сказал Глава Города, когда дети закончили петь Гимн и ушли со сцены. – Прежде чем я поздравлю вас с нашим государственным праздником, давайте вспомним наш лозунг.

«Устраним чувства – сохраним разум» — проскандировала толпа синхронно.

-Именно так! Поэтому сегодня наш праздник можно назвать Днем Разума. – продолжил Глава. – Итак, сегодня, 16 июня мы отмечаем Независимость нашего славного Государства и Города.

-Неужели они ведутся? – недоуменно спросил Эрик.

-Ты же видишь что да. – сказал Дин, мысленно пытаясь абстрагироваться от речей Главы. Тем временем тот продолжал вещать о прекрасном свободном бесчувственном мире, где нет войн, злости, насилия.

-А сейчас я хочу пригласить на эту сцену гражданина, присоединившегося к нам совсем недавно. Давайте поприветствуем его – Итон.

У Дина упало сердце.

-Отец! – закричал он, не сдержавшись, но, к счастью, его крик утонул в крике толпы.

-Здравствуйте, Итон. – сказал Глава, дождавшись, когда принесут второй микрофон.

-Здравствуйте.

-Ваши мысли в порядке?

-Да, мои мысли в порядке. – ответил Итон.

-А ваши чувства в порядке? – спросил Глава. Итон не ответил. – Я повторю вопрос, ваши чувства в порядке?

Итон молчал.

Дин не выдержал и сорвался с места. Эрик пытался схватить его за рукав, но не успел.

-Я хочу сделать заявление. – наконец заговорил Итон. – ОЧИСТКА прошла не очень успешно, и иногда во мне возникают чувства. Мне необходима повторная ОЧИСТКА.

-Итон, ваш разум одержал победу над чувствами. Мы можем вам произвести ОЧИСТКУ прямо сейчас.

-Не делай этого. – выкрикнула девочка, стоящая в толпе рядом с Эриком. Он внимательно на нее посмотрел, и у него созрел план.

Дин тем временем пробирался на сцену, но уперся в плотный ряд сотрудников охраны, стоявших плечом к плечу.

-Отец! – выкрикнул он. Итон его не услышал, зато услышали все, кто находился рядом и отшатнулись как от прокаженного. Наконец Итон его заметил, в его глазах мелькнуло узнавание и удивление. – Отец, это я, Дин, не делай этого.

-Схватить его! – выкрикнул Глава Города в микрофон. Воспользовавшись замешательством, Итон спрыгнул со сцены и расталкивая охрану побежал к Дину.

В ту же секунду в толпе раздался громкий визг, все устремились туда. Дин ловко увернулся от сотрудника безопасности и схватил отца за руку.

-Это Ана кричала, бежим. – крикнул Итон, таща Дина за собой. Толпа рассыпалась в разные стороны, Дин не знал, кто такая Ана, но видимо ее крик сейчас им очень помог.

Они стремительно неслись, расталкивая людей. Дин потом много раз задавался вопросом, почему их не пытались остановить, и пришел к выводу, что у бесчувственных людей нет своей воли, они выполняют лишь указание, а четких инструкций не было озвучено. Дин пытался выхватить взглядом Эрика, но это было невозможно. Итон тем временем выглядывал Ану, ловко уворачиваясь от охранников. Но тех тоже словно парализовало, они словно роботы двигались в привычном синхронном темпе, не предпринимая резких действий. Видимо, такое случалось впервые, и реакция не была отработана.

Площадь оставалась уже позади, как и их преследователи. Дин бежал, не понимая откуда берет силы.

-Отец, куда мы? Там Эрик! Я не могу его бросить! – наконец смог прокричать Дин.

-У нас есть меньше минуты, беги. – запыхаясь ответил ему Итон, не отпуская его руку.  И Дин бежал, стараясь не думать об Эрике, которого предательски бросил.

Вскоре они оказались у каменной стены, заросшей мхом.  Итон дотронулся до одного из кирпичей и тот провалился внутрь, зацепив с собой еще несколько. Перед ними образовалась небольшая дыра, уходящая в темноту.

-Что это? – спросил Дин.

-Лезь. – скомандовал Итон. – Там было метро.

Дин слабо представлял что такое метро, но послушно пролез между кирпичей. Итон забрался следом и их поглотила тьма.

