Белая ворона. Часть третья

Весной случилось большое событие, которое перевернуло всю мою маленькую жизнь. Международный женский день начинался как обычный выходной, если не считать того, что мама испекла свой фирменный торт. Я позвала в гости Тасю, чтобы посидеть дома и поболтать вне школьных стен. Брат, как всегда, пропадал на «внеурочных». Правда, он рано утром позвонил маме и поздравил её с праздником, передав и мне мимолётное поздравление. А я ждала сообщения только от одного человека. Но Максим не спешил мне писать.

Тася пришла к полудню, дав выспаться своей вечно уставшей подруге вдоволь. Тогда впервые я увидела её в платье, в сапожках на каблуке и с алым блеском на губах. Она выглядела так мило со своими веснушками, круглыми очками и короткими хвостиками, что походила на героиню аниме. Я, в свою очередь, встретила её с высоким хвостиком, в растянутом свитере и домашних тапочках, сладко потягиваясь. Когда мы сидели за столом, то в коридоре затрещал дверной звонок, и мама побежала открывать, надеясь, что это пришёл брат. Каково было моё удивление, когда через минуту послышалось: «Доча, это к тебе!» Я так и замерла с открытом ртом и вилкой в руках, а смутные догадки заставили моё сердце вздрогнуть.

– Только не говори, что это Макс! – громко зашептала я, уставившись на Тасю. Подруга упёрлась испуганными глазами в меня:

– Откуда я могу знать?! Он мне ничего не говорил о том, что придёт…

Я бегло окинула себя растерянным взглядом и, посмотрев на Тасю, сокрушенно обронила: «Ну это точно он!»

 – Я его отвлеку! Иди переодевайся уже.

Я не успела сделать и пары шагов. В коридоре я столкнулась с незваным гостем. Первое, что я увидела, были большие бутоны оранжевых роз, а уже потом – красную бабочку на шее, белую рубашку и зачёсанные назад синие волосы. Я сердито сдула с глаз выбившуюся прядь и, одёрнув свитер вниз, выдавила из себя что-то вроде: «Привет, Макс! Не ожидала тебя увидеть.» Он ответил, что решил сделать сюрприз, кивнув Тасе, которая обескураженно выглядывала из-за моего оголённого плеча. Максим вытащил одну розу из букета и протянул её подруге, которая, ухватившись за длинный стебель, сразу ойкнула. У роз были большие и острые шипы.

– Не волнуйся, сейчас быстренько всё обработаем! – вмешалась мама, увлекая Тасю обратно на кухню, и оставив нас с Максом наедине.

– Ну, а это всё тебе! – он гордо протянул мне в лицо яркий букет, отчего я отпрянула к стене. – Решил, вот, поздравить тебя с праздником весны лично, чтобы… – я слышала, как дрожал его всегда уверенный голос, я видела, как бегают его серые глаза, а руки нервно скользят по шее, теребя бабочку и поправляя волосы. Не удержавшись, я глупо рассмеялась. В тот момент я волновалась больше, чем он.

– Что я такого смешного сказал? – обиженно начал Макс, но, спустя секунду, засмеялся сам, смущённо зажмурив глаза. – Я знаю, что выгляжу как лощёный идиот…

– Вовсе нет! Ты выглядишь просто непривычно, но… – я замялась, не решаясь на комплимент. – Это я выгляжу по-дурацки! Я даже не успела переодеться.

– А мне нравится, как ты смотришься в домашней одежде. – выпалил он. – Выглядит так уютно и…симпатично.

