Астероид

Астероид

Аслан Черубаев

— Старик!

Багар стукнул перчаткой по стеклу скафандра.

— Гныш! Слышишь меня? Грёбаный микрофон… Гныш!

Багар выпрямился и стал искать старика на ярко освещенной поверхности астероида.

— Да на связи я, — сказал старик. – Что там?

— Кажется основная палка навернулась.

Несколько секунд старик не отвечал.

— Да ты что! Бегу.

Гныш ринулся к Багару, по-стариковски перебирая руками по тросу, натянутому по поверхности астероида. Пару раз он спотыкался и падал, рискуя разбить стекло старого шлема.

— Что тут у тебя?

Обедненный воздух со свистом вырывался из горла старика.

— Вал трясется как эпилептик, разлетится сейчас к псюковой матери, — сказал Багар.

— Так выключай его к черту!

Хрипя больными бронхами, Гныш опустился на колени и принялся долго, один за другим переключать режимы.

— Ну что там, старикон?

— Да не пойму что-то. – Гныш открыл лючок в обшивке буровой. – То ли трещина в палке, то ли это самое… амба ей пополам с узорами…

— Старик, давай, делай. И не тяни резинушку, дрова кончаются.

Гныш повернул голову, пытаясь разглядеть черные глаза Багара через стекло шлема, в котором отражались стойки буровой и далекие, самые яркие звезды.

— Э, Бага, я тебе сколько раз говорил — давай поставим нормальные штанги! Или хотя бы старые усилим, проварим по всей длине.

Старик долбанул перчаткой по облупившейся стойке.

— А ты всё верещал, как баба — «дров нет, денег нет, эта палка еще нас переживет»! Вот вытаскивай теперь эту псюкову палку голыми руками! Если, блин, еще и вал накрылся, то весь черпак можно к черту выкинуть и оставить на этом чертовом камне.

Багар покрепче ухватился за стойку буровой и изо всех сил пнул старика в живот. Карабин, пристегнутый к тросу, не дал старику улететь в космос. От удара Гныш кувырнулся через голову и упал спиной на каменную поверхность астероида, подняв облако пыли.

— Щегол! – заорал Багар, повернув лицо к кораблю, который висел в километре от «камня», мигая желтым огоньком каждые три секунды. – Не слышу ответа, идиот!

— Я здесь, я здесь, Бага! Слушаю! – отозвался Меллип с корабля.

— Э, придурок малолетский! Я те башку оторву. Давай, включай свои программероватые червивые мозги. Чтобы через пять секунд узнал, что там с палкой!

— А… а .. а Гныш что говорит?

Багар взглянул на старика, который неподвижно лежал в пыли.

— Гныш ушел в кусты. Приспичило.

— Я сейчас попробую, Бага… Я думаю… мне кажется, если зайти в прогу запуска контроллера… А потом через нее попытаться запустить бур, то есть «палку», то можно…

— Ладно. Заткнись и делай. Пойду Гнышу бумаги туалетной отнесу.

Багар задрал голову вверх и повернулся вокруг себя, держась за трос. Все было в норме: корабль все так же висел в пространстве, уже уходя за неровный и бугристый «горизонт». Астероид делал один оборот каждые семнадцать и три десятые минуты, то подставляя буровиков под лучи белого карлика HPG-70586/2, то окуная во тьму.

Оглушительный вой сигнала тревоги взорвался в ушах Багара, заставив вздрогнуть.

— Багар! Гныш! Нас засекли! Быстро сворачивайтесь! – заорал с корабля пилот Фаммиот, запуская экстренный режим скорости. – Они будут здесь через пятнадцать минут! Бегом!

— Потный, братан! Будь готов рвать когти, мы сворачиваемся! – закричал Багар в ответ, лихорадочно лупя по кнопкам буровой. – Если только черпак взлетит, сволочь, с поломанной палкой!

Багар кинулся к Гнышу, отстегнул карабин, схватил старика за ткань скафандра и потащил его к прямоугольному люку буровой станции, которая уже начала автоматически складываться, готовясь оторваться от астероида.

— Старик, давай быстрее, родной. Псюки на подлете. Шевелись.

Багар запихнул старика внутрь, забрался следом и захлопнул люк. Буровая продолжала складывать саму себя, визжа моторами.

