Объятия сна постепенно начали затягивать к себе юного Альтхаира, сводя конечности тяжкой усталостью. В конце концов Ибн Аль-Ахад провалился в сон. Тёмная пелена заволокла взгляд карманника, отбирая у того контроль над телом. Тёмное пространство, которое окружало вора в течение его сна, постепенно начала растворяться, приобретая некие очертания неизвестно чего. Чувство присутствия в незнакомом месте в один момент почему-то начало рвать и метать в порабощённом снами разуме Альтхаира. Конечности еле-еле ощущались, и, в конце концов, они стали практически деревянными, из-за чего ими было очень тяжко управлять. Однако как Альтхаир не старался, его тело всё равно двигалось еле-еле, не давая даже развернуться в полной мере. В один момент Альтхаир, моргнув, оказался в ранее неизвестном для него месте. Вор сидел в саду, на лавочке, перед фонтаном. Вокруг не было ни души. Сад окружала высокая изгородь. От фонтана до проёма в изгороди тянулась вымощенная мрамором дорожка, проходя чуть дальше, вплоть до… Бездонной пропасти, за которой не было и намёка на землю. Вокруг было, как ни странно, лишь обычное голубое небо, каким оно всегда бывает утром. За фонтаном была лишь небольшая роща из цветов, кустов и немногочисленных деревьев.

Попробовав подвигать руками и ногами, Альтхаир почувствовал, что его конечности снова его слушаются, а оцепенения, как и не было. Повернув пару раз головой, Ибн Аль-Ахад увидел ещё одну, идентичную рощу справа, и ещё один фонтан окружённый изгородью справа. Почувствовав, что его конечности больше ничем не скованы, Ибн Аль-Ахад предпринял попытку подняться со скамьи, что ему успешно удалось. Вокруг него слышались голоса множества птиц, как и известных, так и неизвестных ему. Воздух здесь был прохладным, и гораздо более приятным, чем в пустынях Османской империи. Вокруг царила атмосфера удовлетворения. Однако, даже с учётом этого пьянящего спокойствия, карманник понимал, что это лишь сон. Но это не мешало ему начать наслаждаться этим невинным сном. Прогуливаясь по этому дивному острову, Альтхаир старался прочувствовать эту прекрасную атмосферу, царящую вокруг. Дивный запах растущих в саду цветов наполнял вора хорошим настроением. Ранее Ибн Аль-Ахад вообще не чувствовал запаха цветов. Он видел, как их покупали различные Иерусалимские обеспеченные жители, но никогда не прикасался к ним, и не чувствовал их запаха. Вокруг царил мир и покой. Чувства переполняли вора, заставляя того теряться в этом плоде фантазий Альтхаира. Но в один момент, Ибн Аль-Ахад резко почувствовал шаги за спиной. Судя по звукам, человек был одет в доспехи, причём в очень тяжёлые доспехи. Шаги направлялись чётко в сторону карманника, заставляя того застыть от напряжения. Шаги всё приближались, пока не послышались практически вплотную. Превозмогая оцепенение, Альтхаир повернулся за спину. Сзади стоял рыцарь ростом под два с лишним метра, одетый в расписные золотые доспехи, лица его не было видно из-за блестящего на солнце золотого шлема, по форме напоминающего колокол. Рыцарь смотрел вору прямо в глаза, возвышаясь над ним благодаря своему высокому росту. Телосложение золотого рыцаря внушало откровенный страх, такое чувство, если тот хотя бы тыкнет Альтхаира, последний просто переломается.

— Тебя здесь быть не должно, — равнодушным тоном произнёс рыцарь. Голос огромного рыцаря отдавался эхом, что только усилило вдруг ставшую напряжённой атмосферу. Альтхаир только попытался спросить, по какой причине он не должен здесь быть, но не успел. Рыцарь резко положил ладонь одетой в перчатку руки на лицо карманника. За одну единственную секунду Альтхаир вдруг оказался на открытом поле, которое, судя по всему, тоже было частью сна. В один момент в голове Ибн Аль-Ахада резко появилось несколько вопросов, главным из которых был вопрос о том, кем был этот странный золотой рыцарь. Однако сейчас искать ответ на этот вопрос было некогда. Стоя в этом огромном поле, Альтхаир вновь почувствовал удовлетворение, и, пока был шанс, решил прилечь на траву. Лежа на мягкой земле, Ибн Аль-Ахад сложил руки на груди.