Мы стояли в полуметре друг от друга. Я пряталась за увесистым букетом роз, ощущая их прохладу на руках и нежное благоухание, от которого кружилась голова. Максим всё лепетал про праздник и про тёплую погоду за окном. В тот момент он выглядел старше своих лет, хоть и в его взгляде читалась неуверенность. Когда он, наконец, договорил, я решила сбежать в свою комнату под предлогом поиска вазы для цветов. Когда я появилась уже красиво одетая, с распущенными волосами и лёгким макияжем, то застала на кухне только Макса и маму. Как оказалось, Тася ушла домой. Я не успела расстроиться из-за этого, так как Максим предложил мне прогуляться. В тот день было солнечно и сухо. Я помню, как мои волосы трепал весенний ветер, щекоча мои щёки и губы. Максим сказал, что видит меня впервые с распущенными волосами, и я напомнила ему какую-то актрису, имя которой уже затерялось в моей памяти. Мы гуляли по городу до захода солнца, и мои уши начали стремительно мёрзнуть. Максим поделился со мной шапкой, которую я долго не хотела надевать, но под его напором сдалась. Я запомнила «пряничный» аромат, исходящий от неё. Так пах гель для укладки непослушных волос.

– Ну, и кого теперь я тебе напоминаю? – спросила я, кокетливо крутя головой перед ним. Его ответ заставил меня замереть:

– Мою девушку.

Я открыла рот, но издала какой-то нелепый звук, всматриваясь в его серьёзные глаза. Я всё ждала, когда он выкрикнет: «Шутка!», но Максим поправил съехавшую на мои глаза шапку и улыбнулся:

– Я ещё с детства знал, что у меня будет такая девушка, как ты. Я нарисовал её. Недавно, вот, наткнулся на эти рисунки и узнал в них тебя.

– Ты… пппокажешь мне их?

– А ты ко мне в гости зайдёшь?

– Сейчас? Ну, маме нааадо бы пппозвонить… – я проклинала свой заикающийся голос.

– Не надо, я уже договорился с ней. До девяти обещал доставить тебя домой!

Я не смогла скрыть своего удивлённого возгласа:

– Ах, вот оно как! Значит, Тасю ты отправил домой, у мамы меня отпросил…

– Не зря я сын вояки! –  смеясь, перебил он меня. –  У меня всё под контролем. Ты же мне доверяешь?

Последний вопрос он задал вполголоса, почти шёпотом, сократив расстояние между нами одним шагом. Он опустил голову и прислонился лбом ко мне. Я словно перестала дышать и зажмурилась. Единственное, что я смогла сделать, так это накрыть его раскрасневшиеся уши своими ладонями.

– Ты замерзаешь, пошли скорее. – пролепетала я, не открывая глаз. В тот момент я ощущала себя такой невесомой, что если бы подул сильный ветер, то меня бы унесло, как пёрышко. Я слышала, как прерывисто дышит Максим и, казалось, начала дышать с ним в унисон. Это было состояние лёгкой паники, предвкушения счастья и сладкой неги. Я очнулась, когда почувствовала на своих руках его ледяные ладони. Тогда я испугалась, что он заболеет. К нему домой мы шли быстрым шагом, уже держась за руки, растворяясь в густых мартовских сумерках.

В тот вечер родители Максима были в театре, поэтому я застала у него дома только огромного рыжего кота породы мейн-кун. Квартира была большой и красивой, с высокими потолками и панорамным окном в гостиной с видом на городское водохранилище. Разувшись, я тут же ощутила холодными ступнями тёплую керамическую плитку и по всему телу пробежали мурашки. Максим побежал ставить чайник. Я присоединилась к нему, после того, как внимательно рассмотрела своё отражение в овальном зеркале, удивляясь тому, как изменились мои глаза. Они сверкали, как новогодняя гирлянда. Максим всё суетился на кухне, выкладывая на стол сладости, сахар, мёд, словно он ждал ораву гостей. Я смотрела на него с улыбкой, всё твердя, что пью чай без сахара. Мне вообще не хотелось ничего, кроме его аккуратных прикосновений и тишины. Со временем я поняла, что если люди находят счастье в обоюдном молчании, то в такие моменты разговаривают их души. Я помню, что спросила его о том, давно ли нравлюсь ему, на что он ответил, что с первого дня.