— Быстрее, быстрее, черпачок, мать твою, — шептал Багар, прижавшись стеклом шлема к крохотному обзорному иллюминатору. – Собирай свои старые костякухи…

Наконец, станция, втянув в себя штанги, опоры и стойки, окуклилась, плюнула в астероид небольшим язычком пламени и торжественно поплыла к кораблю.

— Потный! Мы идем к вам. Готовься присобачить черпак к машине. Где псюки сейчас?

— Бага! Вы что там ползете как бухой выпускник по асфальту? Патруль нас накроет через шесть с половиной минут, если мы не свалим! Сбрасывайте руду на фиг!

Багар ударил кулаком по рваной обшивке.

— Ты чё, Потный, обкурился, что ли? Две тонны никеляндры выкинуть? У нас и так ни дров, ни денег, ни…

— Бросай руду, говорю! Не успеете, мать твою, прицепиться. Псюки уже в пределах видимости!

Корабль мелко трясся, готовый сорваться с места. В двигателях бушевало топливо.

Буровая невыносимо медленно подплыла к кораблю и, наконец, щелкнув, пристыковалась. Корабль извергнул огромную бушующую струю газа и стал набирать скорость. Багар и Гныш в спешке, спотыкаясь, перебрались из капсулы буровой в корабль. Все четверо стиснули зубы, готовясь к тройной перегрузке при разгоне.

На экране плясали цифры, показывая расстояние между патрульным крейсером и кораблем. Дистанция неумолимо уменьшалась.

— Потный, жми, придурок! – Багар ткнул Фаммиота кулаком в затылок. – Догоняют!

— Пошел вон! – заорал пилот, брызжа слюной. Ему жутко хотелось ударить Багара в ответ, но он не решился. – И так предельная скорость, идиота кусок! Хочешь, чтобы машину разорвало вместе с твоей жадной мордой…

Властный густой голос из динамиков заставил всех вздрогнуть.

— Говорит автоматический патрульный крейсер Специальной Службы противодействия контрабанде и незаконной добыче Сектора четыреста семь БВЦ. Вы подозреваетесь в незаконной разработке и добыче руды и ценных пород на малых телах Сектора. Наши системы не смогли опознать и идентифицировать ваш корабль. Если у вас имеется лицензия…

Багар выключил динамик, и голос пропал.

— Автомат, черт бы его побрал! – Багар изо всех сил саданул кулаком по панели. — Были бы псюки, можно было бы попробовать развести.

— Чтобы развести на месте, деньги нужны, — сказал Гныш, держась рукой за живот. – Или ты патрульной полиции руду будешь предлагать?

— Да ладно, заткнись.

— Я те когда-нибудь суну, Багарчик, штырь в печенку.

Багар скривил рот.

— Сунешь, сунешь. Потный, давай, поднажми, родной! Догоняют же!

Фаммиот обливался потом, лихорадочно переключая режимы.

— Дрова кончаются! – сказал он, бросив взгляд на приборы. — И банка наша на пределе! Небось, гайки уже по всему космосу разлетаются.

На экране, который уже пошел полосами из-за перегрузки, патрульный крейсер приближался, вырастая на глазах. В рубке запахло паленым пластиком. Все четверо теперь лежали, прижатые к креслам, распластанные перегрузкой. Меллип, вцепившись побелевшими пальцами в кресло, испуганно смотрел то на Багара, то на Фаммиота, то на Гныша.

— А мне пофиг, — сказал старик и закашлялся. Ускорение придавило его к старому, поломанному креслу. – Пусть догоняют. На рудниках быстрее сдохну.

Корабль сильно трясло. Багар, напрягая все свои железные мускулы, с трудом наклонился к Гнышу.

— А мне вот, Гнышочек-мешочек, жить хочется, представь себе! А заодно и вас, дармоедов, хочется накормить, обуть, одеть и напоить, когда руду сбудем…

— А что там, на рудниках? – спросил Меллип, но ему никто не ответил.

— Где там псюки? – спросил Гныш слабеющим голосом.

Фаммиот со своего кресла с трудом взглянул на экран.

— Дров еще на минуту хватит. Потом всё.

Старик опять зашелся в сильном кашле.

— Мужики, это самое… Всё беру на себя. Мне все равно кранты пополам с узорами… Кха-кхе-кхе… Валите все на меня, короче. Пацан наш только жить начинает. У тебя, Бага, дочь. Фаммиоту тоже рано на нарах гнить… Вам по году-два от силы. А мне, в принципе…

Вдруг Фаммиот дрожащими пальцами раскрыл пульт на своем пилотском кресле.

