Беспокойная жизнь Ари

Часть четвертая. Домик на границе прерий.

Прошло два года и Ари решил купить дом. У него никогда не было своего дома и он загорелся этой идеей. Может тогда кто из женщин и станет на него обращать внимание. Ведь здоровый мужчина, который арендует жилье, тут никому не нужен, это он понимал четко. Он выбрал дом почти за городской границей. Но поскольку городок был небольшой, то ходьбы до редакции было не более получаса. Дом ему понравился с первого взгляда, небольшой и с камином, есть веранда и задний дворик. В нем заговорил голос предков. Но сразу возник вопрос, а кто будет стирать, убирать и готовить еду? До этого он снимал две комнаты и все домашние заботы на себя брала хозяйка. Он поделился своими проблемами с редактором и тот ему посоветовал обратиться к пастору. Пастор в курсе дел общины и знает кто и за какие деньги может помочь Ари. Самому же обращаться к женщинам с такой просьбой не стоит, можно и себе и женщине испортить репутацию. Ари впервые пожалел, что уехал из Чикаго. Там много агенств по уборке и по ведению хозяйства. Это хороший бизнес, ты платишь агентству, а оно само кого надо присылает и само расплачивается с работником. Отдал в агентство вторые ключи и никакой головной боли не имеешь. 

     После воскресной службы Ари подошел к пастору с просьбой о помощи:

— Мистер Освальд, не могли бы вы уделить мне несколько минут по одному щепетильному вопросу?

— Да, конечно, но если вы меня не станете показывать в следующей серии вашего телевизионного сериала,- сказал пастор и засмеялся.

— Упаси Господь, что вы говорите Мистер Освальд, меня же ваши прихожане после этого линчуют.

— Вы правы, Мистер Торн, порядки здесь строгие. Я получил предложение возглавить этот приход много лет назад и приехал из Сан Франциско. Мне было очень трудно находить общий язык с людьми вне церкви. Прошло много лет и я до сих пор имею трудности в понимании мотивации их поступков. Ну, дорогой друг, какое у вас дело?

— Я купил дом и мне нужна домработница. Не мог ли бы вы помочь мне с этим делом? Я поговорил с редактором и он мне сказал, что бы сам даже не пытался разговаривать с женщинами на эту тему.

-Мистер Вильсон прав. Замужняя женщина ни за какие деньги не согласится на такое предложение, а свободная, ещё много раз подумает, не испортит ли это ей будущее. Я сегодня иду навестить Мистера Ольсона, старик приболел сильно. У него есть внучка двадцати семи лет, слабая телом, невзрачная на вид, но очень отзывчивая. Работать на ферме ей тяжело, она в детстве чем то переболела. Зовут ее Чери, она мне не раз говорила, что чувствует себя нахлебницей. Семья ее не бедная, но не только излишеств себе не позволяет, но и в текуших расходах очень прижимиста. Это не от плохой черты характера, а от неверной трактовки религиозных постулатов. Но говорить с ними на эту тему не стоит, это часть их веры. Они так живут уже двести лет. Это они не пожалели денег на новое здание для церкви, это их совет назначил мне вполне приличное жалование, поэтому прошу учесть, что в случае неприятностей, мне очень сложно будет отвечать на их вопросы.

— Спасибо, что не отказали сразу, я о таком повороте дела и не мог подумать. Да, жизнь в Чикаго и жизнь в Брайтвуде, совершенно разные вещи. Машина времени тут сломалась и сильно отстает от хода часов истории. Но это даже к лучшему. Где то должны быть истоки нации.

     Мужчины попрощались и он пошел домой. Он с детства привык быть на улице, чтобы избежать надзора родителей, поэтому прогулка доставляла ему удовольствие. Он медленно шел и пытался вспомнить, как выглядит Чери. Но это ему не удавалось. Самого старого Ольсона он помнил, помнил и жену, троих детей с семьями, а вот их внуков уже не отличал от остальной молодежи. Да, журналистское чутье, тоже имеет возраст, оно ослабевает со временем. 

    Ари приглядывался к женщинам, но возрастом лет на десять старше, чем внучка Ольсона, поэтому он ее и не помнил. Это в Чикаго можно было кутнуть с молодухой, а тут на посмешище выставят. Провинциальные нравы? Никакого ханжества нет, ветхозаветные условия жизни в семье, когда на дворе 21-й век. Да, жаль Джина  не переехала, а с другой стороны, что артистке театра тут делать? 