– Вообще-то, я сразу заметил, что ты другая. Ну, без этой навязчивой косметики на лице, такая простая, но настоящая. И не тупая, как половина наших одноклассниц.

Максим умел наблюдать исподтишка. Он научился этому с детства, когда учился рисовать людей.

– А почему ты не заговорил со мной в школе? – осторожно поинтересовалась я.

– Я не хотел завязывать разговор на виду у них, понимаешь… Парни там – быдло, девчонки – ещё те показушницы, они бы всё испортили и извратили. Отняли бы последнее у нас. Но я больше не хочу держать наши отношения в тайне. Пускай думают, что хотят!

Я не желала в тот момент думать ни о ком, а тем более – об одноклассниках. Я быстро перевела разговор на тему его родителей, и мы заболтались настолько, что совсем позабыли о времени. Когда Максим проверил свой телефон, то было уже 21:30. Мы почти бежали домой, хотя я не хотела расставаться с Максимом. Мы остановились у моих дверей, запыхавшиеся и довольные.

– Блин, я ведь так и не показал тебе свои рисунки! – вдруг, с сожалением, выпалил Макс.

– Ну, ничего страшного! Тогда в следующий раз… – я не успела договорить, как дверь резко раскрылась и в проёме показался брат.

– Быстро домой! – сурово гаркнул он, направляясь в нашу сторону.

Я сердито крикнула, что уже не маленькая и всем телом перегородила ему путь к Максиму. Если бы не мама, появившаяся в самый разгар нашего с братом спора, то я уверена, что могла бы случиться драка. Максим всё извинялся перед мамой за то, что мы задержались, а она махала руками и говорила, что это ерунда. Только брат всё не унимался, косясь на Макса злобным взглядом. Мне было стыдно за Павла и за его агрессию. В тот момент от него разило алкоголем и табаком, а я не узнавала в этом мужчине родного брата. Это был первый тревожный звоночек, на который я вовсе не обратила внимания по своей глупости. Когда мы уже попрощались с Максимом, то дома я потребовала объяснений от брата за его выпад.

– Ты шляешься допоздна с пацаном, которого я не знаю, отрубаешь мобильник, забиваешь на мать в такой праздник, да ещё и нацепила на себя вызывающее шмотьё! Ты себя видела вообще в зеркало, не?

– Это я забила на мать?! Да тебя вообще дома никогда не бывает! Сам шляешься непонятно где, пьёшь и скрываешь от нас свои дела! И выгляжу я нормально, на себя лучше посмотри! Мне стыдно кого-то знакомить с тобой… – я кричала так, словно никогда и не заикалась. Во мне было столько гнева и обиды, что слёзы брызнули сами собой, а голос предательски дрожал. Я не заметила, как во мне что-то сломалось тогда, словно меня резко вытолкнули из беззаботного детства в суровую реальность. Я считала, что брат слишком «заигрался» в отца, ведь Павел не имел никакого права отчитывать меня и ставить мне условия. Бедная мама, которая тогда металась между нами, как тигрица, пытаясь нас успокоить. Её праздничный вечер был тогда испорчен. Впрочем, как и мой. Я была такой счастливой с Максимом, я была готова обнять весь мир. Но после перепалки со старшим братом я чувствовала лишь опустошённость и бессилие, словно весь мир ополчился на меня одну. Когда Павел уходил из дома в тот вечер, то прихватил с собой розы с кухонного стола, подаренные Максом. Я восприняла это как пощёчину и негласно объявила брату войну.

***

Максим сдержал своё слово: он не стал скрывать наши зарождающиеся отношения. В школе мы могли держаться за руки, а на переменах сидели за одной партой и болтали. Одноклассники, поначалу, не знали, как реагировать на двух белых ворон вместе, но уже спустя пару дней начались жестокие нападки. Они тыкали в нас пальцами, снимали на камеру и обзывали. На нашей стороне была только Тася. Максим, в свою очередь, никогда не молчал и всегда рвался в бой, но мы с подругой останавливали его. «Не ведись ты на эти провокации, они только и добиваются внимания!» – говорили мы.