— Ну что, мужики, делаем слив!

Багар ошарашенно уставился на пилота.

— Какой «слив», Потный?

— Самый обычный, Бага. Прыжок называется.

— Ты че, охренел? Мы ж ни разу в жизни не сливались. Нашу дырявую банку разорвет как дембель девку!

— Багар! Багарушка! – заорал Фаммиот, стараясь перекричать грохот двигателей. — Знаменитый Багар, Великий и Неуловимый, Потрошитель Астероидов, Больших и Малыя Планет, Пират и Флибустьер всех Секторов и Систем. Он испугался смерти? Не вер-р-р-ю!

Фаммиот нажал кнопку, и все четыре кресла стали погружаться в пол, где были спрятаны перегрузочные камеры с жидкостью Колтона.

— Не хочу.. Не хочу умирать… о, господи… — шептал Меллип, вцепившись в подлокотник и часто дыша широко открытым ртом.

— Господи, прими души наши грешныя! – успел пропеть пилот, прежде чем люки закрылись. – Ами-и-инь…

Корабль безмолвно висел в черной пустоте, потрескивая изношенным корпусом и вздрагивая больными суставами. В пилотской рубке бесшумно открылись створки, и из пола медленно поднялись четыре кресла с мокрыми телами. Перегрузочная жидкость масляно капала и растекалась по полу. Первым пришел в себя молодой Меллип. Борт-программист попытался сесть, но тут же рухнул в кресло – голова раскалывалась, и к горлу подкатывала тошнота. Меллип кое-как дотащился до аптечки и проглотил таблетку.

На своем кресле заворочался Багар.

— Псючья мать его… — Багар с усилием перевалился через подлокотник и упал на пол. — Живой вроде.

Он обвел мутными глазами рубку.

— Меллип, дай чего-нибудь, голова сейчас лопнет.

Меллип протянул таблетку. Багар закинул ее в рот и с усилием проглотил. На соседнем кресле закашлял Фаммиот.

— Шанс один на секстиллион, — прохрипел он, не открывая глаз. – Повезло же нам, дуракам…

Багар подполз к нему, гремя скафандром и обнял.

— Потн.. Фаммиот, брат! Ты – самый лучший водила во всей этой гребнутой Вселенной!

Он задрал бычью голову и заорал.

— А-а-а-а-а!!! Слава Фаммиоту! Живы, черт возьми! Живы-ы-ы! А-а-а!

Пилот осклабился и сел в кресле.

— А вот старичку нашему, кажется, не повезло.

Багар и Меллип повернулись в сторону Гныша. Старик лежал, уронив узловатые худые руки. Мокрое лицо его было мертвенно бледным. Меллип на коленях подполз к старику и положил руку на его бритую голову. Старик вдруг застонал.

— О, жив, старый пендель, — сказал Багар. — Нашего Гныша просто так не убьешь.

Капитан шатаясь подошел к старику.

— Эй, буровик! А ты, оказывается, могучавый парень. Крутейший буровик в секторе, черт побери! Дай я тебя обниму, старикашка мой.

— Меня зовут Леоллей Криот. Отвали со своими объятьями. Я тебе не девка на дискотеке. Кхе-кхе… Я еще вас всех переживу… Кха-кха…

— Это точно, господин Криот, дрилл-мастер высшей категории!

Багар выпрямился во весь свой могучий рост и раскинул руки.

— Мужики! – загремел его бычий голос в тесной рубке. — Господа! Джентльмены! Астероидные грабители мои разлюбезные. Вскрываю свои алкоголические закрома к чертовой тётке. Сегодня у нас вечеринка по случаю случения невероятного случая в истории долбанского человечества. Фаммиот Великолепный совершил невозможное – сварганил «слив» на двух каплях топлива, не размазав, заметьте, уважаемые судьи, экипаж по пространству и времени. Черт, я до сих пор не верю, братья мои! А-а-а-а!! Аха-ха-ха!!!

Несмотря на включенную на полную мощность вентиляцию, в рубке было нечем дышать от сизого дыма дешевых сигар и ужасного запаха плохого бренди. На столе были разбросаны твердые как гранит черные сухари, коричневые огрызки синтетического сыра и бурые кусочки искусственной колбасы. Над столом миниатюрная пиратская шлюпка выписывала крошечные пируэты, уходя от полицейского крейсера над огромным астероидом, то ныряя в глубокие кратеры, залитые чернильной темнотой, то взмывая свечой вверх.

