Меня спасти могло — малейшее признание,
Когда синели руки, и бледнел хрусталик.
И опять, исчезая — «умывалась слезами»,
Где всплывала сама — из «предательской ямы».
Как же ты виноват, может просто не понял?
Что дышать этой болью, во все годы — угоден.
Твоя личность — беспечна: ужасает картечью,
Как умело стрелял, каждой — в клапаны сердца.
Мало времени,милый, на часах — встали стрелки,
Всё назад повернулось, к «голодранщине в цирке».
Снова всё потерял, промолчала кукушка;
«Сколько жить мне осталось?»: -прошепчи ей на ушко.