Всё поутихло, когда Светлана Анатольевна отчитала весь класс и заставила извиниться перед Максом самых главных зачинщиков травли. С тех пор нас считали «ябедами» и «стукачами», обходя нас стороной. А уже в апреле началась напряжённая учёба, которая отнимала много сил, так как по решению директора в одиннадцатый класс перейдут самые сильные. Но мы с Максом умудрялись находить время друг для друга даже в такой сложный период. Мы часто оставались у него дома после уроков, чтобы вместе подготовиться к контрольным и тестам. Иногда к нам присоединялась Тася, которая мотивировала нас ещё сильнее. Если же её не было с нами, то мы могли себе позволить побездельничать в объятиях друг друга, и свидетелем наших мирных шалостей был только наглый кот. Отец Максима всегда приходил домой поздно, а его мама пропадала у своих учеников.

Два месяца пролетели так стремительно, что мы не успели опомниться, как наступило долгожданное лето. Это была самая беззаботная и сумасшедшая пора в моей жизни, полная безрассудных поступков, искренних слов, поцелуев и новых открытий. Максим учил меня кататься на скейтборде, но после сотни падений я сдалась, а из-за ссадин на ногах мне пришлось проносить джинсы почти всё лето. Солнечными днями мы гуляли в парках, где Макс любил рисовать, а я устраивала для нас вкусные пикники, исподтишка щёлкая его на мобильный телефон. Кончики его пальцев были испачканы грифелем, и он постоянно оставлял на моей коже грязные отпечатки или рисовал на моих щеках смайлики. Пасмурными днями, коих выдалось не так уж и много, мы с Максимом прятались в его комнате, играя в приставку или просматривая сериалы. Правда, мы почти не запоминали их сюжета, потому что болтали о настоящем и мечтали о будущем. Я любила класть голову к нему на колени и наблюдать, как «мерцает» его пирсинг из медицинской стали, в шарике которого отражался экран ноутбука. Однажды, я захотела покрасить свои волосы в розовый цвет, но Макс тут же запротестовал. Ему очень нравился тёплый оттенок моих выгоревших на солнце прядей.

– Я давно хотела попробовать что-нибудь яркое! – капризничала я, крутя перед зеркалом свою белобрысую голову.

– А ты жалеть потом не будешь? – не унимался Макс. – Яркий цвет быстро надоедает, уж поверь!

– Ну твой же мне не надоел… – я игриво запустила пальцы в его небесные локоны. – Зато с таким цветом глаза становятся ярче! Ну давай! Пока я не передумала! – запрыгала я.

– Только Тоникой, чтобы цвет потом смылся, а то твой брательник точно меня прибьёт. – сдался Макс.

С Павлом мы старались не пересекаться, да и тот не горел желанием общаться со мной. Это была заслуга мамы, которая серьёзно поговорила с братом. «Мне нравится Максим, он хорошей парень, это сразу видно.» – говорила мне она. «Мне кажется, он бы понравился отцу… А, вот, на Пашку, ты не злись! Ему тяжело приходится сейчас, ты сама знаешь! Он волнуется за нас обеих, старается оберегать. Будь к нему терпимей.» Вспоминая слова мамы о Павле, я понимаю, как болело её материнское сердце из-за наших ссор. И как болит сейчас. Но не будем о грустном.