— Во, во! Видал?! Как он псюка этого уделал, а? Я же говорю – мастер! Пилот от бога и от чертовой тётки одновременно, — гремел Багар на всю рубку пьяным голосом, обняв старика Гныша одной рукой и тыча в Фаммиота пальцем. – А ну-ка, юнгер, перемотай еще раз назад. Помнишь, старик, а?

Гныш мотнул головой и выплеснул себе в рот порцию бренди.

— Потный, это сколько лет назад было?

— За два года до моего третьего срока, — ответил пилот. Он полулежал в своем кресле, закинув ноги на стол, и грыз сухарь. В руке он держал всю в трещинах рюмку, из которой на пол иногда лился алкоголь.

— Я помню еще старик наш тогда слямзил у одного лоха прямо из-под носа «выкидыша» первоклассного! Помнишь, старикон, а?

Багар ткнул Гныша кулаком в плечо.

— Да, — осклабился Гныш, улыбаясь своим мыслям. – Робот-станция была что надо! Пустил его на камень, он сам бурит, пробы берет. А ты сидишь у себя на корабле и кайфуешь пополам с узорами.

— Славный был «выкидыш», — сказал Фаммиот, лениво приоткрывая осоловелые глаза. – Жалко – бросить его пришлось, когда линяли от псюков. Эй, щегол, плесни-ка еще.

— А помните, мужики, как мы нашли целёхонький автомат? М-м-м… Это было что-то! Слышь, щегол… Да не спи, сейчас такую историю расскажу, обалдеешь.

— Так Меллип уже был тогда с нами, — сказал Фаммиот и выплюнул непрожеванный кусок колбасы. – Это было как раз после того, как его нам Жбан сосватал. И мы его взяли.

Багар звонко хлопнул себя по лбу.

— А, да! Точно! Помню еще — чуть не сделал из этого Жбана полуробота, оторвав от его толстого брюхелла ручки да ножки. Прокатить нас хотел с топливом, сволочь. Да сейчас не об этом. В общем, тащимся мы на последних дровах (помнишь, Потный?), ни денег, ни бухла, ни еды. Просто ложись да помирай. Даже весь «энзэ» схряпали с голодухи. И вот, когда старик в очередной раз стал завещание своё диктовать…

— Подтверждаю, было! Пополам с узорами.

— Наша бортовая и говорит: «Обнаружен корабль-автомат на расстоянии таком-то…»

— Два миллиона триста пять тысяч километров, — сказал пилот.

— Во, во, правильно. – Багар налил себе виски и опрокинул в рот. – Слышь, юнгер. А автомат, оказалось, защищён, штырь ему в печенку, материалом таким, что не просверлишь, не разрежешь ничем, называется… э-э-э..

— Бетурит.

— Да, точно! Ну, и сигнал, естественно, псюкам и к владельцу идет, при попытке, как говорится, взлома. А там оборудования и всякого ценного барахла на миллион! А Меллип наш… Слышь, Меллип, про тебя рассказываю. А прогер-шмогер наш и говорит – давайте, мол, попробую взломать код доступа, хотя этого никто не делал раньше. Пять суток не спал, но взломал, чертовы кишки!

— Правда там оказалась ещё одна сигнализация, внутренняя… — промычал Меллип, с трудом разлипая глаза. – И пришлось линять.

— Да, но сам факт! Сам факт. Да и Гныш – молодец, успел кое-что прихватить с собой. А, старичелло? Ха-ха-ха!

— Полгода потом горя не знали с того барыша, — отозвался Гныш.

— Да и мне удалось принцессу мою порадовать. Помню, денежек выслал немного.

В рубке повисла тишина. Багар опустил свою бычью голову и помрачнел. Все знали о чем капитан будет говорить сейчас.

— Доча моя единственная. Принцесса моя ненаглядная. Три года её не видел. Три года и шесть месяцев. Наверно, совсем большая теперь стала и ещё красивее. О, боже, как же я её люблю, вы бы знали!

Он налил себе полную рюмку, проливая половину на липкий стол, и выпил, не ощущая вкуса, будто воду.

— Все астероиды этой треклятской Вселенной положил бы к её маленьким ножкам, поверьте. Все звезды и туманности чёртовы. Ради её глазок и живу. Ей сейчас уже тринадцать с половиной. Вот посмотрите, мужики, какая она.

Экипаж видел эту объёмку много раз. Но никто не сказал ни слова.