-Хорошо, что этот вход остался. Я пробирался через него в Город, давай мне руку и иди рядом. Здесь могут быть крысы. – сказал Итон, и Дин крепко вцепился в его руку.

Дин шел следом за отцом не видя даже своей руки, Итон видимо хорошо знал этот ход.

-Осторожно, ступеньки. – предупредил он Дина.

В кромешной тьме они брели довольно долго, Дин трясся от страха, но мужественно терпел. У него в голове рождались сотни вопросов, но он решил приберечь их до лучшего времени.

-Здесь были рельсы. Примерно через шаг поднимай ногу. – руководил Итон, Дин подчинялся.

Наконец вдали забрезжил маленький просвет, воздух стал легче. Итон ускорил шаг, и вскоре они вышли на свет. Дин не мог сказать сколько они провели в темноте, но солнце резко ударило в глаза.

-Где мы? – спросил Дин, оседая на землю.

-Не в Городе. –коротко ответил Итон.

-Там остался Эрик, он помогал мне. – слезы непроизвольно скапливались в уголках глаз. – Я его бросил.

-Ты многого не знаешь, думаю он выберется. – попытался успокоить его отец. – Возможно именно сегодня там состоится революция.

-Ты знал где выход, почему ты не бежал? – закричал Дин, слезы наконец скатились по щекам.

— Ждал, когда ты придешь меня спасти. – усмехнулся отец. – Пойдем, я все тебе расскажу, но не сейчас.

-А мои вещи, рюкзак?

— Где они?

-За полем в лесу. – сказал Дин и замер. –Я потерял свою коробку, положил ее под футболку, и ее нет.

-Жаль, в ней был мой подарок на твой день рождения. – сказал отец, приобняв его за плечо. – Пойдем, я уверен, ты скоро все поймешь.

Дин шел среди зарослей в сильном замешательстве, он переживал за Эрика, не понимал, почему отец не сбежал из города, если знал тайный ход, не знал, почему он хотел пройти ОЧИСТКУ. Эти вопросы роем вертелись в голове, но после событий прошедших дней способность говорить его покидала, как и способность передвигаться.

-Где ты спрятал вещи? – неожиданно повторил вопрос Итон.

-За полем. Давай отдохнем немного, я сейчас упаду. – простонал Дин, приваливаясь на дерево.

-Хорошо, посиди. Я поищу твои вещи. – сказал отец, оставляя Дина одного.

Дин сполз вниз по стволу дерева и закрыл глаза.

-Эй, проснись! – услышал он рядом. С трудом разлепив веки он увидел Эрика и какую-то незнакомую девочку в белом платье. – Ты это потерял? – спросил Эрик, протягивая ему его жестяную коробочку с сокровищами.

Дин настолько был вымотан, что не мог говорить. Лишь кивнул и прижал коробку к себе.

-Ана, что там происходит? – раздался рядом голос Итона.

-В Городе что-то странное, многие вышли из-под контроля. Люди не понимают, что происходит. – ответила Ана.

-Я ждал этого, и не только я. – сказал Итон. – Революция неизбежна, многие начали чувствовать, не могли больше держать это в себе.

-Что происходит? – Дин снова попытался понять о чем речь.

-Ты открывал свою коробку с того дня? – спросил Итон, проигнорировав его вопрос.

-Нет.

-Тогда открой.

Дин открыл коробочку, сверху лежала синяя карточка Гражданина Города.

-Я не понимаю…

-Хотел подарить тебе возможность выбора, думал тебе плохо в лесу, но вижу что ты свой выбор сделал. – сказал отец, довольно улыбнувшись. – Нам нужно уйти подальше, пока все не утихнет, и решить что мы будем делать со всем этим. Ана, ты с нами?

-Да. – решительно сказала девочка.

— Ана, а ты все еще считаешь, что чувствовать страшно? – спросил Итон.

-Да, но не чувствовать еще страшнее. – улыбнулась в ответ Ана.

И они устремились в лес.  Продолжение следует…

Еще почитать:

Шаг за мной — Шахматы . DEMO

Большой Остров — Конец Связи. Предисловие

Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного — Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного. Глава IV

Потерянная душа. глава 7 (черновик.часть 3).