      До появления кабельного канала только пастор и редактор могли им что то вдалбливать и то с большой оглядкой. Новости тут имеют другое содержание, у кого корова отелилась и почем бычки были на прошлых торгах. Рассуждать о большой политике, тут все равно, что петь оперную арию для рыб на берегу моря. Да и что это за город. Это площадь, с одной стороны которой помпезное здание Сити Холла, а с другой стороны стоит церковь с высоким шпилем. За ними здание банка, полицейское управление, вечно пустой госпиталь, автозаправка, почта, бакалейная лавка, пожарная команда и суд. А дальше плотность построек стремился к нулю, там ранчо и небольшие фермы. Однако, все счастливы по своему. От центральной площади три дороги расходятся лучами, вдоль которых и живут жители, приписанные к городу. 

       Вечером в дверь постучали, Ари открыл дверь и увидел на пороге сына пастора, мальчика лет двенадцати. У местных жителей не было не только глазков в дверях, но и электрических звонков, про охранную сигнализацию не могло быть и речи. Это все было сверх их понимания нормальной жизни.  Дома всегда кто то находился, можно было войти и постучать или войти и окликнуть хозяйку. Мальчик постучал и ждал ответа, поскольку Ари был пришелец и не знал всех деталей местной жизни, так его научил отец-пастор.

— Привет, Аарон, заходи в дом, не стой на пороге,-приветствовал посетителя хозяин дома.

Мальчик вежливо поблагодарил за приглашение и вошел.

— Проходи на кухню, сейчас чай пить будем. У меня есть хороший шоколад, я хоть и взрослый, но сладкоежка ха, ха. Это с детства, оно у меня было не очень сытое, мой друг. Ты счастлив, что не знаешь о неблагополучных районах больших городов. Никогда не покидай этот край, в чужом месте счастья нет. А у меня никогда не было своего места.

Единственно, где я мог чувствовать себя спокойно, так это на улице, на пустыре, где нет ни друзей и нет врагов, мне очень повезло, что я вырвался из пустыря Детройта.

       Ари любил поговорить и не отказал себе в этом удовольствии с Аароном. К тому же Аарон был первый его гость и не распечатать коробку любимого шоколада Леонидас, было бы непростительным грехом. Они сели за стол и Ари поинтересовался, как в общине будут праздновать Пасху в этом году. Он не спешил с расспросами, так как  опасался, что старый Ольсон либо отказал пастору в его просьбе, либо поставил какие то условия, которые Ари не выполнить.

     Паренек был был в курсе всех дел и подробно рассказывал хозяину дома о планах на Пасху, это было настолько важное событие, что он даже не замечал, что Ари слушает его вполуха. Покончив с застольем, мальчик достал из кармана куртки конверт, передал Ари и сказал вполне официальным тоном:

-Мистер Торн, отец просил вам передать этот конверт.

Ари уловил разницу в поведении подростка и так же официально спросил:

-Спасибо, Аарон, я должен прочитать письмо сразу и передать ответ с тобой?

-Именно, так.

Ари не без волнения открыл незапечатанный конверт и прочитал его содержание. Оно гласило о том, что старый Ольсон вошел в его положение и внучка придет завтра после полудня, что оплаты никакой не требуется, это помощь из религиозных обязанностей. Ари потерял дар речи. Потом собрался с мыслями и спросил посланца:

— Аарон, а ты в курсе того, что здесь написано?

— Да, сэр.

Ари подумал немного и снова спросил:

-А как я должен поступить? Я не хочу, чтобы община меня осуждала.

-Деньги, которые вы собирались платить за работу надо перечислить на счет общины.

-А какая сумма устроит общину?

-Сэр, это дело ваших возможностей и вашей совести. Тут правил нет.

— А девушка не обидится?

-Нет, сэр, вы имеете дело с общиной, а не  семейством Ольсон. Это община ее к вам посылает.

-Спасибо тебе Аарон, мне теперь ситуация становится яснее. Возьми коробку с шоколадом домой, угости младших.

— Спасибо Мистер Торн, шоколад действительно вкусный и мои сестренки будут очень рады.

    Когда за посетителем закрылась дверь, то Ари пробормотал:

-Говорят, что Нью Йорк это не Америка, а что сказать о городке Брайтвуд? Может это и и есть Америка, которую мы потеряли в гонке за деньгами?