Над столом появилась маленькая фигурка девочки в белом платье и красных туфельках. Девочка была в огромных жёлтых бантах, и смешно и неуклюже танцевала под неслышимую музыку.

— Какая красавица, а? Видели? Это ей годиков пять тогда было. А как танцует? Видели? У неё гениальные прям таланты к танцам, поверьте. А поёт как! Голос исключительский. Это будет выдающаяся певица, вот увидите.

Багар выключил объёмку.

— А знаете, братья мои, какая есть у меня мечта?

Все, конечно, знали. Они слышали об этом тысячи раз.

— Какая, капитан? – спросил Меллип, как и прежде спрашивал, будто не зная. Багар наклонился к юнге и стал рассказывать, широко открыв свои рыбьи глаза.

— Я бы, братишка, купил для неё целую планету. Красивую, уютную, дорогую. Я уже узнавал насчёт цены. Есть несколько хороших вариантов в трех секторах, представляешь? Одна за восемь с половиной миллиардов, две другие за десять и одиннадцать. В принципе, недорого. Можно ещё скинуть, если поторговаться.

— Да, недорого. Хорошая цена, — отозвался Гныш, хотя знал, что такой невообразимой суммы Багару не собрать даже за миллионы лет флибустьерства.

— И будет моя Миммиро принцессой всей планеты! Самой доброй и могущественной повелительницей в истории. Что скажете, мужики? Отличная идея?

— Дай бог, — сказал Фаммиот и принялся жевать очередной кусок колбасы. – А мы тебе в этом поможем.

— Братья мои, — сказал Багар с пьяной улыбкой на губах. – Пью за вас. За ваши надёжные руки и светлые бандичатские головы. Пьём стоя и до дна. Дайте я вас всех обниму! Я клянусь… Клянусь — через полгода сделаю вас всех миллионерами. Куплю каждому из вас по огромному лайнеру в километр длиной, слышь, юнгер? Будете в гости ко мне прилетать. Поселюсь на острове у дочи на планете, рыбачить буду. Остальное – к чёртовой тётке. Ура!

— Урррра! – хмельно гаркнули остальные, выпили и сели опять.

Некоторое время все молча пили.

— А вообще… К черту эти астероиды и всю эту жизнь кочевую! – сказал капитан вдруг нахмурившись. — Надоело…

— А я хочу выпить за красивых и верных женщин, — сказал борт-программист.

— О-о-о! – заорали остальные и грубо заржали.

— Наш влюблённый Ромео опять за свое.

— Ну что ты в ней нашёл, Щегол? Бегемот в юбке!

— Не-е-е… Она самая красивая девушка всех миров.

— Брат, ну подумай своей глупой башкой – кто ты и кто она? – заговорил пилот. – Сто раз тебе объясняли. Она знаменитая актриса, богатая и капризная. Ты – худой, патлатый бродяга, ни денег, ни славы. Одни долги и ориентировки на всех планетах сектора. Найди себе обычную бабу, без выкидонов и запросов, если до того времени не посадят.

— Нет, мне никто другой не нужен. Только её люблю. Вот зашибу побольше денег, миллиона два, и никуда она не денется. Я верю – мне повезёт. Обязательно повезёт.

— Конечно, повезёт, сынок, — сказал Гныш. – А я вот ни на что уже не надеюсь. Год-два от силы осталось пополам с узорами. С моими-то болячками.

— Блин, старик, ну не начинай свою песенку заезженную.

— Только одно средство поможет – геномол. Но это недёшево. Тыщ двести минимум. А где их взять?

— А ты, старик, завещай свой организмчик со всеми потрохами в какой-нибудь музей патологий и мутаций, — загоготал Багар во все горло. – Учёные обалдеют от твоих уникальных язв и единственных в своём роде прыщиков толстой кишки.

— Да пошёл ты, — отозвался Гныш.

— Да ты ещё всех нас переживешь, господин Криот, — сказал Фаммиот и поднял рюмку. – Хочу выпить, братва, за ваши мечты. Стеклянные, зыбкие, но такие великие. Ночами выплаканные. Пусть они, несбыточные, сбудутся, черт побери!

Зазвенели рюмки, хрустнули сухари.

— И твои, брат, мечты пусть… это самое…

— Да не-е. Не получится. Всё это… Ахинея. – Фаммиот махнул рукой. – Мои миражи ещё более призрачнее и сказочнее, чем ваши.

