бархат

когда луна осветила бархат твоей кожи, я увидел на ней чужие касания губ; видел, как ты до дрожи выгибалась под теплом чужих рук. и, закрывая глаза, я продолжаю видеть тебя в объятиях другого. грудь превратилась в кладезь свинца, и даже не знаю, своего или иного. 

когда луна коснулась фарфора твоей кожи своим холодом, мое сердце встрепенулось под оголенными ребрами; я совсем потерял рассудок от мертвых мыслей этим февралем. пока мои облака связывал алкоголь, ты отдавалась заревом другому поперек и вдоль. 

когда луна осветила бархат твоей кожи, другой коснулся хрупкого плеча; я смотрел со стороны, словно прохожий, остановившийся на середине исписанного листа. я смотрел, кусая губы, смотрел, закрыв глаза, — смотрел, стиснув зубы и поедая живые сердца. 

когда солнце пронзит тебя насквозь и медузы выйдут из моря, когда тяжелая виноградная гроздь превратится в напиток горя — тогда ты вспомнишь сладость моих губ и тонкий трепет ресниц, ноктюрн подвальных труб и пение мертвых синиц. 

однажды проснешься утром со своей любовью, но это буду не я. 
оставь же распотрошенный мир героя 
в конце измятого листа.