Впереди был мой день рождения, который я провела сначала с мамой, а потом с Тасей и Максом. Мы втроём решили посидеть на крыше и встретить вместе красочный июньский закат. Максим умудрился достать ключи от крыши своей 20-этажки, с которой открывался вид на живописную часть города с речным каналом и лесопарковой зоной. Когда мы поднимались на крышу, плутая по душному чердаку, то у нас с Тасей тряслись ноги от предвкушения высоты. Макс подбадривал нас, а в его рюкзаке что-то звякало. Это оказалось розовое шампанское, от которого у меня закружилась голова и запершило в горле. Тася не допила даже одного бокала, каждый раз морщась, делая маленький глоток. Шипящие пузырьки предательски лопались, оставляя на её сверкающих линзах от очков липкие следы.

– Вы уже знаете, куда поступать будете? – огорошила нас своим вопросом Тася.

Мы с Максом посмотрели друг на друга и засмеялись.

– Я увезу её с собой в Питер! – отважно заявил Макс.

– А меня ты спросил, хочу ли я туда? – нарочито серьёзно спросила я, метнув в Макса подозрительный взгляд.

– А кто не хочет в Питер? Тем более я мечу в Репинку…

– Ого, это самая топовая академия художеств, поздравляю! – отозвалась Тася.

– Да с чем меня поздравлять, я же ещё не поступил…

– С твоим талантом ты обязательно поступишь! – подруга высоко подняла свой бокал, и мы втроём звонко чокнулись.

Тася хотела уехать в Москву, а я не думала покидать пределы города и маму. Тогда я ещё не решила, куда буду поступать и что буду делать после окончания школы. Но слова Макса про отъезд в Петербург меня встревожили, хотя в душе я стыдливо одёрнула себя: «Это же его мечта, и он достоин лучшего!» Моё сердце больно забилось от мысли о том, что нам придётся расстаться. Я бодро тряхнула головой с розовым пучком и, отбросив все тревожные мысли в сторону, широко улыбнулась, прильнув плечом к Максиму. Я помню, что мои глаза утопали в персиковом небе, по которому скользили перьевые облака. Они были похожи на клочки розовой сладкой ваты, раскиданные шаловливой рукой ребёнка по всему небосклону. Яркий солнечный диск скрывался за соседними домами так медленно и с неохотой, словно подслушивая разговор оживлённой троицы.

– Ребят, а у меня к вам предложение! – пролепетала Тася с заискивающей улыбкой. – А давайте, каждый год собираться на этой крыше в конце июня, чтобы встретить закат и поболтать? Как вам идея, а?

Я радостно закивала и посмотрела на Макса, который серьёзно произнёс:

– Тогда придётся сделать дубликат, чтобы меня не убила консьержка!

– Ты что, украл ключи от чердака у бедной женщины?! – закричала я.

Он приложил палец к губам и зашикал:

– История об этом умалчивает.

Я толкнула его в плечо и поджала губы.

– Надо срочно их вернуть, чтобы нас тут не застукали, Макс!

– Я закрыл чердак изнутри, так что пускай попробуют нас достать! Эта миссия точно будет провалена.

Мы сидели на крыше до первых звёзд, пока не заурчали животы и не охрипли голоса. А когда мы шли по чердаку, Макс взял меня за руку и чуть потянув на себя, прошептал мне на ухо: «Оставайся у меня». Его родители тогда гостили на даче у друзей. Я ответила, что не могу, так как с мамой такого уговора не было. И, как всегда, он обо всём уже договорился. Тогда, в моей затуманенной от шампанского голове, переплелись сотни мыслей, а в душе зароились сомнения. Но моё девичье сердце, как компас, вело меня по единственно верному пути. Я согласилась лишь с одним условием: контрольный звонок маме.

– Дочь, я тебе доверяю! Но помни, что вы ещё дети, не натворите там глупостей, слышишь? Посидите немного и на боковую!

– Маам, ну о чём ты говоришь? – стыдливо прикусила я губу, чувствуя, как пылают мои щёки. – У нас всё под контролем! Люблю тебя, не волнуйся ни о чём пожалуйста!