— Во! Наконец-то, — сказал Гныш. – Я ж тебе миллион раз говорил – туфта полная мир этот твой райский. Не существует его. Тоже, блин, выдумал – никто там не стареет, не умирает, работать не надо… Небось, ананасы чищенные прямо в рот падают, а, Потный?

Пилот с минуту молча разглядывал бренди на свет в своей рюмке. Потом сказал:

— А я все равно верю. Во снах приходит ко мне это место. Очень часто. Я как воочию вижу эту планету: солнечные долины с мягкой зеленой травой, бесконечные сады с цветущими яблонями, уютные одноэтажные домики с маленькими верандами. В домик зайдешь – там на кухне, на круглом столике чайник фарфоровый стоит. Рядом – чашка и блюдце с пирогом яблочным. У дома – озеро с камышом по берегу, у причала лодка деревянная с веслами.

Фаммиот выпил и поставил рюмку на стол.

— Работать, горбатиться за копейку там не надо. Всё всегда бесплатно. Хочешь – лежи весь день на травке, хочешь – коров разводи. Женщины там все добрые и красивые. И верные… Нет там ни воров, ни полиции. Кто-то говорит, что там какая-то временна́я аномалия есть. Поэтому люди там живут по несколько тысяч лет. Информация проверенная, я узнавал. Помнишь, Багар, Пишту Пол-ноги? Вот он видел запись оттуда. Кто-то из жителей тамошних снял объёмку для себя, а она пошла потом гулять по всем Секторам. Факт бесспорный. А некоторые говорят, что и вовсе бессмертные они. Только попасть туда обычному человеку практически невозможно. Единственный вариант -–девяносто триллионов внести надо.

— Да уж… — сказал юнга и икнул.

— Правда, говорят, есть еще один способ – совершить три «слива» подряд. Если повезет, есть шанс попасть туда. Но это все равно, что морская черепаха, выныривая раз в тысячу лет, попадет головой в спасательный круг, случайно брошенный в океан.

Меллип свалился с кресла на пол и так и уснул. Гныш клевал носом и иногда что-то бормотал. Багар взглянул на обзорный экран и спросил:

— Кстати, брат, мы где оказались теперь? Надеюсь, недалеко от ближайшего бесплатного сортира?

Фаммиот бросил взгляд на угол экрана с данными.

— Восемьдесят пятый сектор. В девятистах с лишним световых от прежнего места.

— Охренеть! Потный, ты куда нас зашвырнул?

— Радуйся, что не на нары.

— Это да, — легко согласился пьяный Багар, рухнул на свою койку и захрапел.

Меллип проснулся от того, что борт-компьютер повторял одну и ту же фразу:

— На пути следования, на расстоянии пятьсот шестьдесят три километра обнаружено малое тело, длина – три тысячи двести шесть метров.

Юнга попытался разбудить Багара, но тот только брыкался в ответ и мычал. Меллип потряс за плечо пилота.

— Что надо?

— Фаммиот, прямо по курсу «камень».

Тот встрепенулся и сел.

— Это хорошо. Везет нам нынче! Дай мокрых тряпок пару. Глаза не открываются.

Пилот сел у пульта, помассировал опухшие глаза и принялся изучать изображение астероида.

— Неплохой камешек. Поверхность тусклая, вряд ли внутри чего-нибудь ценного много. Но интересно было бы в нем поковыряться. Пойдем на малой скорости, дров и так, черт, мало – до ближайшей заправки бы добраться. Все топливо слив сожрал.

Через два часа Багар и Гныш, надев скафандры, по привычке матерясь, уже забирались в спускаемую буровую.

— Гныш, черт плешивый, убери свои ходули, сесть негде, — басил Багар, протискиваясь внутрь крохотной кабины.

— Разожрался, как баран, вот и не помещаешься, — отвечал старик.

Через пять минут они уже были на поверхности. Буровая распаковывала себя, закидывая штанги, похожая на большого белого паука.

— Как там палка? – спросил Фаммиот с корабля.

— Да вроде нормально пока. Сверлит. Звук чистый, — отозвался Гныш. – Багар! Троса будем протягивать?

— Валяй, включай.

Старик нажал кнопку в брюхе буровой. Из ее чрева выдвинулась штанга и поехала, натягивая трос. Оба пристегнулись к тросу карабинами, чтобы не унесло в космос.

— Что там с составом, старый?

Буровик наклонился к потрескавшемуся экрану, вглядываясь в цифры.

— Пустая порода пополам с узорами.

