Алконавт и Медаль

Алконавт и Медаль

Алконавт не представлял себе награждения медалью. Ну, то есть он видел награжденных за Великую Войну, за спасение едваплавающих, за выдранных из огненного нутра, за перенапряг в органах. Ну, у вояк еще светились медали за долгое общение с хитрыми срочниками и коварной техникой. Поблескивали также медальки у матерых трудовиков, но намного реже, чем скажем, у гениев военного промысла. А так, за здорово живешь, получить золотистый кружочек на пятиугольной колодке – для Алконавта это было дико и неестественно. Ну то есть, не только должен быть напряг, но и Державно-значимый, да при свидетелях, да при грамотном политическом моменте, и чтоб бумаги на отличника не затерялись, и деньги в казне нашлись на ушлых медальеров, и сам отличник соответствовал, а то совершит с дури ума какой-никакой подвиг, а нутро у него неподходящее для нервного начальства, да и смотрит как-то косо, одним словом отброс общества. А зачем такой человек для Родины. Отечеству нужны герои…

Поэтому Алконавт за медаль не морочился, ибо не подходил ни по совокупности показателей, ни даже по одному из них. А раз так, то и вокруг все фиолетово плыло в своем космосе. На выборы он последний раз ходил при старом режиме, к повседневной действительности относился вельми спокойно, так как с молодости трудился на рядовых должностях, черной работой не брезговал, но и не любил подолгу оставаться на одном месте. Так перепробовал он шоферской труд, слесарный, бетонщика на стройке, грузчика на фабрике, сторожа на складе, спеца в учреждении, инженера на комбинате, главного специалиста на флоте. К обучению он относился со скрытым отвращением, учился из-под палки, но заставлял себя напрягаться и даже сдавал за других экзамены. Потом его благодарили, он говорил, что ему ничего не нужно, но глядя в его блестящие глаза, постоянно приносили дорогие бутылки.

На службе, которую Алконавт и не думал избегать, по недостатку воображения и лености ума, он тоже занимал рядовые должностя. Начинал он с рядового солдата, потом дошел до рядового лейтенанта, затем побыл рядовым зам.ком. роты, закончил рядовым капитаном. И везде бухал крепко. Прошел несколько Судов Чести и ушел на пенсию в 41 год, как ему все надоело. На гражданке таких не ждут с распростертыми, потому он просто пошел в охранники и даже обрадовался, потому как после смены давили с коллегами «фунфурики» у киоска для снятия стресса. Но тут его застигла закавыка, сожительница, терпевшая его закидоны на службе, на гражданке отказала ему в снисхождении, справедливо полагая, что рабочий инструмент ее жизни, каким она считала Алконавта, от такой сырости может «заржаветь». Пришлось, скрепя сердце, идти в офисные планктоны, сдув с отвращением пыль с диплома о «вышке».

В офисных планктонах ему поначалу не понравилось, все деловые, суетятся, несколько раз пытались его подставить, но накопленные знания и навыки спроворили накрыть все это медным тазом. К тому же Алконавт был как всегда спокоен, и ушлые карьеристы натыкались на него как на скалу. К тому же выяснилась такая приятная вещь, как корпоративы. Алконавт, приняв для разогрева алкоголь-лайт, становился красноречивым, на ходу выдумывал стишюски на злобу дня и становился псевдогалантным. Изредка он перебирал и приходил домой к утру, пешком добираясь через несколько районов. Он не чувствовал, что жизнь удалась, потому как сожительница эксплуатировала его настойчиво, но осторожно, стараясь не сорвать резьбу.

Вот тут-то Алконавта и настигло непонятное, подозрительное и невероятное событие. Как-то раз ему позвонили и молодой голос сообщил, что его ждут по прежнему месту службы для вручения сразу двух медалей за отличие. Сначала Алконавт посмеялся такому розыгрышу, после нескольких корпоративов он и забыл про свою службу, на которой, честно признаться, нередко манкировал своими обязанностями. Однако ему позвонили вновь, и тот же голос опять пригласил его. Алконавту пришлось известить о сем чудном факте семью. Родственники настояли на посещении, и Алконавту ничего не оставалось делать, как принять приглашение. По дороге в часть он пытался вспомнить хоть один повод для награждения, но все заволакивали мысли о корпоративах, и ничего путного не вспомнил. Получив в торжественной обстановке две коробочки с медальками, Алконавт еще долго стоял в ступоре на фасаде своей бывшей части, пока его не осенило, их же положено обмывать, как новорожденных. Эта мысль сразу расставила все на свои места и Алконавт, положив гремящие коробочки в карман, опять спокойно побрел навстречу жизни, веселие которой традиционно укладывалось для него в два слова – пить и …ть.

Илья Татарчук