Она была самой лучшей мамой на свете! Я до сих пор благодарна ей за материнское доверие. В тот момент я почувствовала себя такой взрослой, хоть мне и едва исполнилось шестнадцать лет. Это ощущение я не могу забыть до сих пор: за один год, морально, я словно повзрослела два раза подряд.

Дома у Максима меня ждал чудесный подарок: серебряный кулон в виде яблока с гравировкой: «The girl of my dreams[1]». Я спросила его, почему именно этот фрукт, на что он ответил:

– Потому что ты моё искушение и спасение одновременно.

– Но… спасение от чего?

– От одиночества.

– То есть… Ты сейчас мне признаёшься в… – я желала, чтобы он это произнёс.

Повисла пауза, которая заставила меня занервничать.

– В том, что полюбил тебя. – эти слова стали лучшим подарком на день рождения в моей жизни.

В ту ночь мы проговорили до первых птах. Мы говорили о своих чувствах, о том, как видим наши отношения в будущем, о Питере. Я помню, как мы радовались тому, что у нас впереди ещё целый год. Как же тогда мы ошибались… Я не заметила, как уснула у него на коленях. А утром я увидела десятки своих портретов. Он рисовал меня, чтобы не заснуть, словно растягивал момент абсолютного счастья. Словно предчувствуя то, что наше счастье скоротечно.

***

К середине одиннадцатого класса мы с Максимом определились с поступлением в университеты. Всё-таки, он уговорил меня на поступление в северную столицу. На новогодних каникулах было решено отправиться в Санкт-Петербург с его родителями, чтобы посетить интересующие вузы и поговорить с ректорами. В моей жизни всё шло своим чередом: учёба, дом, уборка, ужин, снова учёба. Я сосредоточилась на серьёзной подготовке к ЕГЭ, чтобы набрать нужные баллы без репетиторов, хотя мама начала откладывать деньги на платное обучение. Павел, к этому времени, снял отдельную квартиру, что не могло не радовать меня. Наше общение с ним сошло на нет. Я всё думала тогда: у меня вся жизнь впереди, поэтому ещё успею наладить отношения со старшим братом. Но, как говорится, хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах!

В тот вечер ничего не предвещало беды. Я суетилась на кухне за приготовлением ужина, как в коридоре послышался шум. Я подумала, что это мама пришла с работы пораньше, и побежала ей навстречу. Но улыбка тут же сошла с моего лица, когда я увидела непрошеного гостя.

– Здорова, мать дома? – Павел окинул меня своим привычным хмурым взглядом.

– Нет, ты же знаешь, что она раньше девяти не приходит…

– На, тогда, пакеты возьми… Я там прикупил продуктов кое-каких. – он всучил мне увесистые сумки и начал снимать свою куртку.

– А ты… разве у нас сегодня остаёшься? – напряженно поинтересовалась я.

– Ды тебе-то какая разница? – вскинув небритым подбородком, бросил мне он. – Я документы пришёл забрать свои, не дрейфь, скоро уйду!

Отправив меня на кухню, он деловито зашагал в квартиру. Я лишь вздохнула и, набравшись терпения, решила переждать его присутствие за столом. А спустя минут двадцать уже хлопнула входная дверь. Я только пожала плечами: «Даже маму не дождался…»

Засев за скучные тренировочные тесты, я вовсе не заметила, что мой телефон лежал не на своём привычном месте. Уже ближе к десяти вечера завибрировал мобильный, который я не сразу отыскала. Это звонил Макс.

– Нам срочно нужно встретиться! – голос на том конце был запыхавшийся и взволнованный. Я сразу спросила, что стряслось.

– Это касается твоего брата! Остальное – при разговоре!

– Эээ…– я опешила. – Ну, приходи ко мне домой тогда! Я тут с мамой… Его нет.

– Нет, давай не при матери. – отрезал он. – Выходи в подъезд, я буду через полчаса!

Тогда я ещё не знала, что моя жизнь разделится на ДО и ПОСЛЕ.