— Ладно, подождем. Пусть сверлячит дальше.

Вдруг буровая вздрогнула. В наушниках шлемов раздался противный сигнал. Багар вскочил на ноги.

— Что там, старик?!

Гныш потыкал кнопки.

— Ну?

— Бур остановился. Не может пробиться дальше.

Багар присел рядом.

— Чё ты городишь, старый? Он у нас всё пробивал всегда. Не накрылся он часом?

— Не, вроде целый. Сейчас попробуем подолбить слегка.

Буровая принялась бить неподатливую породу, ощутимо вздрагивая. Сквозь подошвы ботинок оба старателя чувствовали мощные удары бура на глубине пяти метров. Гныш принялся пробовать комбинацию разных режимов, но толку не было.

— Да что за хрень такая там! Так недолго и палку сломать. Попробуй малыми сверлами.

— Да не может он ни кусочка выпилить, — сказал Гныш. – Даже пыли нет. Ему бы хватило для анализа. Сейчас оптически попытаюсь.

Экран пискнул.

— Да чтоб тебя черти сгрызли!

— Чё там?

— Лазер выдал ошибку. Не отражается от породы, кажется.

— Как это?

— Надо, Багар, сделать дырку пошире, и так посмотреть, своими глазами. Больше способов не вижу.

Буровая принялась расширять отверстие. Через несколько минут она подняла бур и отъехала в сторону. Гныш плавно полетел в яму, высверленную буром, включил фонарик и принялся изучать неподатливую породу наощупь.

— Что-то похожее на кварц или шпат. Пока непонятно.

— Тьфу ты! Дешевка. А почему не бурится? Наша палка их бы и не заметила, прошила бы насквозь.

— А ну-ка подай анализатор. Проверю коэффициент проводимости.

Багар привязал анализатор к тросику и спустил вниз. Через две минуты прибор издал долгий «бип». Гныш прочитал результат да так и остался сидеть рядом.

— Не может быть, — прошептал он и снова нажал на кнопку анализатора. Прибор выдал тот же результат.

— Эй, профессорша буровых наук, что молчишь? Неужели дерьмо мамонта?

Старик повернул голову и посмотрел на капитана.

— Это алмаз, Багар.

Сердце капитана бухнуло.

— Брешешь!

Но Багар почувствовал, что сам поверил в это сразу, без сомнений.

— Эта машинка не ошибается. Это алмаз. Весом в килограмм, не меньше. Пополам с узорами.

В следующую секунду в шлеме Гныша и на корабле раздался вопль капитана.

— Братья! Всё, мы в раю! А-а-а-а-а! Пацаны! Свершилось, твою чертову мать за ногу и за хвост. Мы богаты!

— Что там у вас? Чё ты орешь? – спросил Фаммиот с корабля.

— Братан! Дорогой мой Потный, заказывай с ближайшей обитаемой дыры девок и бухляндское! И теперь называй меня впредь только «Ваше Величество Миллионист Багар»! Мы алмаз огромный нашли! Килограммовый! А-а-а-а!!

— Да вы что! Серьезно?!!

— Господин Великий Мастер Буровых Искусств, сэр Лиоллей Криот! Подтвердите!

— Да, черт побери! Фаммиот, тащи коньяк сюда.

Багар принялся скакать по поверхности астероида, поднимая тучи пыли.

— Мы спускаемся к вам! – сказал пилот и ринулся к скафандрам. – Засылай буровую за нами.

Через полчаса все четверо лазали на четвереньках в яме, гладя руками желтоватую полупрозрачную породу.

— А насколько он большой? – спросил Меллип, пытаясь руками расчистить стык между обычной и драгоценной породами.

Фаммиот облазил весь круг обнаженной находки и повернулся к остальным старателям. Сквозь стекло шлема были видны его округлившиеся глаза.

— Здесь не килограмм, мужики. Вся порода по кругу однородная. Старик, просвети машинкой везде.

Через минуту выяснилось, что размер алмаза под их ногами составлял минимум три метра в диаметре.

— Старик, есть возможность расширить яму? – спросил, задыхаясь от волнения пилот.

— Лучше рядом еще одну сделать. Или вокруг несколько, чтобы выяснить размер.

Спустя час оказалось, что алмазный пласт встречается везде на глубине от четырех до шести метров на той площади, где буровая успела наделать шесть узких скважин.

— Вот это глыба! – кричал Багар, вскидывая руки и смешно топая ногами. – Это ж впервые в истории человечишков найден такой алмазавр. Эй, упакуйте моим братьям по крейсеру! А на сдачу насыпьте яхт и лайнеров.

— Слышь, Багар, — сказал Фаммиот, хватая капитана за рукав. –Давай буранем с другой стороны камушка?

Старатели пробурили десятки скважин в разных участках астероида, не жалея топлива. Алмазный слой был везде.

— Га-га-га! – шумел Багар. – Это невероятно. Это… это… За гранью… Алмаз размером с астероид! Ты мог такое вообразить, Потный, а? Сколько может такой камушечек стоить, а?! Если на четверых-то поделить? Нет, у меня сейчас крыша поедет от счастья. Старикон, держи мою крышу своими могуческими руками! Ха-ха-ха! Я куплю планету моей Принцессе! Только представь, юнгер. Нет, я куплю ей планетную систему или даже целый сектор. Нет, галактику собственную! С нашими-то деньгами. Вам, господин Криот, обновим ваш организмец так, что даже наш Щегол от зависти лопнет! А ты, Щегол, готовься к бурной ночи со своей актрисой. Ты теперь богатейший человек этой Вселенной…

Багар вдруг дернулся всем телом, замахал руками, закричал дико и страшно. Потом его все еще вздрагивавшее в агонии тело стало медленно заваливаться вперед. За капитаном стоял пилот с длинным острым штырем в руках. Гныш охнул и инстинктивно выставил руки вперед. Штырь вошел между шлемом и воротником. Меллип успел отстегнуть карабин от троса и рванулся к буровой, включив маневровые сопла на спине скафандра и выстреливая в космос порции кислорода. У самой двери буровой его вдруг пронзила страшная боль, но он успел оттолкнуть Фаммиота и заскочить внутрь со штырем в спине. Сердце стучало, разрывая паническим страхом всё изнутри. От потери крови стала кружиться голова. Все звуки стихли. Юноша слышал только оглушительные удары захлебывавшегося в ужасе сердца. Вдруг в смотровом окошке буровой станции мелькнул силуэт Фаммиота. Меллип отпрянул и ударился об переборку.

— Меллип… Ты чего убежал, а?

Юнга закричал. Бессмысленно, по-животному.

— Ну, ну. Будет тебе. Все хорошо…

— Тварь!

— Да, согласен. А еще «Потный». Вы, сволочи, никогда не называли по имени.

— Неправда! Я всегда… Зачем ты это сделал, тварь?!

— Понимаешь, юноша, в этом мире ведь каждый блюдет свой интерес, не правда ли? Свой скафандр всегда ближе к телу, если перефразировать известную поговорку. Ну согласись? Все это наше братство – это ведь была сплошная химера, молодой человек. Ты меня слышишь? Я сегодня буду откровенен с тобой. Ты знаешь, я всегда ненавидел этого злобного быка, Багара. Ты, наверное, думаешь, он думал о тебе, старике или обо мне, о наших интересах? Да черта с два! Он всегда думал о себе, родном и любимом и о своей дочурке ненаглядной. Надо же – личная планета! Принцесса всея космоса, черт возьми! А старик наш полоумный со своим дурацким омолаживанием? Бред! Он меня всегда раздражал своим гнусным кашлем «пополам с узорами». Скажи мне, зачем продлевать такую никчемную душонку? А вот ты мне нравился, Меллипчик. Ау! Ты меня слышишь? Ты хороший, не гнилой, как те двое. Но прости. Мне нужен этот астероид весь, целиком! Я не собираюсь его ни с кем делить… Это мой долгожданный билет в рай. Ты знаешь, как там хорошо? О, брат. Солнечные долины, изумрудная трава, яблони в цвету. Каждый день буду ночевать в разных домиках с верандой, заросшей виноградом. В домик зайдешь – там чайничек с цветочным чаем. И пирог яблочный. Или вишневый. У дома – озеро, и лодка у причала… И так тысячи и тысячи лет. Разве оно не стоит того? А если бы мы стали делить, мне бы не хватило, пойми. Меллип? Открывай дверцу, мне нужна буровая, до корабля добраться. Ты меня слышишь?

Перед глазами Меллипа все плыло, сознание окутывал предсмертный туман. Борт-программист слабеющей рукой открыл крышку небольшого пульта на рукаве и набрал команду кораблю, застывшему в полукилометре от астероида. Через мгновение двигатели ожили, корабль вздрогнул и медленно поплыл прочь в открытый космос.